Глава III

ПРОБЛЕМА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В ПСИХОЛОГИИ

Проблема чувственных образов и пред­ставлений возникла перед психологией с пер­вых же шагов ее развития. Вопрос о природе наших ощущений и восприятий не мог быть обойден ни одним психологическим направ­лением, из какой бы философской основы оно ни исходило. Не удивительно поэтому, что проблеме этой было посвящено огромное число работ — теоретических и экспериментальных. Их число продолжает быстро возрастать и в наши дни. В результате ряд от­дельных вопросов оказался разработанным чрезвычайно детально и был собран почти необозримый фактический материал. Несмотря на это, современная психология все еще далека от возможности создать целостную, не эклектическую концепцию восприятия, охватывающую различные его уровни и механизмы. Особенно это относится к уровню | сознательного восприятия.

Новые в этом отношении перспективы от- крывает внесение в психологию категории психического отражения, научная продук--тивность которой сейчас уже не требует до­казательств. Категория эта, однако, не может быть взята вне ее внутренней связи с другими основными марксистскими категориями. Поэтому внесение категории отражения в научную психологию необходимо требует перестройки всего категориального ее строя. Ближайшие проблемы, которые встают на этом пути, суть проблемы деятельности, проблемы психологии сознания, психологии личности. Их теоретическому анализу и посвящено дальнейшее изложение.

1. ДВА ПОДХОДА В ПСИХОЛОГИИ — ДВЕ СХЕМЫ АНАЛИЗА

/•

Последние годы в советской психологии происходило ускоренное развитие отдельных ее ветвей и прикладных исследований. В то же время теоретическим проблемам общей психологии уделялось гораздо меньше вни­мания. Вместе с тем советская психология, формируясь на марксистско-ленинской фи­лософской основе, выдвинула принципиально новый подход к психике и впервые внесла в психологию ряд важнейших категорий, кото­рые нуждаются в дальнейшей разработке.

Среди этих категорий важнейшее зна­чение имеет категория деятельности. Вспомним знаменитые тезисы К. Маркса о Фейербахе, в которых говорится, что глав­ный недостаток прежнего метафизического материализма состоял в том, что он рассмат­ривал чувственность только в форме созер­цания, а но как человеческую деятельность, практику; что деятельная сторона, в про­тивоположность материализму, развивалась идеализмом, который, однако, понимал ее абстрактно, а не как действительную чув­ственную деятельность человека '.

Именно так обстояло дело и во всей до­марксистской психологии. Впрочем, и в со­временной психологии, которая развивается вне марксизма, ситуация остается прежней.

1 См. К. Маркс и ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 1.

73

Деятельность и в ней интерпретируется либо в рамках идеалистических концепций, либо в естественнонаучных, материалистиче­ских по своей общей тенденции направле­ниях — как ответ на внешние воздействия пассивного субъекта, обусловленный его вро­жденной организацией и научением. Но именно это и раскалывает психологию на естественнонаучную и психологию как науку о духе, на психологию бихевиоральную и «менталистскую». Возникающие в связи с этим в психологии кризисные явления со­храняются и сейчас; они только «ушли в глубину», стали выражаться в менее явных формах.

Характерное для наших дней интенсивное развитие междисциплинарных исследований, связывающих психологию с нейрофизиоло­гией, с кибернетикой и логико-математиче­скими дисциплинами, с социологией и исто­рией культуры,— само по себе еще не может привести к решению фундаментальных ме­тодологических проблем психологической на­уки. Оставляя их нерешенными, оно лишь усиливает тенденцию к опасному физиоло­гическому, кибернетическому, логическому или социологическому редукционизму, угро­жающему психологии утратой своего пред­мета, своей специфики. Не является свиде­тельством теоретического прогресса и то обстоятельство, что столкновение различных психологических направлений потеряло сей­час свою прежнюю остроту: воинствующий бихевиоризм уступил место компромиссному необихевиоризму (или, как говорят некото­рые авторы, «субъективному бихевиоризму»), гештальтизм—неогештальтизму, фрейдизм— неофрейдизму и культурной антропологии. Хотя термин «эклектический» приобрел у аме­риканских авторов значение чуть ли не выс­шей похвалы, эклектические позиции никогда еще не приводили к успеху. Научный синтез разнородных комплексов, добытых психоло­гических фактов и обобщений, разумеется, не

74

может быть достигнут путем их простого соединения с помощью общего переплета. Он требует дальнейшей разработки концептуаль­ного строя психологии, поиска новых науч­ных теорий, способных стянуть разошедшие­ся швы здания психологической науки.

При всем многообразии направлений, о ко­торых идет речь, общее между ними, с мето­дологической точки зрения, состоит в том, что они исходят из двучленной схемы ана­лиза: воздействие на рецепирующие системы субъекта •.—> возникающие ответные—объек­тивные и субъективные — явления, вызывае­мые данным воздействием.

Схема эта с классической ясностью высту­пила уже в психофизике и физиологической психологии прошлого столетия. Главная за­дача, которая ставилась в то время, заклю­чалась в том, чтобы изучить зависимость элементов сознания от параметров вызываю­щих их раздражителей. Позже, в бихевиориз­ме, т. е. применительно к изучению поведе­ния, эта двучленная схема нашла свое пря­мое выражение в знаменитой формуле S-R.

Неудовлетворительность этой схемы заклю­чается в том, что она исключает из поля зрения исследования тот содержательный процесс, в котором осуществляются реаль­ные связи субъекта с предметным миром, его предметную деятельность (нем. Tatigkeit - в отличие от Aktivitat). Такая абстрак­ция от деятельности субъекта оправдана лишь в узких границах лабораторного эксперимента, имеющего своей целью выявить элементарные психофизиологические меха­низмы. Достаточно, однако, выйти за эти уз­кие границы, как тотчас обнаруживается ее несостоятельность. Это и вынуждало преж­них исследователей допускать при объясне­нии психологических фактов вмешательство особых сил, таких, как активная апперцеп­ция, внутренняя интенция и т. п., т. е. все же апеллировать к деятельности субъекта,

75

но только в ее мистифицированной идеализ-мом форме.

Принципиальные трудности, создаваемые в психологии двучленной схемой анализа и тем «постулатом непосредственности» ', ко­торый скрывается за ней, породили настой­чивые попытки преодолеть ее. Одна из ли­ний, по которой шли эти попытки, нашла свое выражение в подчеркивании того фак­та, что эффекты внешних воздействий зави­сят от их преломления субъектом, от тех психологических «промежуточных перемен­ных» (Толмен и другие), которые характеризуют его внутреннее состояние. В свое . время С. Л. Рубинштейн выразил это в фор­муле, гласящей, что «внешние причины дей­ствуют через внутренние условия» ². Конеч­но, формула эта является бесспорной. Если, однако, под внутренними условиями под­разумеваются текущие состояния субъекта, подвергающегося воздействию, то она не вносит в схему S-R ничего принципиально нового. Ведь даже неживые объекты при из­менении своих состояний по-разному обнару­живают себя во взаимодействии с другими объектами. На влажном, размягченном грун­те следы будут отчетливо отпечатываться, а на сухой, слежавшейся почве — нет. Тем яс­нее проявляется это у животных и человека: голодное животное будет реагировать на пи­щевой раздражитель иначе, чем сытое, а у человека, интересующегося футболом, со­общение о результатах матча вызовет совсем другую реакцию, чем у человека, к футболу вполне равнодушного.

Введение понятия, промежуточных пере­менных несомненно обогащает анализ пове­дения, но оно вовсе не снимает упомянутого постулата непосредственности. Дело в том, что хотя переменные, о которых идет речь,