2.2. Сущность правовых презумпций

В отношении правовых презумпций высказывались самые различные точки зрения - от полного отрицания до преувеличения их значения. Например, известный русский юрист В. Спасович писал: "Юридические презумпции суть вообще зло, которого следует всячески избегать. Законоведение опирается на костыли, называемые предположениями, только тогда, когда оно не в состоянии разрешить вопрос прямо и естественно, а должно разрубить его наугад и искусственно" *(40). В советской литературе также высказывалась точка зрения, отрицающая наличие презумпций в праве *(41). Такой негативный подход объяснялся наличием противоречия между материальной истиной, являвшейся принципом советского судопроизводства, и презумпциями, в которых усматривали элементы формальных доказательств *(42). Кроме того, непринятие презумпций было вызвано отрицанием презумпции невиновности и классовым подходом в уголовном процессе. В советской литературе наряду с отрицанием презумпций существовало мнение о наличии презумпций, но незначительной их роли в правовом регулировании и, следовательно, об отсутствии потребности в их изучении *(43). Профессором Е.А. Домбровским высказывалась ошибочная точка зрения относительно понятия и сущности презумпций. Он указывал, что презумпции являются "правилами коммунистической морали" и что в них "проявляется человеческая красота судьи" *(44). Подобные позиции были обоснованно подвергнуты критике в науке. В настоящее время никто из исследователей не отрицает существование презумпций в праве и наличие у них задач в правовом регулировании.

При характеристике правовых презумпций традиционно принято выделять логический и политический (телеологический) элементы.

А. Большинство правовых презумпций представляют собой отобранные законодателем и закрепленные в праве общие предположения. Порядок перехода общих предположений в разряд презумпций является наиболее естественным путем их образования. В этом случае презумпции сохраняют все основные характеристики общего предположения, и в первую очередь его высокую вероятность.

Типичность и высокая вероятность правовых презумпций отмечались еще римскими юристами. Эти свойства выражались в формулах: praesumptio ex eo quod plerumque fit (презумпция проистекает от того, что происходит обычно, много раз), praesumptiones sunt conjecturae ex signo verisimili ad probandum assumptae (презумпции суть предположения из вероятных сведений, принимаемые для целей доказывания).

На вероятность презумпций, формирование их на основе предшествующего опыта указывалось и в отечественной дореволюционной литературе. В частности, русский юрист С. Муромцев, писал: "Источник презумпций заключается в невозможности для судьи во всех случаях добираться до истины, вследствие чего право и указывает судье руководствоваться в некоторых случаях предположениями, выведенными на основании вероятности из данных опыта жизни" *(45).

В советское время акцент делался на признаке высокой вероятности презумпций, на него указывали такие авторы, как К.С. Юдельсон, С.В. Курылев, М.А. Гурвич, В.А. Ойгензихт и др. *(46). Некоторые ученые шли по пути абсолютизации высокой вероятности советских презумпций. Например, это качество признавалось их отличительной особенностью по сравнению с презумпциями эксплуататорских государств *(47). Сложности начинались при возникновении вопроса о высокой вероятности в отношении презумпции невиновности. Было очевидно, что она этим свойством не обладает. Как справедливо отмечает В.И. Каминская, презумпция невиновности появилась не в качестве вывода из судебного опыта о том, что в подавляющем большинстве случаев обвиняемые не совершали тех преступлений, которые вменялись им в вину. Ведь обвиняемый - это лицо, в отношении которого собраны веские данные, уличающие его в совершении преступления. И вряд ли можно серьезно защищать тезис, заключающийся в том, что хотя против какого-либо лица и собраны серьезные улики, тем не менее вероятность непричастности его к преступлению превосходит вероятность его виновности *(48).

Пытаясь выйти из противоречия относительно высокой вероятности всех презумпций, некоторые авторы отрицали само существование презумпции невиновности *(49) или отводили ей незначительную роль *(50).

Б. Наиболее правильно, на наш взгляд, разрешила проблему В.И. Каминская. Она указала, что наряду с типичными высоковероятными презумпциями в праве существуют презумпции нетипичные, представляющие собой ложные обобщения, которые зачастую носят ярко выраженный классовый характер. В.И. Каминская эти маловероятные презумпции называет квазипрезумпциями и видит их основное свойство не в области вероятности, а в области функциональности и потребности судебной деятельности *(51). Позднее, используя другую терминологию, к этой точке зрения присоединился В.К. Бабаев, указав, что имеется ряд презумпций, в которых политическая направленность заслоняет их логическую природу. К числу таких он, например, относил и презумпцию невиновности *(52).

На наш взгляд, указанные авторы не до конца раскрыли свою мысль. Из изложенного видно, что в праве существует два типа презумпций: естественные (высоковероятные) и квазипрезумпции (маловероятные). Эти презумпции имеют разную логическую основу и разные пути образования. Как указывалось выше, высоковероятные презумпции закрепляются на основе общих предположений. Квазипрезумпции не имеют этой стадии предпрезумпции и формулируются исключительно исходя из задач правового регулирования. Законодателя презумпции интересуют не сами по себе, они представляют правовой механизм, с помощью которого можно наиболее эффективно урегулировать общественные отношения и защитить значимые социальные интересы. Если достичь указанных целей позволяют общие предположения, то в праве закрепляются высоковероятные презумпции, классическим примером которых является презумпция отцовства в отношении ребенка, родившегося в зарегистрированном браке. Если защитить социальные интересы возможно только используя "искусственные" предположения, формулируются квазипрезумпции, примером которых выступает презумпция невиновности. Однако и в первом, и во втором случае презумпции несут в себе четкую целевую направленность, что позволяет говорить о целевой или телеологической природе правовых презумпций в целом *(53).