1 И. М. Сеченов. Избранные произведения, т. I. М, 1952, стр. 581.

87

Встреча потребности с предметом есть акт чрезвычайный. Он отмечался уже Ч. Дарви- ном, о нем свидетельствуют некоторые дан­ ные И. П. Павлова; о нем говорит Д. Н. Уз­ надзе как об условии возникновения уста­ новки, и его блистательное описание дают современные этологи. Этот чрезвычайный акт есть акт опредмечивания потребности — «на­ полнения» ее содержанием, которое черпает­ ся из окружающего мира. Это и переводит потребность на собственно психологический уровень.

Развитие потребностей на этом уровне происходит в форме развития их предметного содержания. Кстати сказать, это обстоятельство только и позволяет понять появле­ние у человека новых потребностей, в том числе таких, которые не имеют своих анало­гов у животных, «отвязаны» от биологиче­ских потребностей организма и в этом смыс­ле являются «автономными» '. Их формиро­вание объясняется тем, что в человеческом обществе предметы потребностей произво­дятся, а благодаря этому производятся и сами потребности,².

Итак, потребности управляют деятельно­стью со стороны субъекта, но они способны выполнять эту функцию лишь при условии, что они являются предметными. Отсюда и происходит возможность оборота терминов, который позволил К. Левину говорить о по­будительной силе (Auffordentrungscharakter) самих предметов ³.

Не иначе обстоит дело с эмоциями и чув­ствами. И здесь необходимо различать, с од­ной стороны, беспредметные стенические, астенические состояния, а с другой — собст­венно эмоции и чувства, порождаемые соот-

1 G. Allport. Patternand Grouwth in Personality. New York,1961.

2 См. К. Маркс и ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, стр.

26-31.

К. Levin. A. Dynamik Тhеогу оf Регsопality. New York, 1928.

88

ношением предметной деятельности субъек­та с его потребностями и мотивами. Но об этом нужно говорить особо. В связи же с анализом деятельности достаточно указать на то, что предметность деятельности порож­дает не только предметный характер обра­зов, но также предметность потребностей,

эмоций и чувств.

Процесс развития предметного содержа­ния потребностей не является, конечно, од­носторонним. Другая его сторона состоит в том, что и сам предмет деятельности от­крывается субъекту как отвечающий той или иной его потребности. Таким образом, по­требности побуждают деятельность и управ­ляют ею со стороны субъекта, но они спо­собны выполнять эти функции при условии, что они являются предметными.

3. ПРЕДМЕТНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ПСИХОЛОГИЯ

То обстоятельство, что генетически исход­ной и основной формой человеческой дея­тельности является деятельность внешняя, чувственно-практическая, имеет для психо­логии особый смысл. Ведь психология все­гда, конечно, изучала деятельность — на­пример, деятельность мыслительную, дея­тельность воображения, запоминания и т. д. Только такая внутренняя деятельность, под­падающая под декартовскую категорию cogito, собственно, и считалась психологиче­ской, единственно входящей в поле зрения психолога. Психология, таким образом, отлу­чалась от изучения практической, чувствен­ной деятельности.

Если внешняя деятельность и фигуриро­вала в старой психологии, то лишь как вы­ражающая внутреннюю деятельность, де­ятельность сознания. Произошедший на ру­беже нашего столетия бунт бихевиористов против этой менталистской психологии ско-

89

рее углубил, чем устранил разрыв между со­знанием и внешней деятельностью, только теперь, наоборот, внешняя деятельность ока­залась отлученной от сознания.

Подготовленный объективным ходом раз­вития психологических знаний вопрос, кото­рый встал сейчас во весь рост, состоит в том, входит ли изучение внешней практической деятельности в задачу психологии. Ведь «на лбу» деятельности «не написано», предметом какой науки она является. Вместе с тем на­учный опыт показывает, что выделение дея­тельности в качестве предмета некоей особой области знания — «праксиологии» — не яв­ляется оправданием. Как и всякая эмпири­чески данная реальность, деятельность изу­чается разными науками; можно изучать физиологию деятельности, но столь же пра­вомерным является ее изучение, например, в политической экономии или социологии. Внешняя практическая деятельность не мо­жет быть изъята и из собственно психологи­ческого исследования. Последнее положение может, однако, пониматься существенно по-разному.

Еще в тридцатых годах С. Л. Рубинштейн' указывал на важное теоретическое значение для психологии мысли Маркса о том, что в обыкновенной материальной промышленно­сти мы имеем перед собой раскрытую книгу человеческих сущностных сил и что психо­логия, для которой эта книга остается закры­той, не может стать содержательной и реаль­ной наукой, что психология не должна игно­рировать богатство человеческой деятель­ности.

Вместе с тем в своих последующих публи­кациях С. Л. Рубинштейн подчеркивал, что, хотя в сферу психологии входит и та практи­ческая деятельность, посредством которой

люди изменяют природу и общество, предме­том психологического изучения «является только их специфически психологическое содержание, их мотивация и регуляция, по­средством которой действия приводятся в со­ответствие с отраженными в ощущении, вос­приятии, сознании объективными усло­виями, в которых они совершаются» '.

Итак, практическая деятельность, по мыс­ли автора, входит в предмет изучения психологии, но лишь тем особым своим содержанием, которое выступает в форме ощущения, восприятия, мышления и вообще в "форме внутренних психических процессов и состояний субъекта. Но это утверждение является по меньшей мере односторонним, так как оно абстрагируется от того капи­тального факта, что деятельность — в той или иной ее форме — входит в самый про­цесс психического отражения, в само содер­жание этого процесса, его порождение.

Рассмотрим самый простой случай: про­цесс восприятия упругости предмета. Это процесс внешне-двигательный, с помощью которого субъект вступает в практический контакт, в практическую связь с внешним предметом и который может быть направлен на осуществление даже не познавательной, а непосредственно практической задачи, на­пример, на его деформацию. Возникающий при этом субъективный образ — это, конеч­но, психическое и, соответственно, бесспор­ный предмет психологического изучения. Однако для того, чтобы понять природу дан­ного образа, я должен изучить процесс, его порождающий, а он в рассматриваемом слу­чае является процессом внешним, практиче­ским. Хочу я этого или не хочу, соответст­вует или не соответствует это моим теорети­ческим взглядам, я все же вынужден включить в предмет моего психологиче-