Курылев С.В. - Избранные труды по ГПП

сти никакой «юридической сущности» (свойства) как результата «воздействия» на них закона нет и быть не может. Эти понятия существуют лишь в сознании сторонников критикуемой концепции. Попытки отыскать­ эту воображаемую «юридическую сущность» приводят авторов к тому, что таковой объявляется одно из обстоятельств дела – либо субъективная сторона преступления, либо элементы объективной стороны.

Нельзя признать обоснованным и мнение, согласно которому тем реальным объектом познания, который якобы отражается в даваемой судом правовой оценке, служат правоотношения (М.А. Гурвич).

Правоотношения являются не материальными, а идеологическими отношениями, а поэтому находятся не в объективной, а в субъективной сфере деятельности людей: вне воли и сознания господствующего класса (всего народа) и его правоприменительных органов они существовать не могут. Правоотношения, как и право, ничто, если закон, их предусматривающий, не применяется.­

Сторонники объективного существования правоотношений (а также «юридической сущности») исходят из подразумеваемого тезиса, будто бы закон сам себя применяет к фактам, как бы придавая им определенное общественное свойство, которое и познается судом. Между тем, «если бы законы применялись сами собой, тогда судьи были бы излишни» (К. Маркс). С позиции мнения об объективном существовании правоотношений («юридического свойства») невозможно понять обратную силу закона, когда «юридическое свойство», вопреки необратимости времени, придается исчезнувшим явлениям прошлого; нельзя представить себе бессубъ­ ектных прав и обязанностей, существующих, например, в промежуток времени между открытием и принятием наследства.

Существование правоотношений не может быть выражено ни в чем ином, как в наличии закона, предусматривающего эти правоотношения, и в фактах поведения людей, составляющих содержание прав и обязанностей, поэтому и о познании правоотношений можно говорить лишь условно – в смысле познания фактов и заключенной в законе воли законодателя. Но у этих двух процессов познания качественно различны предмет, методы и приемы, поэтому объединение их в единое понятие истины, устанавливаемой судом, следует признать искусственным и в лучшем случае практически бесполезным.

Но нельзя считать, что категория правоотношений вообще не представляет какой-либо ценности. Правоотношения в юриспру-

денции столь же реальная и необходимая конструкция, сколько в математике . Этот термин не выражает какой-либо реальной величины, однако в алгебре и высшей математике без него не обойтись. «Правоотношения» также удачная юридическая конструкция для координации человеческой деятельности в области имущественных и некоторых иных отношений людей, но излишняя, например, в области материального уголовного права, в которой для практических потребностей достаточно другой конструкции – состава преступления.

Правоотношения не предмет познания, а его результат, как и все идеальное: представления, понятия и т.д.

Положения второй главы диссертации отражены в работах, помещенных в списке под № 6, 9, 15, 16.

Глава 3

Принцип объективной истины

Определению принципа объективной истины советского судопроизводства в данной главе предпослано рассмотрение вопроса о характере истины, устанавливаемой судом, и вопроса о достоверности и вероятности в правосудии.

Философская категория истины применима к любой отрасли знания, в силу этого правомерна постановка вопроса о характере истины в правосудии.

Классики марксизма-ленинизма употребляют понятие абсолютной истины как адекватного и неизменного отражения действительности по крайней мере в двух значениях: 1) знания относительно всей действительности как истины-процесса; 2) знания относительно какого-либо фрагмента действительности как ис­ тины-факта. Если в первом значении к истине человечество приближается на протяжении бесконечного ряда поколений, а поэтому любая часть из имеющейся суммы знаний содержит элементы абсолютности и относительности, то абсолютные истины фактов люди устанавливают на каждом шагу.

Смешение этих различных значений понятия «абсолютная истина» и послужило причиной появления взгляда как отрицающего применимость понятия «абсолютная истина» к судебной деятельности, так и приписывающего истине в правосудии находящиеся в диалектическом единстве элементы абсолютного и относительного.

Истины факта, если они достоверны, имеют значение абсолютных истин. Суждения о фактах, основанные на вероятности, носят относительный характер, т.е. они могут оказаться ложными, полностью или частично неточными.

Отнесение к содержанию истины правовой оценки фактов неправомерно превращает ее в каждом случае в относительную истину, что ведет к снижению требований, предъявляемых к познавательной деятельности суда.

В диссертации подвергается критике господствующее в советской процессуальной литературе мнение о том, что при осуществлении правосудия все существенные для дела факты должны быть установлены судом только достоверно и вероятности нет места в правосудии.

Действительно, с точки зрения задач советского правосудия недопустимо установление вины подсудимого и любого обстоятельства, отягчающего его ответственность, на основе вероятности: эти факты должны быть установлены только достоверно.

Однако невиновность подсудимого и другие факты в его пользу могут быть установлены на основе вероятности при невозможности достоверного установления их наличия или отсутствия. Оправдательный приговор по мотивам недоказанности, как и любой другой приговор, должен содержать объективную истину. Поскольку же истинность невиновности в таком приговоре нельзя считать достоверно установленной, остается признать, что она устанавливается на основе вероятности.

На основе вероятности могут устанавливаться: обстоятельства, относящиеся к субъективной и объективной сторонам состава преступления, например неосторожная вина, если не доказан достоверно умысел; несовершеннолетие подсудимого; способ хищения (кража, если не доказан достоверно грабеж); обстоятельства, освобождающие от ответственности, например наличие вымогательства при взятке; наличие смягчающих или отсутствие отягчающих обстоятельств. В области гражданского судопроизводства действие вероятности значительно шире. Вероятностное знание содержится в суждениях суда о фактах, устанавливаемых на основе законных презумпций, регулирующих распределение обязанностей по доказыванию между сторонами в гражданском процессе. На основе вероятности суд устанавливает факты во всех других случаях, когда определенный факт суд так или иначе обязан установить, а достаточных доказательств для достоверного установления наличия или отсутствия искомого факта получить нельзя.

Если при разрешении уголовных дел на основе «вероятности

впользу подсудимого» степень вероятности не имеет значения (любая, самая маленькая вероятность должна идти на пользу подсудимому), то в рассмотренных случаях для разрешения гражданских дел требуется, чтобы вероятность наличия (отсутствия) устанавливаемого факта была большей, чем вероятность противоположного.

Другая особенность гражданского судопроизводства будет заключаться в том, что установление тех или иных фактов на основе вероятности возможно в интересах обеих сторон – как ответчика, так и истца.

Далее. В отличие от уголовных дел суд, разрешая гражданские дела, может основывать свои суждения на вероятности не только

вслучае невозможности достоверного установления искомых фактов, но и в некоторых случаях нецелесообразности такого установления с точки зрения задач правосудия (при признании иска,

всилу требований принципа процессуальной экономии).

Во всех случаях вероятность может быть положена в основу выводов суда о фактах при том непременном условии, если она покоится на объективных основаниях, а не является только субъективным предположением.

Достоверность и вероятность в правосудии носят не математический или статистический характер, а практический (опытный). Достоверность констатируется тогда, когда из собранных доказательств на основе достигнутого уровня знаний и практического опыта можно сделать единственный вывод, исключающий всякие иные решения о наличии или отсутствии искомого факта; если доказательства для такого вывода недостаточны, имеет место вероятность.

Отрицать возможность и правомерность установления судом при определенных условиях искомых фактов на основе вероятности, требовать достоверного установления всех существенных для дела фактов и во всех без исключения случаях, т.е. и тогда, когда это объективно невозможно, означает фактически толкать судебно-следственные органы на фальсификацию доказательств, приговора или решения так, чтобы вероятное выглядело за достоверное.

Требование безусловной достоверности не может быть обосновано абстрактным тезисом «нет преступления, которого нельзя было бы раскрыть». Достаточных доказательств для достоверного установления тех или иных существенных для дела фактов может не оказаться налицо, ввиду того что они не были своевременно ­собраны, зафиксированы или были испорчены, утрачены.

Необоснованно мнение, что вероятность не может служить средством познания фактов прошлого, которые либо были, либо не были (М.С. Строгович). Знание закономерностей развития явлений действительности позволяет нам при наличии определенных фактов – причин и условий делать вероятностный вывод о существовании других – следствия либо наоборот. С гносеологической точки зрения безразлично, будет ли эта цепь событий как предмет познания отнесена к будущему или к прошлому.

Вероятностные суждения, покоящиеся на объективных основаниях (определенной совокупности доказательств), являются не просто догадками, предположениями, как полагает М.С. Строгович, а формой знания о явлениях и связях объективной действительности. Предметом вероятностного знания служат объективно существующие возможности, составляющие то зерно абсолютной истины, которое должно содержаться в каждой относительной истине. Вероятностное знание приближает нас от незнания к истине, что в практической деятельности при невозможности или нецелесообразности получения достоверного знания намного полезнее, чем полное незнание.

Установление истины в правосудии (достоверное или вероятное) – это прежде всего цель доказывания. Но неверно было бы полагать на этом основании, что установление истины не является одновременно принципом процессуального права (М.Л. Шифман)­ .

Во-первых, то, что служит целью в одном отношении (например, взятие власти пролетариатом), может служить средством, а следовательно, и принципом в другом отношении (для построения коммунистического общества).

Во-вторых, установление истины как принцип процессуального права предполагает не только постановку перед судом соответствующей задачи, но и предоставление необходимых процессуальных средств для достижения этой задачи (М.А. Чельцов, М.С. Строгович).

Рассмотрение объективной истины не только в качестве цели, но и принципа процесса, позволяет правильно оценить и применять на практике правила допустимости доказательств в гражданском процессе. Законодательные запреты пользоваться в определенных случаях при доказывании свидетельскими показаниями являются изъятиями из принципа объективной истины, поэтому усложняют задачу суда при рассмотрении соответствующих дел; но они не являются изъятиями из цели доказывания, поэтому и не снимают с суда обязанности принять все меры к установлению ­истины.

Принцип объективной истины представляет собой положение, в силу которого движение процесса должно идти в направлении использования всех процессуальных средств для достоверного,

ав случае невозможности или предусмотренной законом нецелесообразности – вероятного установления всех фактов, необходимых для правильного рассмотрения и разрешения дела.

Принцип объективной истины как любой принцип советского процессуального права снабжен комплексом внепроцессуальных (социально-экономических и политических) и процессуальных гарантий. Процессуальные гарантии данного принципа условно можно подразделить на две группы: 1) направленные на обеспечение установления истины и предотвращение нарушений принципа объективной истины; 2) направленные на устранение возможных нарушений этого принципа.

Некоторые из процессуальных гарантий, на наш взгляд, нуждаются в совершенствовании.

Старейшей формой участия общественности в осуществлении правосудия является институт народных заседателей. Его назначение – обеспечивать установление истины, соответствие постановлений суда правосознанию широких масс трудящихся,

аследовательно, авторитетность и эффективное воспитательное воздействие постановлений суда.

Указанные задачи могут быть успешно выполнены при том непременном условии, если участие народных заседателей в осуществлении правосудия будет не номинальным, а фактическим. Убеждение народных заседателей, складывающееся на основе их правосознания и материалов дела, должно иметь не информационное значение для постоянного судьи, а служить необходимым слагаемым суждения суда, отражающегося в приговоре или решении.­

Последнее же возможно лишь при следующих условиях. 1. Если перед народными заседателями будет стоять задача са-

мостоятельно, без подсказок постоянного судьи вырабатывать мнение по всем разрешаемым в суде вопросам.

2. Если закон и практика его применения будут обеспечивать выборы в состав народных заседателей политически активных, принципиальных, обладающих высокоразвитым чувством гражданского долга граждан.

3. Если самостоятельность народных заседателей будет максимально гарантирована, будет исключена возможность оказания давления на народных заседателей авторитетом постоянного ­судьи.

4. Если закон будет стимулировать осуществление народными заседателями их прав, лишать народных заседателей возможности быть пассивными при осуществлении своих функций.

В связи с этим заслуживает внимания предложение об увеличении количества народных заседателей и предоставлении им самостоятельности в установлении истины по наиболее важным делам (убийство, изнасилование, лишение родительских прав, споры о детях и др.).

Нельзя считать серьезным возражением против этого предложения ссылку на «неразрывность» процессов установления фактов

иприменения права. Как было отмечено, это качественно разнородные процессы. Особое производство по установлению фактов, имеющих юридическое значение, например, основано на «разрыве» данных процессов и от этого интересы истины или правильного применения закона не страдают. Для правильного установления фактов на основе материалов качественно проведенного судебного следствия нет нужды хорошо знать закон, иметь высоко развитое правосознание, достаточно социалистического мировоззрения и большого жизненного опыта.

Нет оснований опасаться, что таким образом организованный суд будет чем-то напоминать буржуазный суд присяжных, как не боимся мы, что наш суд сейчас напоминает суд шеффенов. К. Маркс

иВ.И. Ленин, кстати, оценивали суд присяжных как наиболее прогрессивную форму буржуазного суда, отмечая в качестве недостатка лишь преобладание в составе присяжных реакционного мещанства.­

Состав народных заседателей в советском государстве, их политическая зрелость и богатый жизненный опыт не дают оснований для проявления к ним какого-либо недоверия, не дают оснований для возрождения отмеченных классиками марксизма-ленинизма недостатков предлагаемой реорганизации процесса.

Принятие данного предложения должно привести к преодолению встречающейся пассивности народных заседателей, к повышению их ответственности, усилению гарантий против неправомерного давления на народных заседателей; все это укрепит авторитет суда в глазах трудящихся. От предлагаемой организации процесса следует ожидать заметного уменьшения количества судебных ошибок. Качество ведения процесса в первую очередь председательствующим в судебном заседании, а также прокурором

иадвокатом должно неизбежно улучшиться, ибо все возможные сомнения у народных заседателей о доказанности существенных для дела фактов должны будут по необходимости преодолеваться

не в совещательной комнате, а в судебном заседании в условиях гласности путем надлежащим образом организованного судебного следствия. Правильность данного предположения может быть предварительно проверена экспериментальным путем.

В диссертации обосновываются и другие предложения, направленные на укрепление гарантий принципа объективной истины: отмена существующих запретов кассационного обжалования постановлений суда по некоторым категориям дел, повышение роли общественности в борьбе за торжество истины в правосудии. Основные положения данной главы диссертации отражены в работах, помещенных в списке под № 2, 5, 7, 9, 14, 16.

Глава 4

Понятие судебного доказывания

Вбольшинстве случаев суд познает факты опосредствованным путем при помощи доказательств. Однако могут быть и случаи непосредственного познания путем восприятия искомых фактов. Предметом такого познания прежде всего служат факты-состояния, т.е. явления, носящие длящийся характер; в гражданском процессе, кроме того, таким предметом могут быть и отдельные юридические действия материально-правового значения. В диссертации обосновывается положение о допустимости непосредственного познания отдельных искомых фактов, рассматриваются преимущества и недостатки различных форм познания.

Далее в систематизированном виде рассматриваются различные мнения советских процессуалистов относительно понятия судебного доказывания и делается вывод, что под судебным доказыванием следует понимать имеющую своим назначением установление истины и происходящую в соответствии с установленными законом правилами деятельность участников дела и суда по представлению (собиранию) и исследованию доказательств или самих предметов непосредственного познания в качестве искомых фактов.­

Внастоящее время уже немало процессуалистов начали разделять мнение, что оценка доказательств как мыслительный процесс, подчиняющийся объективно существующим законам мышления, качественно отличается от деятельности по собиранию (представлению) и исследованию доказательств, деятельности,

носящей волевой характер и подчиняющейся юридическим законам. В силу этого продолжающийся в литературе спор по вопросу о том, входит или не входит оценка доказательств в состав доказывания, по сути дела, свелся к терминологии: следует ли собирание (представление) и исследование доказательств называть «доказыванием», или же термин «доказывание» надо употреблять как синоним «судебного познания»?

Отождествление понятий «доказывание» и «судебное познание» представляется неправильным, противоречащим содержанию процессуальных категорий «предмет», «субъекты» и «обязанность доказывания». Например, обязанность доказывания, лежащая на участниках дела, должна считаться осуществленной тогда, когда представлены и исследованы достаточные для установления истины доказательства; но не тогда, когда эти доказательства надлежащим образом оценены судом. Субъектом познания является только суд, субъектами же доказывания являются все те участники процесса, у которых имеются права на собирание (представление) и исследование доказательств. Положения данной главы отражены в работе, помещенной в списке под № 3.

Глава 5

Предмет доказывания

Состав фактов, образующих предмет доказывания, определяется на основе гипотезы нормы материального права, подлежащей применению в том или другом конкретном случае. Этот круг фактов с соблюдением предусмотренных в законе условий может быть видоизменен, в частности уменьшен: 1) при изменении юридической оценки исследуемых судом фактов; 2) при распорядительных действиях сторон в гражданском процессе; 3) в силу требований принципа процессуальной экономии гражданского процесса.

В главе подвергаются критике некоторые выдвинутые в литературе классификации фактов, входящих в предмет доказывания: 1) общие предпосылки права и факты специфически правообразующие; 2) правообразующие, правоизменяющие, правопогашающие и правопрепятствующие факты; 3) факты правообразующие, факты легитимации и факты повода к иску.

Представляется, что определенную теоретическую и практическую значимость в процессуальном отношении имеет деление

фактов, входящих в предмет доказывания: 1) на положительные

иотрицательные; 2) факты-явления и факты-состояния; 3) факты, служащие основанием возникновения юридических последствий,

ифакты, служащие основанием дифференциации этих последствий.

Положительный факт – это существующее в объективной действительности (в прошлом или настоящем) определенное явление или состояние. Отрицательный факт, наоборот, есть отсутствие в определенное время и в определенном месте того или иного явления или состояния, которые вообще-то могут существовать в объективной действительности. Отрицательные факты по общему правилу доказывать труднее, чем положительные, что важно при решении вопроса, от которой, например, стороны в гражданском процессе следует истребовать доказательства искомого факта.

Факты-состояния в силу их длящегося характера могут быть предметом непосредственного познания, каковое при прочих равных условиях предпочтительнее познания опосредствованного.

Факты, служащие основанием возникновения юридических последствий, являются обязательной составной частью предмета доказывания; факты, служащие основанием дифференциации

юридических последствий, – факультативной: они относятся к предмету доказывания только в случаях, прямо предусмотренных законом (например, обстоятельства, характеризующие личность участника дела). В силу принципа процессуальной экономии доказывание первой группы фактов должно предшествовать доказыванию оснований дифференциации юридических последствий.

Применение советского закона носит творческий характер, поэтому при применении закона должны учитываться конкретные обстоятельства дела, которые, наряду с юридическими фактами, предусмотренными в гипотезе нормы, также относятся к предмету доказывания.

Под конкретными обстоятельствами дела, подлежащими учету при применении закона и являющимися поэтому предметом доказывания, следует понимать не любые индивидуальные особенности дел, а лишь те из них, которые, не будучи прямо предусмотренными в гипотезе нормы в качестве юридических фактов, имеют юридическое значение, которое согласно закону непосредственно определяется правоприменяющими органами.

К конкретным обстоятельствам дела прежде всего относятся такие обстоятельства, которые имеют юридическое значение

всвязи с тем, что подпадают под общую характеристику, указанную

внорме с относительно определенной гипотезой (­невозможность