1 См. С. Л. Рубинштейн. Проблемы психологии в трудах к. Маркса. «Советская психотехника», 1934, № 7.

90

1 С. Л. Рубинштейн. Принципы и пути развития психологии. М., 1959, стр. 40.

91

с ко г о исследования внешнее предметное действие субъекта.

Значит, неправомерно считать, что внеш­няя предметная деятельность хотя и высту­пает перед психологическим исследованием, но лишь как то, во что включены внутрен­ние психические процессы, и что собственно психологическое исследование движется, не переходя в плоскость изучения самой внеш­ней деятельности, ее строения.

С этим можно согласиться только в том случае, если допустить одностороннюю зави­ симость внешней деятельности от управляю­ щего ею психического образа, представления цели или ее мысленной схемы. Но это не так. Деятельность необходимо вступает в практи­ ческие контакты с сопротивляющимися че­ ловеку предметами, которые отклоняют, из­ меняют и обогащают ее. Иными словами, именно во внешней деятельности происходит размыкание круга внутренних психических процессов как бы навстречу объективному предметному миру, властно врывающемуся в этот круг.

Итак, деятельность входит в предмет пси­хологии, но не особой своей «частью» или «элементом», а своей особой функцией. Это функция полагания субъекта в предметной действительности и ее преобразования в фор­му субъективности.

Вернемся, однако, к описанному случаю порождения психического отражения эле­ментарного свойства вещественного предме­та в условиях практического контакта с ним. Случай этот был приведен в качестве только поясняющего, грубо упрощенного примера. Он имеет, однако, и реальный ге­нетический смысл. Едва ли нужно сейчас до­казывать, что на первоначальных этапах своего развития деятельность необходимо имеет форму внешних процессов и что, соот­ветственно, психический образ является про­дуктом этих процессов, практически свя­зывающих субъект с предметной действи-

92

тельностью. Очевидно, что на ранних гене­тических этапах научное объяснение природы и особенностей психического отражения не­возможно иначе, как на основе изучения этих внешних процессов. При этом последнее означает не подмену исследования психики исследованием поведения, а лишь демисти-фикацию природы психики. Ведь иначе нам не остается ничего другого, как признать существование таинственной «психической способности», которая состоит в том, что под влиянием внешних толчков, падающих на рецепторы субъекта, в его мозге — в порядке параллельного физиологическим процессам явления — вспыхивает некий внутренний свет, озаряющий человеку мир, что происхо­дит как бы излучение образов, которые за­тем локализуются, «объективируются» су­бъектом в окружающем пространстве.

Само собой разумеется, что реальность, с которой имеет дело психолог, является несопоставимо более сложной и богатой, чем ее рисует приведенная грубая схема возник­новения образа в результате практического контакта с предметом. Однако как бы дале­ко ни отходила психологическая реальность от этой грубой схемы, какими бы глубокими ни были метаморфозы деятельности, она при всех условиях остается осуществляю­щей жизнь телесного субъекта, которая по самому существу своему является процес­сом чувственно-практическим.

Усложнение деятельности и, соответствен­но, усложнение ее психической регуляции ставит чрезвычайно широкий круг научно-психологических проблем, из числа которых следует прежде всего выделить вопрос о формах человеческой деятельности, об их взаимосвязи.

93