Если вы решились… Уверяю вас, ибо испробовал и то, и другое, что работа на радио значительно сложнее, нежели работа в телеэфире. Там многое спасает картинка. Там слово с нею на равных.

А на радио – только слово, только то, как вы сумели его произнести, как вы этому научились.

Что же еще? О чем же еще я должен вам сказать, если вы будете работать у микрофона?

Во-первых, перед выходом в эфир, сколь возможно, соберитесь, мобилизуйте се6я.

Во-вторых, будьте всегда готовы к тому, что вы можете вдруг ошибиться. И если так случится, то не следует делать вид, будто ничего не произошло. Ошибку нужно немедленно поправить, извинившись перед слушателями.

Ну, и может быть, самое главное. Перед слушателями вы всегда должны быть абсолютно правдивыми.

Что я имею в виду? Поясню на самом простом примере.

Я уже давно веду спортивные репортажи – в футбольных, хоккейных, баскетбольных и других матчах. Прежде все это доводилось делать, находясь в комментаторских кабинах самих стадионов. Но в последнее время цена аренды на два часа подобной студии стала непомерно высокой. Между тем компания за саму трансляцию, за картинку на экране телевизора уже заплатила, и заплатила немало.

И давно уже все спортивные репортажи я веду из студии нашего радио под эту самую картинку.

Можно, конечно, сделать вид, что передачу вы ведете с самого стадиона. Но зачем? А если вдруг трансляция прервется, если вдруг нарушится связь? Я обычно поступаю так. Я сообщаю слушателям, что веду репортаж не со стадиона, а именно из студии. И если вдруг оборвется звук, я непременно скажу слушателям, что информации со стадиона никакой я не получаю, а фон, без которого невозможен спортивный репортаж, идет в эфир с заранее на том же стадионе записанного диска, а значит, эмоции зрителей, тем более если окажется забитым гол, могут не соответствовать случившемуся.

Я считаю себя просто обязанным всех слушателей о происшедшем заранее предупредить

И вообще, я повторяю, ложь в эфире ни к чему доброму никогда не приведет.

Чем сложнее ваши реальные обстоятельства, тем, если вы о них рассказали, выше доверие и доброжелательность к вам самих слушателей. Словом, правда и только правда. Я считаю – это единственное мерило, коим следует руководствоваться человеку, посвятившему себя службе у микрофона.

…В книге, излагающей легенды и мифы Древней Греции, наткнулся на удивительную информацию, согласно которой ЭФИР – это местопребывание богов, это начало всего сущего, это мировая душа, пронизывающая все мироздание.

О ЖИВОМ ЗВУКЕ И РЕПОРТАЖЕ НА РАДИО…

Беседа Алексея ЕРМИЛОВА

«Удивительная у вас профессия; вы исследуете то, чего не существует» - так говорит герой знаменитого фильма «Гараж», узнав, что его знакомая занимается советской сатирой.

Вот и я, наверняка, был бы в таком положении, если вздумал писать о современном радиорепортаже. Ну, нет его. Нет – и точка. Включите передачу любого информационного канала. Самого слова «репортаж» вы не услышите. А если и услышите, то к репортажу это не имеет никакого отношения.

Так вот, я хорошо помню, что репортаж уже исчезал из отечественной журналистики. Было это в 50-х годах прошлого века. Почему-то сам жанр репортажа – как газетного, так и радийного – был объявлен «буржуазным», хотя, по сути, он существовал. Только под какими-нибудь псевдонимами типа «рассказ корреспондента».

Мы считали огромным завоеванием, просто настоящим прорывом, когда репортаж появился в годы «оттепели». Если не ошибаюсь, сначала на страницах аджубеевских «Известий», потом – повсюду.

И конечно, на радио, Юрий Левитан, Ольга Высоцкая стали произносить непривычное для них: «Вы слушаете репортаж корреспондента такого-то».

Однако теперь один из основных информационных жанров оказался снова не ко двору. Причин здесь несколько. Одна из них проста и банальна. Провести настоящий, интересный репортаж – это поработать надо, а вот ограничиться беглым пересказом события – куда как легче. Тут и учиться ничему не надо, написал текст типа газетного и оттараторил.

А чтобы сделать репортаж, действительно учиться надо. Вот почему я пишу это пособие, которое… никому не нужно?

А вот и нет! За последнее время мне не раз доводилось слышать в эфире робкие, подчас неумелые попытки «вести репортаж».

Как и следовало ожидать, сама логика развития журналистики вызывает этот жанр из небытия.

Подлинный репортаж – это интересно, увлекательно, это настоящая журналистика, это профессия.

Но, прежде всего, давайте выясним, что же это такое – репортаж.

Разбор полетов

В любом учебнике написано, что репортаж представляет собой «доклад с места события». С места события! И этим все сказано. Иначе говоря, текст ведущего, интервью, звуковые эпизоды и комментарии к ним – делаются там, где происходит это событие.

Да, но вот я вернулся в студию, сел к микрофону и рассказал все, что видел на этом самом «месте события». По дороге еще успел обдумать формулировки, в редакции по Интернету уточнил факты. Так же лучше!

Может быть. Только не называйте это репортажем. Скорее, у вас получился рассказ корреспондента.

Подлинный репортаж – это когда все сделано на месте события: интервью, звуковые эпизоды, комментарии к ним, текст ведущего.

Ну и что? Какая разница! Вам шумы нужны? Ну, так я начитал весь текст на шумах. И по ходу дела интервью вставил.

Вот как раз такой материал я только что и прослушал по одному из каналов. Журналистка вела репортаж. Рассказывала о ярмарке вакансий, которая прошла в Москве, прямо на Казанском вокзале.

Действительно, говорила она на фоне какого-то шума, очень усредненного, в котором никак не «проглядывался» вокзал.

Но дело не в этом. Весь рассказ ее написан (и прочитан) в прошедшем времени.

«Большинство претендентов, которые побывали тут…»

«За целый день только 50% записались…»

«Все те, с кем я говорила…»

«Я взяла интервью у приезжего с Кавказа Шамиля, вот что он мне сказал».

Абсолютно ясно, что говорит она все это в студии, вернувшись с задания. Но для чего, спрашивается, подкладывать шумы? Можно подумать, что в студии стоит такой же гул, как на Казанском вокзале.

Словом, это типичный «рассказ корреспондента», и если бы не шумы, то и бог с ним.

Теперь представьте себе, насколько сильнее был бы этот материал , сработанный по канонам настоящего репортажа.

Характерный гул толпы под высоченными сводами Казанского вокзала. Характерные «колокольчики» и:

«Внимание, поезд «Россия» отходит с первого пути».

Корреспондент здесь же, на ходу, произносит две-три вступительные фразы, он форсирует голос, перекрывая шумы. Потом:

«Извините, можно вас оторвать от дела? Вы уже нашли работу? Где? Какую? Вы приезжий? Откуда? А в Москве уже пытались устроиться?»

И дальше:

«Вот видите, свой микрофон я включила спустя час после того, как открылась эта ярмарка, а за это время – только что мне показали предварительные данные – записались на работу около двух сотен человек. Давно бы открыть такие ярмарки…

Вы тоже так считаете?

А вы откуда приехали?

Как, вы – москвич?

А какая работа вас интересует?

Можно, я с вами вместе подойду вот к этому столу?

Здесь написано – «Требуются продавцы в мясном отделе».

Девушка, а сколько эти продавцы получают?»…

Ну, и так далее. Насколько это живее, эмоциональнее, чем сухой, казенный голос, произносящий спокойно, чуть-чуть свысока: «Эта женщина уже полгода ищет работу. Она говорит, что готова трудиться уборщицей или посудомойкой».

Кстати, знаете, откуда у корреспондентов радио и телевидения такой оборотик взялся: «Эта женщина (мужчина) говорит, что…»?

Да из Си-эн-эн. Наши услышали и принялись повторять, да еще английские интонации подпускают: «Этот ребенок говорит, что он уже полгода не видел свою маму».

Сиэнэновцы работают на весь мир, такова специфика вещания. Репортажи они ведут чаще всего их таких стран, где на английском люди и не разговаривают, отсюда и перевод – «она говорит, что…».

Но у нас ведь слышно, что собеседник и сам по-русски все рассказывает… Но уж очень хочется: «Этот человек говорит, что он пешком прошел от Владивостока до Москвы».

Не думайте, что я отклекаюсь от нашей основной темы. Отнюдь. Дело в том, что настоящий репортаж не терпит заимствований, подражаний, это всегда видно, «вылезает» из контекста.

Репортаж всегда сугубо авторский жанр. В нем должна быть видна личность автора.

Об иностранном влиянии на наше телевидение и радио можно целое исследование провести, если бы… если бы все это не было бы так противно. Берутся «оттуда» даже не отдельные приемы и подходы, а целые программы. Да что программы – сетки вещания целиком просто калькируются с западных аналогов.

Я сейчас скажу только об одной детали, на которую еще никто не обратил внимание.

Вот только что (я пишу, а приемник включен) прошел в эфир рассказ корреспондента о том, как в Москве школьники готовятся к выпускным балам. Рассказ – как рассказ, чистая газетчина. Да еще начитанная быстро, бесстрастно. Ну, «как у них». Бу-бу-бу, только в двух местах разбавленное записью нескольких реплик: старшеклассницы и родительницы.

Не обошлось, конечно, без: «Выпускница Полина Иванова говорит, что…» Словом, сначала пересказ того, что она там говорит, а потом, на десять секунд, ее голосок.

Во втором случае корреспондент тоже на десять секунд включает чью-то маму, представляя ее так: «Родительница Галина Петрова говорит, что…»

Заметили? Нет, не заметили, потому что это стало обычным делом.

Незаметно, тихой сапой, из радио и телевидения (следовательно, из жизни) вымывается исконно русское, российское имя-отчество. Школьница Полина и родительница Галина. У нас уже и ветеран войны – просто Сергей Ермолин. Сегодня мы стали Алексеями и Михаилами – без всяких там отчеств. Завтра превратимся в Алексы и Майклы.

Почитайте Достоевского, у него даже гимназисты или по имени-отчеству друг друга именовали, или по фамилии: господин такой-то.

Там – или Майкл, или уж мистер Джексон. А у нас есть не фамильярное Майкл и не официальное Джексон, а промежуточное Майкл Майклович.

Имя-отчество придает языку, общению дополнительные возможности. Друзья мои, постарайтесь в радиорепортажах называть хотя бы взрослых людей полностью. Так, как это исстари было принято на Руси.

Репортаж, которого не было

Сейчас мы говорим только о репортаже, записанном на пленку (или на другой носитель, но все равно – записанном). И мой читатель вполне может спросить: «Да зачем такие сложности, ну зачем все записывать, когда можно зафиксировать только шумы, а уже в студии их аккуратно подложить под текст. И будет то же самое,только звук почище».

Нет, не то же самое. Пример.

Крайний Север – «крайнее не бывает». Снег даже не визжит под ногами, а гудит. Вы записываете этот звук, в студии подкладываете его под начитанную в студии фразу: «Вот по такому морозу здешние ребятишки в школу бегают, хотя от школы до поселка всего метров сто, не больше, но ведь каждый шаг просто в сердце отдается».

Ну и что, хоть кто-нибудь поверит, что вы эту фразу там, на Севере произнесли? Конечно, нет.

Не поверят – да и не надо. Зато все прочитано чистенько, «с выражением».

Никогда в жизни вы не произнесете этот текст так, как произнесли бы его там, на 50-градусном морозе. Этот мороз почувствуется в самом вашем голосе, в интонации.

Еще пример репортажа, которого не было.

Как-то в один из майских дней после затяжной жары, наконец, прогремел гром. Я схватил магнитофон и бросился на останкинское крыльцо. Но пока то да се – туча прошла стороной, гремело где-то так далеко и невыразительно, что и записывать было нечего. Какой материал пропал! «Люблю грозу в начале мая», вот он, первый гром, вы слышите долгожданные расскаты, сейчас хлынет дождь…» В информационном выпуске «Маяка» такой короткий, секунд 35-40, репортаж отлично бы лег перед сводкой погоды! Расстроенный, возвращаюсь в редакцию. «Да ты чего, в самом деле, - говорит мне коллега. – Гром гремел? Гремел. Ты молнию видел? Видел. Беги в фонотеку, там этого грома – хоть завались. Ну, и произноси свой текст».

Велико было искушение. И не стал я этого делать, удержался. Представил, как я в студии буду размахивать руками и кричать: «Вот она, первая гроза, вы ее слышите». А звукорежиссер, небось, давиться от смеха будет.

Нечестность в журналистике начинается с мелочей. Форма материала и честность в его подаче влекут за собой честность в содержании.

В те же «позднесоветские» годы стало модно на радио давать прямые эфирные включения с разных событий. Чаще всего это был, действительно, прямой эфир.

Но все-таки опасное, знаете, дело: вдруг репортер случайно и не то ляпнет. Да и технически – большие сложности.

Ну, вот и началось: «Наш корреспондент находится в Киеве, включаем Киев»…

И включали… Магнитофонную запись включали, которую корреспондент из Киева привез. Бороться с этим было бесполезно. «Да какое тебе дело?! Да в чем, собственно, разница?! Да никто и не заметит!».

Замечали. Ну, хотя бы сами герои этого репортажа. И уже потом с недоверием относились ко всему, что говорилось по радио.

Единожды солгавши…

Когда передача «Утро» только появилась в телеэфире (Первый канал), она, ясное дело, шла прямо в эфир. Помнится, Григорию Александровичу Шевелеву, тогда главному редактору программы «Время» (а именно на базе «Времени» и начиналось «Утро»), приходилось ни свет ни заря приезжать в «Останкино», чтобы на всякий случай проконтролировать процесс, по ходу дела что-то подправить.

Шли годы. И кто-то взял, да и решил: давайте «Утро»… заранее записывать, все равно ведь оно идет вначале на «Орбиты», то есть на Восток страны. Вот этот эфир и будем давать в повторе.

Все. Передача, весь ее смысл были убиты. Исчез ведущий сегодняшний, сейчасный, сиюминутный, чуть заспанный, с утренней хрипотцой в голосе.

Вот это и не заметил тот, кто подписывал приказ о переменах. Подумаешь, тонкость какая. Но за этой «тонкостью» последовали такие «толстости»… Гости студии то и дело попадали в забавное положение: человек в командировку или на гастроли уехал, а ему все звонят. Поздравляют с хорошим выступлением, да еще удивляются, как это он ранним утром таким усталым выглядел.

Стало быть, репортаж надо делать «без дураков». На месте так на месте.

Да, но как этому научиться? Ведь надо прийти на место события (выставка, премьера, митинг или , не дай бог, катастрофа какая-то) и прямо там сделать репортаж.

Конечно! Потом можно что-то вырезать. Что-то поменять местами, записать несколько дублей. Но, как ни крути, основа-то должна быть сделана «здесь и сейчас».

К такой работе вы должны готовиться по-настоящему. Готовиться, как десантник к прыжку. Нужно заранее узнать о событии все, что понадобится для репортажа: действующие лица и их должности, расписание или график происходящего, необходимые цифры из статистики, даже, если дело развертывается под открытым небом, прогноз погоды.

К репортажу с места события нужно готовиться заранее и знать все, что возможно узнать.

В общем, ничего удивительного в этом нет. Нормальная журналистская работа. И возможно, не стоило бы упоминать о таких очевидных вещах, как необходимость иметь наготове блокнот и ручку, если бы… Буквально на днях на одном вернисаже ко мне подлетела одна девица с микрофоном.

«Скажите, что вы думаете об этих работах?»

Я ответил.

«Простите, а как вас зовут?»

Я назвал себя.

«Ой, а у вас, случайно, нет ручки?» Она порылась в сумочке.

Пришлось сказать,что ручка есть всегда. Как у всякого нормального журналиста. И не простая ручка, а... ручка без колпачка: нажал – стержень вылез. Колпачок теряется, а, главное, чтобы его отвинтить, вторая рука нужна. А она уже микрофоном занята.

Само собою, вы не будете записывать без перерыва весь репортаж, с начала до конца события, вы будете включать микрофон в самые выигрышные моменты. Поэтому важно заранее наметить общую схему репортажа.

Жизнь, конечно, внесет свои поправки в эту схему, но все-таки вы будете более или менее точно представлять, с чего начнете репортаж, чем закончите, что послужит кульминацией материала, у кого и когда нужно взять интервью и какие вопросы задать.

Все это важно особенно тогда, когда тема репортажа для вас полностью или относительно новая.

Кстати, а откуда вообще берутся темы для репортажа, да и все ли события подходят для этого жанра?

Откуда что берется

Темы для репортажей, как и темы для всех остальных информационных жанров, журналист в основном добывает из следующих источников.

Во-первых, анонсы информагентств. И не только агентств. В Интернете можно найти, например, анонсы департаментов и комитетов Московской мэрии – очень полезная вещь. Они содержатся в открытом допуске, особой подписки не надо. В пятницу, во второй половине дня, здесь уже выложены предстоящие события на следующую неделю. Нечто подобное есть и в других городах страны.

Во-вторых, газеты. Именно газеты! Интернет их не заменяет и не отменяет.

В Мировую сеть далеко не все статьи и заметки попадают, да и смотреть газетные листы сподручнее, ведь вы уже заранее знаете, где что может быть напечатано. Конечно, газета чаще всего дает произошедшее на другой день, «после того, как», но ведь многие события совершаются в развитии, они не заканчиваются сразу.

Естественно, все подряд читать невозможно, да и не надо. Выберите два-три наиболее, на ваш взгляд, информативных издания. И обязательно прибавьте то, что у вас бесплатно в почтовом ящике появляется и что вы, чаще всего, просто выбрасываете. Я имею в виду местные, районные или окружные газеты. Как ни странно, именно они ближе всего к подлинной, настоящей жизни, они информируют о том, что действительно произошло, и не спешат с места в карьер комментировать, даже толком не изложив суть события. В этих изданиях зачастую можно найти изюминки и сенсационинки, которыми пренебрегают «взрослые» газеты.

Ну, например, в еженедельнике «За Калужской заставой» я как-то обнаружил малюсенькое сообщеньице о странной студии юных художников, где все рисуют… шариковыми ручками. Созвонился, узнал, когда у ребят очередная выставка. Приезжаю – ничего себе! По стенам развешены просто шедевры. Шариковая ручка придала рисунку (пейзаж, портрет, натюрморт) необычайное своеобразие, тонкость и воздушность. Я сделал об этой выставке телерепортаж, но, уверен, о ней интересно можно было рассказать и по радио.

В-третьих, у вас, как у любого настоящего журналиста, должны быть свои источники информации.

Приезжаете куда-то, знакомитесь с людьми. «Если еще что-то интересное будет – не откажите в любезности позвонить». И – визитная карточка. Обязательно носите с собой. Всегда и везде. На работе, на отдыхе, в поездке.

Маленькая хитрость (по секрету, никому не рассказывайте!): не надо на карточке указывать свой мобильный. А вот когда вручаете ее, можете номер приписать от руки. Как бы в знак особого доверия. Понятно?

И не особенно ждите, что вам обязательно все и обо всем вовремя сообщат. Мы живем, к сожалению, в мире людей не очень-то обязательных. Аккуратность – не наша черта. Особено это касается всяческих пресс-центров или «специалистов по связям с общественностью».

Замечали? Как только в ведомстве появляется такой специалист – «связь с общественностью» начисто пропадает. Потому что все контакты этот специалист замыкает на себе – без него ни к кому не прорвешься. А сам он целыми днями «ждите ответа». Скорее всего, пропадает в редакциях, торгует эксклюзивом. Проскочить мимо него можно только в том случае, если у вас налажены отношения с ключевыми сотрудниками, которым пресс-атташе не указ.

Поэтому возьмите за правило с утра обзванивать интересующие вас ведомства и учреждения. Список – или на столе, под стеклом, или в компьютере «на видном месте».

В-четвертых, масса новостей, достойных репортажа, содержится в календаре!

В том самом календаре, где всякие даты. День того, день сего, годовщины всяких событий и юбилеи великих деятелей страны и мира. Казалось бы, чего проще, но почему-то про такие дела часто и забывают.

«Елки-палки, сегодня же День отказа от курева! А ну, бросай сигарету и живо на Арбат, там какое-то шествие началось». Знакомо? Хорошо, если вы успеете на этот самый Арбат. А если нет? Тогда в эфире появляется жвачка «на тему»: «Сегодня в мире каждый пятый… А в России каждый четвертый… А женщины… А подростки… А ведь им рожать… А им еще расти…»

Это мы уже много раз видели. Идет круглая дата великого писателя, и мы слышим (или видим) комментарий, который можно было сварганить хоть сто лет назад, когда умер этот писатель, но – ни слова о том, как сегодня, сейчас страна отмечает юбилей. Это ведь что-то узнавать надо, ехать куда-то, организовывать репортажи. «Да ладно, да чего там!»

Темы для репортажей ищите в информагентствах, в газетах, в Интернете, в календарях, в рекламных буклетах, имейте свои контакты и источники.

Всякая ли тема достойна репортажа? Может быть, вообще, есть и такое явление, о котором репортаж принципиально невозможен?

Вы знаете, таких «запретных» тем почти что нет. Репортаж как жанр – всеяден. Для него нет или почти нет запретных тем.

Давайте разберем это на каком-либо примере. Одному моему знакомому корреспонденту выпало на долю брать интервью у Уполномоченного по правам ребенка – есть теперь такая должность городского, областного и даже, кажется, федерального значения. А дело происходило накануне какого-то праздника, типа Всемирного Дня ребенка, поэтому Уполномоченный был нарасхват.

«Конечно, приезжайте, - сказал он. – Тут у меня еще будут журналисты, и я отвечу на все ваши вопросы».

Мой приятель обрадовался: чего проще, поставил микрофон вместе с другими и записал. Тут и нужна-то минутка всего, полторы от силы.

Приехал…Уполномоченный (белая сорочка, «скромный, но дорогой» галстук) обогнул свой письменный стол, подошел к полукружью микрофонов. «Можно начинать?»

И полилась вполне нормальная, даже очень грамотная для нашего времени речь – без всяких там «э-э-э» и «бэ-э-э». И монтировать ничего не надо – обрадовался приятель. Выберу пару кусочков про квартирный вопрос и про беспризорных - все.

Прошло несколько дней. Встречаю моего знакомого – куда-то он спешит, в руках – магнитофон.

«Далеко?»

«Да вот к этому Уполномоченному; я тебе о нем рассказывал».

«Так ты же у него был? Тема-то отыграна».

«Не совсем. Понимаешь, он ведь тогда такие цифры страшные назвал. Дети, те, что потеряли родителей, остаются на улице, их квартиры ловко жулье занимает».

«И об этом, я помню, он говорил».

«Да, но…шелестнуло в эфире, и все. Ни ребята, ни их родственники своих прав не знают, не знают, куда обратиться. А та запись – что была, что не была».

И вот в эфире появился репортаж, именно репортаж

Приятель мой выяснил, когда у этого Уполномоченного приемный день, какие дети и родители придут к нему. Он сел рядом с Уполномоченным, и его комментарии к этим конкретным ситуациям – напористые, резкие, подчас, - были куда интереснее, чем голая интервьюшка. Это было правдиво, эмоционально, это слушалось и запоминалось.

Кстати, об эмоциональности. Она должна быть в эфире обязательно. Тот же материал о выпускниках мог бы тронуть до слез.

Как-то телеоператор привез мне репортаж с последнего школьного бала – я тогда делал программу о подростках. Смотрю – как только камера наезжает на лица мальчишек и девчонок, оператор ее тут же выключает. Что за черт? Ну, а дальше – все пляшут и поют, директор речь толкает. Спрашиваю, почему он от ребят отворачивается? И слышу в ответ: «Да чего, они все зареванные».

Я его чуть не пристукнул.

Для того чтобы репортаж был эмоциональным, надо прежде всего знать и чувствовать человека, которому вы все это рассказываете. Постоянно, ежесекундно.

Казалось бы, это – непременное условие любой эфирной работы.

Но вот какая запятая: сейчас народ журналистский порою работает не на слушателя, а на «хозяина». Слушатель – он что, он зарплату не повысит и не уволит, «хозяин – барин».

Поэтому пишу я не только для рядового «труженика эфира», но и для тех самых хозяев и их консультантов. Не беспокойтесь, сейчас они стали цивилизованнее и книги читают. Зачастую халтурщики им голову морочат, подсовывают устаревшие, протухшие рецепты. Поэтому серьезная и аргументированная литература, вроде той, которую выпускает издательство «Аспект Пресс», все-таки может повлиять на состояние дел в российской журналистике.

Но как «почувствовать» слушателя, если вы его никогда не видели? Если не встречали рассвет на Куликовом поле в палатке археологов, не просыпались от звяканья дужки ведра в деревеньке Зарайского района, не мчались шесть суток от Владивостока до Москвы, беседуя до предельной откровенности со случайными собеседниками, не млели от восторга в голубом тумане Ферапонтового монастыря, не замерзали с возницей в степи под Казанью, когда пурга водит и водит вокруг деревни, скрывая огоньки, не плакали навзрыд под русскую песню в есенинском Константиново, не лялякали со студенточками «Щуки» в арбатском кофетерчике…

Наверное, надо заслужить это право, право разговаривать с человеком России. Да и вообще с человеком.