Eryomenko_uchebnik

говорить о богословии праздника. Мы уже упоминали в первой главе данного пособия слова М. Бахтина, что «никакое «упражнение» в организации и усовершенствовании общественно-трудового процесса, никакая «игра в труд» и никакой отдых или передышка в труде сами по себе никогда не могут стать праздничными. Чтобы они стали праздничными, к ним должно присоединиться что-то из иной сферы бытия, из сферы духовно-идеологической. Они должны получить санкцию не из мира средств и необходимых условий, а из мира высших целей человеческого существования, то есть из мира идеалов. Без этого нет и не может быть никакой праздничности» [8, с. 14].

Высота идеала, общественная значимость, художественная красота – составляющие художественного образа любого произведения искусства, в том числе и с о ц и а л ь н о   – х у д о ж е с т в е н н о г о о б р а з а театрализованного массового п р а з д н и к а . В процессе истории праздник выделил из себя и искусство и теперь театрализованный массовый праздник на родственных правах широко пользуется услугами всех искусств. «Следует заметить, что в таком отношении между праздником и искусством нет, вероятно, ничего противоестественного: просто художественная культура как бы выплачивает свой долг празднику, который, надо полагать, достаточно велик» [76, с. 76]. Все виды искусств теперь украшают праздник. Особенно обрядовые его элементы, которые, как мы помним, составляют ядро праздника. Весь видеоряд и звукоряд праздника состоит из обрядов, гармонически сочетаемых фрагментов произведений разнообразных искусств, украшающих эти обряды, сопровождающих праздник

инеразрывно (уже на новом историческом этапе) связанных с ним.

Вразряд социальных заказов входит весь тематический объем театрализованных массовых праздников, представлений, концертов – от самых грандиозных проектов (открытия и закрытия Олимпийских игр, Всемирных Фестивалей Молодежи, других международных форумов), широкомасштабных общенациональных праздников в рамках всей страны, таких как День Конституции, День Защитника Отечества, День Победы, в том числе Церковных религиозных праздников, ныне широко празднуемых обществом – Рождество Христово, Пасха, День Святой Троицы и других до праздников города, улиц, предприятий, коллективов, отдельных героев.

101

Социальным заказом может считаться и праздник ранее не существовавший в календаре праздников, но «придуманный» и осуществленный по «заказу своей души», если он общественно, социально значим. Например, праздник выпускников школ «Алые паруса» в Петербурге, общероссийские Молодецкие игры и другие профессиональные, трудовые, досуговые мероприятия.

Возникающие время от времени (или существовавшее ранее, но получившие вдруг широкое распространение), безобидные, вроде, увеселения, такие как «пивные праздники», «праздники дурака», «живота» и другие более новые, шокирующие общество разнообразные экзотические движения, шоу и акции, не говоря уже о секспарадах и об откровенных дьяволиадах, не являются в нашем понимании социальным заказом, хотя могут заказываться и субсидироваться как отдельными людьми, так и организациями, и даже проводиться на государственном уровне. Весь этот набор «праздников», как правило, навязываемых обществу извне или выплескивающихся вдруг и разом из своих узкогрупповых пределов на широкую аудиторию, является, в принципе, асоциальным явлением, так как направлен на расшатывание жизненно важных традиционных общественных устоев и представляет собой не такой уж безобидный вызов обществу. Например, на сегодняшний день в Европе получила широкое распространение тенденция утверждение прав человека, прав личности вопреки устоявшимся нравственным нормам общественной традиционной морали. Утверждение свободы различных меньшинств вопреки воле большинства. «Так, в 2005 году Парламентская Ассамблея Совета Европы приняла резолюцию «Женщины и религия в Европе», в которой говорится: «Свобода вероисповедания ограничена правами человека» [58, с. 3]. А Резолюция Европарламента, принятая в январе 2006 года, «предписывает вести воспитание в школах в духе приятия гомосексуализма и даже фиксирует день в году, посвященный борьбе с гомофобией. Что же получается? Общество не просто призывается к уважению жизни определенного меньшинства, но и ему также навязывается пропаганда гомосексуализма как некой нормы. В результате эта пропаганда соблазняет тех, кто мог бы бороться с этим недугом и создать полноценные семьи» [58, с. 3]*17. На X Всемирном Русском Народном Соборе, прошедшем в Москве

102

4–6 апреля 2006 года эта тенденция вызвала весьма серьезные опасения. «Если сегодня не «снять» такой воинственный запал секулярного гуманистического подхода, который проникает в международное право, то автоматически разразится конфликт. Слава Богу, в случае резолюции Совета Европы ее положения не имеют юридических последствий, но они создают определенный общественный климат в общественном мнении» [58, с. 3]. Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл в своем докладе «Права человека и нравственная ответственность» особо подчеркивал создавшееся положение и настоятельно призывал к поиску достойного выхода из него. «Вероятно, было бы неправильным устанавливать уголовную ответственность за азартные игры, эвтаназию, гомосексуализм, но и нельзя принимать их в качестве законодательной нормы и, что еще более важно, в качестве общественно одобряемой нормы.

Ведь что происходит, когда принимается закон, официально разрешающий подобные формы поведения. Они не остаются только уделом небольших групп меньшинств, которые уже определили свой выбор. Эти законы становятся основанием для безудержной пропаганды таких форм поведения в обществе. А поскольку грех привлекателен, то он быстро заражает значительные слои общества. Тем более, если в эту пропаганду вкладываются большие деньги и используются передовые способы влияния на сознание человека» [58, с. 3]. В докладе также особо акцентировалось, что «в данном случае правами человека прикрывается определенная философия, которая разделяется небольшим кругом людей» [58, с. 3]. Но это именно та капля дегтя, которая портит бочку меда. Отступничество от традиционных нравственных норм поведения, основных религиозных заповедей губит целые народы. Так погибли библейские города Содом и Гоморра, так погиб Рим, так гибнут цивилизации. Подобные ситуации выхода праздников из-под контроля государственных, общественных и церковных властей характерны обычно для кризисных фаз общества. «В период кризиса центр тяжести празднования сдвигается в сторону развлекательных, художественных и заполняющих досуг элементов праздника, которые начинают трактоваться как автономная культурная ценность» [46, с. 155–156].

При «благоприятных» условиях общественных кризисов эти «автономные культурные ценности» имеют весьма динамичную осо-

103

бенность трансформироваться в «ценности» малокультурные и вообще бескультурные.

В этих условиях новые празднества работают на разрушение традиционных устоев общества, а яркие, вызывающие, агрессивные формы, в которые они выливаются, демонстрируют вседозволенную свободу наступающего хаоса. В этих условиях «праздничные новации, привносимые в современную массовую культуру, не носят экзистенциального характера и лишены подлинных смыслообразующих ценностей, вследствие чего праздник приобретает характер «фестивизации», в которой эстетические ценности не обоснованы глубинным этическим содержанием» [115, с. 7]. «Феномен праздника, таким образом, сводится к явлению сугубо досуговой сферы, не способствует экзистенциальной рефлексии человека и не может уже рассматриваться как смыслообразующая ценностная категория» [115, с. 16].

Отсутствие стабилизирующих сознание положительных факторов, ослабление влияния на сердца и умы людей традиционных высших ценностей и идей изменяет менталитет празднующих к восприятию феномена праздника лишь как зрелища, как формы удовлетворения сиюминутных собственных запросов, выхолащивает духовное содержание праздника до примитивного инструмента наслаждения, что приводит порой к общественно опасным сюрпризам не только самих празднующих, но и общество в целом.

Хотя мы понимаем, что «институт праздника, подобно всякому человеческому институту, подвержен изменениям» [46, с. 92] и что «изменяются и связанные с ним человеческие действия, способы празднования» [46, с. 92], мы должны всегда помнить о допустимых пределах этих «праздничных» изменений, должны руководствоваться здравым смыслом, традиционными нормами морали, инстинктом самосохранения.

Заигрываие с подобного рода «социальными заказами», мотивируя и оправдывая их необходимость «стихийно» возникающими «праздничными ситуациями» и правами человека, как правило, плачевно заканчивается не только для отдельных лиц, социальных групп, стран, но и человечества в целом.

Поэтому ответственность сценариста и режиссера за свою работу перед собою и обществом вопрос далеко не праздный.

104

Социальный заказ – это не только доверие общества к человекуспециалисту, но и его высокая ответственность перед обществом. «Личность, реализуя свои интересы, призвана соотносить их с интересами ближнего, семьи, местной общины, народа, всего человечества» [37, с. 3].

Начиная любую постановку театрализованного массового праздника или представления, режиссеру-постановщику приходится каждый раз заново задуматься над всеми этими мировоззренческими и профессиональными вопросами. И не потому, что он как профессионал не знает на них ответа, а по давно уже наработанной привычке – глубоко откликаться на социальный заказ, ища в себе мировоззренческую и художественную опору для лучшего его выполнения. Мгновенный отклик на социальный заказ – это своеобразный профессиональный условный рефлекс. Его следует всячески лелеять

ивзращивать, ибо первая реакция на заказ, первая рефлексия, первые впечатления бывают так ярки и неожиданны для художника, что могут предопределить успех всей работы.

Если уподобить социальный заказ вертикальной оси координат, а мировоззрение художника – горизонтальной оси, то в точке пересечения их, крестном соединении, возникнет напряжение, которое

ивызвано откликом художника на социальный заказ, на творческое задание, на это л и ч н о е воззвание к нему. Эти мгновения могут быть настолько плодоносны, что переоценить значение их трудно. В эти мгновения перед внутренним взором художника могут возникнуть отдельные картины будущей работы, общее ее ощущение, предчувствие замысла. Именно предчувствие замысла, ибо сам замысел «начинается с выработки логически-чувственного авторского отношения к поднятой проблеме» [78, с. 197]. Но именно в эти мгновения проблема напряженно ищется, определяется, формулируется. Именно в эти мгновения художник сознательно и подсознательно соединяет все параметры социального заказа с основами своего мировоззрения. Именно в эти мгновения он начинает ощущать острую необходимость в дополнительном материале поясняющим, вскрывающим, обнажающим проблему.

Эти мгновения – пространство творчества, поиска, вдохновения как, впрочем, и весь процесс работы над сценарием и постановкой теа-

105

трализованного массового праздника. Потому на каждом этапе работы над сценарием и постановкой театрализованного массового праздника, представления, концерта нужно быть максимально внимательным к самому себе и материалу, с которым и над которым работаешь. Только такое отношение к работе результативно, только оно приносит плоды.

Социальный заказ, пересекаясь с мировоззрением художника, создает в его сердце зону активного творческого напряжения и в определенный момент разрешается замыслом, семя которого (идея), в процессе творческого исполнения замысла, прорастает древом художественного произведения.

Но каковы плоды этого древа?

Горькие, сладкие, полезные человеку или, может быть, смертельно опасные?

Это зависит прежде всего от почвы, на которой прорастает это древо – от мировоззрения художника.

3. Мировоззрение художника

М и р о в о з з р е н и е х у д о ж н и к а  – устоявшийся целостный взгляд (образ мыслей, убеждений), основывающийся на жизненном опыте, определяющий отношение к действительности и творческую позицию.

Своими произведениями художник выражает этот свой взгляд на мир, отстаивает эти свои убеждения, исповедует свои пути постижения истины.

«Мировоззрение, целостное представление о природе, обществе, человеке, находящее выражение в системе ценностей и идеалов личности, социальной группы, общества» [103]*18.

Всловарях и исследованиях специалистов мы читаем, что мировоззрения могут быть классифицированы и что есть мировоззрения – мифологическое и философское, научное и религиозное…

Вконечном счете все сводится к двум типам мировоззрений – научному, светскому, как правило, гуманистическому, и ненаучному, то есть религиозному. Точнее – безрелигиозному и религиозному.

Аеще точнее – атеистическому и теистическому мировоззрениям,

106

противоположно относящимся к вопросу о происхождении мира и человека, то есть мировоззрению, отрицающему Бога, и мировоззрению, исповедующему Творца.

Эти два мировоззрения – религиозное и светское в форме гуманизма и противостоят друг другу.

Не всеми это противостояние осознается, не всем оно бросается в глаза, но от того оно не перестает быть.

Гуманизм как «оформленное идейное движение» [137, с. 94] сложился в так называемую «эпоху Возрождения», воцарился в умах в «эпоху Просвещения», раскрылся во всей своей атеистической красоте в Новое время.

Возвысив человека, казалось, на недосягаемую высоту, сместив с этой высоты Бога, гуманизм в гордыне своей на самом деле принизил человека. «Гуманизм не только утверждал самонадеянность человека, не только возносил человека, но и принижал человека, потому что перестал считать его существом высшего, Божественного происхождения, перестал утверждать его небесную родину и начал утверждать исключительно его земную родину и земное происхождение. Этим гуманизм понизил ранг человека. Произошло то, что самоутверждение человека без Бога, самоутверждение человека, переставшего ощущать и осознавать свою связь с высшей божественной

иабсолютной природой, с высшим источником своей жизни, привело

кразрушению человека» [11, с. 109].

Сегодня человек пожинает плоды своего заблуждения. «Сейчас мы переживаем во всех сферах нашей общественной

жизни и культуре кризис гуманизма» [11, с. 144].

Мы можем с полной ответственностью сказать – крах гуманизма. Но под обломками этого нововавилонского храма погибли и продолжают погибать миллионы людей, ибо не видят (не хотят видеть) этих резко противостоящих друг другу мировоззренческих систем.

«Есть две системы воспитания, все более открыто вступающие между собой в борьбу. Одна – это система просвещенчества, гуманизма, другая – система религиозной культуры. Гуманизм старается выдвинуть идею «нейтральной» безрелигиозной школы, и надо признать, что она оказалось мифом. Теперь стало ясно, что всё безрелигиозное: наука, культура, воспитание – является скрыто или явно

107

антирелигиозным, и советская система лучше всего договаривает то, что было неясным в «просвещенчестве». Это обнаружение произошло еще не везде. Однако, когда приходит решительный момент, работники культуры не остаются на своей платформе нейтральности и неизбежно становятся либо антихристианами, либо горячими христианами. Быть же сторонником безрелигиозной культуры, безрелигиозного воспитания – это в нашу эпоху уже невозможно после всего, что история сказала по этому вопросу» [51, с. 39]. Эти слова были сказаны почти сто лет назад, а мы в массе своей до сих пор этого не понимаем. Почему? Да потому, что раньше эту опасность видели, а сегодня мы уже агрессивно не видим, не слышим, не понимаем о чем идет речь. Тогда два подхода постижения мира – религиозный и светский – еще воспринимались многими хотя бы как наравне имеющими право быть, сегодня от религиозного мировоззрения отмахиваются как от чумы. Цитируемый выше автор в другой своей книге на этот вопрос дает столь же четкий и определенный ответ: «Сосуществования» двух подходов к пониманию мира давно уже нет, если не считать различных апологетических построений, имеющих в виду приблизить религиозное понимание мира к современному научнофилософскому знанию. «Знание вне света Христова» давно стало считать себя «единственной формой знания» [52, с. 77].

О чем говорить, когда не о чем говорить?

«Патетический мотив всего просвещенчества: через школу без Бога создать «здорового, нормального человека» [51, с. 18] был подхвачен и этот человек был создан. Семьдесят лет революционной обработки сознания людей в нашей стране принесли свои горькие плоды. Три поколения безрелигиозного «образования» породили человека нового типа. И этот тип забыл, что «человеческая судьба есть не только земная, но и небесная судьба, не только историческая, но и метафизическая судьба, не только человеческая, но и Божественная судьба, не только человеческая драма, но и Божественная драма» [11, с. 33]. Забыл, что «высшее достоинство человека и высшая его свобода – это сознание предмирного и высшего происхождения человека» [11, с. 61]. Забыл, а ведь это смертельно. «Мы должны помнить, что принадлежим не только земле, но и небу, не только времени, но и вечности, не только материи, но и духу» [109, с. 71].

108

Мы, действительно, забываем и в массе своей уже почти не помним, не знаем, что «человек был и на протяжении всей истории остается двойственным существом, сопричастным двум мирам – высшему Божьему миру, который он в себе отображает, миру свободному, и миру природно-естественному, в который человек погружен, судьбы которого он разделяет и который многими путями действует на человека и связывает его по рукам и ногам настолько, что сознание его затемняется, забывается высшее происхождение его, сопричастность его высшей духовной действительности» [11, с. 63].

Слепота.

Беспамятство. Трагедия человека.

Но Бог независимо от того, отринул Его человек или нет, существует. А человек, отринувший Свет, становится в большей степени открыт и доступен тьме. А это тоже духовный мир, действуемый по попущению Божию до времени.Столкнувшись с его проявлениями, человек, не верящий ни в Бога, ни в черта, теряется. Он не понимает, что с ним. Почва уходит из-под ног. «Отсутствие знаний о духовном мире у большинства наших современников делает их беззащитными перед разрушительными демоническими силами, которые часто маскируясь под светлые ангельские образы, приносят непоправимый вред психическому и душевному20 здоровью человека» [145, c.11].

Ине воспитанный религиозно человек бежит спасаться к экстрасенсам, чем наносит себе еще больший вред. «Безумие – болезнь нашего века, болезнь, в основе которой лежит безбожие, суеверие и дремучее невежество «просвещенного» современного человека» [2, с. 6].

Но и религиозное мировоззрение (особенно на сегодняшний день) весьма неоднородно.

Илишь только потому, что оно р е л и г и о з н о, только по одному этому признаку, оно не обязательно спасительно. Хотя, если понимать религию строго ортодоксально (что и следует делать), как связь

сБогом, тогда сама эта связь помогает выйти человеку на путь, ведущий к Богу. Но потеря этой связи, искажение её, подмена другой, похожей, по представлениям человека, на связь с Богом, – весьма распространённая проблема.

20 Вероятно, следует читать духовному.

109

В мире только мировых религий три – буддизм, христианство, ислам. И каждая из них не схожа с другой в исповедовании основных догматов веры, средств и цели спасения. А сколько других конфессий и так называемых религиозных (на самом деле псевдорелигиозных) учреждений и сект?!. Сотни!.. И каждая из них активно вербует людей. А среди них немало тоталитарных сект, запрещенных во многих странах, сект-самоубийц, сект откровенных сатанистов. И все это так называемые религиозные организации. «Таковых псевдорелигий много. В некоторых из них за религиозной внешностью скрывается настоящий материализм и атеизм. В других подчеркнутый мистицизм сопряжен с сознательным и откровенным богоборчеством» [95, с. 56]. Человек разрывается на части. И это не только его личная трагедия, но и трагедия его родных, близких, трагедия страны. Человек, отринувший Свет, становится пленником, заложником, орудием в руках тьмы. «Усиленно внедряемые в нашу жизнь ереси и секты несут

всебе страшный разрушительный заряд и в области государственного строительства. Отказ от службы в армии, от каких-либо общественных обязательств вообще, отрицание самого института семьи, нравственное и телесное извращенчество – вот плоды потакания «нетрадиционным» религиозным культам в России. Поспрашивайте священников, иноков в монастырях – бедные родители криком кричат, молят: помогите вернуть сына (дочь) к жизни. Под влиянием сектантов люди уходят из дома, бросают жен и детей, попадают

впсихбольницы, вешаются, стреляются, травятся» [54, с. 341–342]. Вот награда отринувшему религию Бога и выбравшему «религию» сатаны. Человек один, без оружия в поле, в окружении наступающих на него врагов. Видимых и невидимых.

Что делать?

Как тут разобраться, да еще невоспитанному религиозно? Становиться на традиционную религиозную почву своего народа? Вероятно.

Но и здесь сложность: что считать традиционным, например, у нас в России – язычество, православие?

Атут ещё атеизм стал почти традиционным.

Аот налетевших, как саранча, сект небо почти скрыто от глаз, почва почти выбита из-под ног.

110