Тема 10: Философия и национальное сознание

Вопрос 2: Социально-философские и гуманистические идеи философской мысли Беларуси:

Н.А. Бердяев// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1. –Мн2004. С.351-352, 353-354, 358-359:

1)Какую роль в рождении оригинальной русской философии сыграл Чаадаев:

П. Я. Чаадаев (1794—1856) — одна из замечательных фигур русскогоXIXв., человек большого ума и дарований. Чаадаев мыслитель самосто­ятельный, он не повторяет западные идеи, он их творчески перерабаты­вает. Вот как выразил Чаадаев свое отношение к русской истории: «Пре­красная вещь — любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрас­ное — это любовь к истине». «Я не научился любить свою родину с зак­рытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами». Неактуализированность сил русского народа в истории делается для Чаадае­ва залогом возможного великого будущего. Патриотический подъем первой четверти века, потребность осмыслить результаты пре­образований предыдущего столетия в контексте ознакомления с евро­пейским укладом и образом жизни стали побудительными мотивами того, что российская философия, начиная с Чаадаева, изначально заяв­ляет о себе как о философии истории с центральной проблемой осмыс­ления «Россия и Запад». Проблема эта формируется как религиозно-метафизическая в форме вопроса: какой путь России и ее народа в мире — тот ли, что и путь народов Запада, или это совершенно особый путь? Чаадаев выступил решительным западником и западничество его было криком патриотической боли. Он был типичным русским человекомXIXвека верхнего культурного слоя. Его отрицание России, русской истории — типическое русское отрицание. Его западничество было религиозным, в отличие от последующих форм западничества, он очень сочувствовал католичеству, видел в нем активную, организующую и объединяющую силу всемирной истории, и в нем видел спасение и для России. Русская история представлялась ему лишенной смысла и связи, не принадлежащей ни к Востоку, ни к Западу — отражение той потери культурного стиля и единства, которая характерна для Петровской эпохи.

Россию Чаадаев считает уроком и предостережением для других народов. Власть увидела в Чаадаеве революционера. Но в действитель­ности он был близок по своим идеям к де Местру, Бональду и Шеллингу, с которым он переписывался и который был о нем высокого мнения.

2) Почему историософия Чаадаева пробудила русскую философскую мысль:

Чаадаев высказал мысль, которую нужно считать основной для русского самосознания, он говорит о потенциальности, непроявленности русского народа. Эта мысль могла казаться осуждением русского народа, поскольку она обращена к прошлому, — русский народ ничего великого в истории не сотворил, не выполнил никакой высокой миссии. Но она же может превратиться в великую надежду, в веру в будущее русского народа, когда она обращена к будущему, — русский народ призван осуществить великую миссию. Именно на этой потенциальности и отсталости русского народа весьXIXвек будет основывать надежду на то, что русский народ призван разрешить вопросы, которые трудно разрешить Западу, вследствие его отягченности прошлым <...>. Так было и у Чаадаева.

3) Какой ответ на вопросы, поднятые Чаадаевым, дали славянофилы:

Они обосновывал и миссию России, отличную от миссии народов Запада. Оригинальность славянофилов связана была с тем, что они пытались осмыслить свое­образие восточного, православного типа христианства, легшего в основу русской истории. Хотя славянофилы искали органических основ и пу­тей, но они были также раскольниками, жил и в разрыве с окружающей действительностью. Они отрицали императорскую, петровскую Россию, они не чувствовали себя дома в действительности Николая I, и власть относилась к ним подозрительно и враждебно, несмотря на их право­славие и монархизм. Не было ничего общего между системой офици­альной народности <...> и славянофильским пониманием народно­сти.

4)Какое отношение к России и к Западной Европе высказывали славянофилы:

Русский народ славянофилы считали не государственным. Русский народ имеет при­звание религиозное, духовное и хочет быть свободен от государствования для осуществления этого призвания. Славянофилы верили в народ, в народную правду и народ был для них прежде всего мужики, сохранившие православную веру и национальный уклад жизни. Сла­вянофилы были горячими защитниками общины, которую считали органическим и оригинально русским укладом хозяйственной жизни крестьянства, как думали все народники. Они были решительными противниками понятий римского права собственности. Не считали собственность священной и абсолютной, собственника же считали лишь управляющим. Они отрицали западную буржуазную, капитали­стическую цивилизацию. И если они думали, что Запад гниет, то по­тому, что он вступил на путь этой буржуазной цивилизации, что в нем раскололась целостность жизни. Славянофилы уже предвосхитили то различение между культурой и цивилизацией, которое на Западе стало популярно со времен Шпенглера.

5)Какую роль в западничестве сыграл А.И. Герцен:

Герцен, в отличие от других представителей левого лагеря, не исповедовал оптимистической теории прогресса, наоборот, он защищает пессимистическую философию истории, он не верит в разумность и благость исторического процесса, идущего к осуществлению верховного блага. Это оригинально и интересно у Герцена. Верховной ценностью он признает человеческую личность, которая раздавлена историческим прогрессом. Он кладет основание своеобразному русскому индивидуали­стическому социализму, который в 70-с годы будет представлен Н. Михайловским. Индивидуализм социалистический противоположен индивидуализму буржуазному. <...> Как ни ужасен самодержавный режим Николая I, крепостное право, невежество, но именно в России, в русском народе скрыта потенция новой, лучшей, не мещанскую, не буржуазной жизни. Герцен видит эти потенции в русском мужике, в сером мужицком тулупе, в крестьянской общине. В русском крестьянском мире скрыта возможность гармонического сочетания принципа личности и прин­ципа общинности, социальности. Вера в русский народ, в правду, заключенную в мужике, есть для него последний якорь спасения. Герцен делается одним из основоположников русского народничества, свое­образного русского явления.

6)Почему радикальное западничество превратилось впоследствии в концепции русского социализма:

Герцен и народники-социалисты верили в особые пути России, в ее призвание осуществить лучше и раньше Запада социальную правду, верили в возможность для России избежать ужасов капитализма. Западники либералы думали, что Россия должна идти тем же путем, что и Западная Европа. Народники отрицательно относились к политике, они думали, что политика толкнет Россию по банальному западному пути развития, они признавали примат социального над политическим. Это характерно русский мотив. Герцен, Бакунин, даже такие зловещие революционеры, как Нечаев и Ткачев, в каком-то смысле ближе к русской идее, чем западники, просветители и либералы. Воинствующий атеизм русских революционных, социалистических и анархических направлений был вывернутой наизнанку русской религиозностью, русской апокалиптикой.

В.С. Соловьев// Практикум по философии: В 2-х ч. Ч.1. –Мн2004. С.368-370

1)Как взаимосвязаны Бог и человек:

Собственное существование принадлежит двум нераз­рывно между собою связанным и друг друга обусловли­вающим абсолютным: абсолютному сущему (Богу) и абсолютномуста­новящемуся (человеку), и полная истина может быть выражена словом «Богочеловечество», ибо только в человеке второе абсолютное — миро­вая душа — находит свое действительное осуществление в обоих своих началах. В самом деле, в своем чисто человеческом идеальном начале (которое для себя выражается как разум) мировая душа получает безус­ловную самостоятельность — свободу, с одной стороны, по отношению к Богу, а с другой стороны, по отношению к своему собственному при­родному, материальному началу. Но человек (или мировая душа в человечестве) свободен не только от своего материального бытия, он сво­боден безусловно и по отношению к своему божественному началу: ибо как становящееся абсолютное, а не сущее, он сам есть основание бытия своего. В самом деле, Божество определяет его здесь только идеально, определяет только то,чем он становится, — содержание и цель его Жиз­ни, но что он этимстановится, это имеет свое основание, не в Божестве, отрешенном от всякого процесса, а в нем самом. Человечество есть та высшая форма, через которую и в которой все существующее становится абсолютным, — форма соединения матери­альной природы с божеством. Ясно, что истинное человечество, как всемирная форма соединения материальной природы с божеством, или форма восприятия божества природою, есть по необходимости Богочеловечество и Богоматерия. Оно не может быть просто человечеством, это значило бы быть воспринима­ющим без воспринимаемого, формой без содержания.

2)За что Соловьев критикует традиционную религиозную мысль и светский гуманизм? Что такое богочеловечество:

Старая традиционная форма религии исходит из веры в Бога, но не проводит этой веры до конца. Современная внерелигиозная цивилиза­ция исходит из веры в человека, но и она остается непоследователь­ною, _ _Heпроводит своей веры до конца; последовательно проведенные и до конца осуществленные обе веры — вера в Бога и вера в человека — сходятся в единой полной и всецелой истине Богочеловечества. К человеку стремилась и тяготела вся природа, к Богочеловеку на­правлялась вся история человечества. Человеческое начало, поста­вив себя в должное отношение добровольного подчинения или согласия с началом божественным как внутренним благом, получает вновь значе­ние посредствующего, единящего начала между Богом и природою, и эта последняя, очищенная, теряет свою вещественную раздельность и тяжесть, становится прямым выражением и орудием Божественного духа, истиннымдуховным тезам. В таком теле воскресает Христос и является Церкви Своей. Должное отношение между Божеством и природой в человеке, дос­тигнутое лицом Иисуса Христа как духовного средоточия или главы че­ловечества, должно быть усвоено всем человечеством как телом Его.

3)Как русский мыслитель рассматривает космогонический процесс и историю человечества:

Как космогонический процесс закончился порождением сознатель­ного существа человеческого, так результатом процесса теогонического является самосознание человеческой души как начала духовного, сво­бодного от власти природных богов, способного воспринимать боже­ственное начало в себе самом, а не чрез посредство космических сил. Это освобождение человеческого самосознания и постепенное одухот­ворение человека чрез внутреннее усвоение, и развитие божественного начала образует исторический процесс человечества. Исторический процесс есть долгий и трудный переход от зверочело-вечества к богочеловечеству, и кто же станет серьезно утверждать, что последний шаг уже сделан, что образ и подобие зверя внутренне упраз­днены в человечестве и заменены образом и подобием Божиим, что ни­какой исторической задачи, требующей организованного действия об­щественных групп, больше нет и что нам остается только признать этот факт, засвидетельствовать эту истину и затем успокоиться

4)Почему с точки зрения Соловьева необходим синтез гуманистической философии Запада и религиозной философии Востока:

Оба эти исторические направления не только не исключают друг друга, но совершенно необходимы друг для друга и для полноты возраста Христова во всем человечестве; ибо если бы история ограничилась одним западным развитием, если бы за этим непрерывным потоком сменяющих друг друга движений и взаимно унич­тожающихся принципов не стояло неподвижное и безусловное начало христианской истины, все западное развитие лишено было бы всякого положительного смысла, и новая история оканчивалась бы распадением и хаосом. С другой стороны, если бы история остановилась на одном византийском христианстве, то истина Христова (богочеловечество) так и осталась бы несовершенною за отсутствием самодеятельного челове­ческого начала, необходимого для ее совершения. Теперь же сохранен­ный Востоком божественный элемент христианства может достигнуть своего совершения в человечестве, ибо ему теперь есть на что воздей­ствовать именно благодаря освободившемуся и развившемуся на Западе началу человеческому.

5) Почему идеи Соловьева ведут с одной стороны к идеям русского космизма, а с другой – к идеям христианского социализма:

Если истинное богочеловеческое общество, созданное по обра­зу и подобию самого Богочеловека, должно представлять свободное со­гласование божественного и человеческого начала, то оно очевидно обус­ловливается как действующею силою первого, так и содействующею си­лою второго. Требуется, следовательно, чтобы общество, во 1 -х, сохраняло во всей чистоте и силе божественное начало (Христову истину), во 2-х, со всею полнотою развило начало человеческой самодеятельности. Это связано с тем, что он не отрицает Бога и его воли на события, и он обосновывает богочеловечность, реальным и совершенным воплощением которого выступает Иисус Христос, соеди­няющий в себе два начала — божественное и человеческое. Его образ служит не только идеалом для индивида, но и высшей целью развития человечества.