Гос.политика и администрирование / 02.Учебники РФ / Якунин В.Качество и успешность гос.управления

млн

8000

7000

6000

5000

4000

3000

2000

1000

Рис. 6.24.6. Тиражи книг, журналов и газет

Могут возразить, что причина снижения соответствующих показателей кроется в развитии информационных технологий, распространении виртуальных форм культурного досуга. Однако факт некоторого возрастания культурной динамики масс в 2000-е гг. противоречит данному предположению. Если основная причина снижения динамизма в сфере культуры состоит исключительно в проблеме интернет-замещения, тенденция спада и выражалась бы в виде неуклонного тренда. Наличия такого тренда не прослеживается. Следовательно, произошедший культурный обвал не имел объективно детерминированной природы, будучи факторно определен текущим состоянием государственного управления в России. При сравнении с более продвинутыми в информационном плане странами Запада по такому, казалось бы, «архаичному» критерию, как, например, посещение кинотеатров, обнаруживается аномально низкая активность российских граждан (рис. 6.24.7)71.

В современный период фиксируется рассогласование динамики количества учреждений культуры и культурной активности населения. Так, количество музеев и профессиональных театров в РФ, в сравнении с советским временем, существенно увеличилось, в то время как их посещаемость пропорционально сократилась. Такой диссонанс позволяет косвенно фиксировать тенденцию социального расслоения народа в потреблении культурной продукции. Посещение театров и музеев переста-

71 Россия и страны мира. 2008. Стат. сб. М., 2008. С. 133.

381

ло носить общедоступный в ценовом отношении и общевостребованный в мотивационном смысле характер. Фиксация этой тенденции указывает на дрейф национальной культуры от созданной в советское время гражданской модели назад, к ее элитарной системе (рис. 6.24.8–6.24.9).

Рис. 6.24.8. Соотношение количества музеев и их посещений

382

383

6.25. Политика в сфере национальных отношений

Национальная политика должна быть ориентирована на укрепление этнической комплиментарности народов, составляющих структуру народонаселения одного государства. Исследуя феномен комплиментарности, Л.Н. Гумилев противопоставлял колонизацию Америки со стороны испанцев и англичан. Жестокость, переходящая в зверство, отмечалась в обоих случаях. Различие заключалось в готовности завоевателей к вступлению в межэтнические браки. Для англичан брак с индейскими девушками («дикарями») был этически неприемлем. Англо-индейская комплиментаризация исторически не состоялась. Разрешением межэтнических противоречий стал в итоге близкий к тотальному этноцид коренного населения Америки.

Другое дело испанцы. Смешанные браки испанских конкистадоров с представительницами индейского населения явились основой формирования новых латиноамериканских этносов. Индикатор межэтнической брачности может быть использован и при оценке качества национальной политики в России. В советский период доля смешанных браков устойчиво возрастала. Спад 1990-х гг., произошедший не только по отношению к уровню Советского Союза, но и РСФСР, отразил ситуацию искусственного подрыва сложившейся исторически комплиментарности народов России (рис. 6.25.1)72.

Рис. 6.25.1. Динамика межэтнических браков в России, в % от числа заключенных браков

72 Алексахина Н.А. Тенденции в изменении национальной идентичности в России // Депопуляция в России: причины, последствия и пути выхода. М., 1998; Сусоколов А.А. Межнациональные браки в СССР. М., 1987.

384

Большинство детей, родившихся в этнически неоднородных семьях, идентифицировало себя с русским народом. Идентификация с этнически доминирующей группой при вариативности этноидентификационного выбора характеризуется демографами как типическая. В этом отношении смешанная брачность не только повышает уровень толерантности, но и укрепляет позиции государствообразующего народа. Корреляция её динамики с коэффициентом качества государственного управления подтверждает данный тезис математически. Вывод о факторной значимости этнической комплиментарности для укрепления российской государственности может быть использован как весомый аргумент против распространения в современной России различного рода неорасистских теорий (рис. 6.25.2).

%Динамика межэтнических браков в России,

Рис. 6.25.2. Корреляция межэтнической комплиментарности и КГУ (R = 0,48±0,10, α = 0,1)

Одной из стратегических задач в национальной политике государства является сохранение его этнического ядра. Обеим катастрофам в истории России XX столетия предшествовал тренд сокращения доли русских в этнической структуре народонаселения.

Показательно выглядит траектория изменения совокупного удельного веса в этническом составе России восточнославянских народов — русских (великоросов), украинцев (малоросов) и белорусов (рис. 6.25.3).

385

До революции они, как известно, рассматривались в качестве триединого

русского народа. Исторический максимум их удельного веса был достигнут к началу Великой Отечественной войны, ставшейточкой апогея исторического триумфа России. Всоответствиис этой констатацией ак-

туальной является постановка вопроса о восстановлении единой русской этнической идентичности расколотого восточнославянского мира.

90

%

85

80

75

70

65

60 1890 1900 1910 1920 1930 1940 1950 1960 1970 1980 1990 2000 2010

Рис. 6.25.3. Доля восточнославянского ядра в структуре населения России

6.26. Политика взаимоотношений с религиозными институтами

В ряде работ Центра проблемного анализа и государственноуправленческого проектирования исследовался феномен «русской демографической пилы». Данная метафора описываеттренды сокращения доли государствообразующего народа в населении России. Дважды в XX столетии эта минимизация совпадала в итоге с катастрофой Российского государства. Реконструкция религиозных трендов позволяет, по аналогии с национальной проблематикой, ввести метафору «православной пилы». Как и русский народ, исторически выполнявший миссию государствообразующей силы России, православие явилось её государствообразующей религией. Обеим российским государственным катастрофам, судя по реконструированным траекториям конфессиональной динамики, предшествовал достаточно длительный тренд сокращения доли православных в общей численности верующего населения (рис. 6.26.1). Напротив, доля представителей нетрадиционных для России конфессий испытывала на интервалах, предшествующих гибели

386

государства, очевидный рост (рис. 6.26.2). Полученные результаты дают основание считать, что жизнеспособность страны укрепляют не любые религии, а связанные исторически с её цивилизационными потенциалами (рис. 6.26.3–6.26.4)73.

Рис. 6.26.1. «Православная пила»: удельный вес православных в общей численности верующих

%

25

Рис. 6.26.2. Удельный вес представителей нетрадиционных религий в общей численности верующих в России

73 Кабузан В.М. Распространение православия и других конфессий в России в XVIII в. — начале XX в. М., 2008.

387

1750 1770 1790 1810 1830 1850 1870 1890 1910 1930 1950 1970 1990 2010

Рис. 6.26.3. Корреляция удельного веса православных с коэффициентом качества государственного управления (R = 0,5±0,2, α = 0,1)

1750 1770 1790 1810 1830 1850 1870 1890 1910 1930 1950 1970 1990 2010

Рис. 6.26.4. Корреляция удельного веса представителей нетрадиционных религий с коэффициентом качества государственного управления (R = −0,5±0,2, α = 0,1)

388

Для гипертрофированного в России секулярного сознания сама по себе постановка вопроса о религиозной политике кощунственна. Намеки на такого рода предложения немедленно отсекаются ссылками на незыблемость принципа отделения церкви от государства. Между тем, вне ценностного целеполагания государственные политики не состоятельны. А традиционные ценности цивилизаций генерируются прежде всего в рамках религий. Таким образом, абсолютно секуляризованных государств не существует. Можно лишь вести речь о меньшем или большем уровне религиозности государства, а соответственно, об оптимуме секуляризации.

Рассуждая с позиций секулярной логики, монастыри, как феномен христианской жизни, представляют собой некие паразитарные анклавы. Сообразно с этим взглядом, в советской историографии однозначно приветствовалась политика отдельных монархов (в частности, Екатерины II) по секуляризации монастырского землевладения.

Выход за жесткие рамки секулярного дискурса приводит к принципиально иным выводам. Факторный потенциал монастырей измеряется при этой постановке вопроса параметрами нематериального свойства — такими как, например, «молитвенная мощь государства». Разгром монастырей имел, по отношению к этой мощи, подрывное значение. Высокая корреляция совокупной численности православных монастырей в истории России с коэффициентом качества государственного управления указывает на несхоластический характер выдвигаемого тезиса (рис. 6.26.5–6.26.6)74.

74 Монастыри. М., 2002; Православные монастыри Российской империи / Сост. Л.И. Денисов. М., 1908.

389

Еще более высокую корреляцию с КГУ имеет динамика создания новых монастырей, дающая основание утверждать реальную действенность понятия «молитвенная сила)» государства (рис. 6.26.7–6.26.8). На светском языке речь, конечно, идет о цивилизационно идентичной культурной мультипликации в обществе импульсов, задаваемых монастырским житием.

Рис. 6.26.6. Корреляция количества православных монастырей и КГУ

Рис. 6.26.7. Корреляция динамики создания новых монастырей и коэффициента жизнеспособности России (R = 0,95±0,03, α = 0,01)

390