книги из ГПНТБ / Функциональный стиль общенаучного языка и методы его исследования

Если мы теперь возьмем другой пример: «environmental para­ meters are auxiliary parameters associated with the environment in which the system operates and which have an effect on system per­ formance*, то найдем некоторое отступление от строгого принципа: «genus proximum et differencia specifica». По существу здесь наме­ чается явный переход в. другую категорию, в другой тип опреде­ ления, который не только формально отличен, но и обнаруживает определенное различие. Если строгое выдерживание родо-видо­ вого принципа является не явно описательным, а скорее направ­ ляющим, фиксирующим, то в таких случаях мы имеем описатель­ ное определение: «Economic dynamics is the study of economic

ния, т. е. такого отношения, где невозможен выход за данную си­ стему родо-видовых отношений как 'реального феномена или ре­ ального явления. Это один аспект или один параметр нашего ана­ лиза. Но тут сразу же возникает другая проблема, 'Связанная с глаголом «быть», так как глагол «бытия» (связка), начиная еще с классической традиции, всегда представлял собой особую кате­ горию и с точки зрения философов воспринимался как реальное выражение категории «бытия». Любопытно, что глагол «бытия», эта классическая связка «быть», безусловно, имеет первостепенное значение, и в дальнейшем необходимо будет выяснить, чем опреде­ ляется выбор именно данной формы определения, а не многих дру­ гих форм.

На первый взгляд может показаться, что различие здесь в характере модальности. Глагол «бытия» является утверждающим, констатирующим. Все остальные глаголы (примеры которых будут приведены ниже) модально отличны, тяготеют к разновидностям более или менее определенно выраженной модальности. Возьмем соотношение между глаголами «бытия» и другими глаголами, мы увидим, что вместо is употребляется is called, причем не только is called, но и will be called; can be called и дальше we will call. ,Параметры активности и пассивности представляют здесь большой

интерес. Например: «А fully automatic simulation is an automatic simulation in which the process is completely automated for the computer*. И далее: «An automatic simulation in which the process is completely automated for the computer, and there is no human in­ tervention in the model process is called fully automatic*.

Следует учесть при этом еще и такой вариант, как «an automa­ tic simulation in which the process is completely automated for the computer and there is no human intervention in the model process is fully automation

61

Так в чем же разница между этим» двумя способами построе­ ния, которые и влекут за собой замену глагола?

Из сказанного следует, что различие вариантов в плане кос­ венной модальности нарастает вследствие употребления разных связующих слов (глаголов), т. е. наряду с is у нас есть is called, will be called, can be called, may be called, we will call и далее: is defined, may be defined, we define, is classified," is known и т. д.

При тождественном оформлении в плане выбора предикатив­ ного глагола возможны также различные организации определения с точки зрения функциональной перспективы, например: «Сотри-

the results of the processing*.

Конечно, на настоящем уровне исследования мы не можем сказать, что перечисленными глаголами исчерпываются все воз­ можные ядра предикатов, которые реально бытуют, функциониру­ ют в научном определении. Полный их учет потребует дальнейших углубленных исследований. Однако и этих пока предварительных наблюдений достаточно для того, чтобы понять, сколь интересна эта проблема и как важно начать ее серьезную' разработку.

Переходя к более конкретным вопросам непосредственной ор­ ганизации исследования, представляется возможным утверждать, что первые шаги должны быть основаны на предварительном эм­ пирическом знании. Поэтому мы начали с рассмотрения специаль­ ных научных монографий, в которых большое внимание уделяется научному определению вводимых понятий. Те выводы, которые были сделаны на основании этого материала, и извлеченные из него определения мы сопоставили с названным выше кратким ма­ тематическим словарем. Здесь следует сделать следующие заме­ чания: словари математических терминов подобно любым другим терминологическим словарям неодинаковы по своим лексикогра­ фическим качествам — некоторые сделаны лучше, другие хуже; одни более последовательно проводят те или другие принципы, другие менее последовательно или вообще не имеют четко сформу­ лированных принципов построения. Следовательно, важно обра­ тить внимание на то обстоятельство, что при составлении словаря автору прежде.всего необходимо попытаться выработать инструк­ цию к составлению словаря и наметить правила расположения материала.

Исследуя конкретные теоретические монографии, мы пришли к выводу, что определения в них страдают погрешностями в пла­ не лексикографического упорядочения. Вместе с тем, как уже от­ мечалось выше, между словарными определениями и определения­ ми, даваемыми в теоретических монографиях, должна быть самая тесная связь. Очевидно, что ни один лексикограф не может сам определить все категории данной нучной области, создать эти оп­ ределения и разработать их. Роль лексикографа, по-видимому, бу-

62

Г л а в а 111

ВОПРОСЫ СТРАТИФИКАЦИИ ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ЯЗЫКА

1.

Смещение лексических единиц общего языка в общенаучном стиле речи

Развитие человеческого общества, всех сфер его деятельности находит свое отражение в языке. Поэтому естествен­ но, что в наше время, в связи с тем, что наука заняла такое важ­ ное место, все больше развивается и приобретает специфическое значение та часть общего языка', с помощью которой фиксируется научное знание. Удельный вес научной прозы возрастает и изуче­ ние ее особенностей становится все более необходимым как в линг­ вистическом плане, так и в целях совершенствования методики преподавания иностранных языков ученым, которым необходимо пользоваться информацией на иностранных языках.

Обращаясь к изучению стиля научной прозы, необходимо пом­ нить, что язык — это не только средство общения, но и средство познания и что между стилем изложения и содержанием излагае­ мого существует определенная зависимость. Особенности стиля на­ учных произведений обусловлены не только тем, что функцией этих' произведений является с о о б щ е н и е 1 , но и тем, что в них фикси­ руется н а у ч н о е з н а н и е , которое предполагает не простое зна­ ние фактов, а осознание всеобщей необходимой связи между ними, выявление закономерностей. Правильность такого знания подтвер­ ждается практикой и определяется его логической непротиворечи­ востью и доказательностью. Эта необходимость логической непро­ тиворечивости во многом определяет отбор средств языка при из­ ложении научного материала или те «характеристические приме­ ты», по выражению академика В. В. Виноградова2 , которые отличают стиль научной прозы.

64

Одной из основных особенностей научной прозы, которая, по­ жалуй, выходит за рамки «характеристических примет» в понима­ нии В. В. Виноградова, является наличие терминологии, без кото­ рой не.может обойтись ни одно научное определение.

Однако проблемы терминологии нередко трактуются в отрыве от общей семиотической системы данного естественного человече­ ского языка. В результате создается впечатление, что терминоло­ гия данной научной области — это замкнутая система изолирован­ ных лексических единиц не только поддающихся, но и подлежащих представлению в виде некоторого инвентарного списка, который в области, например физики, будет содержать такие слова, как pro­ ton, positron, electron, quark, nucleon, anode, cathode, diode, triode, dyne, spectrum, refraction, decibel, isotope, ion, cation, farad, oer­ sted, ohm, quasi-elastic и т. п., понятные только специалистам.

Язык научного общения существует в речевых произведениях и поэтому изучение любой терминологической системы будет про­ дуктивно, если исследователь отправляется не от какого-то иде­ ального списка или инвентаря единиц, а от реальных произведений речи, которые содержат суждения о данном предмете научного знания. Следовательно, объектом исследования должны быть ре­ альные тексты.

Как только мы обращаемся к научному тексту, сразу же ста­ новится ясно, что «общенаучный» текст в высшей степени разноро­ ден по своему лексическому составу. Поэтому первым шагом ана­ лиза лексического материала, содержащегося в естественном науч­ ном тексте, является его «стратификация»3 .

При всей важности-дифференциального исследования лексиче­ ского состава, реально бытующего в текстах данной научной обла­ сти, эта работа еще не дает систематического и исчерпывающего анализа лексических совокупностей. Дело в том, что словарь, со­ ставляющий основу физического, математического, химического и т. п. текста, не существует в вакууме, не представляет собой зам­ кнутой, самодостаточной системы. Реальный словарь каждой на­ учной области теснейшим образом связан со всем' словарным со­ ставом данного языка; он питается этим словарем и, в свою очередь, в связи с бурным развитием науки и с широким проник­ новением научных знаний во все области жизни, сам питает, непрерывно обогащает и пополняет словарный состав языка. Поэтому можно говорить о непрерывном взаимодействии этих лексических подсистем, конкретно — о взаимопроникновении спе­ циальной и общей лексики. Следовательно, слова научного текста не могут анализироваться и группироваться в отрыве от тех коллокаций и коллигаций 4 , в которых они реально воспроизводятся. Только на основе детального обследования взаимодействия «подъ­ языка» науки и общего языка возможно систематическое изучение

3 См. 2-й раздел данной главы.

4 .«Синтаксис как диалектическое единство коллокации и коллнгацин», под ред. О. С. Ахмановой. Изд-во МГУ, 1969

тех «смещений», которым подвергаются лексические единицы в обоих направлениях, т. е. от общего языка в язык данной науки и из языка науки — в общий язык. .

Для разъяснения высказанных общих положении возьмем наи­ более употребительные 500 слов, отобранных из большого массива литературы по физике. Оказывается, что в состав этих 500 слов входят слова, которые по частотности в общем языке (согласно, например, подсчетам Торндайка5 ) не входят в первую, а иногда даже и во вторую тысячу наиболее употребительных слов. Таковы, например: advantage, angle, to assume, available, basis, behaviour, carrier, conductor, to control, .to detect, dimension, to exert, factor, gap, impurity, input, limit, to limit, luminosity, quantum, resistor, unobservable, vacuum, validity, wire и др. Уже этот предваритель­ ный подсчет показывает, насколько сложны отношения лексики научной прозы и общего словарного состава языка.

Но дело заключается не только в том, что отбор лексики носит специфический характер, не только в том, что частотность отдель­ ных слов очень велика, а прежде всего в том, что эти слова при­ обретают специфическую окраску, характерную только для науч­ ной прозы, где общие лексические единицы претерпевают «смеще­ ние» и ведут себя иначе, чем в обычном языке, иначе сочетаются с другими словами. Происходит целый ряд закономерных процес­ сов, характеризующих взаимоотношения общего языка и «подъ­ языка» науки. Так, например, слово atom уже употребляется не только в значении «предельно малой частицы материи», а и в об­ щем языке в значении чего-то крайне малого, как например, во фразе «There isn't an atom of truth in what he said!». Аналогичным образом ведут себя слова angle, parallel, astronomic, т. е. возник­ нув как термины, они входят в общий язык и употребляются в нем как обычные слова. В свою очередь слова общего языка в научном тексте приобретают терминологическое значение, например: work, power, resistance, energy, причем в научном тексте их можно счи­ тать теми же самыми словами только формально, поскольку здесь они входят в определенную лексическую подсистему и каждое из них уже выступает как объект дефиниции, например: work is force times distance measured along the direction of the force.

Вопрос о смещении лексических единиц, о переходе их в ка­ кую-то лексическую подсистему, неизбежно связан с вопросом о том, в каком контексте данная лексическая единица употребляется. В связи с этим может быть поставлен вопрос о роли контекста вообще, поскольку под термином «контекст» очень часто понимают­ ся совершенно разные вещи. С одной стороны, контекст можно рас­ сматривать как реальную сочетаемость слов, с другой стороны, термин «контекст» может употребляться в более широком смысле, т. е. мы можем говорить о контексте данной лексической подсистемы, о контексте дефинитивности данного специального текста.

66

Возьмем, например, слово behaviour, которое в общем языке значит просто поведение человека и может относиться только к одушевленным словам. В научном же тексте это слово употреб­ ляется для обозначения развития или протекания того или иного

haviour of the spectrum. Важно отметить, что слово behaviour здесь сопровождается определением, дополнительно квалифицирующим характер процесса, т. е. мы имеем здесь коллокацию, совершенно не свойственную общему языку, возможную только в научной ли­ тературе.

Из сказанного следует, что, понимая контекст в двух разных смыслах и исходя из общего понятия контекста как всей совокуп­ ности именно данной лексической подсистемы, мы тем не менее считаем, что детальное исследование реальной сочетаемости слов представляет очень большой интерес.

С таким явлением,, когда слова приобретают как бы «вторую жизнь», втягиваясь в определенные словосочетания, мы сталки­ ваемся и в ряде других случаев, например:

1. Сочетания bound state и free state, хотя и состоят из слов, которые отнюдь не являются принадлежностью только научной прозы, дают совершенно определенные новые значения, входя в

языке они, по-видимому, не только образуют фразеологическую еди­ ницу со специфическим терминологическим значением (black bo­ dy— тело, поглощающее все излучение, падающее на него), но и проявляют тенденцию к сжатию в сложное прилагательное, что обнаруживается в таких сочетаниях, как «blackbody radiation», «blackbody intensity distribution*. Например: ...spectra from labora­ tory plasmas almost always have no resemblance wtatsoever to blackbody intensity distribution. Большой интерес представляет специфическое употребление глагола to hold в научном тексте, ко­ торый в общем языке имеет большое количество разных частотных значений, причем во всех этих многочисленных значениях он тре­ бует дополнения, т. е. употребляется как глагол переходный. Един­ ственный случай в общем языке, когда этот глагол употребляется в качестве непереходного, мы встречаем в предложениях такого типа: «How long will this fine weather hold?», но и в этом случае его значение все же сводится к слову «простоять», «продержаться». В научном же тексте он употребляется главным образом в значе­ ниях «выполняться», «оставаться в силе», «быть справедливым» и в этом случае естественно не требует объекта. Более того, само значение его в этих случаях предполагает научный подход к рас-

Язык никогда не стоит на месте, он постоянно развивается и обогащается, поэтому, естественно, что процессы смещения слов в

еще в стадии становления, т. е. можно говорить о смещении узу­ альном и окказиональном. Так, например, трудно установить, име­ ем ли мы в таком случае, как «...a theory that would relate into a coherent system several of the separate empirical relationships...*, действительное смещение в рамках целого жанра или сферы упот­ ребления речи или же отдельный случай индивидуального упот­ ребления, поскольку сочетание глагола to relate с предложным на­ речием into не является нормой языка и придает значению этого глагола несколько иной оттенок. Очень характерными для стиля научного изложения являются сдвиги, затрагивающие соотношение между монолексемными, мономорфемными единицами и теми осо­ бенностями словообразовательных процессов, которые возникают при переходе из одной сферы употребления речи в другую. Так, например, слово excitation (при общеязыковом excitement) в пред­

и не имеет ничего общего с возбуждением или волнением человека, обозначаемого словом excitement, имеющего ту же самую основу, но другой суффикс6 . Аналогичными примерами являются: capaci­ tance (емкостное сопротивление), inductance (индуктивность), con­ ductance (проводимость), criticality (критичность) и др. Во всех этих случаях сложные производные слова, представляющие собой как бы единицы второго порядка, восходят к основным монолек­ семным и мономорфемным единицам общего языка, которые, уже живя как устойчивые, осознанные лексемы, начинают создавать словообразовательные ряды. Видимо, по образцу admittance, resis­ tance, impedance и других в физике появляются inductance, con­ ductance, reactance, а по образцу generality появляется criticality, причем это термины, сфера употребления которых, естественно, ограничена.

Лексико-морфологические отношения между словами общего языка и значениями, которые они приобретают, входя в определен­ ную лексическую подсистему, могут оказаться настолько сложны-

6 Аналогичное явление продемонстрировано Р. А. Будаговым на примере диалектный и диалектический (см. Р. А. Б у д а г о в. Литературные языки и языковые стили. М., 1967, стр. 11).

68

ми, что отнесение этих слов к той или иной части речи становится очень затрудненным. Приведем в качестве примера словоформу times, которая в таких сочетаниях, скажем, как hard times (тяже­ лые времена), many times (много раз), широко употребляется в общем языке и выступает в роли существительного во множествен­ ном числе, в научном же тексте мы очень часто встречаем упот­ ребление этой словоформы в сочетаниях, подобных таким: force times distance, constant term times the other factor, velocity times energy и т. п., где, по-видимому, по аналогии с three times, n-times, эта словоформа приобретает значение, близкое русскому «жды» (трижды, четырежды) и выступает в очень своеобразном виде: More basically, work is force times distance measured along the direaction of the force.

Таким образом, слово times становится подобным математиче­ скому знаку X (умножения), так же как слово plus может быть передано математическим знаком + , а слово minus : —математиче­ ским знаком —. Видимо, это явление может быть отнесено к та­ ким пограничным случаям, когда языковые единицы одновременно становятся элементами какой-то смежной семиотической системы.

явлением, когда определенное число предметов, набор или комп­ лект их, воспринимается как особый предмет — и в таких случаях отношение к определенному числу превращается уже в п р и з н а к данного предмета. Например colours (полковое знамя), где суф­ фикс s не обозначает отношения понятия цвет более чем к одному предмету, а указывает на определенный комплект цветов, свойст­ венный флагу. Однако в нашем случае, если слово times и подвер­ гается такому переосмыслению, этот процесс не останавливается на отношении к определенному числу как к признаку, он идет дальше, и слово times перестает быть существительным по своим синтаксическим функциям, утрачивает предметность и становится скорее обозначением действия.

Уже на основании перечисленных случаев смещения лексиче­ ских единиц в стиле научного изложения, которые далеко не исчер­ пывающе описывают этот процесс, можно сказать, что он захва­ тывает все стороны языка. Особый интерес при этом представля­ ют те морфосинтаксические отношения, которые связаны с процес­ сами конверсии, субстантивации прилагательных и окачествления причастий, обусловленными принадлежностью этих лексических единиц к данной сфере употребления.

Процесс пополнения языка новыми лексическими единицами приобретает различные формы в различных языках в зависимости от их грамматического строя и словообразовательных возможно-

69

функционирования, процессы смещения лексических единиц неиз­ бежно приводят нас к проблеме частей речи.

Система классификации слов по частям речи заслуживает са­ мого углубленного изучения и на протяжении уже многих лет яв­ ляется объектом исследования ведущих языковедов. Возникнув еще в Древней Греции, на основе логической, понятийной класси­ фикации слов Аристотеля, система частей речи продолжает суще­ ствовать (правда, с соответствующими изменениями и дополнения­ ми, в зависимости от строя данного конкретного языка) и в наше время и широко используется лексикографами и преподавателями в практических целях как при обучении родному, так и иностран­ ным языкам. Коль скоро этот традиционный подход к языку уце­ лел до наших дней, видимо, в какой-то определенной степени он себя оправдывает. Однако как только мы сталкиваемся с конкрет­ ными явлениями языка и пытаемся подойти к ним научно, выяс­ няется, что эта классическая схема не вмещает в себя факты жи­ вой действительности8 .

Это обусловлено, во-первых, тем, что каждый язык обладает своими, только ему присущими особенностями, и древнегреческий «классический образец» не может служить, таким образцом для других языков. Во-вторых, тем, что человечество и соответственно языки прошли очень большой, уже двухтысячелетний путь со вре­ мен Аристотеля. И, наконец, в-третьих, тем, что языку, как и лю­ бой другой системе, свойственно наличие определенных погранич­ ных случаев, которые оказываются одновременно втянутыми в раз­ личные подсистемы языка (причастие и прилагательное) и даже в различные семиотические системы и, собственно, определяют сами границы между этими подсистемами и системами.

классификации слов, а определение того, на какие группы, обус­ ловленные самой языковой системой, эти слова естественно распа­ даются. «Если в вопросе о частях речи мы имеем дело не с клас­ сификацией слов, то одно и то же слово оказывается одновремен­ но подводимым под разные категории»9 . Следовательно, мы не мо­ жем говорить о наличии четких границ между частями речи, и, при

70