Увидеть по радио

«А собственно, зачем? Что мы, шум дождя не слышали? Вот отверни кран в ванной – то же самое будет».

Как ни странно, такие наивности доводится слушать частенько. Некоторые и вправду не понимают, зачем нужен звук. Другие, может, и понимают, но уж очень это муторно – что-то улавливать, что-то записывать.

Вы представляете себе телевизионный репортаж без картинки? А ведь в какой-то мере звук для радиорепортажа – такая же картинка. Он помогает увидеть происходящее. Вы ведете репортаж с морского побережья. Записываете ваши слова, стоя у кромки воды. До слушателя доносится плеск набегающих волн. И он сразу видит эти волны, видит морскую даль, облака. А если вы еще сделаете несколько шагов по гравию, он увидит берег, горы. Вы даете голоса детей, взрослых, и перед ним возникает картинка заполненного отдыхающими пляжа.

Дело в том, что так уж устроены наши органы чувств: звук неизбежно порождает воспоминание о картинке.

Вам никогда не представлялось странным, что радиоспектакль слушается порою интереснее, чем смотрится телеспектакль? А все очень просто. На экране вы видите тех действующих лиц, которых вам показывает режиссер, в тех декорациях, которые он выстроил. Когда вы слушаете радиоспектакль, вы видите тех людей и в той обстановке, которую вам услужливо предлагает ваша память, ваше воображение. Естественно, что во втором случае все это будет ближе вам, роднее.

По той же причине очень трудно бывает смотреть экранизацию известных книг. Вы уже представили, что Анна Каренина – такая (чуть-чуть похожа на одну вашу знакомую, но вы и не догадываетесь об этом), Печорин – такой (чуть похож на вас самих, но вы тоже об этом не знаете). И нужен очень большой актерский и режиссерский талант, чтобы вы согласились на другой образ.

Радиообраз, переданный шумами, голосами действующих лиц, репликами репортера, несомненно, ближе слушателю, чем телеобраз. К тому же для настоящего журналиста на радио открывается простор для описания события, для словесной картинки.

Все сказанное особенно важно для лирических репортажей, которые неизбежно снова появятся в эфире. Ибо в самой сути человека заключено тяготение к природе, у него в генетической памяти и птичий гомон в весеннем лесу, и плеск степной речушки, и завывание вьюги, и шелест спелых хлебов, и множество других звуков милых сердцу российских просторов.

Шумовая палитра

…Так что же такое шумы?

Однажды в редакцию пришли студенты на практику. Захожу в кабинет – они сгрудились вокруг моего стола и хохочут. Что за черт? Посмотрел – там лежала расшифровка моего репортажа из весеннего леса. А сверху, в скобках, было написано: «Шум соловья»…

Вообще-то «шумом» на радио принято называть любой звук, кроме человеческих голосов, но когда эти голоса звучат вместе и служат фоном для рассказа или интервью, они тоже считаются шумами – шумом толпы. Кстати, именно этот шум может быть настолько выразительным, что в некоторых случаях его стоит давать, не заглушая речью.

Допустим, «толпа восторженная», «толпа негодующая», «толпа развеселая» или, как у Пушкина, «толпа безмолствующая» (это совсем не значит, что в эфире – тишина полная; молчащая толпа еще как слышна!). Шумовая палитра должна быть умело дозирована.

«Я иду по деревянным тротуарам этого старинного города (характерные шаги), вдоль дощатых заборов (похлопали ладошкой по дереву)».

А вот второй звук – лишний! Он «налезает» на первый, ничего особенного не прибавляет к картинке, он не узнаваемый, то есть его надо специально объяснять.

Можно себе представить и такой случай, когда именно этот звук очень даже может сыграть.

«Хорошо, когда ранней весной солнышко нагревает доски дощатого забора. Так и хочется похлопать по ним ладошкой, погладить (похлопали ладошкой по дереву)».

Так что использовать следует только те шумы, которые подчеркивают смысл происходящего, придают ему достоверность, дополняют в информационном и эмоциональном смысле. Если репортаж окажется «перешумленный», его просто-напросто трудно будет слушать, да и, вообще, он вызовет недоумение: что это там все так шумно себя ведут?

Еще раз подчеркну – речь идет о репортаже, записанном на месте события, а не о псевдорепортаже с подложенными звуками.

Как-то мне довелось брать интервью у начальника одного учреждения. Телефон мы забыли отключить, и он нет-нет, да и врывался в наш разговор. В первый раз произошел немой диалог – собеседник посмотрел на меня вопросительно, я показал – дескать, конечно, ответьте. Он поднял трубку: «Извините, я занят, у меня корреспондент радио».

Второй раз – опять очень коротко: «Перезвоните через пять минут, я сейчас занят».

В заключение интервью я спросил, почему на звонки у него секретарша не отвечает. «Зачем общаться через секретаршу, если звонят-то все равно мне?» - с недоумением ответил начальник.

Согласитесь, что эти «шумы» просто помогли нарисовать облик человека, тут ничего прибавлять не надо.

Шумы могут быть фоновыми, а могут быть самостоятельными.

Вы – возле цеха, где только что отлит огромный колокол. Конечно, стоит предоставить возможность слушателю насладиться голосом этого колокола, не перекрывая его своим комментарием. Вот вы входите в помещение цеха. Отдельно, в «чистом виде», шум работ вам давать не к чему, он годится как фон для беседы с мастерами, подтверждает и эмоционально окрашивает их рассказ.

Сейчас эфир перегружен всякого рода несчастными случаями и инцидентами, иногда выпуски новостей честнее было бы назвать криминальной хроникой. Но даже и здесь – полное отсутствие звуковых репортажей.

Вот написал это – и ужаснулся. Что если завтра из радиоприемника хлынут звуки сирен «скорой помощи», свистки милиционеров, стоны погибающих, выстрелы и взрывы.

Однако, если серьезно, в репортажи о всякого рода происшествиях звук так и просится.

Вот прозвучал репортаж о несанкционированной манифестации обманутых дольщиков. Корреспондент голословно утверждает, что собравшиеся скандируют: «Верните наши деньги, где наши квартиры».

Потом он сообщает о появлении ОМОНа: «Некоторые демонстранты пытаются протестовать, но их оттесняют к автобусам, возникает потасовка».

Судя по тону и по стилистической окраске речи, корреспондент с сочувствием относится к дольщикам. Но почему же, спрашивается, не дать нам звук происходящего, почему он говорит на фоне подозрительной, прямо-таки гнетущей тишины?

Даже в самых тихих местах можно найти интереснейшие шумы, помогающие раскрывать смысл происходящего.

Юбилей знаменитой Государственной библиотеки. Гигантский научный читальный зал. Ни звука. Паркет устлан коврами. Вы рассказываете: «Тут всегда такая тишина, что ручку уронишь – как гром раздается. Но, конечно, ничего ронять я специально не буду, а просто давайте вместе вслушаемся в эту библиотечную тишину, сквозь которую, если повезет, до вас донесется шелест страниц…»

И секунд на шесть - семь, не больше, звучит тишина. Именно, звучит, потому что, по большому счету, полная тишина может быть только в специальных камерах. А в библиотеке – тут и покашливания, и приглушенный стук женских каблучков, тут и чей-то шепоток. А вы уже постарайтесь уловить шелестящие страницы. Нечего и говорить – такой репортаж должен быть записан тоже почти шепотом, иначе вам просто не поверят, что вы в библиотеке, а не в студии.

Кстати, в студии свой собственный приглушенный голос очень трудно имитировать, неправда все равно вылезет. И когда будете фиксировать тихие звуки, не старайтесь особенно увеличивать уровень записи. Иначе полезет фон, шипение. Впрочем, о технических приемах записи мы поговорим чуть позже.

Конечно, почти всегда смысл репортажа, его сюжет диктуют использование того или иного шума, то есть все-таки вначале было слово. Но бывают и такие материалы, где слово идет за звуком, служит комментарием к звуку.

В качестве примера приведу тот самый репортаж из весеннего леса с «шумом соловья». Конечно, там были и другие шумы. Я действовал по такой схеме. Накануне записи (а запись я действительно вел «сегодня утром») прошелся по лесу. Наметил все шумы, которые относятся к теме весны. А на другой день, рано-рано, записал каждый шум с двумя-тремя фразами комментария.

Еще дома я набросал схему репортажа, то есть что за чем, но записывал отрывки, конечно, не в той последовательности, а как получится.

Ну, вот этот самый «шум соловья». Конечно, я тут же сказал несколько фраз про него, дождавшись особенно выразительной трели. Дальше – весенний ручей, еще полноводный и бурлящий. Накануне прикинул, где это «бурление» больше всего слышно. Возле старой коряги. Подождал, пока тучка подойдет – вчера синоптики обещали «небольшой дождь в первой половине дня». Удивительно, но и вправду пролился этот «небольшой дождь», защелкал по только-только окрепшим листочкам – тут, конечно, надо было стать возле орешника, у него ветки ниже и дождь слышнее, рельефнее. Ну, и так далее.

Техпомощь

Теперь несколько слов о технике записи. В живом звуковом репортаже, я уже говорил, очень важно правильно держать микрофон. Дома вы должны тщательно изучить его направленность. Существуют такие микрофоны, которые вбирают максимум окружающих шумов, а есть такие, которые передают на запись лишь то, на что они непосредственно направлены. Подробнее о микрофонах вы также прочтете в этой книге. В зависимости от характера вашего микрофона вы и будете работать.

Необходимо отработать и соотношение своего голоса и шумов. Проще говоря, найти такое положение микрофона, когда и вас слышно, и шумы проглядываются. Не забывайте самое элементарное: чем громче фон, тем ближе ко рту микрофон. И наоборот. Если микрофон по ходу записи оказывается близко от вас, постарайтесь держать его чуть ниже рта, чтобы он «не заплевывался», то есть чтобы взрывные звуки Б, Т, Д не били по микрофону. Но стандарт, норма - микрофон в 30–40 см от зубов и на одинаковом расстоянии от ваших зубов и зубов собеседника.

И еще. Не спешите выключать микрофон. Очень часто самая эмоциональная фраза, самые интересные шумы звучат как раз тогда, когда вы нажали на «стоп». Как ни странно, умение работать с шумами может пригодиться даже в студии. Самый «плакатный» пример.

В начале очередной подводки раздается звон колокольчика. Ведущий: «Вот так звучит знаменитый валдайский колокольчик, который наш корреспондент такой-то привез из командировки в этот старинный русский город Новгородской области. Думаю, вы еще услышите такие звонкие переливы, если послушаете репортаж из музея валдайских колокольчиков».

Не правда ли, насколько это интереснее, чем обыкновенное: «А теперь репортаж нашего корреспондента, который побывал…»

Уверен, что даже обыкновенный обзор газет выиграет, если ведущий вдруг «покажет» нам эту газету.

«А вот в «Комсомольской правде» сегодня я нашел очень необычный материал. Сейчас я вам его найду, он, помнится, на предпоследней странице». И – характерный шелест страниц. Слушатель, конечно, «весь внимание». То весь текст шел без остановки, гладко, а то вдруг такая заминка.

…Почти все то, о чем я написал и что, надеюсь, вы прочли, относится не только к материалу, записанному на пленку и смонтированному в редакции, но и к прямому эфирному репортажу.

Козни прямого эфира

Не только на радио, но и на телевидении мне приходилось наблюдать, как терялись маститые журналисты в прямом эфире. В студии их выручает суфлер, на съемочной площадке они только и произносят несколько фраз (пресловутый stand up). А тут ведь надо самому объяснять, что происходит. Да и происходит все порой совсем не по сценарию. Я приведу сейчас пример телевизионный, но на нем рельефнее видно, что к чему.

Помнится, одна журналистка вела телевизионный репортаж с довольно трагического события. В Мурманской бухте шел траурный митинг, посвященный морякам с затонувшей лодки.

Как она бойко начала! Столько-то человек здесь собралось, столько-то моряков погибло, столько-то людей из других городов приехало, столько-то психологов и карет «скорой помощи» здесь дежурят. И…все.

На экране телевизора крупные планы людей, которые включил московский режиссер в надежде, что корреспондент соберется и выдаст еще что-нибудь. А корреспонденту и сказать-то совершенно нечего. Она, конечно, по секундам рассчитала, что тут и начнется сам митинг. А митинг, как и следовало ожидать, затягивался.

Конечно, нормальный репортер приедет на репортаж, оснащенный ворохом информации. И не только потому, что она ему может пригодиться. Привычка к добросовестной работе, да и просто присущая нашей профессии любознательность заставит его узнать массу деталей. Так вот, она не нашла ничего лучшего, как повторить весь свой текст, конечно, постаравшись видоизменить его.

А рядом, чуть не задевая ее плечом, стояли те, кто пришел на этот митинг. Бог мой, ведь такая возможность была взять интервью у этих людей, у одного, другого, третьего! Да что вы, она этого не сделала бы ни-ко-гда! Мало ли что, а вдруг они скажут в эфир чего-нибудь такое…

Да, конечно, могло быть всякое. Да, конечно, журналист должен быть готов к этому «всякому». И настоящий профессионал иногда даже «ищет бури». Но ведь для такой готовности нужны тренировки и тренировки, то есть многократное ведение репортажа, записанного на месте события.

Кстати, о тренировках. Для начала (перед тем, как вообще заняться радиорепортажем) попробуйте дома запереться в своей комнате, включить магнитофон и описать все то, что вы видите, но – с точно поставленной целью.

Допустим, вы решили показать слушателям типичную комнату типичного журналиста. Сначала, как и перед настоящим репортажем, определите, как вы будете двигаться, о каких предметах рассказывать, с чего начнете, чем закончите. Подумйте о звуковом ряде. В порядке тренировки вы можете провести репортаж очень «шумно».

«Вот, это комната, где я живу. С детства помню скрип этой двери, когда мама по вечерам заглядывала ко мне, проверяя, сплю я или не сплю. Вот он, портрет мамы на комоде, возле будильника. Кстати, хотите послушать, каким противным звуком он будит меня? Я ставлю его на 10.30. Через две минуты зазвенит. А за это время я закончу свой репортаж. А это – мой книжный шкаф, моя библиотека, наполовину состоящая из справочников и энциклопедий. Я почему-то люблю «Иллюстрированную энциклопедию». Слышите, как приятно шелестят ее страницы. А здесь – полка с сувенирами, которые я привез из журналистских командировок. Звенят малюсенькие стаканчики, покрытые характерными узорами, так называемая чернь по серебру, это только в Великом Устюге есть такой промысел».

Ну, и так далее. Коллеги могут мне возразить: какие шумы, какой микрофон, если мы сейчас ведем прямые эфиры по мобильнику? Ну и что? Мобильный телефон прекрасно передает все звуки.

Например, вам звонит ваша знакомая и объясняет, что она опаздывает, что здесь «такая пробка – просто ужас какая». И только врожденное чувство такта и воспитанное профессией умение вовремя брать себя в руки не позволяют вам дать волю своим эмоциям, ибо вы прекрасно слышите в телефонной трубке звяканье посуды, голоса, приглушенную музыку и тут же соображаете, что знакомая ваша в каком-то кафетерчике засиделась…

Конечно, нужна определенная тренировка для того, чтобы быстро, на ходу, определять соотношение голоса и шумов, выработать приемы демонстрации рельефного шума. Ведь, например, если вы решили показать слушателям, как мчится прямо по улице мутный поток (произошло наводнение), тут проблем нет, поток и так отлично слышен, но если вы решили передать журчание лесного родничка, надо точно вычислить, наклоняться ли к нему и насколько наклоняться (вместе с телефоном, разумеется).

Лучше всего сделать так. Попросите ваших друзей на радиостанции записать вас «с телефона». Далеко ходить не надо, просто заверните с соседний скверик. Звуков полно повсюду. Чтобы легче было тренироваться, прихватите с собой кого-нибудь из коллег. Возьмите у него учебное, тренировочное интервью.

Потом, прослушивая запись, вы сами поймете, на каком расстоянии от собеседника нужно держать трубку, чтобы и слова звучали достаточно четко, и не было ощущения, что вы просто передали ему телефон, чего, конечно, во время репортажа делать нельзя.

Здесь нет мелочей

Самое главное во время эфирного репортажа – полная собранность, готовность к любым неожиданностям. Перед работой внимательно осмотритесь. Кто они, люди, которые стоят рядом с вами или даже немного поодаль? Помешают они работе или, наоборот, впишутся в канву вашего рассказа?

Репортер со временем приобретает «боковое зрение», он автоматически замечает то, что происходит справа, слева от него и даже… сзади. Не знаю, как это объяснить, но во время работы я чувствую, когда кто-то стоит за моей спиной. Начнете вести радиорепортажи - и к вам это придет.

На прямых включениях радиорепортеру в чем-то проще, чем телерепортеру, а в чем-то и труднее. Если у вас – радиоэфир, вы всегда можете заглянуть в блокнот, даже откровенно прочитать несколько заготовленных фраз. Но, в отличие от своих коллег с телевидения, вы ни на секунду не сможете замолчать! Там – картинка, режиссер включил панораму да вывел звук погромче – и мы видим событие, забывая, что корреспондент почему-то ничего не говорит.

Зато, пройдя школу радиорепортера, вы запросто сможете работать в телевизионном эфире! А вот телерепортеру, окажись он в вашей шкуре, трудно будет справляться с необходимостью описывать события – ведь на телевидении он привык только комментировать картинку. Там описывать ему ничего не нужно – и так видно.

В заключение еще одна маленькая тонкость. У радиорепортера должна быть натренирована память на имена. Знакомитесь с человеком – тут же запоминайте его имя-отчество, а еще лучше и фамилию.

Идет прямой эфир, а вы с ноткой вины в голосе: «Извините, я забыл, как вас зовут». Никуда это не годится! Извольте помнить имя вашего собеседника (по крайней мере, до тех пор, пока идет эфир). Есть множество приемов, позволяющих сделать это. Ну, допустим, вам называют «Ирина Петровна». Вы (про себя): ага, так мою бабушку звали, она и вправду похожа на нее. Или «Александра Евгеньевна». Ага, есть такая песня «Александра, Александра»… А уж отчество Евгеньевна легко запомнить, поскольку это и мое отчество.

Существует, конечно, и еще множество приемов, возьмите на вооружение те, что вам ближе.

Вот сейчас в эфир прошла беседа с победителями музыкального конкурса. Нормальная студийная беседа. Один ведущий, четверо победителей. Хронометраж – 25 минут. Вначале журналист, конечно, представляет собеседников. Но потом ни разу (!) не называет их по имени-отчеству. С кем именно он беседует в настоящий момент, можно только догадываться по тому, что речь идет или о вокале, или о фортепьяно, или о скрипке, или о виолончели. Следовательно, догадываюсь я, ведущий даже не положил перед собой листочек с именами гостей, как это по идее должно было бы быть. А уж запомнить…

В завершение не только о репортаже

Обычно летом две недели я провожу в Карловых Варах. Маленький городишко ложится непривычно рано. Мы с женой вечерами смотрим телевизор, всю гамму чешских и немецких программ. Сначала я никак не мог понять, почему эта «гамма» выглядит, если можно так сказать, уютно, комфортно, спокойно. Только ли потому, что здесь на экране никто никого не душит, не травит?

А потом Инна – у нее глаз на телеэфир более точный, наметанный – сказала: «А ты разве не заметил, какое количество у них корреспондентов и ведущих, особенно корреспондентов, пожилого возраста, то есть тех, кому за сорок, пятьдесят, а то и больше?»

И точно! Как ни странно, именно они и создают атмосферу домашнего уюта, тепла. А главное, этим людям хочется верить! За ними стоит биография, знание людей, истории. Между прочим, «вполне взрослыми» корреспондентами щеголяет и Си-эн-эн. То же происходит у них (то есть на Западе) и в радиоэфире, то есть (никого не хочу обижать, но «истина дороже») наша «подростковость» есть вовсе не подражание Западу, наоборот!

Одна из главных причин: ими, подростками, легче управлять, или с ними легче управляться. Что не так – выбросил, как котенка.

Передо мною – только что вышедшая книга Милы Мичевой «Кривой эфир». Там действие происходит на одной музыкальной радиостанции. Очень поучительное чтение. К сожалению, Мичева перегрузила свое повествование всякими сексуальными сценочками, но если их «отжать», в «сухом остатке» получится жутковатая картина полной бесправности журналистов.

Стиль, манера поведения у микрофона, подача музыкального материала – все диктуется теми, кто перекупил канал. Людьми случайными, ни малейшего отношения к творчеству не имеющими. Одна из героинь говорит: «Чувствую себя прямо проституткой какой-то. Так ляг, так сядь. А тут нагнись и не шевелись».

Зачем хозяева покупают канал? Вот тут Мила что-то недопоняла. По ее рассказу получается – от нечего делать, каприз такой находит на олигархов. Автор сам чувствует, что тут что-то не так, и заставляет героев пускаться в рассуждения типа «ну да, деньги огромные, но, говорят (!) они потом окупятся». А один из богатых даже говорит, что вот теперь по радиостанции будут крутить ту музыку, которая ему самому нравится. Хотел бы я посмотреть на такого идеалиста.

Нет, милая Мила.

И радио, и телевидение, и газеты – это прежде всего идеология. Прибыли тут почти никакой, чаще всего – одни убытки. А возможность влиять на процессы огромная. И это касается не только и не столько чисто информационного вещания, но и всяких музыкально-развлекательных каналов.

К примеру, во Франции на местном радиовещании идут в основном песни на французском языке и редко – на английском. То же самое в Германии.

Перечитал последние абзацы и, честно говоря, рука зависла над «мышкой»: стереть? При чем здесь радиорепортаж? Но, по большому счету, речь ведь идет не только об определенном жанре, а о творчестве вообще.

Если вы не готовы к самостоятельной журналистике, не готовы по мере сил и возможностей отстаивать свой голос, свое видение мира, вся моя статья – ни к чему. Да и вся книга. Чему учиться, если вам и так все объяснили.

Что, французский фильм «Игрушка» устарел? Помните, там владелец газеты увольняет сотрудника только потому, что руки у него мокрые.Да, журналистика – профессия не для слабых, профессия опасная, и не только потому, что могут изуродовать и убить. Хуже. Душу вытащат.

И если вам дают «резвиться» в эфире – это просто-напросто означает, что кому-то сейчас нужно именно такое «резвление». Даже поощрять могут: эк, как завернул! Так надо. А завтра ветер переменится, и вы незаметно для себя, как-то вдруг и «непочему», очутитесь на улице. Может, кто проезжать мимо будет, подберет.

Все это я писал не только и не столько в учебных целях. Мне очень хотелось, чтобы вы прониклись романтикой радиорепортажа, вдохнули аромат профессии, потому что именно репортаж является квинтэссенцией журналистики, ее вершиной и одновременно фундаментом.

О СЕКРЕТАХ МУЗЫКАЛЬНОЙ РАДИОЖУРНАЛИСТИКИ

Беседа Людмилы Дубовцевой

С чего начать? Не просто, вглядываясь в чистый лист бумаги, собирать множество разнонаправленных мыслей в одну логическую линию. Зато, как только эта линия утвердится в сознании, можно смело тянуть ее, как бурлацкую лямку, в нужном направлении, обогащая по пути свежими притоками новых идей. В музыке это называется «модуляция» - уход в сторону от основной темы, но с обязательным к ней возвращением. Коли речь о музыке, то и музыкальная терминология будет присутствовать обязательно. В этих заметках о музыкальной журналистике, выбрав основной темой – музыку, мы будем рассматривать ее с позиции разных жанров радиожурналистики.

В среде множества существующих узкоформатных музыкальных радиостанций сегодня очень сложно найти свое индивидуальное лицо. Главная задача – завоевать внимание слушателей и закрепить этот слушательский интерес. Завоевать его можно лишь сочетанием нескольких компонентов: интересной подачей материала, компетентностью в выбранной области, обширной эрудицией в смежных областях и собственным неподдельным энтузиазмом. Ваш личный интерес должен заражать слушателя, а закрепить успех можно только непрерывным самосовершенствованием. Стоит только позволить себе расслабиться, пойти уже испытанным и надежным путем, как репутация, завоеванная годами, сменится реноме предсказуемого и, соответственно, малоинтересного ведущего.

Даже в те времена, когда, казалось бы, не с кем было особенно соревноваться, когда существовало всего несколько дозволенных для вещания радиочастот (радиоволн, как это называлось тогда), все обстояло таким же образом. Формы радиовещания меняются бесконечно, но задачи остаются прежними: расширять аудиторию, то есть поднимать рейтинг.

Но вот парадокс. При минимуме открытых для вещания радиоволн именно в те времена в музыкальном радиовещании одновременно сосуществовало большое разнообразие жанров музыкальной журналистики, точнее, все известные жанры журналистики верно служили всем известным музыкальным жанрам.

Некоторые из тех жанров журналистики канули в Лету, другие остаются и сегодня, модернизировавшись в соответствии с условиями нового времени. Они не новы по сути и подчиняются все тем же общим законам журналистики, но… с обязательным специфическим уклоном.

Попробуем разобраться во всем этом и на конкретных примерах, и в общих, чисто теоретических построениях. Можно ли вообще дать точную теоретическую характеристику термину «музыкальная журналистика»? В ней существуют те же разделы, что в общей журналистике: интервью, репортаж, очерк, заметка, новости, ток-шоу со зрителями-слушателями, беседа со «звездой»…Но, как говорит мудрая восточная пословица, сколько ни повторяй «халва», во рту слаще не станет. Так и в музыкальной передаче: сколько ни говори – «замечательный голос» - о певце; «прекрасный звук и техника» - об инструменталисте и т.д., прочувствовать это можно, только услышав исполнение. Именно радиожурналистика предоставляет эту возможность и не маскирует недостатки собственно музыки видеорядом, что возможно на телевидении.

Рассказывая о музыке, радиожурналист предлагает слушателю убедиться самому в справедливости сказанного. А вот способность разбудить в слушателе это любопытство «убедиться самому» - это и есть то самое мастерство радиожурналистики.

В любом жанремузыкепринадлежитглавенствующаяроль.Мастерствожурналиста втом,чтобырассказыватьомузыкеквалифицированносознаниемисторииисегодняшнихсобытий,иобязательноувлекательно,посколькуэмоциональность -отличительнаяособенностьмузыкикакискусства.

Интервью

Пожалуй, это самый популярный жанр журналистики. Даже фельетон уступает ему, и только с недавних времен ток-шоу стал наступать ему на пятки. Мои коллеги, каждый по-своему, уже касались этого жанра.

Однако вы задумывались над дословным толкованием английского слова interwiew? Толкование допускает два варианта: это или «взгляд внутрь», или «обмен точками зрения». По-английски это слово состоит из двух самостоятельно существующих слов: «между» и «взгляд». (Просто как забавная деталь:inter– это еще и «хоронить», так что будьте бдительны, не превратите «интервью» в «похороны» точки зрения.) Если же, не мудрствуя лукаво, просто заглянуть в англо-русский словарь, мы обнаружим, чтоinterwiew– это всего-навсего «беседа, деловое свидание, встреча». Однако в русском языке это заимствованное слово приобрело совершенно иной оттенок, поэтому давайте обратимся к толковым словарям и начнем конечно же с классиков.

Незаменимые и до сих пор Брокгауз и Ефрон утверждали в начале прошлого века, что:

«интервью,англ.,- свидание газетных репортеров с политическими общественными деятелями и учеными для беседы о каком-либо событии или текущем вопросе».

«Большая советская энциклопедия» объясняла:

«интервью– жанр публицистики, представляющий собой беседу журналиста с одним или несколькими лицами по вопросам, имеющим актуальное общественное значение. Подразделяется на два вида:И. – сообщение, преследующее главным образом информационную цель, иИ.– мнение, комментирующее известные факты и события.

Сразу же предполагается «беседа журналиста с…», в которой журналист выступает в роли некоего «провокатора», побуждая собеседника высказаться по темам, выбранным именно журналистом. Интервьюируемый, конечно, собеседник, но беседу ведет интервьюер. И собеседник будет импровизировать по теме, выписанной журналистом. И тут чем изощреннее, хитроумнее и продуманнее будет провокация, тем больше будет вероятность раскрыть собеседника.

Для журналиста, особенно для начинающего и азартного, провокация особенно заманчива. Это не только возможность вызвать на откровенность известного человека (celebrity), но и шанс поговорить с ним на равных, тем самым как бы закрепить свой успех у слушателей. Но при всей провокационной изощренности или энергичном напоре не стоит переступать определенные границы, если не хотите оказаться на поле «желтой» прессы. В радиоэфире она не в почете. К тому же, если вы желаете быть профессионалом в своей работе, не занимайтесь самообманом. Ваша наглость может позабавить слушателя, но, в сущности, слушатель всегда заинтересован не в вас и не в ваших мыслях, а в самом собеседнике и в его мыслях. Истинным героем интервью остается интервьюируемый. Прославленные интервьюеры во всех странах и во все времена становились известными именно потому, что знакомили публику с мыслями и чувствами тех, кто интересовал публику. Это «звезды», которые умели разговорить «звезд».

Энергичность и провокационность должны быть прикрыты умением быть деликатным в расспросах. При этом искренняя деликатность всегда выигрышнее, чем притворная. Жесткое американское «собеседование» разительно отличается от душевной русской беседы. И не следует принимать искреннюю деликатность за маниловскую сентиментальность. Просто нужно понимать, что деликатность в разговоре с маэстро академической музыки выглядит (для радиослушателя – звучит) совершенно иначе, чем в разговоре с начинающими трэш-металлистами. Панибратство не вызовет откровенность вашего визави, кем бы он ни был, и не найдет доверия у вашего слушателя.

Вышесказанное имеет отношение к форме беседы, но суть интервью определяется его содержанием. По формулировке поп-идола наших дней Филиппа Киркорова, «на пресс-конференцию нужно приходить подготовленным», но только не «в розовой кофточке». Шутки-шутками, но в первой части фразы он прав. Интервьюируемый должен чувствовать вашу компетентность. Несколько банальных вопросов, на которые «звезда» отвечала уже десятки раз, и ей станет скучно с вами разговаривать. Стоит вашему собеседнику убедиться, что вы ничего не смыслите в его любимом деле, он потеряет интерес к дальнейшему разговору и замкнется в себе. Но есть и другая опасность: если вы много смыслите в обсуждаемом вопросе, приберегите свое мнение для собственной статьи, а интервью не нужно превращать в изложение собственных взглядов. Сооответствовать интеллектуальному уровню героя интервью следует внутренне, а не напоказ.

В целом же интервью как жанр привлекателен существованием множества форм. Если вы некомпетентны в обсуждаемом вопросе, вам потребуется приложить все силы вашего обаяния, чтобы собеседник «растаял» и начал учить вас уму-разуму. Если же, напротив, у вас достаточно знаний в обсуждаемой области, потребуется разумное коварство, чтобы вызвать собеседника на активное и эмоциональное изложение его личных взглядов. Между этими крайностями существует множество нюансов в проведении интервью.

Истинным героем интервью всегда должен быть интервьюируемый, а ваши вопросы к нему должны одинаково подогревать интерес и слушателей, и вашего собеседника. В интервью журналист проявляет себя одновременно и как психолог, и как актер, и как режиссер, и как дирижер.

Что же касается выбора персоны для интервью – тут безграничные возможности. Им может стать и сверхпопулярная личность, и начинающий артист, и самый рядовой слушатель из аудитории. Взгляд каждого интересен по-своему.

В музыкальной редакции «Маяка» были популярны программы «Песни о городах». Это своего рода политическая акция на тему «Дружба народов СССР», зашифрованная в музыке. И вот однажды в радиоинтервью с начинающим тогда молдавским композитором Евгением Догой я посетовала, что о родном его Кишиневе есть только одна песня композитора Георгицэ. Затерли мы ее в эфире до дыр. Прошло какое-то время. И вдруг – звонок из Кишинева. Мой недавний студийный гость буквально кричит в трубку: «Слушай!» Зазвучала музыка – вступление к песне, а затем мелодию повел женский голос. Мелодия гимническая, но очень красивая, раздольная, с явно уловимыми молдавскими вкраплениями. А какой голос! Сколько в нем обертонов! Полета и силы!.. Песня закончилась. Дога спрашивает: «Ну, как песня?» А я, не осознавая, что задеваю самолюбие автора, спрашиваю: «А кто пел? Как зовут певицу?»

- Ты мне про песню скажи.

- Песня – замечательная. А кто пел? Чей это голос?

- Да ты ее не знаешь. Учится у нас в музыкальном училище: цыганка –молдаванка-украинка – Соня Ротару.

- Привози ее в Москву! Нужно сделать перевод песни на русский язык и в профессиональной студии записать два варианта: русский и молдавский.

Так потом мы и сделали. Русский вариант песни написал поэт Владимир Лазарев. И это была первая профессиональная запись Сони (тогда еще просто Сони) Ротару. Ей аккомпанировал эстрадно-симфонический оркестр под управлением Юрия Силантьева. «Песня о моем городе». Помните начальные строки: «Мой город, ты – цветок из камня, омытый свежим утренним дождем…»

А первое интервью Сони Ротару в нашей студии началось с вопроса: «Мне о вас рассказывали: «цыганка-молдаванка-украинка». Как это расшифровать? Она расхохоталась, и дальше ей было весело рассказывать о себе, о родителях и о семье, хотя в студию она входила очень нервная и напряженная. Оказалось, семья ее живет в украинском селе, родители – молдаване. В село часто приезжают цыгане-кочевники. И в семье Ротару поют и разговаривают на трех языках. Я слегка «подначивала» ее вопросами: «А как это звучит по-молдавски? А по-украински? А по–цыгански?» Она напевала. И по ходу интервью мы все это иллюстрировали немногочисленными тогда ее записями: песнями украинского композитора Владимира Ивасюка и, кажется, одной народной молдавской песней. Больше записей у моей гостьи тогда не было, но певица хорошо запомнилась слушателям. На ее имя стали приходить письма и даже пришло официальное приглашение на съемки на Центральном телевидении – первая ее телесъемка.

Так брошенное как бы мимоходом «нет песен о Кишиневе» побудило композитора написать таковую, а вскользь сказанное им: «цыганка-молдаванка-украинка» помогло разговорить гостью в студии. И не было в нашем разговоре слишком длинных вопросов, а музыка органично продолжала темы разговора.

Конечно, выбор гостя для интервью подсказывается интересом радиослушателей. «Маяк» всегда был и остается прежде всего программой информационной. Соооветственно, и в музыкальных программах радиостанции поводом для интервью обычно является какое-то конкретное актуальное информационное событие. Вот тому пример. На экраны выходит новый кинофильм о войне «Звезда». Этот кинороман получил сразу несколько кинематографических премий. Особенно «урожайным» он стал для композитора Алексея Рыбникова, автора музыки к этому фильму. Это ли не повод для интервью на «Маяке»? Конечно! Да еще какой!

На тот момент Алексей Рыбников уже не нуждался в особых представлениях. Он любим и известен у молодежи и, как сказали бы теперь, у «особо продвинутой» интеллигенции. Его рок-оперы (жанр тогда новый и полузапрещенный в СССР) «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты» и «”Юнона” и “Авось”» идут на сцене самого модного столичного театра «Ленком». Люди, весьма далекие от московских рок-страстей, поют «Я тебя никогда не забуду» под гитару (и даже под балалайку, как сказал мне поэт Михаил Пляцковский, рассказывая о своей поездке на строительство БАМа). Дети дружно и с восторгом поют его «Скажите, как его зовут? Бу-ра-ти-но!» А для фильма обычно пишется музыка прикладная, не имеющая самостоятельного значения, которая в отрыве от экранного изображения не всегда слушается с интересом. И для слушателей киноработа их любимого и очень популярного композитора была полной неожиданностью. Загодя в таких случаях довольно часто выносится бесцеремонный вердикт: скучно, неинтересно, исписался… И задача интервьюера из очевидной превратилась в весьма затруднительную. Как не развенчать кумира? Как представить киномузыку так, чтобы она жила и без визуального ряда. Психологи утверждают: если не удалось завоевать внимание аудитории в первые две минуты, можно считать ее потерянной для вас, поэтому особенно тщательно следует выбирать первый вопрос. Он должен быть в равной степени интересен и для слушателей, и для вашего собеседника.

Интервью получилось таким.

Корр.:Вы родились в 1945, в год Победы. Наверное, как все мальчишки, любили играть в войну?

Рыбников:Я был не очень воинственным ребенком. По мере взросления стал вообще нетерпим к любого рода насилию. Война – ведь это массовое насилие. Поэтому, как вы знаете, никогда не писал ни песен о войне, ни музыку к фильмам о войне. Хотя подобных предложений было немало.

Корр.(озадаченно – заранее расписанный ход интервью рассыпался. Однако нельзя продемонстрировать свою растерянность. Включаю музыкальную запись главной темы фильма):А как же тогда, Алексей Львович, вы услышали воттакуювойну?

(Звучит мелодия.)

Рыбников: Я не сразу согласился писать музыку к этому фильму. Мне казалось, что роман Казакевича уже устарел(сценарий написан по роману Казакевича «Звезда»), что молодежьуже не воспримет войну так, как ее участники. Но пришел на съемочную площадку – и влюбился в героев фильма. Влюбился настолько, что уже не мог для себя разделить: где актер, а где герой, которого он играет, ведь они такие юные, такие доверчивые и такие верные в исполнении поставленно й им задачи. А задача оказалась абсурдно-трагической: эти ребята все погибли из-за нелепых приказов. И моя боль, мои угрызения совести, мой гражданский стыд за эти погубленные жизни где-то даже руководили мною, когда рука моя писала финальный реквием…

(Звучит реквием.)

За все время этого интервью ни разу не прозвучало дежурное: «А теперь давайте послушаем!».. И это, я считаю, было главным достижением: музыка стала продолжением слова, подтверждением высказанной мысли, иллюстрацией к затронутой теме. Это – самое трудное в музыкальном радиоинтервью, но и самое убедительное.

Конечно же, эти два примера ни в коем случае не должны рассматриваться как единственно верные. Каждый самостоятельный журналист будет строить свое интервью по-своему.

Готовиться к интервью необходимо с глубоким уважением к своему гостю. Чем больше вы знаете, тем легче будет найти общие темы для разговора. Недопустимо демонстрировать превосходство над теми, кто это интервью слушает.

Бывают и такие случаи, когда гостю вопрос явно не нравится или даже неприятен. Нужно заметить это и не упустить момента, чтобы снова расположить к себе собеседника при помощи либо шуточного, либо точного и корректного вопроса. Например, о деталях его биографии, которые ему будет приятно вспомнить и которые еще неизвестны широкой публике. Ответчик проникнется симпатией к вам за такое внимание к своей персоне.

Юрий Симонов, дирижер симфонического оркестра, долгое время бывший главным дирижером Большого театра, неохотно согласился на интервью для «Маяка». Он не любил вопросы типа «почему ушел из Большого театра?» и вообще не доверял нашей радиостанции, зная ее «спринтерский» характер: коротко, быстро, чисто информационно. Невозможно в этом стиле говорить о большой симфонической музыке. Однако его подкупил вопрос: «Вы впервые взяли дирижерскую палочку в возрасте трех лет. Она «потяжелела» в ваших руках за прожитые годы?» Он сразу «потеплел», видимо, вопрос затронул какие-то глубоко личные мысли и чувства. К тому же он оценил, что его ждали в студии, познакомились заранее с его биографией и вместо дежурного «расскажите о своем творческом пути» вспомнили забавный факт из его музыкального детства, о котором ему самому было приятно вспомнить. В результате против всех ожиданий интервью с академическим музыкантом получилось очень легким по настроению. А ведь пугали, что в интервью Юрий Иванович Симонов бывает либо занудным, либо колким.

Еще один короткий пример.

Монсерат Кабалье – оперная дива с мировым именем. Вот первый ее приезд в Москву. Можно, как обычно, начать с вопроса: «Вам хотелось приехать в Россию? Чего вы ожидали? Нет ли разочарований?» Так тоже было бы интересно, но мне показалось правильнее поступить по-другому. Представила гостью коротко для самых несведущих, дала небольшую «нарезку» ее оперных арий… И спросила: «Всегда ли совпадает, что и сама Монсерат Кабалье и ее голос одинаково удобно, комфортно чувствуют себя в той или иной оперной партии?» Оказалось, вопрос затронул ее за живое. Она просто зажглась.

- О! – воскликнула моя гостья. – Я сама часто вступаю в конфликт со своим голосом. Он не всегда доволен моим выбором, а мне часто приходится идти у него на поводу.

Понятно, что дальше начались музыкальные примеры к сказанному, и вместо «а теперь послушаем» постоянно шло живое обсуждение: «А эта ария нас примирила», «Здесь мы непросто пришли к консенсусу», «А здесь мы спорили, спорили, но уступить приишлось мне», «Так и осталась партия неспетой…» Все подробности творческой биографии вплелись в этот рассказ совершенно естественно.

Музыка в музыкальном радиоинтервью должна быть логичным и эмоциональным продолжением сказанного, для чего необходима постоянная и творческая изобретательность в ведении интервью.

Трудны такие поиски. Но как они радуют! Неудачи заставляют искать с еще большей настойчивостью, а удачи приносят подлинное моральное и творческое удовлетворение!

Репортаж

Ведущий (в студии):Репортаж с места событий передает наш корреспондент…

Корр. (в прямом эфире) (слышны звуки настраиваемых инструментов, шум голосов – все, что составляет предконцертную прелюдию):Я нахожусь в Большом зале консерватории… Здесь сегодня…(Редкие аплодисменты перерастают в овацию.)

В прямом репортаже выигрышно рассчитать время, чтобы подгадать представление главного героя концерта именно к этим приветственным аплодисментам. Достоверность звукового фона, чуть приглушенная ускоренная (или при необходимости – в очень редких случаях – затянутая) речь корреспондента – это репортаж с места события в прямом эфире. Сколько шаржей вытерпел за историю своего существования этот один из самых распространенных жанров журналистики! Припомним хотя бы советскую киноклассику: фильм Станислава Ростоцкого 1957 года «Дело было в Пенькове». Радиожурналист ведет «сельский» прямой репортаж: «Мы встретили передовика в поле…» В это время его помощник для вящей правдоподобности звуковой картины стучит железяками – работа кипит у передовиков.

Эффективность воздействия репортажа на слушателя, конечно, можно повышать небольшими преувеличениями. В невидимом радиоэфире можно придать достоверность репортажу соответствующими звуковыми иллюстрациями… Однако стоит всегда помнить, что в первую очередь слушатель ждет от репортажа правдивости, а не правдоподобия. Никогда не следует путать репортаж с радиопостановкой, или радиоспектаклем. Самый преданный слушатель не простит обмана.

Тщательная подготовка к репортажу имеет свою специфику. Помимо обязательного предварительного ознакомления с предметом, проработки общего сценария и отдельных его пунктов необходимо еще и тщательно проверить работоспособность и надежность звукозаписывающей аппаратуры. Конечно, если с вами на место выезжает техническая бригада, то это в первую очередь обязанность звукорежиссера. Однако в конечном итоге вся ответственность за удачное проведение репортажа ложится именно на плечи ведущего. Бесполезно оправдываться, что репортаж был подготовлен, а техника подвела. Были накладки в эфире, значит, задание сорвано. И детали, кто оказался «слабым звеном», будет выяснять административное начальство, но никак не слушатели.

Дальновидным необходимо быть во всех отношениях. Стоит заранее записать на месте все те звуки и шумы, которые смогут придать репортажу атмосферу достоверности. Они пригодятся, если есть возможность микшировать их в репортаже в прямом эфире и если репортаж будет монтироваться позже, в студии. Они придают ощущение сиюминутности вашему рассказу.

Осторожно выбирайте место, с которого вы ведете репортаж. Например, на стройке не становитесь там, где подвешен груз. На большом рок-концерте помните о противостоянии фанатов и секьюрити – их словесная перебранка не должна попасть в эфир.

Вот какой анекдотический случай произошел однажды у меня в прямом эфире во время репортажа с московской Красной площади на праздновании Дня города. Правда, анекдотическим он стал много позже, в пересказе. Вместе с моим коллегой Владимиром Безяевым мы «вылавливали» артистов, приезжавших выступить на празднике, чтобы вместе с ними выйти в прямой эфир. Работа была «горячей», в качестве технического обеспечения была выделена «передвижная радиостанция» - тонваген. И вот я выхожу с микрофоном и в наушниках на площадь, отхожу слегка в сторону от тонвагена, получаю сигнал, что я в эфире, и начинаю говорить. Вдруг, откуда ни возьмись, появился прохожий, слегка навеселе (надо заметить, праздник едва начался, и на площади почти не было народа), и направился прямо ко мне. Сначала просто удивленно смотрел, с кем это я разговариваю (ведь в те времена еще никто и слыхом не слыхивал о гарнитуре «блютус»). Так и не поняв, что мой «собеседник» - микрофон, он радостно решил поддержать беседу… И какие мне пришлось совершать маневры и пируэты, чтобы увести от незваного помощника микрофон! И все-таки один раз в эфир его голос прорвался. Радиослушатели услышали сакраментальный вопрос: «А что вы здесь делаете?» - словно в фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен!» Но я это представила в эфире как подготовленную часть репортажа, и моментально последовавший мой ответ обрисовывал происходящее на площади: «Вот-вот начнутся народные игры, собираются зрители… Я вижу, как появляются ряженые и заводят хоровод». Не знаю, насколько это убедительно прозвучало для радиослушателей, но неожиданный мой собеседник счел эти фразы резонным ответом и оставил меня в покое.

Конечно, случай не самый показательный, но так было. И после этого всегда помнила, что в любую минуту могут возникнуть совершенно неожиданные ситуации.

Ведя прямой репортаж в людных местах, нужно иметь наготове ответы на реплики вроде «мама, я здесь» или «Вова, я тебя люблю». Это в лучшем случае. И здесь помощь секьюрити не помешает. Но если нет такой возможности, тренируйтесь для боевой словесной импровизации. Любой прямой эфир чреват неожиданностями, однако репортаж обязывает быть вас в гуще событий, в самом их эпицентре. И значит, возможно все!

Во время репортажа в прямом эфире необходимо всегда держать ситуацию под контролем и ни в коем случае не терять самообладания. В равной степени нельзя замирать от бессилия или впадать в панику. Хладнокровие и остроумие помогут выбраться из сложнейших положений.

Посравнению спрямымрепортажем–выходом вэфир сместасобытий, репортаж,записанныйнаместесобытий,ноотмонтированныйдляэфира встудии,покажетсяспокойной,хотя иболеетрудоемкойработой.Однако влюбомслучаеглавное–сохранятьощущениеактуальности идостоверности. Впрямомрепортажеэтоощущениененайдетвассамо–егонужнонайти,выбираяправильнуюпозицию,нужныхсобеседников,соответствующеенастроение…В записанномрепортаженадсозданиемощущениясиюминутностиещепридетсяпопотеть.Нозадачаэтавполневыполнимая.Придолжномподходетакой«обработанный»репортаж– как ни странно – может выглядеть даже более достоверно. Задача звукорежиссера – не переборщить с обработкой, с «причесанностью». Некоторая небрежность здесь вполне допустима и даже рекомендована, но следует помнить одно обязательное правило – весь авторский текст должен быть записан на месте событий, иначе достоверность будет сомнительной. Дописывая текст в студии, вы элементарно выходите за рамки жанра репортажа.

Музыкальный репортаж возможен с концерта, репетиции, премьеры, творческой встречи, из театра, записывающей студии. Сама форма репортажа может быть разнообразной. Вот, например, как выглядел репортаж о встрече в аэропорту Монсерат Кабалье.

У нас, на «Маяке», были очень популярны информационно-музыкальные четырехчасовые «Панорамы». Основным ведущим был «информационник» (представитель информационной службы), в паре с ним работал музыкальный комментатор. В тот день работали мы вместе с Ириной Чирковой. Накануне поздно вечером в группе журналистов я встречала Монсерат Кабалье и среди других встречающих сразу же заметила нашу известную оперную певицу Наталью Троицкую. Подойдя к ней, я узнала, что с Монсерат они уже давно знакомы, и решила держаться поближе к Наталье. Как только появилась наша гостья, я включила микрофон и не прогадала. «О, Наташа», - воскликнула Монсерат, приветствуя Троицкую.

Отличное начало для репортажа! И дальше, на фоне общего шума и звуков поцелуев, объятий, оживленного разговора, я рассказывала обо всем, что происходило у меня на глазах.

В эфире из студии, где позже мы вели разговор об этом событии с Ириной Чирковой, это выглядело так. После короткой биографической справки о Монсерат Кабалье прозвучала оперная ария в ее исполнении. Затем Ирина спросила: «Ведь звезда мировой оперной сцены впервые приезжает в Москву? Как ее встречали?» Я ответила:

- Впервые-то впервые, но тут же в аэропорту среди встречающих она увидела свою старую знакомую.

…Здесь включилась запись репортажа. По ходу студийной беседы, поддерживая диалог, Ирина Чиркова еще несколько раз задавала мне вопросы. Как выглядит гостья? Какое у нее настроение? И я в ответ включала свои репортажные записи. А там были и самоироничные шутки Монсерат по поводу собственной полноты, и ее пожелания познакомиться с московскими достопримечательностями, и другие планы на этот первый приезд в столицу России.

Таким образом, собственно репортаж распался на несколько частей, но каждая часть органично вписывалась в разговор в студии между «информационником» и музыкальным корреспондентом. Значит, и такая форма репортажа возможна – как обсуждение уже происшедшего, но очень свежего события. Закончилось мое сообщение о встрече в аэропорту еще одной музыкальной записью, «Сарсуэлой», ведь, по словам Кабалье из репортажа, этой испанской песней она собиралась начать свой вечерний сольный концерт.

В репортаже нет единственной, твердой установленной формы, но главным фактором остаются достоверные документальные записи.

Еще один пример.

В сказочном (почти мультфильмовском) немецком городе Бремене проходил традиционный летний музыкальный фестиваль. «Фишкой» праздника того года, о котором я вспоминаю сейчас, было участие в программе большой группы артистов из Узбекистана. Забавно, что не опытных и прославленных, а полусамодеятельных. Сейчас уже не припомню, почему выбор пал именно на них. Прилетаю в Берлин, меня встречает молодой человек из оргкомитета фестиваля, и мы на машине ночью едем из Берлина в Бремен. У меня в запасе для общения всего несколько слов по-немецки. Мой водитель – 19-летний студент, подрабатывающий летом на этом фестивале, - вообще впервые в своей жизни встречается так близко с человеком из России. И явно русским не симпатизирует. Держится подчеркнуто холодно и молчит. Ехать долго, более пяти часов. Неужели, в полном молчании? Призываю на помощь весь свой скудный запас знаний немецкого языка. И разговорились-таки! О дороге, о себе, о родителях. У меня с собой была кассета с записью выступления одной из певиц, которая приехала на фестиваль. Поставили ее в автомагнитолу. Мой сопровождающий узнал голос – оказалось, он вчера видел и слышал ее в концерте. Я смешно изобразила, как она выглядела, когда я ее записала, и он со смехом дорисовал ее сегодняшний образ. Стало интересно. Я незаметно включила свой «репортер». И по приезде в Москву я начала свой репортаж именно с этой дороги, с этой музыкальной записи. И главным героем в репортаже был мой ночной водитель. Своим слушателям я показала этот фестиваль как бы глазами того молодого парня, которого из плена предубеждений спасает искусство и атмосфера музыкального общения фестиваля. И такой ход – пример личного общения – отлично передавал атмосферу всего события.

Можно привести еще множество разных случаев. На мой взгляд, очень интересные репортажи получается сделать на репетициях. В этих обстоятельствах можно сразу «убить двух зайцев»: новость и собственно репортаж. Следует учитывать специфику «Маяка» - в первую очередь это информационная радиостанция. Сообщать первыми о самых разных событиях – приоритетная задача наших корреспондентов. И если репортаж предваряется словами: «В эти минуты в Большом театре начинается премьерный спектакль, а наш корреспондент сегодня утром побывал на последней репетиции, так что, уважаемые слушатели, вы первыми узнаете…», то цены нет такому материалу в формате информационного вещания.

Что же необходимо в подготовительной работе для такого репортажа? Конечно, предварительная договоренность. Не рассчитывайте, что вас встретят с распростертыми объятиями, если вы явитесь незваным гостем. Далее, желательно знать или произведение (если речь идет о классической музыке), или программу выступления (если речь идет о поп-рок-концерте). Конечно, нужно знать и исполнителей – во время репортажа листать справочники или лезть за информацией в Интернет будет некогда. Стоит продумать, какие музыкальные фрагменты можно будет записать на репетиции. А если запись будет запрещена, надо запланировать, какие доступные записи можно использовать для музыкальной иллюстрации репортажа и как их органично включить в рассказ «с места события».

А теперь представим, что вам приходится действовать абсолютно спонтанно. Несколько чисто технических советов, думаю, пригодятся.

Несколько чисто технических советов, думаю, пригодятся.

Если вы хотите записать на свой портативный магнитофон фрагмент оперного спектакля или симфонического концерта, садитесь не ближе 5-7-го ряда. Микрофон лучше всего держать в руке, вытянутой вверх, тогда в записи отразится нужная сбалансированность оркестра, солистов и хора. На поп-рок-концертах вы попадаете в еще более сложную ситуацию. Музыкальные продюсеры чрезвычайно ревнивы к любым попыткам записать их подопечных без своего личного контроля. Но это лишь «административная» препона. Технически получить запись на диктофон достойного качества в таких условиях просто невозможно. Однако для создания звукового антуража репетиции в репортаже и такая запись может пригодиться. Не стоит только излишне долго мучить слушателя этими малопонятными шумами вместо музыки. В репортаже максимальная продолжительность подобных документальных музыкальных иллюстраций может достигать 30 секунд только в исключительных случаях. Лучше меньше, да лучше – абсолютное правило. К тому же в репортаже музыкальные записи могут появляться неоднократно. Так часто бывает: записываешь минут 40, а использованы будут только 2-3 в общей сложности.

Кажется особенно заманчивым записывать интервью на фоне звучащей музыки. В репортаже это прозвучит особенно убедительно. Но важно не забывать, что микрофон воспринимает все звуки одинаково – и голос человека, и посторонние шумы. И часто шум заглушает слова. Чтобы избежать этого, достаточно оградить микрофон от постороннего шума газетой или журналом, не заворачивать его в кулек, а как бы поставить экран с противоположной от голоса стороны. Ваш собеседник будет говорить в микрофон, но расстояние должно быть 25-30 см (примерно длиной в локоть), иначе запись пойдет в брак или потребует такой тщательной очистки от шумов, что по цене станет почти золотой.

Любой вид репортажа должен быть заранее в уме срежиссированным мини-спектаклем. Но музыкальный репортаж особенно нуждается в художественной режиссуре. Каким бы он ни был спонтанным, четкая логическая линия в нем всегда должна присутствовать: и место музыке должно быть определено, и фоновые шумы соответствовать, и интонация голоса найдена верно. А вопросы для интервью, включенного в репортаж, дожны быть короткими и емкими. Ведь музыкальный репортаж – это очень краткое, емкое и динамичное художественное сообщение.

Заранее планируйте отведенное в репортаже место для музыки. В авторском тексте подводите слушателя к следующему музыкальному фрагменту как к продолжению своего рассказа.

К сожалению, сегодня в радиоэфире репортажи уступают место информационным сообщениям, да и с места событий чаще всего сообщают просто по мобильному телефону. Может быть, поэтому особенно редко теперь встречаются музыкальные репортажи.

Однако, пока репортаж существует, остаются и старые общие правила. Перед запланированным выходом в прямой эфир обязательно необходимо проверить канал связи. Профессионалы относятся к неполадкам связи как к рутине. А вот слушатели воспринимают любые технические несостыковки как потешное свидетельство непрофессионализма. Снижается в первую очередь степень доверия слушателя, а затем и рейтинг передачи, радиостанции. И человеком, которого слушатель будет считать ответственным за «хаос в эфире», окажется именно тот, чей голос он слышит, - репортер.

Вот несколько чисто технических советов.

Связавшись со студией, проверьте и звучание своего голоса. Для информационного репортажа достаточно умения кратко излагать информацию и хорошей дикции. Для репортажа о художественных событиях вам понадобится еще и такое трудно определимое качество, как «обаяние». И в этом отношении тембр голоса – обстоятельство немаловажное. Если в телефонном разговоре корреспондента есть еще один участник, стоит заранее убедиться в умении вашего собеседника быстро реагировать на вопросы и отвечать на них коротко и емко. И не забывайте, что, передавая телефон из рук в руки, вы загружаете эфир лишними и непонятными для слушателя шумами. Простейшее и обыденное в быту действие в телефонном репортаже может создать массу неприятностей в эфире. При передаче телефона (как и микрофона) из рук в руки, вам понадобится не только быстрота реакции, но и осторожность и точность движений.

Мобильный телефон все чаще занимает место в передаче репортажа с места событий в эфир. Чтобы это телефонное сообщение отличалось от просто информационного, необходимо придерживаться нескольких правил: найти возможность передачи музыки в эфир (хотя бы совсем короткими фрагментами в 2-3 с); найти соответствующую событию голосовую интонацию; заранее договориться, чтобы ваш собеседник отвечал на вопросы кратко и емко.

В телефонномсообщенииестьсвояпрелестьсиюминутности,ноподходитонтолькодлякраткихрепортажей, и подробнойразвернутойкартинысобытия,намойвзгляд, втакихусловияхнеполучится.Полноценнымрепортажемэтоненазовешь.Намузыкальномтелевидениижанррепортажа сместасобытийпродолжаетразвиваться,носовременныемузыкальныерадиостанции,кажется,мало внем заинтересованы.И будетжаль,еслиэтотжанрактуальнойрадиожурналистикиокончательноканет вЛету.