Все изложенное заставляет выделить для дальнейшего рассмотрения проблему разграничения фактического положения дел с преступностью и его отражения в статистике.

Глава 2. Преступность статистическая и преступность фактическая

§ 1. Проблема латентности преступности

У криминологов есть выражение: «преступность статистическая» и «преступность фактическая»1. А еще они не устают повторять слова: «Есть ложь, есть наглая ложь и есть статистика». Для этого имеются веские основания.

Криминологическое изучение преступности начинается с анализа статистических данных о ее проявлениях за ряд лет. Если говорить о статистическом анализе преступности в России, то он обычно начинается с составления сводной таблицы, отражающей совокупность показателей проявлений преступности2. Одной из модификаций таких таблиц может служить табл. 3. В ней изложена совокупность статистических показателей, важных для оценки изменений преступности. В частности, из таблицы 3 видно, что в девяностых годах статистические изменения преступности носили в целом явно неблагоприятный характер.

Но все-таки совокупность приведенных в таблице данных — это еще далеко не та «фотография», которая дает адекватное представление о реальной преступности. Скорее, это можно уподобить продукту начального этапа использования «фоторобота». Причем анализ статистических данных рассматривается только как первый шаг в познании и оценке преступности. За пределами уголовной статистики находится весьма значительная часть преступности — так называемая латентная преступность. В ней выделяются две части: «скрытая» или не становящаяся известной правоохранительным органам, и «скрываемая»3— становящаяся известной, но по разным причинам не находящая отражения в статистических отчетах.

После составления таблицы 3 и ее изучения начинается поиск ответов на вопросы: как соотносятся статистические данные с фактическим положением дел; за счет чего изменяются цифры — в результате фактического

1 См.: Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992.

2 См.: Изменения преступности в России. М., 1993; Долгова А.И. Криминология. М., 1999.

3 В литературе имеются и другие подходы к структуризации латентной преступности. См., например, Лунеев В.В. Преступность ХХ века. Мировой криминологический анализ. М.,1998. С. 132-134.

3 5

изменения характеристик преступности либо снижения (увеличения) ее латентности, либо криминализации (декриминализации) ряда деяний, либо значительного прироста (уменьшения) численности населения, либо изменения системы регистрации и учета проявлений преступности и т.п.

Для того, чтобы понять, насколько сложен путь информации о совершении преступления до отражения данной информации в статистических отчетах, достаточно ознакомиться хотя бы с достаточно общей схемой движения такой информации (рис. 1).

Совершенно очевидно, что не все жертвы преступлений и свидетели сообщают об уголовно-наказуемых деяниях в правоохранительные органы, что оперативно-розыскная, разведывательная, контрразведывательная, контролирующая деятельность не бывают без недостатков. Следовательно,

1Абсолютные данные о всей зарегистрированной преступности в 1997-1998 гг. прямо не сопоставимы

сданными предыдущих лет в связи с введением нового Уголовного кодекса Российской Федерации и прямо противоположными процессами: криминализацией и декриминализацией немалого числа деяний.

2 Данные по всем расследованным уголовным делам, как направлявшимся в суд, так и прекращенным, либо материалам, по которым отказано в возбуждении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям.

3 Только по органам прокуратуры, МВД,ФСНП.

3 6

далеко не все становится известно правоохранительным органам. Далее — правоохранительные органы, суды пока еще не работают без недостатков, а процесс формирования статистических отчетов тоже дает сбои.

Рис. 1

Схема движения информации о преступлении от его совершения до отражения в федеральном статистическом отчете

Отражение решений в карточках первичного учета

Формирование банка данных карточек первичного учета

Составление статистических отчетов в субъектах Федерации

Составление сводных статистических отчетов на федеральном уровне на основе отчетов субъектов Федерации

Выводы о фактической преступности делаются на основе анализа системы данных, получаемых в результате использования общенаучных и кон- кретно-социологических методов познания. Это —данные: статистического характера о состоянии общества и разных формах социальной патологии, в том числе о преступности; полученные в результате изучения уголовных дел и других документов; анализа материалов средств массовой информации; опросов разных социальных групп населения, осужденных, экспертов (сотрудников правоохранительных органов, судей, научных сотрудников и других лиц), наблюдений, результатов экспериментов, если они проводились, и др.

3 7

Исследования показывали, что в девяностых годах реагирование населения на преступления носило противоречивый характер1. С одной стороны, нарастала и получала широкое распространение пассивность граждан, преступления совершались нередко все более открыто, при свидетелях.

Все большее число граждан тем или иным образом контактировало с лицами, совершающими преступления, входящими в преступные группировки (члены семьи, соседи, знакомые, друзья по досугу и др.). Лица, совершавшие преступления, входили в конце девяностых годов в круг знакомых почти двух третей опрошенных в Москве предпринимателей и трети иных москвичей.

Преступная деятельность все чаще рассматривалась как «обычный» вид деятельности, приносящий доходы, удовлетворяющий определенные потребности, либо как неотъемлемый элемент «бизнеса», предпринимательства, сколачивания личного состояния.

С другой стороны, нарастало и открытое противостояние преступности, причем такие формы носили уголовно наказуемый характер. Значительная часть фактических потерпевших предпочитала защищать свои нарушенные интересы путем расправы с обидчиком помимо закона: либо лично, либо с привлечением третьих лиц, в том числе и на основе найма. Заявляли в конце девяностых годов, что лично допустили физическую расправу с преступником, от 9 до 34 % опрошенных в четырех городах России, среди предпринимателей в Москве — каждый четвертый. Это частично подтверждается материалами уголовных дел и данными статистики: в 1997-1999 годах увеличивался годовой прирост количества убийств, совершенных при превышении пределов необходимой обороны (табл. 4). При этом количество выявленных лиц, совершивших убийства при превышении пределов необходимой обороны, росло опережающими темпами по сравнению с числом фактов таких убийств (табл. 4).

Таблица 4 Динамика числа преступлений в состоянии аффекта и при превышении пределов

необходимой обороны в России в 1993-2000 гг.

Е.М. Юцкова обоснованно отмечала, что в таких случаях могла иметь место групповая оборона, в том числе как при возникновении кон-

1 См.: Криминальная ситуация на рубеже веков в России. М., 1999.

3 8

фликтов между преступниками и законопослушными гражданами, в первую очередь бизнесменами, предпринимателями и т.п., так и в процессе выяснения отношений в самой преступной среде. Все чаще фиксировалось стремление граждан лично расправиться не только с лицами, совершающими преступления, но и с теми, кто нарушает нормы поведения, принятые в предпринимательской деятельности, определенных социальных кругах1.

Заказчиками убийств, по данным ВНИИ МВД РФ, как правило, являлись наряду с лидерами и авторитетами преступного мира «представители коммерческих структур, работники торговли и сферы обслуживания»2. При этом практиковалось обращение к третьим лицам в целях учинения расправы с преступником, в том числе к наемным исполнителям. В 1999 г. только 42 убийства по найму из 93 расследованных не было признано совершенным по корыстным мотивам. Вообще же фактическое число заказных убийств было неизвестно.

Таблица 5

Динамика числа убийств по найму в 1995 —2000 г.

С.В. Ванюшкин приводил оценки экспертов относительно фактического числа убийств по найму3. В 1995 г. их, по оценке экспертов, было 560, в 1996 г. — 570, в 1997 г. — 600. Таким образом, экспертами назывались значительно большие цифры. Очевидно, не все такие убийства удавалось раскрыть и виновных изобличить. Но и, по оценкам экспертов, и по данным уголовной статистки, число таких убийств в России конца ХХ века нарастало.

Из более 200 опрошенных осужденных, отбывающих лишение свободы, 7 % сказали, что их преступление было вызвано неверием в возможность защитить свои интересы в законном порядке, с помощью государственных органов. С. Г. Войтенко в результате исследования сделал следующий вывод: «В последние годы наблюдается резкое увеличение случаев расправы

1 См.: Криминальная ситуация на рубеже веков в России. М., 1999.

2 Криминогенная ситуация в России на рубеже ХХ1 века. М., 2000. С. 8.

*До 1 января 1997 года, то есть до введения в действие УК РФ, в российском уголовном законодательстве не предусматривался специальный состав преступления – убийство по найму (заказу). В связи с этим в статформах не выделялся показатель, относящийся к этому преступлению. В УК РФ включена ст.105 ч.2 п. «з», предусматривающая уголовную ответственность за указанное преступление. В сборнике МВД РФ «Состояние преступности в России за январь-декабрь 1997 года» приводятся данные по раскрытию убийств по найму за указанный год – 132 убийства, раскрываемость – 100%. По оценкам экспертов число таких убийств в 1997 году соответствовало уровню прежних лет (500-600 убийств в год, раскрываемость – менее 20%). Это свидетельствует о том, что все другие кроме 132 фактов наемных убийств, происшедшие в 1997 году, регистрировались по ст.105 ч.1 УК РФ.

3 «Организованная преступность-4». М., 1998. С. 259. Убийства по найму. М., 1997. С. 7. Заказные убийства в России. Сост. А. Плахов. М., 1998.

3 9

над лицами, которых именуют «семейными дебоширами». Можно говорить о формировании ранее не наблюдавшегося социального явления — пресечения криминального поведения криминальными средствами в рамках малых социальных групп населения: это криминальная саморегуляция социального организма, попытка оздоровления внутренней жизни, межличностного общения с помощью криминального насилия. Причем расправляются с мужчинами-дебоширами в семье, алкоголизм которых не излечивается, в основном не жены и сожительницы, а мужчины-родственни- ки последних: сыновья, братья, мужья сестер, племянниц и т.п.»1.

Выделим здесь главную мысль: отмечается криминальная саморегуляция. Точнее было бы сказать: криминальная саморегуляция криминальной и деморализованной среды, а также использование криминальных средств решения конфликтов и в рамках более широких общественных отношений.

Заслуживает также внимания другой механизм обеспечения скрытого характера преступности — оставление «в тени» значительной части экономических и должностных преступлений в результате, во-первых, правового введения особого порядка рассмотрения данных о них, во-вторых, создания на законодательном уровне системы иммунитетов, в-третьих, введения широких амнистий.

Первый аспект данного механизма наиболее ярко себя проявил в создании и функционировании системы органов народного контроля бывшего

СССР, полезность которой в целом здесь, однако, не подвергается сомнению.

В литературе высказывается мнение, что такая система обеспечивала неотвратимость ответственности должностных лиц, хозяйственных руководителей за малейшие нарушения. Но криминологические исследования свидетельствовали о другом: органы народного контроля выявляли многочисленные факты совершения экономических и должностных преступлений, в том числе причинявших крупный ущерб, но виновные лица отделывались выговорами или все лишь денежными начетами. Об этом можно в определенной мере судить по результатам анализа деятельности органов народного контроля в ряде регионов (табл. 6).

1 Войтенко С.Г. Криминологическое исследование виктимности лиц с девиантным поведением. Дис. канд. юр. наук. М., 1997. С. 62.

4 0

Таблица 6 Динамика некоторых показателей злоупотреблений в сфере экономики

по материалам комитетов народного контроля в 1980—1984 годах1

Позднее разными государственными органами также выявлялись факты деяний с признаками экономических и должностных преступлений, но далеко не все они становились предметом уголовно-процессуального рассмотрения2. Об этом косвенно можно судить по статистическим данным таблицы 7.

Чем более очевидно порицаемо («уголовно») то или иное деяние и чем ниже образование, статус преступника, тем он оказывается менее «защищенным» от уголовной ответственности. И, наоборот, чем внешне сравнительно «пристойнее» выглядят способы отъема денег, чем выше социальный статус, тем чаще преступников освобождают от уголовной ответственности. Более чем в половине случаев такое освобождение имело место при совершении незаконного предпринимательства, лжепредпринимательства, злоупотребления должностными полномочиями; в каждом четвертом случае хищения чужого имущества путем присвоения или растраты. И только в 4-8 % случаев — при совершении краж. А ведь среди выявляемых лиц, совершающих кражи, более 5 % составляют 14-15-летние, более 10 % — 16-17-летние, около 7 % официально зарегистрированных безработных. Казалось бы, тут есть «резерв» для более широкого освобождения виновных от уголовной ответственности. Но осуждаются к лишению свободы и отбывают это наказание нередко те, кто впервые совершает кражи на небольшую сумму, ранее не судим, находится в стесненных обстоятельствах. Д. А. Жуков приводит следующие вопиющие факты: «Андрей Иванов, 17

1 По данным исследований причин территориальных различий преступности, проводившихся отделом общих проблем криминологии и борьбы с преступностью Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности.

2 Вот, например, как описывается преступная деятельность бывшего начальника Управления по экономическим преступлениям С.:

4 1

лет, арестован за то, что пытался похитить с хлебозавода 23 буханки хлеба на сумму 34,5 рубля. Борис Братчиков, 16 лет, приговорен к 2 годам лишения свободы за кражу 3-х хомячков из зоомагазина»1.

Таблица 7 Распределение лиц, привлеченных к уголовной ответственности и

освобожденных от нее в России в 2000 году по отдельным видам преступлений

Здесь проявляется «особое», снисходительное отношение к там называемым «беловоротничковым», «респектабельным» преступникам.

Эдвин Х. Сатерленд еще в сороковых годах ХХ века опубликовал статью «Являются ли преступления людей в белых воротничках преступлениями?». По мнению Сатерленда широко распространены преступления «бизнесменов и людей определенных профессий», совершаемых в процессе предпринимательской и профессиональной деятельности. В частности, распространенность этих преступлений в США Сатерленд доказывал путем анализа решений судов и комиссий, вынесенных против 70 крупнейших индустриальных и торговых корпораций США в связи с нарушениями законодательных актов четырех типов: антитрестовского законодатель-

1 Жуков Д.А. Политика наказания несовершеннолетних// Преступность в России и проблемы борьбы с ней. М., 2001. С. 181.

4 2

ства, законов против ложных рекламных объявлений, национального закона о трудовых отношениях и законов о нарушении патентного права, авторского права и правил о товарных знаках.

При этом Сатерленд обратил внимание на высокую латентность преступлений людей в белых воротничках. Он писал, что только 9 % от всех решений были вынесены уголовными судами и действия были признаны преступными. В связи с этим поставил вопрос и о недостаточно полной криминализации фактически общественно вредных деяний, и о непоследовательности при исполнении законов. «Отношение к бизнесменам — возможным нарушителям четырех описанных выше типов законов — это смесь страха и восхищения. Те, кто несет ответственность за функционирование системы уголовного правосудия, опасаются вступить в антагонизм с бизнесменами; среди многих других последствий антагонизм такого рода может привести к уменьшению размеров взносов в фонд предвыборной кампании...Возможно, значительно более важным обстотельством является культурная однородность законодателей, судей, а также лиц, исполняющих закон, с одной стороны, и бизнесменов - с другой... бизнесмены не соответствуют популярному стереотипу «преступника»1.

Американский социолог Эдвин М. Шур выделяет «респектабельную преступность» в связи с выделением преступлений «респектабельных граждан» и показывает фактическое неравенство перед уголовным законом лиц, характеризующихся разным социальным положением. Подозреваемые или обвиняемые — представители среднего класса оказываются под защитой существующей системы по той причине, что они-де вовсе не являются «преступными элементами»2. Для такого рода «респектабельных преступников» характерны служебные и другие «беловоротничковые» преступления, а также так называемые «пограничные уголовные преступления», связанные с «легализацией порока» (наркоманией и т.п.). Данная проблема актуальная и для других стран, включая Россию. Действительно нередко, когда говорят об усилении борьбы с преступностью, имеют в виду именно преступность общеуголовную, продуцируемую в основном выходцами из малообеспеченных, малообразованных и деморализованных семей. Между тем, «респектабельная преступность» по своей общественной опасности может конкурировать с преступностью общеуголовной. Даже наиболее тяжкие насильственные преступления нередко провоцируются или даже «заказываются» «респектабельными гражданами».

В России термины «беловоротничковая преступность», реже — «респектабельная преступность», употребляются, когда речь идет об экономических преступлениях и преступлениях по службе. В частности, о злоупотреблениях служебным положением, взяточничестве, незаконной

1 См.: Социология преступности. М., 1966. С. 55.

2 Эдвин М. Шур Наше преступное общество. М., 1977.

4 3

банковской деятельности, незаконном использовании товарного знака, заведомо ложной рекламе и т.п.

В последние десятилетия за рубежом возник термин «преступления перламутровых воротничков». В России он не нашел еще широкого применения, но все-таки употребляется, когда речь идет о должностных лицах высокого ранга, в частности, занимающих государственные должности категории «А». В Уголовном кодексе РФ речь идет о государственных должностях Российской, устанавливаемых Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами и федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий государственных органов, а также должностях, устанавливаемых конституциями или уставами субъектов Российской Федерации для непосредственного исполнения полномочий государственных органов (примечания 2 и 3 к статье 285 УК РФ). Это — руководители исполнительной власти, представители законодательной власти, судебной и т.п. К категории «перламутровых воротничков» также причисляют крупных предпринимателей, так называемых «олигархов».

Н.Ф. Кузнецова употребляет понятие «элитно-властная преступность»1. Она пишет: «Полагаю, что давно настало время дополнить анализ структуры преступности еще одним показателем «элитно-властная преступность»... В современной отечественной криминологии можно встретить выражение «элитная преступность». Термин подкупает своей краткостью и образностью. Однако страдает неточностью, ибо элита бывает не только властной, но и культурной, научной, творческой и прочей. Поэтому более точным представляется термин «элитно-властная» преступность. Критериев ее выделения в самостоятельный структурный показатель преступности два: особый субъект и характер совершаемых ими преступлений. Субъектами данной группы преступлений выступают представители высшей исполнительной, представительной, судебной властей Российской Федерации и ее субъектов. Для государственных должностных лиц их круг обрисован в примечании к ст. 285 УК и в п. 1 ст. 1 Закона «Об основах государственной службы Российской Федерации» (служащие категории «А»). Преступления, которые входят в группу элитно-властных: международные, против конституционного строя и безопасности государства, тяжкие должностные преступления, преступления против правосудия, экономические и экологические преступления высших должностных лиц. Срочно следует завести, пока на неофициальном, а в доктринальном исполнении, «Черную книгу» элитно-властной преступности».

Наиболее очевидно проявилось разное отношение к «беловортничковым», «респектабельным», с одной стороны, и общеуголовным преступ-

1 Кузнецова Н.Ф. Об элитно-властной преступности// Стратегия борьбы с преступностью. М., 1997.

4 4

никам, с другой стороны, в Постановлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «Об объявлении политической и экономической амнистии» от 23 февраля 1994 года № 65-1 ГД. Там, в частности, было предписано следующее « 3. Освободить от наказания в виде лишения свободы, а также от наказаний, не связанных с лишением свободы: а) осужденных за преступления, предусмотренные ч.1 ст. 88 УК РСФСР; б) осужденных за преступления, предусмотренные ч.1 и ч.2 ст. 92 УК РСФСР; в) осужденных за преступления, предусмотренные ч.1 ст. 170, ч.1 ст. 171, ст.ст. 172, 175 УК РСФСР. 4. Прекратить все уголовные дела, находящиеся в производстве следователей и дела, не рассмотренные судами, а также освободить от наказания лиц, осужденных по ч.3 ст. 92, ч.2 и ч.3 ст. 93 и по ст. 931 УК РСФСР за хищение государственного и общественного имущества в крупных и особо крупных размерах, если указанные уголовные преступления совершены в период до ликвидации

СССР (до декабря 1991 года включительно), кроме тех, кто осужден за хищение государственного и общественного имущества путем кражи, грабежа, разбоя и мошенничества (выделено нами. А.Д.).»

Итак, данная амнистия распространялась на тех, кто нарушал правила о валютных операциях, злоупотреблял служебным положением, совершал должностной подлог, превышал власть, служебные полномочия без отягчающих обстоятельств, кто совершал хищения государственного и общественного имущества путем присвоения, растраты, злоупотребления служебным положением, в том числе в крупных и особо крупных размерах. Но исключение сделано для таких же корыстных, но общеуголовных преступников, совершавших «вульгарные» кражи, мошенничество и т.д.

Кстати, при проведении криминологической экспертизы проекта УК РФ в 1996 году мы отмечали следующее: «Фактически авторы проекта УК демонстрируют разное отношение к наказанию за общеуголовные деяния (здесь наказание строже) и за экономические (здесь оно значительно мягче).Такое «гуманное» отношение к беловоротничковым преступникам криминологически не оправдано, ибо именно среди них, как правило, встречаются субъекты, осуществляющие продуманную, организованную криминальную деятельность. Здесь нет лиц, которых к совершению преступлений приводит

крайняя нужда, как, например, в случаях совершения обыкновенных краж. Сейчас нередко совершают кражи продуктов, одежды подростки и иные лица, семьи которых находятся в состоянии крайней, абсолютной нужды.

Иллюстрацией разного подхода к общеуголовным и «беловортничковым» преступникам может служить сравнительный анализ санкций двух следующих статей УК РФ:

4 5

Для «беловоротничковых» расхитителей установлен более низкий «потолок» штрафа, времени обязательных и исправительных работ, не предусмотрен арест. А ведь среди осуждаемых по части первой статьи 158 УК РФ много несовершеннолетних, лиц раннего молодого возраста, без постоянного источника дохода, в том числе официально зарегистрированных безработных. Что же касается тех, кто совершает присвоение или растрату, то эти деяния почти всегда совершаются с заранее обдуманным умыслом лицами, возраст и социально-экономическое положение которых позволяют с «большим запасом прочности» избирать иные варианты решения своих проблем.

Весь УК в Особенной части изобилуют примерами данного подхода. А сам указанный подход — логическое продолжение линии на наложение моратория на борьбу с экономическими преступлениями до перехода к рынку, амнистии экономических преступников, препятствования борьбе с легализацией преступных доходов и коррупцией в интересах создания в короткий слой класса собственников любых ценой, в том числе за счет криминальной и иной деятельности в рамках теневой или «параллельной» экономики. Указанная линия уже привела к невиданным масштабам развития в стране организованной преступности, коррупции, терроризма, развитию криминализации общества, государственного аппарата, однако авторы проекта УК это игнорировали.

Перестройка началась с антиалкогольной кампании, а ее конец и период реформ были ознаменованы отходом от борьбы с экономической преступностью, все большей популярностью мнений о возможности использования теневых и криминальных капиталов «в интересах общества», как резерва перехода к рынку, даже о введении моратория на борьбу с экономической преступностью в период перехода к рынку.

Начался слом прежней системы социального и экономического контроля в обществе, который был продолжен в период реформ 19911995 гг. Одновременно снижалась активность правоохранительных органов в борьбе с экономической преступностью, взяточничеством при прак-

4 6

тически остававшемся до 1991 года прежнем законодательстве. Неясность уголовной политики, ослабление ревизионной, контрольной, экспертной базы уголовного преследования экономической преступности привели к росту ее латентности. Создавались только отдельные структуры новой системы контроля.

Не была ясной судебная перспектива уголовных дел об экономических преступлениях. По криминологическим данным, и ранее экономическая преступность, или, как ее еще называли, «хозяйственно-корыстная», вообще непредставительно отражалась в уголовной статистике; с конца 80-х годов она стала выявляться в еще меньших масштабах и реагирование на нее носило весьма нерешительный характер.

Госкомстат СССР в 1990 году фиксировал повсеместное увеличение по сравнению с 1989 годом: незаконных доходов работников сферы услуг (в связи с обманом покупателей, заказчиков, взяточничеством, получением чаевых) с 17,1 до 19 млрд. руб.; вдвое сумм взяток должностных лиц, полученных от кооперативов (с 1 до 2 млрд. руб.); доходов от спекулятивной продажи непродовольственных товаров (с 10,3 до 13,8 млрд. руб.). А, по данным уголовной статистики, в 1990 году по сравнению с 1989 годом в России число фактов обмана покупателей и заказчиков снизилось на 6 %, число случаев спекуляции возросло лишь на 13 %, взяточничества — на 23 %. При этом обращали на себя внимание крайне незначительные абсолютные цифры: в 1990 году во всей России зарегистрировано всего лишь 2 691 фактов взяточничества, 26 800 фактов спекуляции, 19 842 факта обмана покупателей и заказчиков. В 1991 году произошло снижение даже такого числа указанных преступлений. Во-первых, все меньше граждан обращалось в правоохранительные органы с заявлениями о ряде таких деяний. Во-вторых, в правоохранительные органы реже поступали сведения о совершенных преступлениях из медицинских, других учреждений.

На латентность преступности, ее неполное отражение в уголовной статистике, влияет и такое явление, как иммунитеты от привлечения к уголовной ответственности. А.А. Васильченко отмечает, что «в действующем УПК РСФСР данные вопросы практически не урегулированы. Только в статье 33 УПК говорится о дипломатической неприкосновенности, понятие которой по содержанию меньше понятия дипломатического иммунитета. Вопрос же об отраслевой принадлежности норм, определяющих иммунитеты лиц, пользующихся международной защитой, депутатский иммунитет, должностной иммунитет судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, а также иные иммунитеты, в уголовном процессе до сих пор не получил надлежащего разрешения. Указанные нор-

4 7

мы фактически «разбросаны» по правовому полю и их можно найти как в международных договорах, так и в системе российского права.»1

В соответствии со ст. 16 Закона Российской Федерации № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 17 июля 1999 года № 169-ФЗ уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только Генеральным прокурором Российской Федерации или лицом, исполняющим его обязанности, при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей. В литературе отмечается, что квалификационные коллегии, действующие на общественных началах, фактически осуществляют процессуальную деятельность при отсутствии четко определенной законом формы, в которую они должны облечь свое решение. Кроме того, законодательно не решен еще ряд важнейших процедурных вопросов, например, о сроках принятия решения. Предлагается «введение особого раздела в Уголовно-процессуальный кодекс, регламентирующего процедуру привлечения к уголовной ответственности судей, а также иных лиц, обладающих особым статусом и имеющих дополнительные гарантии личной неприкосновенности.»2

Таким образом, многое в решении проблемы скрытой части преступности зависит вовсе не от правоохранительных органов, а от законодательной и других ветвей власти, от степени криминализации властных структур.

Представителями власти, юридически или фактически, создается для выходцев из их круга или близких кругов — экономических и должностных преступников особая «номенклатурная юстиция» (система вневедомственного и ведомственного внепроцессуального реагирования) и особая система выведения их из-под уголовной ответственности, наказания. Результаты работы такой «юстиции» в значительной мере не отражаются в уголовной и судебной статистике. Предусмотренные законом уголовноправовые меры при этом подменяются дисциплинарными или иными.

«Скрываемая часть преступности», как уже отмечалось, включает преступления и их совокупности, которые стали известны правоохранительным органам, но которые по разным причинам не нашли отражения в статистике преступности. Здесь и отказ в принятии заявлений, сообщений о преступлении, и их рассмотрение с нарушением уголовно-процессуально- го закона (например, необоснованный отказ в возбуждении уголовного

1 Васильченко А.А. О механизме реализации уголовной ответственности лиц, наделенных уголовно-про- цессуальными иммунитетами / Власть: криминологические и правовые проблемы. М., 2000. С. 169-170.

2 Денисова А.В. Криминологическая защита судебной власти/ Власть: криминологические и правовые проблемы. М., 2000. С. 259.

4 8

дела), и неверная оценка деяний как непреступных, неправильное уголовно- процессуальное решение при расследовании уголовного дела о преступлении, при рассмотрении такого дела в суде, и несвоевременное, неправильное оформление карточки первичного учета преступления, и просчеты в формировании статистики на уровне субъекта Федерации, когда она базируется на карточках первичного учета, и соответствующие просчеты при формировании федеральной статистики, при суммировании данных отчетов субъектов федерации.

Играют роль в искажении данных также сбои ЭВМ, не говоря уже о таком факторе, как предварительная оценка статистических отчетов в регионах и их корректировка в целях «недопущения роста преступности», «выглядеть не хуже других». Могут сказываться на статистических данных также трудности формулирования принципов учета преступлений во времени и пространстве, особенно при их множественности, а также длящихся, продолжаемых преступлений.

Многое зависит и от субъектов, окончательно «выдающих статистику» вышестоящим органам или в печать для публикации. Не так уж редко такие субъекты задавали цель оценки: показать снижение или рост преступности, рост ее раскрываемости и т.п. Причем это наблюдается в разных странах мира.

Если, например, полицию ругают за плохую работу и ей надо показать налогоплательщикам, что она не зря «ест хлеб», демонстрируется снижение преступности. Если задача заключается в том, чтобы было повышено содержание полицейских, расширена их численность, улучшено техническое оснащение — показывается рост преступности, то, что она выходит из-под контроля и противодействие ей требует от общества дополнительных усилий и затрат.

Директор ФБР Луис Фри, выступая в палате представителей конгресса США в 1999 г. сказал, что три миллиарда долларов потребуется ФБР в следующем году, чтобы эффективно выполнять свои обязанности. При этом он на первое место поставил борьбу с активизировавшимися в последнее время иностранными спецслужбами, на второе — борьбу с терроризмом, и указал на необходимость борьбы с организованной преступностью. По мнению начальника отделения ФБР в Нью-Йорке, наибольшую опасность представляют преступные группы, контролируемые выходцами из России. За последнее время русская мафия» проникла во все сферы экономики и наносит ежегодно многомиллионный ущерб государству1.

Вообще же, как отмечается многими исследователями, чем ниже профессиональный уровень сотрудников правоохранительных органов, тем выше скрываемая часть преступности. Вуалируется, в частности, неумение выявлять и раскрывать преступления. Например, американский кримино-

1 Морозов Павел. «Русская мафия» угрожает американской экономике. // «Сегодня» 25 мая 1999 г.

4 9

лог В. Фокс пишет: «Общеизвестно, что полицейские органы, имеющие относительно высокий профессиональный уровень, добросовестно сообщают в ФБР точные сведения о преступности, в то время как полицейские органы, имеющие относительно низкий профессиональный уровень, обычно существенно занижают данные или, быть может, «реже» обнаруживают преступления»1.

Таким образом. с точным отражением статистикой реальной преступности везде существуют серьезные проблемы.

Большое значение также имеет также сама система регистрации и учета преступлений. В условиях множественности правоохранительных органов (органы прокуратуры, милиции, налоговой полиции, федеральной службы безопасности, таможенные и др.) гражданин не всегда в состоянии точно определить, куда именно ему следует обращаться, не знает всех мест расположения этих органов, испытывает другие трудности. С этой точки зрения весьма важно, во-первых, приблизить к населению пункты приеме заявлений и сообщений о преступлениях. Во-вторых, организовать их на межведомственной основе с тем, чтобы принималось любое заявление, сообщение о преступлении, а затем направлялось по подведомственности, подследственности. В-третьих, обеспечить оперативность и эффективность реагирования на уровне лучших стандартов дежурной службы милиции «О2». В последнем случае решалась бы задача оперативного реагирования не только на убийства, разбои, кражи и другие общеуголовные, а также автотранспортные преступления, но и на обман потребителя, торговлю контрафактной продукцией и т.п.

Далее важна система учета преступлений, использование в ней наиболее совершенной электронной техники и ее программного обеспечения. Начинать, разумеется, в этом случае надо с разработки надежных первичных документов о различных проявлениях преступности; с обеспечения их качественного, квалифицированного заполнения хорошо обученными сотрудниками правоохранительных органов; с формирования базы первичных данных.

К сожалению, в России конца девяностых годов не было, да и сейчас нет, единой базы первичных данных обо всех проявлениях преступности — в едином месте не концентрировались все данные карточек первичного учета сведений о преступлениях, преступниках, потерпевших и другие. Такого рода сведения имеются лишь в субъектах федерации, обобщаются и анализируются на уровне субъекта федерации, а затем в федеральные органы передаются отчеты о преступности и борьбе с ней по определенным формам. Такие формы содержат, как правило, не более 30 % информации карточек первичного учета. При этом исключается возможность в масшта-

1 Фокс В. Введение в криминологию. М., 1985. С. 298.

5 0