8. 1. 2. Взгляды карамзинистов на литературный язык. Их отношение к церковнославянской лексике и просторечию

Итак, основные требования Карамзина и представителей его школы к литературному языку заключались в следующем:

1. Язык должен быть единым, общим «для книг и для общения»; не должно быть разрыва между книжной и разговорной речью. Разговорная речь светского общества – это и есть норма литературного языка вообще.

2. Отрицательное отношение к делению языка на стили. Нормы литературного языка едины и независимы от жанра, от характера книги.

3. По своей структуре, словарному составу, фразеологии и семантическому богатству русский литературный язык должен быть сближен с наиболее культурными языками Запада, он должен быть способен к передаче самых разнообразных понятий, связанных с бытом и духовной культурой общества. Только такой язык сможет вытеснить из дворянского обихода французский язык.

4. По своим эстетическим качествам он должен отвечать требованиям и вкусам образованного светского общества, соответствовать эстетическим нормам дворянского салона. Это должен быть гладкий, средний язык, изящный и музыкальный, стиль «элеганс», способный конкурировать с французским языком.

Карамзинисты своеобразно использовали разнородные по стилистической окрашенности языковые элементы. Они употребляли элементы высокой, старославянской лексики и очень умеренно использовали просторечия.

Основные черты языкового новаторства карамзинистов:

1. решительный отказ от старой книжно-славянской традиции, ориентация на разговорный язык, стремление создать язык, единый как для книг, так и для устного общения;

2. тщательный отбор лексико-фразеологических средств, направленный прежде всего на устранение из литературного языка того словарного материала, который не соответствовал критерию «вкуса»:

а) отбор живых и полезных элементов из старого книжного языка, который производился с «новых» позиций, с точки зрения «вкуса», применительно к средней литературной норме, создание которой Карамзин считал своей задачей;

б) отбор из общенародного языка только «приятного» и «чувствительного», достойного поэтической речи;

3. обогащение словарного состава литературного языка новыми заимствованными словами, кальками и неологизмами;

4. усовершенствование синтаксиса.

Все старославянизмы Карамзин подразделяет на несколько групп в зависимости от их стилистической ценности; устаревшие старославянизмы, по его мнению, нужно было полностью устранить из литературного языка. Т.н. высокие старославянизмы, а также поэтическую славянскую лексику возможно использовать в чисто художественных целях.

Карамзинисты требовали ограничить употребление архаической, церковнославянской лексики в литературном языке, устранить такие слова как тако, такожде, любление, возмогать, смеяние, испроверженный, скоропреходный, надмеваться.

На страницах издаваемого Карамзиным «Московского журнала» он не раз высказывал мысль о грубости таких старославянских слов как колико, бяху, убо, понеже.

На всякого рода архаизмы у карамзинистов было великолепное чутье, они очень живо ощущали несовременность того или иного слова или оборота. Карамзинисты изгоняют из литературного употребления элементы приказно-канцелярского слога, старославянизмы, которые носят приказный, деловой характер.

Критерием стилистической оценки для них служил вкус светской женщины, язык салона.

Карамзин писал: «Девушка, имеющая вкус, не может ни сказать, ни написать в письме колико»; «Учинить вместо сделать нельзя сказать в разговоре, а особенно молодой девице»; «Кажется, чувствую как бы новую сладость жизни», – говорит Изведа, но говорят ли так молодые девицы? Как бы здесь очень противно».

Связь с «щегольским наречием» и вообще с разговорным языком светского общества определяет ориентацию карамзинистов на женскую речь. Необходимо иметь в виду, что законодателями норм щегольской речи были именно женщины; аналогичную роль играли женщины и во французской салонной культуре. В женской среде была особенно распространена галломания, и речь светских дам второй половины XVIIIв. – началаXIXв. была по преимуществу макаронической. Карамзин и его последователи особенно настойчиво подчеркивают недопустимость славянизмов в речи женщины. Речь женщины всегда была относительно свободна от книжного влияния и, соответственно, женщины могли восприниматься как хранители собственно разговорной речевой традиции. Отсюда объясняется ориентация карамзинистов на язык и вкус светской дамы и вообще характерная для этого направления феминизация языка и литературы: женщины выступают, с одной стороны, как обладательницы тонкого вкуса и «нежного слуха», и, с другой стороны, как носительницы естественного начала в языке. Именно женщины, по мысли карамзинистов, создают «язык общества»; тем самым литературный язык, ориентированный на речь светского общества, должен ориентироваться прежде всего на речь женщин.

Карамзинисты не признавали церковнославянский слог во всем объеме, но считали, что можно отобрать слова и элементы, которые могут быть использованы в современном языке.

Карамзин использует церковнославянские и древнерусские слова в следующих функциях:

1) с целью создания исторического колорита в исторических произведениях, как средство стилизации для воссоздания языка прошедших эпох.

В повести «Наталья, боярская дочь» и других исторических произведениях Карамзина встречаются церковнославянские выражения: # пасть ниц, палить огнем неугасимым, прииди и виждь; а также старославянские словадщерь, зреть, ректи, вещатьи др.;

2) для создания высокого стиля, наименования высоких понятий. Старославянизмы способствуют созданию торжественного, приподнятого, патетического, возвышенного стиля. Церковнославянские слова связаны с отвлеченными понятиями, они используются в переносном, метафорическом значении;

3) с целью создания поэтического стиля, поэтических образов, обозначения прекрасного. Старославянский язык выступает в качестве одного из источников пополнения поэтической речи (т.н. поэтизмы): # уста, лобзать, ланиты, девица, перси, алкать, отверзать, чертог, юдоль.

Велико значение карамзинских преобразований в системе образования форм слов:

1. он не употребляет окончание «-ов / -ев»в род. пад. мн. ч. у существительных среднего и женского рода: #стихиев, зданиев;

2. он отвергает форму сравнительной степени на «-ае / -яе», «-ай / -яй», которые ранее широко использовались в литературе: #громчай;

3. он отстаивает склонение существительных на «-мя» с прояснением древнейшей основы:время – времени;

4. он обращает большое внимание на экспрессивно-стилистическое использование отдельных частей речи в художественных текстах. Например, причастные формы с ярко выраженной семантикой действия или физического состояния (# лежащий, сидящий, кричащий, говорящий) он считает принадлежностью прозаической речи; причастия же с качественно-отвлеченным значением находит достойными употребления в поэтической возвышенной речи (#блистающий, пылающий, слабеющий, восхищенный, вознесенный, одаренный, изнуренный).

По-новому осуществляются у Карамзина отбор и использование разговорно-просторечных слов. Некнижность языка воспринималась современниками Карамзина как разговорный язык хорошего общества. Язык салона был неоднороден. Нужно было решить, что из него следует отобрать. Грубые, вульгарные, диалектные и жаргонные слова решительно отбрасывались карамзинистами. Большой пласт разговорной лексики остался за пределами их произведений. Карамзин выступал категорически против внесения в литературный язык просторечия и народной идиоматики. Вводимая в литературный язык народная речь должна была соответствовать идиллическим представлениям дворян о «добрых поселянах». Карамзин стремился ограничить употребление народных слов небольшой группой «приятных» и «чувствительных» по эмоциональному воздействию на читателя. Карамзин писал: «То, что не сообщает нам дурной идеи, не есть низко».

Известно письмо Карамзина к И.И. Дмитриеву от 1793 г., в котором он советует Дмитриеву в басне «Жаворонок с детьми и земледелец» не отказываться от слова пичужечка.«Оно возбуждает в душе две любезные идеи: о свободе и сельской простоте». Словопичужечка воспринималось Карамзиным как слово народное, простое, которое приходилось ему слышать в среде простого крестьянства. А словопареньон употреблять не советует. Это слово воспринималось в то время как принадлежность фамильярной речи, оно не шло к тону басни Дмитриева. Карамзин заботился о сохранении общей ровности стиля произведения.

При переиздании «Писем русского путешественника» Карамзин внес ряд исправлений, исключив те слова, которые казались ему грубыми. Например, было: «бранилась с краснорожим мужем своим», стало:«с пьяным мужем»; было:«мы с итальянцем налягаем уже на кофе», стало:«пьем кофе»; было:«солдат взвалил себе на плечи мой скарб», стало:«солдат взял мои пожитки».

Карамзин связывает идею, понятие, чувство и слово. Многие слова карамзинисты оценивали как «низкие», «площадные», недостойные занять место в литературном языке (например, такие слова и выражения, как истомить, подмога, пронюхать, тянуть за волосы; фу, пропасть; враки, бред, гниль, шельма, держать ухо востро, попасть впросак). Из народного языка они брали лишь немногие фольклорные слова: #мóлодец, дéвица. Богатство народной речи, ее синтаксиса и фразеологии карамзинисты не использовали. Простонародная лексика представлена в их произведениях более скупо, чем церковнославянская. Ее мало использовали даже для передачи речи героев из простонародья. За пределами литературного языка должна была остаться большая часть разговорно-бытовой речи. В язык художественной литературы Карамзин допускал только те элементы народного языка, которые не могли оскорбить вкус светской дамы – основной читательницы сентиментальной литературы.

В сентиментальной прозе Карамзина используются целые ряды эмоциональных, ласкательных слов, связанных преимущественно с обозначением душевных нюансов в психологическом состоянии героев: # ангел мой, голубок, горлица, томный, милый, любезный сердцу, трогательный, унылый, печальный, жестокий, несчастный.

Теория и практика карамзинистов не учитывала того важнейшего обстоятельства, что единство литературного языка национальной эпохи не исключает, но, наоборот, предполагает наличие его разнообразных разновидностей – стилей: функциональных и индивидуально-художественных, предполагает связь, но не тождество разговорного и литературного языка.

В итоге в «новом слоге» вырабатывалось не единство, а «одинаковость» языка для разговоров и различных жанров литературы. Основным недостатком творчества Карамзина было отсутствие речевого реализма в языковых портретах действующих лиц. Кем бы ни были персонажи произведений Карамзина, они все говорят одинаково, тем же языком, каким пишет автор, – средним, гладким, музыкальным, но экспрессивно обедненным. Искусственным, гладким, правильным языком в произведениях Карамзина одинаково пользовались различные по своему социальному положению, образованности и даже по принадлежности к разным эпохам действующие лица, и крестьяне и дворяне, он был одинаковым для всех случаев жизни. Так, крестьянка Лиза даже сама с собой рассуждает «так, как пишут». В этом отношении «новый слог» проигрывал языку демократической, просветительской литературы. Речь героев, принадлежащих к разным эпохам и разным сословиям, у карамзинистов не различается.

В.Г. Белинский указывал на недостатки языка Карамзина: «Погрешность его в том, что он презрел идиомами русского языка, не прислушался к языку простолюдинов».