Тема 11. М.Ю. Лермонтов как продолжатель пушкинских языковых традиций, обогативший русский язык новыми выразительными средствами

План:

1. Стилевые черты в произведениях М.Ю. Лермонтова, обусловленные влиянием творчества А.С. Пушкина и устного народного творчества. Использование М.Ю. Лермонтовым традиционных поэтических средств и средств народной речи.

2. Особенности лермонтовского синтаксиса и стиля. Индивидуальные черты в языке и стиле произведений М.Ю. Лермонтова.

3. Своеобразие прозы М.Ю. Лермонтова (от «Вадима» через «Княгиню Лиговскую» к «Герою нашего времени»).

4. Значение М.Ю. Лермонтова в истории русского литературного языка.

11. 1. Стилевые черты в произведениях М.Ю. Лермонтова, обусловленные влиянием творчества А.С. Пушкина и устного народного творчества. Использование М.Ю. Лермонтовым традиционных

поэтических средств и средств народной речи

М.Ю. Лермонтов – преемник и последователь А.С. Пушкина, стремившийся найти самостоятельный и новый путь в своем творчестве и литературном языке.

В творчестве Лермонтова выделяют два периода – ранний (1828–1835 гг.) и зрелый (1836–1841 гг.), хотя, как и в периодизации творчества Пушкина, их границы носят условный характер.

Лермонтов, несомненно, учился языковому мастерству у Пушкина, ставя его стихи в образец своей юношеской поэзии, в которой встречаются прямые заимствования из пушкинских текстов: образы, выражения, целые фрагменты текста. В.В. Виноградов писал: «Неизгладимая печать пушкинского стиля лежит на всех ранних произведениях Лермонтова. Пушкинские образы, выражения, обороты, синтаксические ходы встречаются почти в каждой строчке. Язык Лермонтова переполнен пушкинскими образами, метафорами и оборотами».

В ранних стихотворениях Лермонтова можно обнаружить много совпадений с пушкинскими как в словах, выражениях и в оборотах речи, так и в самих приемах метафорического словоупотребления. Примером могут служить совпадения в отрывке из лермонтовского «Кавказского пленника» с пушкинским «Евгением Онегиным».

Иногда Лермонтов прибегает к приему своеобразного цитирования афоризмов Пушкина (например, в поэме «Монго»).

Влияние Пушкина на поэзию Лермонтова обнаруживается в выборе самой структуры стиха. Так, «Тамбовская казначейша» написана четырехстопным ямбом, и строфы ее такие же, как и в «Евгении Онегине».

Наряду с подражанием Пушкину, юный Лермонтов испытывал и воздействие стилистической системы романтиков: В.А. Жуковского, И.И. Козлова, П.А. Вяземского, Е.А. Баратынского, Д.В. Веневитинова, А.И. Полежаева и поэтов-декабристов. Из общего с ними поэтического источника он черпал различные фразеологические клише: # надежд разбитых груз; страстями чудными облито; ненужный член в пиру людском; как небеса, твой взор блистает эмалью голубой.

Романтические «поэтизмы», однако, не мешают художественной отточенности стихов. Благодаря этому в зрелые годы творчества Лермонтову удается осуществить закономерный синтез двух различных стилистических систем, обогатив тем самым выразительные возможности русского поэтического языка.

М.А. Кустарева выделила в творчестве Лермонтова два стиля: (1) эмоциональный (стиль неточных слов); (2)стиль предметной точности слова.

Произведения, написанные под прямым влиянием пушкинского слога, в какой-то мере подражательные, относятся ко второму стилю.

Однако уже в раннем творчестве Лермонтова наблюдается не только сходство с произведениями Пушкина, но и отличие от них. У Лермонтова традиционные языковые средства поэзии используются скупо даже в ранних произведениях (здесь прослеживается подражание отдельным авторам, но не использование языковых элементов, закрепленных за поэзией конца XVIII – началаXIX вв., как это имело место в лицейской лирике Пушкина). Славянизмы не играют в творчестве Лермонтова такой важной роли, как это было в творчестве Пушкина, выполняя лишь одну функцию – являясь средством создания поэтического слога.

Этот отход от всего архаичного наметился у Лермонтова уже в ранний период его творчества, когда он испытывал заметное влияние искусственно-романтической манеры повествования. Об этом свидетельствуют сохранившиеся первоначальные наброски и варианты ряда произведений, которые подвергались авторской правке. Во всех этих правках прослеживается весьма последовательное устранение архаичных грамматических форм, а также лексических и фразеологических средств.

Уже в ранний период творчества Лермонтов отказался от традиционных условно-поэтических слов, перифрастических выражений, устоявшихся символов и формул, которые еще широко использовались в поэзии Пушкиным, Баратынским, Кюхельбекером и другими: # пиит, творец, любимец Феба, муза, Геликон, Парнас, Пинд. Он отбрасывает и архаичные поэтические слова, выражения, заменяя их словами из живой народно-разговорной речи. Язык освобождается от условностей, становится необыкновенно выразительным, звучным, обретает силу воздействия, а выражения – афористичность и меткость.

В произведениях библейской тематики, с библейскими образами архаичная лексика почти отсутствует, используются те же поэтизмы (неполногласные формы слов, поэтическая лексика типа уста, чело), что и в интимной лирике. Можно сравнить тексты стихотворений Пушкина и Лермонтова с одноименным названием «Пророк». Славянизмы употребляются в обоих произведениях, но у Пушкина они используются с целью создания библейского колорита, а у Лермонтова – с целью создания обычного поэтического слога.

Даже в стихах-«молитвах» у Лермонтова, за исключением обязательной в произведениях этого типа тематической группы (культовая лексика), мало славянизмов. По лексическому наполнению и синтаксической структуре это обычные поэтические произведения.

Славянизмы в своей первичной функции – функции создания торжественного, патетического слога – почти не употребляются Лермонтовым.

Гражданские, философские произведения Лермонтова зрелого периода его творчества («На смерть поэта», «Дума», «Поэт», «Первое января» и др.) свободны от литературных архаизмов, устаревших славянизмов, мифологических образов и выражений, что отвечало требованиям эпохи. В целях создания ораторского стиля Лермонтов предпочитал пользоваться не книжными, архаическими формами (церковнославянизмами), а живой, разговорной речью.

Славянизмы как особая стилистическая категория русского литературного языка в 40-е гг. XIX в. теряют свою актуальность. Они признаются архаизмами и вследствие этого выходят из употребления: #блато, власы, глад, златистый, хлад, мразный. Об их функционировании можно судить по употребительности группы слов с неполногласием параллельно с русскими словами с полногласием. Как показали исследования, употребительность церковнославянизмов с неполногласием в русском литературном языке неуклонно снижалась с концаXVIII в. и на протяжении всегоXIX в. Сохранившиеся слова с неполногласием в концеXIX в. – начале ХХ в. входят в общенародный язык, переосмысляются, перестают быть дублетами слов с неполногласием, утрачивают свою стилистическую оценку высокости: #блажь, брань, мразь, сласть, страж и др. Все сохранившиеся в современном русском языке славянизмы составляют менее 10 % словарного состава языка.

Архаические церковнославянизмы в стихотворной речи Лермонтова вытесняются словами живого русского языка.

Стремясь к обогащению русского литературного языка, он использовал в текстах стихотворений иноязычные слова, выражения и понятия, отработанные и устоявшиеся в западноевропейской поэзии, многие из которых стали интернациональными: бриллианты, колонна, лирика, локон, мадам, поэма, сорт, строфа, эпиграф; дух раскаяния, пустынная душа и др.

В употреблении заимствований Лермонтов шел той дорогой, на которую вывел русский литературный язык Пушкин.

Однако он избегает употреблять в поэзии т.н. классицизмы, т.е. речевые средства, восходящие к античной мифологии: # Гименей, Марс, Венера, Аполлон, Борей, Гений, Пегас, плеяды, которые еще были довольно широко употребительны в поэзии Пушкина.

Таким образом, язык Лермонтова по составу речевых средств и принципам их использования ближе к современному литературному языку, чем даже язык Пушкина, не свободный от некоторого груза старых стилистических традиций. В.Г. Белинский сказал, что благодаря Лермонтову литературный язык значительно продвинулся вперед.

В синтаксисе Лермонтов также продолжает пушкинские традиции в построении немногословной фразы, в приемах соединения фраз в тексте. Развитие шло в направлении сжатия формы, усиления экспрессии и строгости выражения путем наполнения языковыми элементами живой речи и народной поэзии, за счет освобождения от смысловой неопределенности и красивости романтического стиля.

Следуя пушкинской реформе, Лермонтов ориентируется на живую русскую речь и широко вовлекает в литературный язык просторечные элементы:

1. формы им. пад. мн. ч. существительных жен. и сред. рода на «-ы»: #вины, кольцы, леты, сердцы, знамены, румяны, паникадилы;

2. формы род. пад. мн. ч. существительных жен. и сред. рода на «-ов»: #стадов, мадамов;

3. формы род. пад. существительных на «-мя»без приращения«-ен-» в косвенных падежах: #не знал другого имя; не имел ни время, ни охоты; из пламя и света;

4. частые формы деепричастий на «-учи / -ючи»: #пируючи, сберегаючи, скрываючи.

Лермонтов вовлекает в систему литературного языка главным образом общегородское просторечие и общенародные формы крестьянского языка. Он ориентируется на общенациональный фонд живой разговорной речи и чуждается областных диалектизмов.

Из профессионально-жаргонной лексики он пользуется только картежными, военными (в том числе кавалерийскими) выражениями, словарем охотничьего и живописного диалекта.

Лермонтов высоко ценил народную поэзию. Помимо пушкинских языковых традиций, источником стиля точности слова у Лермонтова были также традиции произведений устного народного творчества. Наиболее яркими произведениями этого плана являются «Бородино», «Спор», «Соседка», «Казачья колыбельная песня», «Песня про купца Калашникова».

Интересно сопоставить два стихотворения Лермонтова, написанные на одну и ту же тему, но в разное время, и резко отличающихся по языку: раннее стихотворение «Поле Бородина» (1830–1831 гг.) и «Бородино» (1837 г.). В языке стихотворения «Поле Бородина» заметна большая примесь архаично-книжных риторических выражений, церковнославянизмов, типичных для одического стиля: # я спорил о могильной сени; обманет глас пророчий; и вождь сказал перед полками. В нем довольно часто встречаются галлицизмы: #молитва родины, песня непогоды, преданья славы, пуля смерти, сыны полночи. В этом стихотворении рассказчик, простой русский солдат, произносит пышные романтические тирады. Во всем стихотворении живая русская речь как бы пробивается сквозь толщу романтической напыщенности. Народной струи в языке вовсе не чувствуется. А в стихотворении «Бородино» совершенно отсутствуют декоративные штампы романтического стиля. В нем господствует солдатское просторечие и поговорочный простонародный язык. Здесь присутствуют морфологические, синтаксические и лексические средства живой разговорной речи (например, просторечные слова, разговорные частицы).

Лермонтовский стиль точности слова можно назвать лубочно-плакатным. Рассказ ведется от лица участника событий.

Разговорные выражения сочетаются с литературно-книжными (но уже лишенными оттенка искусственно-риторической архаики), образуя стройное высокохудожественное целое.

В зрелых произведениях Лермонтова, как и в произведениях Пушкина, элементы литературного языка и отобранные поэтом средства народной речи сливаются настолько органически, что их невозможно отделить друг от друга («Узник», «Три пальмы», «Сказка для детей», «Дары Терека», «Соседка», «Валерик», «Завещание»).

Живая разговорная речь передается Лермонтовым так точно, что создается впечатление непосредственного рассказа, как и во многих поэтических произведениях Пушкина.

В зрелый период творчества Лермонтов преодолевает свои юношеские устремления к романтическому стилю и сознательно декларирует свой отход от романтизма к реализму. Живая, разговорная речь, простые и меткие народные слова стали типичными в поэтическом языке Лермонтова во второй период его литературной деятельности, когда он полностью перешел на позиции реализма.

Лермонтов значительно активнее, чем Пушкин, обращается к народно-поэтическим истокам литературы.

В ранних произведениях поэта («Атаман», «Воля», «Баллада») имеют место отдельные формы, слова и выражения народной речи и отдельные приемы устного народного творчества. Интерес к народной поэзии и к ее изобразительным средствам обнаружился у Лермонтова еще в начале его творческой деятельности.

Лермонтов зарекомендовал себя как превосходный стилизатор, умеющий искусно владеть языком, вести повествование не только от автора, но и от имени различных персонажей.

«Песня про купца Калашникова…», написанная в стиле старинных богатырских песен и воспроизводящая характерный для них речевой колорит, является превосходным образцом лермонтовского стилизаторского мастерства, примером использования речевых средств устного народного творчества. В этой поэме фольклорный стиль не имитируется, а творчески воссоздается путем органической ассимиляции фольклорных элементов литературного языка, оставаясь при этом в пределах литературной нормы. Благодаря этому литературный язык в «Песне…» приобретает окраску народно-поэтического стиля. Происходит как бы фольклоризация художественного стиля, что является одним из путей демократизации литературного языка.

Лермонтов основательно изучил сборник былин Кирши Данилова и другие публикации фольклора, работая над «Песней…». Непосредственным источником лермонтовской поэмы может быть признана историческая песня «Кастрюк Мастрюкович». Очевидно, Лермонтов мог слышать варианты этой песни непосредственно из уст народных певцов-сказителей.

Лермонтов воспроизводит в этом произведении следующие черты строя речи богатырских песен: