13. 2. 2. Изменения в орфоэпии и грамматическом строе языка

Значительные сдвиги в социальном составе носителей литературной речи привели к изменениям в традиционных произносительных нормах. Меняются орфоэпические нормы русского языка. Орфоэпические правила, разработанные на основе старомосковских норм произношения учеными московской лингвистической школы во главе с Д.Н. Ушаковым, в наши дни устарели и не соответствуют живой звучащей речи даже самих жителей Москвы. Происходит расшатывание системы старого московского произношения. Появляется много вариантов, колебаний в произношении, дублетных форм. Происходит упрощение ряда орфоэпических правил; устранение отдельных изолированных положений в этих правилах.

Ярко проявляется отмеченная еще И.А. Бодуэном де Куртене тенденция к упрощению системы гласных и усложнению системы согласных.

Гласные начинают играть все меньшую роль для различения слов. Ослабляются фонологические противопоставления безударных гласных.

В середине ХХ в. происходит активное распространение и́канья, пришедшего на смену эканью, т.е. различению в предударных слогах после мягких согласных фонем [и], [а], [о], [э], особенно четко это различие проявляется в первом предударном слоге. Если в XIX в. первый предударный слог после мягких имел такие различители: [э^и] = [а], [о], [э]; [у] = [у]; [и] = [и], то сейчас осталось два различителя: [и^э] = [и], [а], [о], [э] и [у] = [у]: # [т’инут’], [л’исок], [н’ису]. На процесс сокращения гласных-смыслоразличителей оказывают влияние просторечное произношение москвичей, возникшее на основе южно-великорусских говоров, и перемещение значительных групп и́кающего (москвичи) и экающего (ленинградцы) населения в период индустриализации, приведшее к постепенной победе московской традиции.

Происходит интенсивное влияния написания на произношение.

Не выдерживается теперь правило о произношении в первом предударном слоге после твердых шипящих «ж» и «ш» на месте орфографического «а» звука, близкого к [ы^э]: # [жы^эра], [шы^эгы]. Как и во всех других подобных предударных слогах, здесь в произношении слышится звук [α]: # [жара], [шаги]. Произношение, которое раньше воспринималось как диалектное, победило, потому что оно приблизилось к орфографической норме.

Подобный же отход от старомосковской орфоэпии в сторону произношения, ранее признававшегося диалектным, наблюдается и в ряде других случаев.

Изменилось произношение безударного окончания 3-его л. мн. ч. у глаголов 2-ого спряжения, которые раньше произносились как глаголы 1-ого спряжения (# ходют, ловют, хвалют), теперь стали произноситься как ходят, ловят, хвалят.

Произношение ряда слов с мягким [р’] (# [втор’ник]) сменилось новым, с твердым звуком [р] (# [вторник]).

Заменились в произношении окончания прилагательных на «-ий» после заднеязычных. Теперь мягко произносятся заднеязычные «г», «к», «х» перед окончаниями прилагательных мужского рода в имен. пад. ед. ч. Старое произношение: [кр’эпк’ъй], [т’их’ъй], [г’ибк’ъй] заменилось на новое: [кр’эпк’ий], [т’их’ий], [г’ибк’ий].

Так же произносятся эти заднеязычные в глаголах с суффиксом «-ивать» после заднеязычных: # вздрагивать, вскакивать, вспыхивать, размахивать, отскакивать ( [гъ], [къ], [хъ] → [ги], [ки], [хи]).

Разграничиваются при произношении глаголы I и II спряжения с безударными гласными. Побеждает произношение, опирающееся на поддержку орфографического написания.

Происходят изменения в сфере согласных звуков, усложняется консонантная система:

1. появился класс мягких заднеязычных фонем [г’], [к’], [х’]: # ткёшь, ткёт, жгя;

2. произошли изменения в фонемосочетаниях [стл], [нтк], [стк], [стл], [здк]: в словах счастливый, голландка, завистливый, жестко, праздник, совестливый иногда произносится и средний согласный;

3. нарушаются законы позиционной мягкости согласных. Губные и зубные перед мягкими губными, зубные перед мягкими зубными раньше могли быть только мягкими, теперь возможно и твердое произношение: # [им’б’р’] – имбирь, [в’б’ит’] – вбить, [из’в’ест’] – известь, [д’в’е] – две;

4. раньше сочетание «кк» произносилось как [хк], «гг» как [γг]. Сейчас эта замена необязательна и нетипична: # к кому, к каждому, к городу;

5. происходит вытеснение произношения [жж’] → [жж]: # [в’ижж’ат] → [в’ижжат]; [бр’эжж’ит] → [бр’эжжыт];

6. в словах господи, бога, богу, благо, богатый вместо [γ] начинает произноситься [г];

7. происходит смена обязательного для начала ХХ в. произношения окончания возвратных глаголов: [c] → [c’]. Произношение окончания глаголов на «-сь», «-ся» с твердым звуком [с] уже не является образцовой нормой, орфоэпические справочники рекомендуют произношение с мягким [с’]: # улыбаешь[с’]я, бою[с’]ь, слушаю[с’]ь, удаливши[с’]ь, удалил[с’]я, удалила[с’]ь;

8. чаще стало встречаться соответствующее орфографии произношение сочетания [чн], ранее произносившегося как [шн]: # бутылочный, башмачный, булавочный.

Грамматический строй языка изменяется очень медленно. Он гораздо меньше, чем лексика, испытывает влияние социальных перемен. Поэтому значительных изменений в грамматическом строе русского языка в советский период не произошло. Однако некоторые новшества все же имели место.

Одна из наиболее заметных тенденций в русском языке ХХ в. – это развитие аналитизма в грамматическом строе, т.е. таких языковых фактов, которые грамматические значения (рода, числа, падежа) передают не формой слова (с помощью флексий или других аффиксов), а при помощи контекста.

Внешними, экстралингвистическими причинами движения русского языка к аналитизму являются резкая демократизация русского языка в период после Октябрьской революции и активный контакт русского языка периода его новейшей истории с иностранными языками аналитического типа (английским, французским), ведущий к появлению в языке аморфных слов (до конца не адаптированных, не русифицированных заимствований) и не свойственных русскому языку ранее синтаксических структур. Тем более что на современном этапе развития цивилизации язык оказывается более гибким, впуская в свою систему иноязычные формы с минимальными изменениями. Это влияние вновь актуализировалось в последнее время, начиная с периода перестройки. Поток разного рода иноязычных текстов (книжная, кино- и видеопродукция, реклама) породил недоброкачественные переводы, игнорирующие речевой узус русского литературного языка и страдающие буквализмом. Особенно показательны синхронные переводы, когда нет времени на то, чтобы переключиться с одного типа языкового мышления на другой, переложить мысль, высказанную на иностранном языке, на русский «лад». Устный перевод, осуществляемый как параллельный звучащему иноязычному тексту, всегда грешит стилистическими шероховатостями; фразы ощущаются как структуры, передающие способ мысли иностранца (сказано русскими словами, но «не по-русски»). Очень часто переводчики, не обладающие достаточной компетенцией по отношению к родному языку, ограничивают свои действия наивным лексическим калькированием иноязычного текста, без учета более высоких, чем лексический, уровней композитивности словесного материала. Такие переводы – переводы во многом структуралистские, насильственно вносящие аналитический «дух» чужого языка.

Увеличивается количество несклоняемых существительных: # такси, бра, кино, радио, фото, жабо, табло, рефери, конферансье, трико, кепи, хобби, карате, пюре, ателье, бюро, депо, метро, кафе, фойе, эскимо, рагу. Если в XIX в. такие аналитические существительные были инородным включением в русском языке, то сейчас они, поддержанные аналитическими прилагательными, и притом значительно более многочисленные, чем ранее, являются законным и обычным компонентом речи и языка. Привычной стала присущая им неизменяемость. Неизменяемость, первоначально представлявшая собой явление, касающееся только ограниченной группы не освоенных языком слов, в дальнейшем превратилась в неотъемлемую черту ряда уже освоенных слов, обладающих значительной частотностью. Несклоняемые существительные без помощи аффиксальных средств способны сочетать свою лексическую семантику с теми реляционными значениями, которые в русском языке, как правило, выражаются падежными флексиями. Группа заимствованных слов с конечным гласным не только количественно увеличилась, но и весьма активизировалась. Многие из этих слов приобрели большую частотность. Они обрастали новыми значениями, а это вызвало рост их употребительности (бюро погоды, бюро находок, справочное бюро, конструкторское бюро; ателье мод, ателье проката, телеателье, ателье бытового обслуживания).

Особенно заметно класс несклоняемых слов пополнился за счет новообразований – аббревиатур: # ГРЭС, ЦК, самбо, сельпо, РОНО, МТС, АТС, КВН, ВАК, ООН, ЖЭК, НЭП, ЦИК, МХАТ, МИД. Употребление в неизменяемом виде аббревиатур, которые имеют возможность совершенно беспрепятственно включаться в систему аффиксального склонения (МХАТ, МИД), является немаловажным показателем общих тенденций развития склонения.

Утрачивают былую склоняемость и переходят в разряд несклоняемых: а) украинские фамилии на «-ко»: # Короленко, Шевченко, Никиенко, Артеменко; б) имена существительные – названия населенных пунктов на «-ино», «-ово»: # Ефремово, Цветково, Тушино, Комарово, Бородино. Причиной этого послужил приказ военного командования в годы Великой Отечественной войны, предписывающий употреблять в донесениях и других документах такие названия только в их начальной форме, чтобы не смешивались близкие по звуковому составу слова: # Пушкин – Пушкино, Киров – Кирово.

Названия улиц утрачивают склонение, например, до революции улица Гоголевская, а в советское время – улица имени Гоголя. Сейчас предпринимаются попытки вернуться к прежним формам.

Используются формы существительных мужского рода для обозначения лиц женского пола по профессии: # врач пришла, директор сказала, секретарь доложила, доцент прочитала лекцию, бухгалтер сделала отчет. Это стимулируется социальными причинами – равноправным положением женщин, их широким участием в производственной и общественной деятельности, а также внутриязыковыми законами, т.е. развитием аналитического способа выражения пола лица. Обнаруживается тенденция к семантизации категории рода в современном русском языке, т.е. когда смысловое содержание определяет род слова. Т.о., употребляются названия лиц (по виду деятельности), нейтральные к дифференциации по полу, с тем чтобы в нужных случаях их можно было одинаково применить и к мужчинам, и к женщинам. Формы мужского рода обозначают лицо в отвлечении от пола, т.е. выступают в функции слов общего рода. Поскольку синтетических, аффиксальных средств недостаточно, чтобы определить родовую принадлежность существительных типа кондуктор, врач, бухгалтер, секретарь, можно назвать выражение рода у этих слов аналитическим (врач пришел / пришла, секретарь сказал / сказала). Род существительного выражается флексией сказуемого. Возникновение таких конструкций было обусловлено тем, что система суффиксальных средств существительных оказалась не в состоянии удовлетворить потребность языка в ряде новых женских названий лиц по профессии и специальности.

Меняется соотношение некоторые вариантных окончаний в отдельных падежных формах существительных.

В XIX в. падежная система в русском языке была восьмипадежной: был особый партитивный падеж, отличный от родительного (кубометр лесу, но прохлада леса), и особый местный падеж, отличный от изъяснительного (предложного) падежа (в лесу, но о лесе). Постепенно контраст между родительным и партитивным падежами становится все менее грамматическим и все более стилистическим. Сейчас эти формы являются уже грамматическими синонимами, они разграничены только стилистически.

В род. пад. с количественным значением (родительный партитивный) формы слов с флексией «-у» вытесняются формами с флексией «-а»: # чашка чая, много снега, нет клея, ложка уксуса, порция салата. Резкое снижение частотности употребления форм на «-у» началось в 20-е – 30-е гг., этот процесс продолжается и в наши дни. При этом чем менее частотно в употреблении существительное, тем легче и быстрее форма на «-у» заменяется формой на «-а»: (# солода, шпината), и наоборот (# сахару, рису).

В сочетаниях с переходными глаголами отмечается вытеснение форм существительных на «-у» формами вин. пад. с нулевым окончанием: # добавить чеснок, сахар, уксус, перец.

В имен. пад. мн. ч. существительных мужского рода формы с флексией «-á» становятся более употребительными: # трактора, катера, крейсера, цеха, слесаря, токаря, бункера, сектора. Увеличение форм на «-а» связано с изменением, демократизацией социального состава носителей русского литературного языка, с усилением влияния профессиональной речи, городского просторечия на литературный язык.

Особенно желательной с точки зрения аналитизма является нулевая флексия. В некоторых тематических группах существительных мужского рода отмечается стремление к употреблению слов с нулевыми флексиями в род. пад. мн. ч., что также обнаруживает тенденцию к аналитизму в русской морфологии, т.е. к передаче грамматических значений не формой слова, а контекстом. Высокой частотности род. пад. сопутствует его перегруженность разнообразными значениями. Нулевые флексии в род. пад. мн. ч. при наличии таких же флексий в имен. пад. ед. ч. все более укрепляются (пока лишь в устной речи) в таких лексико-семантических группах: (1) в названиях лиц по национальности (# монгол, мордвин, грузин, цыган, лезгин, туркмен, болгар); (2) в названиях единиц измерения (# микрон, вольт, рентген, грамм, килограмм, ампер, ватт); (3) в названиях овощей, фруктов (# помидор, апельсин, баклажан, мандарин, абрикос); (4) в названиях парных предметов (# ботинок, гольф, сапог, чулок, носок, туфель, кальсон, панталон); (5) названиях лиц по принадлежности к воинским соединениям (# солдат, гусар, драгун, улан, партизан). Все эти существительные тяготеют к группе pluralia tantum. Преимущественная употребительность форм мн. ч. обусловила первостепенное значение формы род. пад. мн. ч. для этих слов: в силу малоупотребительности или почти полного отсутствия в речевом потоке формы имен. пад. ед. ч. только по форме род. пад. мн. ч. и определяются родовые признаки слова и его принадлежность к определенному типу склонения. В современной литературной речи слова этой группы обычно используются при назывании количества предметов и лиц, обозначают или измеряемые (или измеряющие) предметы, или парные предметы, или массовидные предметы и собирательные понятия, для обозначения которых используется только форма мн. ч. У многих из этих слов форма имен. пад. ед. ч. оказывается производной от формы род. пад. мн. ч. Из всех форм мн. ч. только род. пад. может использоваться как опознавательный при определении рода и типа склонения. Род. пад. мн. ч. оказывается функционально более значительным, чем имен. пад. ед. ч. Форма род. пад. мн. ч. с нулевой флексией оказывается удобной для всех слов, которые в каких-либо иных ситуациях и значениях употребляются как неизменяемые (# чулки гольф, дама пик, король треф).

Переобремененность значениями и широкая употребительность род. пад. создают благоприятные условия для возникновения конкуренции дублетных форм род. пад. мн. ч.: (а) существительных муж. рода (-ов/-ев // 0): # микронов – микрон; (б) существительных среднего рода (-ьев // -ий; -ев // 0): # гнездовьев – гнездовий, копьев – копий, низовьев – низовий, полотенцев – полотенец, волоконцев – волоконец; (в) существительных женского рода (-ей // 0): # межей – меж, тетей – теть, простыней – простынь; (г) существительных pluralia tantum: # пяльцев – пялец, будней – буден, граблей – грабель.

Происходят изменения морфологических норм различных грамматических категорий: расширяется употребление форм мн. ч. отвлеченных существительных с суффиксом «-ость» (# мощности, емкости); осуществляется отбор одной из ранее параллельно использовавшихся дублетных форм рода (# рельс, санаторий, фильм).

Происходит увеличение группы двувидовых глаголов за счет новых слов с заимствованной основой: # оборудовать, реконструировать, демобилизовать, радиофицировать, авансировать, делегировать, дисциплинировать, активизировать, военизировать, схематизировать, реорганизовать, интенсифицировать, газифицировать, кинофицировать, электрифицировать, госпитализировать, транслировать. Их своеобразие заключается в значительном сокращении аффиксальных средств. У двувидовых глаголов эти формы омонимичны, они могут, не меняя своего внешнего облика, выражать значения как совершенного, так и несовершенного вида. Присоединение к таким глаголам приставок отводит их в сторону от интернациональной лексики.

Увеличивается число аналитических прилагательных (неизменяемых, не имеющих окончаний, выражающих значение признака, качества и синтаксическую функцию определения лишь благодаря местоположению рядом с существительным, простым примыканием): # беж, плиссе, гофре, хаки, электрик, модерн, нетто, брутто, пик, коми, экспресс, гала, джерси, люкс, макси, миди, мини. Они способны выступать только в роли определения к соответствующему существительному и не выступают в предикативной функции. В русском языке постоянно возрастает число неизменяемых прилагательных как специализированных определителей сортов, марок, разновидностей каких-то предметов. Это названия цветов (# хаки, маренго, электрик, беж, бордо), языков (# хинди, коми), сортов и разновидностей различных изделий (# кофе мокко, соус томат), фасонов одежды (# пальто реглан, брюки клеш, юбка плиссе), торгово-коммерческие обозначения (# вес брутто, вес нетто).

Прослеживается общая развивающаяся тенденция к грамматическому лаконизму, экономии речевых средств, обусловливающая рост различных аналитических конструкций. Фиксированное местоположение адъективированной лексемы относительно определяемого слова ясно указывает на отнесенность к данному слову, что делает излишним непременное оформление определяющего слова как прилагательного.

С развитием отвлеченных форм мышления в области специальных наук: математики, физики, кибернетики, с ростом технического прогресса очень возросла в профессиональной речи роль числа, вернее, его символических заменителей. Усиленное функционирование знаковых обозначений числа привело к микросдвигам в отдельных формах числительных. Эти изменения зародились вначале в специальном употреблении; некоторые из них проникли в разговорную бытовую речь; некоторые через газеты и журналы – в общелитературное употребление. Современный научный математический язык отличается заметным своеобразием в употреблении словесных математических и арифметических обозначений. В литературном языке эти сдвиги упрочивались вместе с актуализацией математических знаний среди широких масс. Символический язык математики отдает предпочтение наиболее лаконичным неизменяемым морфологическим средствам. Слова минус, плюс, минимум, максимум заменили соответствующие флективные образования. Терминологическое значение этих слов, их специфическое функционирование в языке математики оказало известное влияние и на их общелитературное употребление. Они выпадают из системы грамматических категорий (# температура – минус 28 в тени; температура поднялась до плюс тридцати; нужно минимум три дня; как минимум три дня; программа-минимум). Слова минус / плюс примыкают к числительному как его неизменяемые определители.

Под влиянием профессиональной несклоняемости буквенных обозначений в устной речи математиков (а затем – и не математиков) перестают склоняться их числовые словесно выраженные эквиваленты. Подчиняясь влиянию математического мышления, числительные унифицируют свои формы. Древние синтетические формы числовых существительных и прилагательных подверглись в категории числительных разрушительному натиску отвлеченного математического мышления. Резко возрастает употребительность количественных числительных в роли кодовых (технических и научных) определителей: # алгол-60, уран-235, Зонд-3. Появление большого числа таких наименований вызвано внешней необходимостью – процессом дивертификации производства, т.е. увеличением номенклатуры выпускаемых изделий. С ускорением технического прогресса появилась широкая потребность в маркировке новых моделей: # ТУ-154, Восток-1. Модификация одного и того же типа изделий помечается номерными знаками в форме различных вариантов постпозитивных количественных числительных. Этот способ стал широко известен через газеты и технические журналы в 50-е – 60-е гг. Такое употребление вызвало перераспределение функций количественных и порядковых числительных. Актуализация определительного значения количественных числительных оказала влияние на отношение порядковых и количественных числительных в бытовом употреблении. Участились случаи использования постпозитивных количественных числительных вместо порядковых в названиях адресов, поездов, марок самолетов (# палата номер три, квартира номер двадцать шесть, бензин Аи 95, абитуриент-2005, Олимпиада-80).

В устной разговорной речи перестают склоняться многие числительные.

Числительное пол-, имеющее две падежные формы: пол- (имен. – вин.) и полу- (косвенные падежи), постепенно утрачивает вторую форму.

В устной речи стали нормой безаффиксные формы: # по пять рублей, по семь человек, по несколько дней.

К нашему времени стабилизировались две формы у числительного сто: сто / ста. Утрачены другие формы: по сту, в стах. Наблюдается стремление к обобщению и унификации форм косвенных падежей у некоторых числительных: # пятидесятью вместо пятьюдесятью, шестистами вместо шестьюстами. Отказ от флективности заметен в образовании составных, сложносоставных, дробных числительных. В составных порядковых числительных часто склоняемой остается только последняя часть. В просторечном употреблении утрачиваются падежные формы числительных либо склоняется только конечный элемент составных числительных (# триста прибавить к двести равно пятьсот; не хватает сто пятьдесят одного рубля).

Активизируется грамматический процесс усиления категории качественности у прилагательных. Многие относительные прилагательные получают качественные значения и становятся в этих новых значениях широкоупотребительными в языке. Постепенно они приобретают и грамматические показатели своей качественности: у них появляются краткие предикативные формы, формы сравнительной степени, соотносительные качественные наречия и имена на «-ость». Свободнее всего они допускают образование наречий. Например: # ветхозаветный («старинный, отживший»), классический («показательный, лучший в своем роде»), игрушечный («маленький»), копеечный («мелочный»), кабацкий («непристойный, грубый»), конфетный («приторный, слащавый»). Так же приобретают качественные значения прилагательные кустарный, микроскопический, астрономический, гомеопатический, ударный, космический и т.п.

Распространение аналитических прилагательных, описанное выше, было поддержано внутренними процессами, происходящими в самом классе имен прилагательных, связанными с развитием категории качественности. Язык испытывает потребность в наличии в нем специальных средств для выражения относительных значений. Аналитические прилагательные, кроме того, что они удобны своей компактностью и лаконичностью, получают распространение еще и по этой причине. Не имея аффиксов, с которыми связывается в прилагательных значение качественности, они не развивают качественных оттенков в своем значении и, вследствие невозможности качественного перерождения, остаются идеальными выразителями относительного значения в его чистом виде, выразителями идеи чистой атрибутивности (# чулки эластик / эластичный). Аналитическое прилагательное содержит как раз тот тончайший намек на отношение к какому-либо предмету, явлению, который во многих случаях только и нужен, в то время как обычное прилагательное вносит в обозначаемые отношения ненужную определенность и перегруженность значениями. По этому принципу – отсутствию качественных оттенков в значении – аналитические прилагательные хорошо разграничиваются с обычными прилагательными.

Аналитическим тенденциям в морфологии соответствует направленность к агглютинации в словообразовательной системе, отмеченная Е.А. Земской как: (а) стремление словообразовательных морфем к однозначности (семантический аспект), например, процесс освобождения суффикса прилагательных «-ск-» от значения притяжательности (более регулярно выражаемого в современном русском языке род. пад. существительного: ср. Пушкинская эпоха, но стихотворения Пушкина); (б) свободное склеивание морфем, тенденция к избеганию морфонологических явлений, фузии, например, активизация «относительной» модели образования прилагательных с суффиксом «-н-», присоединяемым свободно практически к любой основе существительного: # апельсинный, ватный, (много)тиражный и т.п.

Следствием проявления агглютинативных тенденций являются также продуктивность нулевой суффиксации; активизация словообразовательных процессов с иноязычными префиксами «контр-», «анти-», «псевдо-», «пост-» и т.п.; продуктивность словообразования от аббревиатур (# пиарщики, кавээнщики, бомжиха, бомжевать); образование составных слов (# компакт-диск, VIP-персона, веб-страница, MP3-плейер, DVD-проигрыватель, бизнес-центр, гала-концерт); ослабление чередования на морфемном шве – исчезновение интерфиксации.

Из двух параллельно употреблявшихся в XIX в. пар прилагательных с мягкими и твердыми основами (давный – давний, дальный – дальний, иногородный – иногородний) в литературном языке закрепились формы с мягкой основой. Стали неупотребительными или редкими ранее допустимые параллельные формы наречий на «-о» (# внутренно – внутренне).

Перестают быть литературной нормой формы инфинитива на «-ть» у глаголов с основой прошедшего времени на «з», «с», «д», «т», «б» (# несть, везть).

Изменились формы прошедшего времени у глаголов с суффиксом «-ну-»: из двух параллельных форм (с «-ну-» и без «-ну-») победил более короткий вариант (# достиг, высох, озяб, замолк, воскрес, угас).

Имеет место конкуренция видовых форм глаголов с суффиксами «-а- / -я-» и «-ыва- / -ива-» с постепенным вытеснением форм на «-а- / -я-» (# накапливать, затапливать).

Самой характерной чертой в развитии синтаксического строя является сильное влияние устной разговорной речи на письменный литературный язык, интенсивное проникновение в письменные тексты синтаксических моделей живой разговорной речи. О.Б. Сиротинина отмечает «экспансию разговорной речи в книжные функциональные стили». Переход конструкций разговорной речи в общелитературное употребление зачастую осуществляется не непосредственно, а через своеобразный фильтр языка художественной литературы и публицистики.

Миграция разговорных конструкций в литературный язык приводит к обогащению синтаксической системы, развитию дифференциации способов выражения синтаксических значений, расширению синонимических возможностей синтаксиса.

Под воздействием разговорной стихии наблюдается тенденция к упрощению книжного синтаксиса. Сокращается длина предложений. В среднем сложные предложения состоят из меньшего количества предикативных единиц, чем это наблюдалось в XVIII–XIX вв. Упрощается структура предложений. Реже употребляются обособленные обороты (причастные, деепричастные, адъективные).

Для синтаксического строя характерно широкое употребление присоединительных конструкций. Увеличивается число синтаксически не связанных конструкций: безглагольных предложений, вставных конструкций.

Для устной разговорной речи характерна фрагментарность и расчлененность речевой цепи, что приводит к увеличению в письменных жанрах различных «свободных», примыкающих и парцеллированных конструкций, а также к сегментации высказывания.

Под влиянием разговорной речи входят в активное употребление расчлененные, сегментированные синтаксические конструкции (тенденция к т.н. рубленому синтаксису). Такие конструкции придают тексту особую экспрессивность. Сегментация высказывания – это «выделение (синтаксической, интонационной) части высказывания – сегмента». При сегментации формируются отчетливо выраженные двучленные синтаксические построения. Это расчленение оформляется специфической интонацией, оба члена высказывания логически выделяются. Обе части сегментированного целого включают местоимения: личные, относительные, указательные (включая указательные наречия).

Характерным для современного русского языка является частое употребление различных присоединительных конструкций. Одним из видов присоединительных конструкций являются парцеллированные конструкции. При парцелляции синтаксически связанный текст расчленяется на интонационно обособленные отрезки, отделяемые точкой, вопросительным или восклицательным знаком. Парцеллированный текст копирует естественную разговорную речь и приобретает особую эмоционально-экспрессивную окраску: # В Олеше было что-то бетховенское. Даже в его голове; А черные глаза тоскуют и смотрят широко. Будто спрашивают; Закрывал глаза и думал. Иногда про работу. Чаще про несущественное. Использование парцелляции обусловлено желанием автора придать стилю изложения характер непринужденной разговорной речи и таким образом более активно воздействовать на читателя.

Присоединительные конструкции, имея грамматическую самостоятельность, получают больший смысл и эмоциональную нагрузку. Они уточняют, поясняют, развивают основное высказывание, придают высказыванию экспрессию.

Другой вид расчлененных, сегментированных высказываний – синтаксические конструкции с именительным темы. Именительный темы занимает в них обособленную, инициальную позицию и характеризуется самостоятельной фразовой интонацией. После именительного темы обязательна пауза. Он предупреждает, подготавливает слушателя, читателя к восприятию основного содержания высказывания. Конструкции с именительным темы – одно из средств экспрессивного синтаксиса современного русского языка. Они передают характер непринужденной речи: # Путешествия – они обладают волшебным свойством, они удивительно удлиняют жизнь; Опера! Пожалуй нет другого вида музыкального искусства, которое привлекало бы к себе такое же внимание… В 50-е – 60-е гг. наметилось значительное увеличение образования конструкций с именительным темы в художественной, научно-популярной литературе, различных жанрах публицистики.

Для развития синтаксического строя русского литературного языка ХХ в. характерны процессы сжатия, стяжения, конденсации и опрощения. Имеет место конденсация, опрощение сложных синтаксических структур, чаще всего вопросно-ответных диалогических и монологических сцеплений: # Что он любил – это технику. А что председателю не сказали, так ведь кто же знал, что так получится.

В литературный язык проникают разговорные построения, представляющие собой трансформацию сложноподчиненных предложений в одночленную структуру, в которой придаточное предложение поглощается главным, сливаясь с ним: # Ты могла бы говорить о чем захотела.

Стремление быстро и лаконично передать адресату основное содержание информации вызвало активизацию в современном русском языке текстов с номинативными предложениями. Они широко используются в киносценариях, очерках, в газетном языке, в поэзии. Тексты с номинативными предложениями дают возможность в динамической форме представить в виде ярких штрихов отдельные детали описываемой обстановки, объединенные в единое целое.

Для выражения экспрессии, с целью воздействия на читателя в современном русском языке часто используются вопросительные и восклицательные эмоционально окрашенные предложения в авторской речи, особенно в художественной и публицистической.

Стремлением публицистики к экономии речевых средств, характерной для разговорного языка, обусловлено возникновение резкоинтонационных двухэлементных предложений-лозунгов со словами да, нет в функции сказуемого и с подлежащим в имен. пад. или с дополнением в дат. пад.: # Пьянству – нет! Широкое распространение получают именные «неполные» предложения со значением побуждения, долженствования: # Решения Пленума – в жизнь!

Под влиянием разговорной речи происходят изменения в области сочетания слов. Меняется характер построения некоторых словосочетаний, намечается ослабление связанности компонентов словосочетаний, управляемые формы уступают место формам с более отдаленной связью, неуправляемым. Происходит вытеснение беспредложных словосочетаний предложными. Особенно продуктивными стали синтаксические формы, представляющие сочетание предлога «по» + дат. пад.; предлога «с» + твор. пад.: # закончить с уборкой, инспектор по кадрам, затягивать с ответом, откладывать с отъездом, ответы по письмам, учитель по математике.

Получили распространение предложения, выражающие оценку положения, выраженные сочетанием предлога с твор. пад. существительного: # с ремонтом благополучно; с отпуском не везет; с дисциплиной неважно. Это активизирует развитие безличных предложений.

Типичным стало употребление упрощенных, лаконичных словосочетаний. В стремлении преодолеть сложность книжного синтаксиса, следуя тенденции языковой экономии, возникли стяженные, экономные словосочетания: # помочь в решении задачи → помочь с задачей; перебои в снабжении кирпичом → перебои с кирпичом; заявление с просьбой о предоставлении ребенку места в детском саду → заявление на детсад. Происходит образование двучленных атрибутивных словосочетаний вследствие «выпадения» глагола (# награда артистам) или именных двучленных словосочетаний в результате выпадения третьего члена (# освободить от обязанностей, выступать на первенстве мира). Активизируются процессы «сжатия» структуры словосочетаний, стяжения их до одного слова (# злоупотреблять, чревато, доводить); опрощения при определенных предложно-падежных формах, подвергшихся лексикализации (# в курсе, при исполнении).

Происходит развитие словосочетаний в формах, появившихся в результате контаминации, под действием аналогии (# заменить что-л. чем-л. → заменить что-л. на что-л. по аналогии с менять что-л. на что-л.; болеть за команду).

Расширилось употребление кратного имен. пад. существительного или числительного в функции несогласованного определения: # дорога Тайшет-Братск; производство волокна лавсан; дом номер десять; телемост Москва-Вашингтон; автомобиль марки «Жигули»; Олимпиада-80.

Развиваются конструкции с кратным именем социативного значения, т.е. имеющие значение совместно выполняемого действия, в которых устанавливаются отношения или связи между различными предметами и понятиями (# изучение системы «вирус – клетка»).

Свободные синтаксические формы существительных в определенных случаях специализируются на выполнении функции предлогов. Широкое распространение получили конструкции с производными отыменными предлогами: # в силу, в целях, в области, по линии, в смысле, по пути, под предлогом, в сторону, в честь, в память, в направлении; в связи с тем, что; в результате того, что; в условиях, в ходе, в свете, с учетом, во избежание. Их количество продолжает возрастать, состав производных предлогов непрерывно пополняется синтаксическими формами существительных.