2. Учение как деятельность

Таким образом, учение имеет место там, где дейст­вия человека управляются сознательной целью усвоить определенные знания, навыки, умения, формы поведения и виды деятельности.

Отсюда видно, что учение является специфически че­ловеческой деятельностью. У животных возможно лишь научение. Да и у человека учение возможно лишь на той ступени, когда он овладевает способностью регули­ровать свои действия сознаваемой идеальной целью. По-видимому, эта способность достигает достаточного раз­вития лишь к 4—5 годам, формируясь на базе предше­ствующих видов поведения и деятельности — игры, ре­чи, практического поведения и др. Что же это за деятельность?

Первый возможный ответ очень прост. Любая дея­тельность — это совокупность каких-то физических дей­ствий, практических или речевых. Следовательно, и на­учение совершается путем выполнения человеком раз­личных действий: движений, письма, речи, работы и т.д. Плавать человек научается плавая; мыслить — рассуж­дая, решая задачи; писать — практикуясь в письме и т. п.

Это и есть теория «учения через делание» — главный лозунг педагогики США. Его основа — понимание науче­ния, как закрепления связей между стимулом и реакцией при помощи награды или поощрения. Но награждать можно только то, что сделано. Отсюда и опора на испол­нение, на делание. Отсюда ведущий метод научения — активное решение учащимся различных задач или проб­лем путем проб и ошибок, применения общих принципов или «усмотрения». Практическое выражение этой концеп­ции «метод проектов», «проблемный метод» и др.

Однако опыт школы свидетельствует, что и без актив­ной внешней деятельности, просто молча и непод­вижно сидя, глядя, слушая, люди тоже могут научиться. Причем, порой совсем неплохо. Это подтверждается и специальными опытами. Например, в одном из экспери­ментов сравнивали результаты обучения тому же мате­риалу тремя разными методами: лекцией, совместным обсуждением с учителем, наконец, путем самостоятель­ного исследования. Ни один из этих способов обучения не показал заметных преимуществ, когда обучение про­водилось по тому же учебнику, а проверка на основе тех же объективных критериев.

Еще интереснее с этой точки зрения опыты по обуче­нию во сие. За последние годы такие эксперименты про­водились в США (Ч. Саймон, В. Эммонз, Д. Кэртис и др.), в СССР (Л. А. Близниченко, В. П. Зухарь, А. М. Свядош и др.), во Франции (Ж. Женэвэ) и других странах. По утверждению этих авторов, слова и тексты, произно­симые магнитофоном во время сна испытуемых, запоми­нались последними. Здесь уже явно научение происходит без какой-либо внешней деятельности.

Аналогичный характер носят сообщения о запомина­нии подпороговых раздражителей, т. е. заучивания сти­мулов, которые не ощущаются и не воспринимаются че­ловеком. Так, в опытах американских психологов удава­лось создавать условный рефлекс на звук, столь слабый, что человек его не слышал. Советский психолог Б. И. Хачапуридзе демонстрировал учащимся иностранные слова, проектируя их на экран с такими короткими экспозиция­ми, что испытуемые не успевали ничего увидеть. Тем не менее, по утверждению авторов, слова запоминались. Об этом свидетельствовало то, что они в дальнейшем легче заучивались. Есть и сенсационные американские сообще­ния о том, что, якобы, подписи и изображения, помещен­ные в киноленту 25-м кадром, оказывали явное влияние на поведение и настроение зрителей, хотя они не успева­ли его заметить, смотря кино.

Если все это так, то здесь мы имеем научение даже без сознавания того, чему научаются.

Итак, внешняя деятельность, точнее двигательная ак­тивность вовсе не оказывается обязательным условием научения. В одних случаях она, по-видимому, играет важную роль. Например, для усвоения двигательных на­выков (письмо, речь, плавание, рисование, управление машиной). В других—не имеет особого значения. На­пример, для запоминания слов или текста, решения мате­матических задач, сочинения текстов, узнавания и разли­чения предметов и их свойств.

Итог неожиданный и тревожный. Если учение — это деятельность, то как же деятельность может осуществ­ляться без деятельности? Это кажущееся противоречие возникает в американской психологии учения, потому что большинство ее представителей неправильно понимают активность. Будучи бихевиористами, они под активностью понимают лишь наблюдаемое поведение, т. е. в конечном счете, движения, совершаемые учащимся. Нет движений, значит нет активности, нет деятельности.

Глубокие исследования советских психологов показа­ли, что кроме практической деятельности, человек (и мно­гие высшие животные) способен осуществлять еще осо­бую — гностическую деятельность (от греческого «гнозис» — знание). Цель этой деятельности — познавание, т. е. сбор и переработка информации о свойствах окру­жающего мира.

Гностическая деятельность, как и практическая, мо­жет быть внешней (ощупывание, перемещение вокруг предметов, манипулирование ими, разрушение, соедине­ние и т. д.). Но в отличие от практической деятельности, она может быть и внутренней, или, по крайней мере, не­наблюдаемой.

Так, исследования В. П. Зинченко и др. показали, что восприятие и, особенно, наблюдение осуществляются с помощью специальных перцептивных действий («перцепцио» — восприятие). Это — движения глаз по предмету, отбор ориентиров, конструирование образа, и др. Иссле­дования А. А. Смирнова, А, Н. Леонтьева и др. показали, что запоминание реализуется путем специальных мнемических действий (мнемос» — память). К ним относятся, например, упорядочение и организация материала, выде­ление в нем смысловых ориентиров и связей, установле­ние его связей с прошлым опытом или знаниями, назы­вание и означивание, схематизация и повторение и др. Исследования С. Л. Рубинштейна, А. Н. Леонтьева, Ж. Пиаже, П. Я, Гальперина, Н. А. Менчинской и др. обнаружили, что мышление заключается в осуществле­нии ряда умственных действий или интеллектуальных операций — анализа и синтеза, отождествления и раз­личения, абстрагирования и обобщения, ориентировки и селекции, классификации и сериации, кодирования и перекодирования и др.

Можно, правда спросить: ну, а как во сне или подпороговых восприятиях?

Здесь еще многое неясно. Во-первых, пока есть лишь сведения о запечатлении этих восприятии, но не о сколь­ко-нибудь осмысленном научении. Во-вторых, ряд иссле­дований показали, что в те моменты, когда человек ви­дит сон, его глаза совершают соответствующие движения, обегая контуры появляющихся в сновидении «изо­бражении», т. с. перцептивная деятельность и здесь имеет место. Наконец, некоторые тщательные исследования электрической деятельности мозга (во сне она иная, чек при бодрствовании) дали основания утверждать, что научения не наблюдалось во всех случаях, когда испы­туемые действительно спали (а не находились в полу­сонном состоянии). Что касается подпороговых стимулов, то пока достоверно доказана лишь возможность образо­вывать на них условные рефлексы.

Таким образом, будоражащие картины, как люди развлекаются, смотря кино, или мирно спят спокойным сном, а в это время им в мозги «подпорогово» или «гипнопедически» накачивают иностранный язык, геометрию, моральные нормы, политические идеи, рекламные при­зывы и т. д., относятся только к области желаемого, а не действительного.

Итак, пока что во всех достоверно известных психо­логии случаях учение выражается в активной гностиче­ской деятельности и основывается на ней. Правда, во многих случаях эта деятельность может быть внутренней.