Рабочие в годы военного коммунизма

В советской литературе по истории гражданской войны рабочий класс был в центре внимания историков. Специальные монографии и множество статей показывали, как рабочий класс успешно выполнял роль костяка пролетарской диктату­ры. При этом не обошлось без идеализации российских рабочих. Завышался уровень их сознательности, замалчивались противоречия между рабочими и властями. Все это так. Одна­ко строительство советского государства, военной экономики, защиту республики нельзя представить без решающего учас­тия рабочего класса. Большевикам удалось выдвинуть десят­ки тысяч передовых рабочих в центральный и местный государ­ственный аппарат, на командные должности в армии, воспитать целую плеяду «красных директоров» фабрик и заводов - вы­ходцев из рабочей среды и других. Широко известны факты* самоотверженного труда рабочих на оборонных предприятиях, транспорте, их героизм и стойкость на фронтах. Именно в годы гражданской войны с почином рабочих станции Сортировоч­ная Московско-Казанской железной дороги (апрель 1919 г.) распространились субботники - яркое проявление бескорыст­ного труда тысяч рабочих во имя победы революции.

Вместе с тем рабочие буквально выстрадали революцию. В Москве в 1919 г. рабочий по карточкам получал паек калорий­ностью 336 ккал., тогда как суточная физиологическая норма составляла 3600 ккал. Рабочие губернских городов получали питание ниже физиологического минимума (весной 1919 г. -52 %, в июле - 67. в декабре - 27%). Весной 1919 г. катастрофи­ческим было положение рабочих Петрограда. В апреле 1919 г. Зиновьев в докладе на заседании ЦК РКП(б) сообщал, что смер­тность от голода в больницах составляет 33%. По свидетель­ству А. Коллонтай голодный паек вызывал у рабочих, особен­но женщин, чувства отчаяния и безысходности.

Частыми стали забастовки рабочих, протестовавших против своего голодного существования, перегибов в экономической политике Советской власти, злоупотреблений советских и партийных работников и другое. Весной-летом 1918 г. на по­чве голода бастовали рабочие многих предприятий Петрогра­да, Москвы, Калуги, Нижнего Новгорода, Твери, Тулы и др. городов.

Вместе с тем, забастовки вызывали не только продоволь­ственные трудности. Рабочие многих регионов выступали про­тив хлебной монополии и особенно действий заградительных отрядов, отбиравших хлеб, выменянный рабочими в деревне. В знак протеста против действий заградотрядов, в частности, бастовали в апреле 1919 г. рабочие фабрики Рябушинского в Вышнем Волочке. По сообщениям инструкторов ВЦСПС, вы­езжавших на места, недовольство рабочих Нижнего Новгорода вызывали повальные хлебные реквизиции. Рабочие Ниже­городской губернии почти поголовно были враждебно настро­ены к продотрядам и к железнодорожной милиции, отбирав­шей у них хлеб, приобретенный в деревне. Общее собрание Воскресенской мануфактуры (Наро-фоминский район) от име­ни 9 тыс. чел. требовало свободной закупки хлеба рабочими

организациями.

В декабре 1918 г. Секретариат петроградского совета профсо­юзов признал необходимым ввоз в Петроград гужевым и желез­нодорожным транспортом ненормированных продуктов, а так­же мяса для свободной их продажи на рынке. Он также настаи­вал на праве профсоюзов, рабочих кооперативов и других орга­низаций трудящихся закупать ненормированные продукты (в основном картофель и овощи). Последнее требование было реа­лизовано соответствующим постановлением СНК.

Весной 1919 г. на почве продовольственного кризиса из 122 тыс. чел., занятых в цензовой промышленности Петроградс­кого района, бастовали 15 предприятий с числом рабочих свы­ше 34 тыс. Остановились такие крупные предприятия Петрограда, как Невский, Обуховский и Путиловский заводы, фаб­рики Скороход, Треугольник и др. Наряду с голодным пайком протест рабочих вызывали «оторванность верхов от масс», бю­рократизация завкомов, не реагирующих на заявления рабо­чих и относящихся к ним свысока.

Упорством и накалом страстей отличалась забастовка рабо­чих тульских Оружейного и Патронного заводов (апрель 1919 г.), спровоцированная чекистами, арестовавшими акти­вистов местного профсоюза металлистов. Забастовку подави­ли силой: на заводы ввели отряды красноармейцев, 290 чел.

арестовали и предали суду.

В ходе всеобщей забастовки в Твери (июнь 1919 г.) рабочие выдвинули лозунг независимости профсоюзов, потребовали пе­редать профобъединениям дело снабжения рабочих продоволь­ствием, со всей определенностью заявили, что «диктатуры партии быть не должно». Несмотря на политический характер забастовки, она закончилась мирно: представитель ВЦИК В. Невский сумел убедить рабочих приступить к работе.

Негодование рабочих вызывала разница в обеспечении со служащими. По свидетельству руководителей Наркомтруда и профсоюзов, многие ведомства стремились в обход тарифов повысить зарплату, улучшить продовольственное довольствие своих сотрудников. Порой дело доходило до абсурда. Так, летом 1920 г. О. Пятницкий с горечью писал в Политбюро, что рабочие железнодорожники распределены по 12 квалифика­ционным разрядам, а в принятом под давлением советских слу­жащих тарифе счетоводы распределены по 17—20 квалифика­ционным группам, машинистки по 12-17 и т.д. В результате «квалифицированные рабочие, - писал О. Пятницкий, - на которых лежит вся тяжесть усиленного ремонта и поездные бригады» не получают добавок к зарплате и в тарифной сетке любая машинистка стоит выше их.

В Серпухове настроения рабочих были «враждебными Совет­ской власти» главным образом потому, что они видели, как снабжают служащих расположенного здесь, в тылу, полевого штаба. Служащие получали по 4 пайка и рабочие с горечью говорили, что «одних откармливают, а другие голодают».

В партии было немало сторонников силового решения про­блемы забастовок. Показательно в этом отношении обсужде­ние 8 июля 1919 г. Московским комитетом партии демонстра­ций рабочих Сокольнического и Лефортовского районов горо­да Москвы. Ряд членов МК настаивал на решительных действи­ях против забастовок, так как рабочие выступали за свобод­ную торговлю хлебом, а значит повторяли лозунги меньшеви­ков и эсеров. Поэтому нужно, чтобы «МЧК лучше работала» и развязала «красный террор» против зачинщиков стачек, что и было зафиксировано в одном из пунктов постановления МК.

В Москве на бастовавших предприятиях создавались комис­сии из представителей партячейки, завкома и заводоуправле­ния для «фильтрации» рабочих. Добросовестно работавших оставляли. Тех, кто имел прогулы, отправляли на принуди­тельные работы. Активных участников и организаторов заба­стовок арестовывали.

Партийные руководители видели в каждом выступлении рабочих результат деятельности политических противников большевиков, чаще всего меньшевиков и эсеров. Разумеется, активисты этих партий принимали участие в подготовке заба­стовок, выдвигали антибольшевистские лозунги, вели свою работу в массах. Однако агитацию и пропаганду меньшевиков и эсеров в рабочей среде никак нельзя отнести к главной при­чине многочисленных забастовок. Тому были объективные причины, и среди них главная - голод. Распространенные в большевистских парторганизациях убеждения, что всему виной антисоветская деятельность меньшевиков и эсеров, способ­ствовали тому, что партийцы не замечали собственных просче­тов и ошибок, видя виновников возмущения рабочих не в той политике, которую они осуществляли, а в том, как она препод­носилась рабочим антибольшевистскими силами. У партийных и государственных работников формировалось убеждение в соб­ственной непогрешимости, правильности своих действий и выбранного курса, который нужно претворять в жизнь всеми средствами, не останавливаясь перед насилием и террором. Ре­волюции сопутствовала левацкая нетерпимость, вера во всеси­лие приказа и насилия, ложное убеждение, что во имя светлой цели все средства хороши. Пример отношения «левых» к мас­сам дает выступление Бухарина на VII съезде партии, где он утверждал, что холодный расчет говорит: «... в случае необхо­димости мы можем и должны пожертвовать десятками тысяч рабочих». Голод стали рассматривать как привычное явление. Для борьбы с ним Троцкий предлагал, к примеру, заставить всех принудительно питаться в общественных столовых и «вве­сти спартанские нравы». «Рабочий заставил мужика идти в бой с помощью штыка, - говорил он, - то же самое будет и в про­мышленности». Ультрареволюционность, стремление форси­ровать события, не стесняясь подстегивать массы, владели сер­дцами и умами многих большевиков и остро давали о себе знать

на практике.

Вместе с тем, рассматривая забастовки на фабриках и заво­дах, следует иметь в виду, что в большинстве рабочие высту­пали не против Советской власти как таковой. Меньшевики признавали, что «идеи власти Советов не изжиты рабочими» и их с новой властью «связывают прочные отношения». Москов­ский комитет РКП(б), разбирая многочисленные случаи про­явления недовольства и протестов рабочих, отмечал, что на­строения пролетариев «не против Советской власти, ни против советских работников, злоупотребляющих своим положением». В Мещеряков в докладе о партработе в Новгородской губернии (октябрь 1919 - март 1920 г.) говорил о рабочих: «Это поистине небывалый в мире героизм, если эти полуумирающие с голоду люди все же как-то работают и не восстают против власти. Тя­жело до последней степени, но - ...контрреволюционного настро­ения нет». Партия большевиков имела достаточно прочную опо­ру в рабочем классе, что в конечном итоге, обеспечивало устой­чивость советского режима.