Domostroy

Экономика нравственности и нравственность экономики

цеху, обществу или государству, понимаемым всего лишь как формы воплощения и временного пребывания все той же, основной для средневековья, ипостаси социального пространства – семьи, Дома. Именно в таком приоритете семьи как социальной ячейки общества и видят современные нам радикалы покушение на прогрессивные идеи государственности. Их наводила на такую мысль сама терминология: Домо-строй. Почему Дом? почему – только «дом»?

Потому что на рубеже XV–XVI веков один лишь Дом и оставался единящей множество людей социальной силой, абсолютной в своих проявлениях. Из «дома» произрастает и общество – общественная среда, которая, все более сгущаясь в социальных связях, порождала затем государство. Перенос самих терминов: господарь – государь – сударь и пр. – показывает это постепенное развитие вторичных социальных связей, основанных на корне «Дома». Не забудем, что в те времена важнее казалось то, что леж и т в основе, что является «основным» – не обязательно «главным», но – основным.

По-видимому,именновДомостроеиС.М.Со- ловьев находил материал для своих суждений о главном термине: господарь – осударь – господин;

«вконцеXVвекаизпрежнихназванийкняжеских встречаем господин; вновь являются господарь и государь. Что касается происхождения первого слова, то оно одинаково с происхождением слова

21

В. В. Колесов

князь: оспода означает семью, осподарь – началь-

ника семьи, отца семейства; до́лжно заметить также, что первое название употребительнее на юге, второе – на севере. Господин и господарь встречаютсявсоединении...Чтозначениесловагосподарь или государь было гораздо важнее прежнего господин, свидетельствует упорное сопротивление новгородцев ввести его в употребление вместо господин. Господарь противопоставляется служащим: “Кто кому служит, тот со своим господарем и едет”. Для великих князей встречаем названия:

великого государя земского, великого государя русского, великого господаря, самодержца»1.

Государство создает равновесие самостоятельных и одинаково сильных элементов – классов.Долгоевремяэтобылоненужнымвследствие однородности и простоты социальных групп земледельческого населения. Отсюда же, полагал В. С. Соловьев, «самое слово государство – господарство – в первоначальном своем значении указывает на домовладыку, который, конечно, не был представителем равновесия борющихся домочадцев, а был полновластным хозяином родового общества. Даже там, где единовластия не было на деле, оно оставалось в олицетворяющем представлении о слове»2. Это определяло границы допустимых свобод человека. Из двух

1  Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. II.

Тт. 3–4. М., 1960. С. 487.

2  Соловьев B.C. Собрание сочинений. Т. V. М., б/г. С. 519.

22

Экономика нравственности и нравственность экономики

равноценных ипостасей «свободы»: абсолютная ценность личности, т.е. души, и свобода выбора пути – средневековье ограничивалось принудительным воспитанием первой и исключало второе, т.е. права на самостоятельный выбор пути. Отсюда нетерпимое отношение к Домострою в прошлом веке, когда встал вопрос о необходимости второго пути – к свободе личного выбора. «Свобода мысли в истории новых веков сменила свободу веры, как либеральная – то есть минималистическая – концепция государства заняла место феодального плюрализма власти. Вернее, произошла перестановка ударений. Как будто бы новая чета свобод преемственно связана со старой. Свобода веры предполагает свободу неверия. Но когда свобода неверия (сомнения, исследования) становится центральной, меняется все человеческое содержание ее»1 – такова диалектика развития, о которой забывают критики Домостроя. Однако уже и сегодня беспредельность личной свободы подвергается сомнению как благо, поскольку «свободная игра гигантски выросших производительных сил привела не к гармонии, а к разрушению. Вот почему задача освобождения сменилась задачей организации», т.е., другими словами, возвращением к исходной для средневековья задаче «организации совместных сил». Свобода общества снова стала важнее

1  Федотов Г. П. Рождение свободы // Новый мир. 1989. №4. С. 226.

23

В. В. Колесов

свободы личности1, а под этим углом зрения «система Домостроя» воспринимается уже не столь одиозно. Надежда на полную свободу оказывается иллюзорной. Диалектика общественного развития постоянно переосмысляла отношения общества и государства, семьи и государства, человека и общества. «Наращение» политической силы русского государства происходило за счет ослабления общества – и тогда естественным обеспечением социальной жизни оставалась семья, напрямую связанная с государством. Последовательность степеней «господарства» идет от хозяина дома, главы семьи, и завершается хозяином целой империи.

И по тексту Домостроя видно, как неловко, еще приблизительно, на основе поисков общего словесного корня, возникают термины, разводящие по сторонам ипостаси семейной, социальной и государственно важной жизни: муж и мужик и мужчина;женаиженкаиженчина.Даисамаэта жизнь на изломе средневековья предстает столь же зыбко, неопределенно, в разных своих прояв- лениях:живот,житиеилисобственножизнь–в непонятных сплетениях смысла, как бы еще прорастая из общего корня – рода, семьи, дома.

Нужно понять, что Домострой отражает совершенно иную культуру, чем современная нам. В той культуре утилитарное и духовное, данное в человеческом существовании, нерасторжимо сли-

1  Там же. С. 228.

24

Экономика нравственности и нравственность экономики

ты. Каждое практическое действие, каждая вещь или мысль служили знаком выражения чего-то непостижимо глубинного, а потому и таинственно привлекательного. Пока существует «ручная работа» и особая неповторимость каждой отдельной вещи, такая вещь и создается не на конвейере пошаблону,акаксвоесобственное«подражание» (мимезис) тому идеальному, что творится мечтой и создается как образец; она одухотворена изначально, а потому и ценна – любая плошка, с которой нелегко расстаться потому, что и она есть некий символ и знак нераскрытого нечто. Сегодня трудно представить подобное отношение к вещам и к жизни, в которой общество – это и есть государство, и каждый отдельный человек – тоже в своем роде общество. Нет никаких крайностей: ни индивидуальности отдельного человека, ни абстрактности государства. Представлено состояние, промежуточное между ними, – общество, которое воплощено в отдельности человека. Таков этотмирсимволическихзнаков.Закаждымизних скрывается божество, и каждая самая ничтожная тряпка – предмет священного поклонения. Ведь с нею связаны события прошлого, она была нужна, она помогала жить. И пускай в ней исчезла первоначальная красота новой вещи и даже полезность вещицелой–всеравносохраняетсявнейитретья ипостась той триединой сущности, которая предстает как истинность именно этой вещи, во всей еесамобытности,незаменимостииуникальности.

25

В. В. Колесов

Таков этот мир конкретного, за которым скрываются отвлеченные сущности идеально общего.

Больше всего отражается в этом уважение к человеку, к труду и к нравственности, которые все – одинаково «от Бога». И быт – отражение бытия, не больше; он и ценится только за это – как воплощение высокой ценности Духа. В таких понятиях и воспитывался средневековый европеец – не только русский, но и русский также: на конкретных предметах быта. В истории России «домашний быт народа составляет основной узел, по крайней мере в его уставах, порядках, в его нравственных началах кроются основы всего общественного строя земли»1.

Однако крайности – Дом и Держава – без связующих их социальных уровней ставили человека лицом одновременно к двум полюсам: к абсолютной власти государя (он один – хозяин Русской земли) и к абсолютной власти господаря (он – глава дома). Трудно теперь сказать, каким образом это сказалось на развитии русского характера. Предполагаются разные варианты, вот один из них, выраженный Н. А. Бердяевым: «Россию и русский народ с одинаковым основанием можно характеризовать как народ, склонный к национализму и национальному самомнению, и народ универсального Духа, более всех способный к всечеловечности, жестокий и необычайно

1  Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI–XVII ст. М., 1895.

С. XII.

26

Экономика нравственности и нравственность экономики

человечный, склонный причинять страдания и до болезненности сострадательный. Эта противоречивость создана всей русской историей и вечным конфликтоминстинктагосударственногомогущества с инстинктом свободолюбия и правдолюбия народа... В этом своеобразном царстве политический деспотизм соединялся с большой свободой и широтой жизни, свободой быта, нравов, с отсутствием перегородок и давящего нормативизма, законничества. Это определялось основной устремленностью русской природы к бесконечности и безгранности»1. Многое объясняя этой полярностью (между свободным обществом и деспотизмом государственности),мы должны найти истоки и корни их синтеза. И вот тут-то, в самом начале, незаметной точкой и возникает в нашем представлении памятная веха – началоXVI векаи перваяпопыткаувязатьпестрыймиррусскогообщества в узел самодержавной государственности. Тот результат, к которому привели каноны типа Домостроя, весьма плачевен – это верно, однако бросает ли это тень на самый памятник?

Все это происходило в XVI веке, когда под пером одного из соратников молодого царя Ивана (впоследствии Грозного), протопопа Сильвестра создавалась вторая редакция Домостроя, публикуемая здесь. Сильвестр, духовник царя и помощникмитрополитаМакариявовсехегоначинаниях, участвовал и в собирании разрозненных, разного

1  Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 15–16.

27

В. В. Колесов

качества и характера, созданных в разное время трудов по истории – священной (Великие Минеи Четьи) и гражданской (летописные своды). Образцы праведного жития выстраивались в цепочку фактов и лиц, приобретали законченный вид уже завершенной цельности жанра и свода, подобно тому как понималась уже цельной державой вся Русская земля под государем московским. Негодное, неугодное, вредное при этом сжигалось, его вытравляли из памяти потомков. По тому же плану создавались и каноны: церковное право – Стоглав, гражданское право – судебники, семейное право – Домострой. И то, что прежде было всего лишь душеполезным чтением или предметом местного почитания, сошлось в жесткие грани государственной нормы, которым подчиняются все, начиная со свободного прежде Дома.

Развитие текста Домостроя продолжалось и дальше, но это уже была не раздольная русская речь, как в первой редакции, не тематический свод, как у Сильвестра; это был «Малый Домострой» – сжатый конспект свода, составленного Сильвестром. По мере развития текста и его формального сокращения происходило сгущение смысла его. Сам памятник, Домострой, начавшись с древнейших «посланий к сыну», написанных князем, боярином или воеводой, пройдя в развитии до немыслимой величины – до 64 глав! – снова свернулся пружиной «послания к сыну», уже к любому «сыну», любого чина, и ду-

28

Экономика нравственности и нравственность экономики

ховному и родному, – как завет из прошлого, как итогмноготруднойжизнипоколений,подведших Россию к новым рубежам. На всех этапах своего развития текст Домостроя – итог, а не план. Идеал, а не программа жизни.

Христианские представления о любви, и особенно средневековые представления о любви, также не совпадают с современными нам. «Бог есть любовь» – эти слова апостола Павла возвращают нас к исходному тезису всего Домостроя – к «вере», и одновременно определяют установку на отношение человека к окружающим его людям. Отношение, которое, в силу представлений того времени, осуществляется только через посредничество бога. Любовь – не связь, а отношение к человеку. «Возлюби ближнего как самого себя» – не пустые слова, а важная формула бытия. С той же точки зрения оценивается в Домострое и семейная, супружеская жизнь. «В древнерусском браке не пары подбирались по готовым чувствам и характерам, а характеры и чувства вырабатывались по подобранным парам»1. Это и показывает Домострой. Со временем он был дополнен «Чином свадебным»: это парадная праздничная часть ритуала, описывающая начало семейной жизни и вместе с тем прообраз последующих ее будней.

Однако все это читатель найдет и в самом Домострое, и в других произведениях, которые по-

1  Ключевский В. О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968. С. 371.

29

В. В. Колесов

кажут зависимость этого классического текста от многих других текстов эпохи средневековья.

Обращаясь сегодня к общечеловеческим ценностям и призывая следовать моральным традициямпрошлого,мынедолжнызабыватьприэтом, что общечеловеческое не есть типологически всеобщее, существующее вне времени и пространства. Общечеловеческое тоже изменяет формы и обличья, представая каждый раз в обновленном виде – как новое качество. Оно знаменует развитиеродачеловеческого,служиткакбымасштабом при установлении самого факта развития. Вовсе не средневековые «домострои» опасны сегодня, не стоит кивать на них в попытках перерубить тот корень, которым крепится к почве народной современная наша жизнь.

И вот два суждения о Домострое – из разных времен и полярные в ряду многих других по оценкам. Они наглядно показывают, что обращение к символу «домострой» давно не связано с самим произведением, являясь обычно ярлыком в неочевидном «споре».

«Но ясно и другое, что даже простое кокетничанье с реакционно-консервативными традициями прошлого, восходящими к интересам и идеологии свергнутых классов, вынуждает к решительным возражениям против идейной неразборчивости в вопросах подобного рода» – «мелкобуржуазное сознание дает великое множество оттенков – от приверженности к канонам “До-

30