Первые аграрные преобразования

Важным направлением внутренней политики нового режима стали первые аграрные преобразования. В принятом II съездом Советов Дек­рете о земле большевики пошли на значитель­ные уступки эсерам, так как декрет повторял основные поло­жения аграрной программы этой партии. При этом большеви­ки руководствовались не столько задачами привлечения на свою сторону эсеров, сколько - многомиллионного крестьян­ства, которое накануне Октябрьского переворота выступило за уравнительное землепользование. Крестьяне считали справед­ливым наделение землей тех, кто ее обрабатывает по так назы­ваемой потребительско-трудовой норме, когда размер земель­ного надела зависел от количества рабочих рук в крестьянс­кой семье, способных своими силами обработать земельный участок и прокормиться с него. В данном случае для большевиков было важным не то, что крестьяне выступают за урав­нительное землепользование (с этим они не были согласны, являясь сторонниками национализации земли), а то, что крес­тьяне выступили против частной собственности на землю. Под­держка большевиками крестьянских интересов сыграла реша­ющую роль в оформлении их союза с левыми эсерами, которые на первом этапе стали проводниками аграрной политики со­ветского государства, возглавив Народный комиссариат зем­леделия.

Осенью-зимой 1917-1918 гг. продолжался начавшийся сти­хийно еще накануне Октябрьского переворота раздел помещи­чьих, монастырских и удельных земель. Передавая эти земли в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, власти своими распоряжени­ями требовали упорядоченности и организованности в этом деле. В губерниях, близких к центру, раздел помещичьих земель но­сил в основном организованный характер, в более отдаленных районах картина была иной: крестьяне грабили и громили по­мещичьи имения, В силу этого декрет о создании образцовых ферм и имений на основе «хорошо поставленных помещичьих хозяйств» успеха не имел. Большевики стояли за коллектив­ные формы землепользования, но крестьяне противились это­му и правящая партия пошла на уступку, временно отодвинув на второй план вопрос об организации крупных коллективных хозяйств, надеясь, что «мелкобуржуазные лозунги» вскоре себя изживут. Поскольку Декрет о земле оставлял открытыми мно­гие насущные вопросы, ВЦИК 19 февраля 1918 г. принял «За­кон о социализации земли». Согласно ему земля распределя­лась на «уравнительно-трудовых началах». Землей могли пользоваться лишь те, кто обрабатывал ее собственным трудом.

Декреты «О земле» и закон «О социализации земли» провоз­глашали государство верховным собственником земли, а крес­тьяне становились пользователями земель, но не их хозяева­ми. Провозглашенное большевиками «уничтожение всякой ча­стной собственности на землю» и «развитие коллективного хозяйства в земледелии... за счет хозяйств единоличных в це­лях перехода к социалистическому хозяйству» противоречи­ли естественному ходу поземельных отношений. Полная реа­лизация аграрной программы революционными методами гро­зила большевикам столкновениями с крестьянством, которое на начальном этапе поддержало их в борьбе за ликвидацию помещичьего землевладения, но не согласно было в массе своей встать на путь коллективизации.

Большевики же не располагали тогда достаточными сред­ствами, чтобы провести закон о социализации земли в общего­сударственном масштабе. Методы раздела земли на местах чаще всего определялись не законом, а или самими крестьяна­ми, или местными властями, которых они признавали. Это были земельные отделы Советов, заменившие старые комите­ты, где преобладали правые эсеры. В густонаселенных цент­ральных и волжских губерниях земля распределялась преиму­щественно по числу едоков, в менее населенных северных гу­берниях и Сибири - по трудовым возможностям крестьянских семей в ее обработке.

Что касается общего количества перешедшей к крестьянам земли, то историки до сих пор затрудняются назвать более или менее правдоподобную цифру. По одним данным, она состави­ла 17,2 млн. дес. земли. По подсчетам Наркомзема, на искон­ных земледельцев в большинстве губерний приходилось в сред­нем не более полудесятины отнятой у помещиков земли. Зна­чительное число наделов получили вернувшиеся в деревню рабочие, солдаты, ремесленники, бывшая прислуга и т.д. Обе­щанного «черного передела» не произошло, земельный голод в деревне оставался.