Курылев С.В. - Избранные труды по ГПП

Право на перечисленные действия охватывает полностью право на доказывание1. Следовательно, совокупность действий, объединяемых понятием «доказывание», составляет одновременно содержание и обязанности, и права лиц, заинтересованных в исходе дела.

Неверно возражать против трактовки бремени доказывания как процессуального права ссылкой на то, что этому праву не корреспондирует какая-либо обязанность2. Такое возражение, на наш взгляд, основано на цивилистическом подходе к процессуальным правоотношениям. Однако последние обладают важной существенной особенностью, которая, как доказано М.А. Гурвичем, состоит в том, что процессуальные права – это права на односторонние действия, а поэтому соответствующая им обязанность другого субъекта процессуального правоотношения возникает лишь после и в результате надлежащего осуществления права3.

Это справедливо и в отношении права участников дела на доказывание. Соответствующая этому праву обязанность у суда возникает после и в результате заявления участником дела обоснованного ходатайства о совершении того или иного процессуального действия по доказыванию.

Но можно ли одновременно рассматривать бремя доказывания и как юридическую обязанность, и как юридическое право? А.Я. Вышинский, резко критикуя тезис П.И. Стучки об отмирании в советском государстве противопоставления права и обязанности, писал: «Новая Конституция СССР прямо разграничивает права и обязанности. Мы наказываем по всей справедливости и строгости советских законов за нарушение обязанностей. Но никому не придет в голову наказывать кого-либо за неиспользование того или другого своего права!»4

Такой взгляд нам представляется неправильным. Под субъективным правом в юридической литературе понимают допускаемую и гарантируемую законом возможность субъекта правоотношения

1Особенно отчетливо выступало бремя доказывания в качестве права в средневековом процессе. М.М. Гродзинский пишет, что в процессе раннего феодализма весьма существенноезначениеимелвопросотом,какойизсторонбудетпредоставленоправо доказывания;особенноважноэтобыловотношенииприсяги,котораякакобщееправило обеспечивала исход спора в пользу присягающей стороны (Учен. тр. ВИЮН. М., 1944.

Вып. 7. С. 19).

2Такое возражение выдвигает, в частности, Ф. Леонгард (Леонгард Ф. Бремя доказывания. Берлин, 1904. С. 151–152 (на немецком языке)).

3Гурвич М.А. К вопросу о предмете науки советского гражданского процесса. М., 1955. С. 46.

4Вышинский А.Я. К положению на фронте правовой теории. М., 1937. С. 10.

требовать определенного поведения от другой стороны или возможность совершения определенных действий самим субъектом1.

Под юридической обязанностью понимается необходимость (долженствование) определенного поведения со стороны обязанного лица.

Употребляемые в данных определениях признаки «возможность» и «долженствование» нуждаются в одном существенном уточнении. «Возможность» и «долженствование» следует понимать не в фактическом, а в юридическом плане. Например, собственник вещи обладает юридической возможностью продать ее, однако у него из-за отсутствия покупателя может и не быть фактической возможности это сделать. Каждый гражданин юридически должен не совершать преступлений, хотя совершение преступления и может быть в пределах его фактических возможностей. Наоборот, заемщик юридически должен вернуть долг, хотя бы у него и отсутствовала фактическая возможность возврата денег.

Субъективное право как юридическая возможность и обязанность как юридическое долженствование не зависят не только от фактических возможностей, но и от психического отношения, сознания субъекта; юридическая возможность создается только законом. В первобытно-общинном строе не было права. Поэтому, пишет Ф. Энгельс, «для индейца не существует вопроса, является ли участие в общественных делах, кровная месть или ее выкуп правом или обязанностью; такой вопрос показался бы ему столь же нелепым, как и вопрос, что такое еда, сон, охота – право или обязанность?»2

Трактовка субъективного права и обязанности как юридических, а не фактических возможности и долженствования дает основание для существования таких субъективных прав, которые одновременно являются и юридическими обязанностями.

Субъективное право устанавливается законом для удовлетворения собственного интереса, поэтому субъективному праву присуще свойство распоряжаемости, а отсюда – его независимость от воли контрагента в правоотношении.

Напротив, обязанность устанавливается ради интереса другого, поэтому для обязанности характерна связанность волей контрагента правоотношения (уполномоченного).

1Теория государства и права. М., 1965. С. 475–477. См. также: Братусь С.Н. Субъекты гражданскогоправа.М.,1950.С.11;АлександровН.Г.Законностьиправоотношениявсоветском обществе. М., 1955. С. 108.

Мы в данном случае не касаемся вопроса о разграничении субъективного права и правомочия.

2Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 159.

своего права на обращение в суд (права на иск в процессуальном смысле в исковых производствах). Это право не зависит от того, соответствует ли действительности утверждение субъекта о спорном факте. Поэтому право доказывания принадлежит обеим сторонам и в соответствии с законом другим участникам дела1.

Бремя доказывания как обязанность субъекта существует не у любой стороны в гражданском процессе, а лишь у той, утверждения которой о фактах справедливы по существу. Говорить о наличии обязанности доказывания фактов, которых в действительности не существовало, это все равно что утверждать об обязанности введения суда в заблуждение. Если бы обязанность доказывания лежала не на одной, а на обеих сторонах, то было бы справедливым замечание Л. Розенберга, который, возражая против трактовки бремени доказывания как юридической обязанности, пишет, что считать бремя доказывания обязанностью – это равносильно заявлению, что каждая спорящая сторона обязана победить2.

Правда, аналогичное соображение может быть выдвинуто и против трактовки бремени доказывания как юридического права стороны: если право на доказывание принадлежит обеим сторонам, то, мол, получается, что у одной из сторон есть право вводить суд в заблуждение. Но это соображение неправильно. Право на доказывание предоставляется обеим сторонам не для того, чтобы одна из них вводила суд в заблуждение, а для помощи суду в установлении истины. Действительно, одна из сторон, осуществляя это право, может добросовестно заблуждаться в своей правоте. Более того, даже возможны отдельные случаи сознательного использования права на доказывание для введения суда в заблуждение. Но это будет означать не осуществление права вводить суд в заблуждение, не правомерное действие, а злоупотребление правом на доказывание. Однако с такими случаями поневоле приходится мириться, т.к. до разрешения спора судом, как правило, бывает невозможно установить, которая из сторон, используя право на доказывание, добросовестно заблуждается в своей правоте, а которая злоупотребляет своим правом. Суд вынужден иногда даже мириться с очевидными злоупотреблениями правами на ­доказывание. Так, А.X. Гольмстен воспроизводит любо-

1Собирание и исследование доказательств судом следует рассматривать как право и как обязанность, дополнительную к обязанностям сторон, но это будет обязанность перед государством. Она, в отличие от обязанностей участников дела по доказыванию, обеспечена иными санкциями: процессуальными (отмена решения), административноправовыми (дисциплинарные взыскания) и даже государственно-правовыми (досрочный отзыв судей избирателями).

2Розенберг Л. Указ. соч. С. 55.

пытный случай такого злоупотребления, рассказанный А.Н. Геддой. Один брат утвердился в правах наследства, другой не успел. По иску вдовы и детей последнего об истребовании наследственной доли имущества ответчик заявил, что он не помнит, был ли у него такой брат, чем заставил истицу прибегнуть к сложной процедуре отыскания доказательств родственных отношений братьев и надолго затянул процесс1. Злоупотребление правом на доказывание здесь выразилось в даче очевидно ложных объяснений.

По существу, единственным средством, направленным на предотвращение использования права доказывания неправой стороной, служит правило о невозмещении такой стороне судебных расходов, которые ей пришлось понести при осуществлении права доказывания. Дополнительным процессуальным средством борьбы со злоупотреблениями процессуальными правами, в их числе

иправом на доказывание, служат правила о невозмещении недобросовестной стороне расходов по оплате помощи адвоката, взыскания с нее вознаграждения за потерю времени. Все это санкции, обеспечивающие установленную ч. 2 ст. 30 ГПК (ч. 3 ст. 86 ГПК БССР) обязанность добросовестно пользоваться процессуальными правами. И отсутствие подобных санкций, направленных на борьбу со злоупотреблением правом подсудимого давать суду объяснения, вовсе не означает, что дача ложных объяснений в уголовном процессе – это не злоупотребление правом, а правомерное действие, осуществление права на защиту, как полагает И. Петрухин2.­

Осуществление обязанности доказывания связано не с правом на обращение в суд, а с правом на получение благоприятного судебного решения. Поскольку осуществление или неосуществление процессуальной обязанности доказывания оказывает влияние не только на процессуальные отношения, но может повлечь

иматериально-правовые последствия, следует признать справедливым вывод К.С. Юдельсона о том, что институт бремени доказывания является одновременно институтом и процессуального,

иматериального права3.

Наконец, если осуществление права на доказывание ограничено лишь условием, чтобы доказательства были относящимися к делу и допустимыми с точки зрения закона, то для осуществления обязанности доказывания требуется дополнительно, чтобы представленные суду доказательства были достаточными для установления бытия или небытия искомого факта.

1Гольмстен А.X. Учебник русского гражданского судопроизводства, 1907. С. 131.

2Советская юстиция, 1965. № 7. С. 15.

3Юдельсон К.С. Указ. соч. С. 271–272.

В силу рассмотренных различий между правом и обязанностью доказывания осуществление бремени доказывания не всегда выступает в качестве одновременного осуществления и права, и обязанности. Доказывание участником дела факта, которого не существовало в действительности, является осуществлением права, но не обязанности доказывания.

Поскольку участники дела вправе представлять доказательства, хотя и в ограниченных пределах, также в суд второй инстанции, то до вступления постановления суда в законную силу нередко нельзя сказать, осуществляла ли та или другая сторона лишь право на доказывание или вместе с тем и обязанность. Поэтому практически

впроцессе рассмотрения дела право и обязанность доказывания сливаются.

Но это не освобождает нас от необходимости различать данные понятия. Отсутствие четкого разграничения между правом и обязанностью доказывания является, на наш взгляд, основной причиной того, что в уголовно-процессуальной литературе к субъектам обязанностей по доказыванию, кроме прокурора1, некоторые авторы относят и таких участников процесса, которые обладают лишь правом на доказывание: суд2, адвоката и других участников процесса, более того – переводчика, секретаря судебного заседания3. В.Д. Арсеньев причислил сюда даже любых посторонних для процесса граждан, учреждения и организации4. Такое беспредельное расширение круга субъектов обязанностей по доказыванию безнадежно запутывает проблему распределения обязанностей по доказыванию.

Защищаемая же конструкция бремени доказывания по крайней мере свободна от такой неясности и легко доступна для критического обсуждения: право на доказывание имеют все те участники процесса, которым закон предоставляет право на собирание, представление и исследование доказательств; обязанность доказывания лежит лишь на том участнике процесса, на которого могут быть возложены материально-правовые последствия недоказанности искомого факта. Данное положение может быть ­избрано

вкачестве исходного и для решения вопроса о распределении обязанностей по доказыванию.

1Как правильно поступает М.С. Строгович (Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1958. С. 187), Р.Д. Рахунов (Рахунов Р.Д. Участники уголовнопроцессуальной деятельности по советскому праву. М., 1961. С. 43, 46).

2Каз Ц.М. Доказательства в советском уголовном процессе. Саратов, 1960. С. 38; Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М., 1962. С. 127.

3Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. М., 1964. С. 63.

4Там же. С. 74.

***

Буржуазные юристы, а также некоторые советские авторы1 совместно с вопросом о бремени доказывания рассматривают также вопрос о так называемом бремени утверждения.

Под бременем утверждения понимается необходимость для стороны заявить суду о фактах, установление которых необходимо с точки зрения интересов данной стороны2. При отсутствии такого заявления суд по своей инициативе эти факты (например, те, на которых могли бы быть основаны возражения ответчика) исследовать и устанавливать не будет3, что, очевидно, может так же отрицательно отразиться на интересах стороны, как и неосуществление бремени доказывания. Поэтому в буржуазной литературе нередко говорится, что бремя утверждения и бремя доказывания неразрывно связаны.

Необходимость же разграничения бремени утверждения и бремени доказывания обосновывается тем, что некоторые «из приводимых тяжущимися обстоятельств не нуждаются в доказывании, например обстоятельства общеизвестные или признанные противной стороной»4.

Основанием для такой трактовки связи бремя утверждения – бремя доказывания служат принципы диспозитивности и состязательности буржуазного гражданского процесса. В условиях советского гражданского процесса она лишена всякой почвы.

Если неосуществление бремени доказывания при невозможности собирания недостающих доказательств судом по своей инициативе влечет для стороны неблагоприятные последствия, почему мы и считаем бремя доказывания юридической обязанностью, то неосуществление бремени утверждения в силу принципов диспозитивности и состязательности советского гражданского процесса никаких отрицательных последствий для стороны повлечь не может.

Сторона должна лишь выразить суду свою волю относительно содержания своих требований (п. 4 и 5 ст. 126 ГПК, п. 4 и 5 ст. 125 ГПК БССР) и их обоснование. Как правильная окончательная ­правовая квалификация требований, так и окончательное

1Яблочков Т.М. Материальные и процессуально-правовые основания учения о распределении бремени доказывания // Вестн. граждан. права, 1917. № 3–5. С. 64–74; Никиш А. Указ. соч. С. 317; Абрамов С.Н. Гражданский процесс. М., 1948. С. 197; Юдельсон К.С. Проблема­ доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951. С. 107; Советский гражданский процесс. М. : Изд-во МГУ, 1964. С. 137.

2Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 233.

3«Факты, которые не утверждались стороной, суд не принимает во внимание» (§ 622 РО. Цитир. по: Розенберг Л. Бремя доказывания, 1956. С. 43).

4Васьковский Е.В. Указ. соч.

В силу указанной значимости проблемы распределения обязанностей по доказыванию нельзя признать справедливым, что она пользуется незначительным вниманием со стороны ученых-про­ цессуалистов.

***

Самым древним принципом распределения обязанностей по доказыванию, ведущим свою историю со времен Рима, служит правило «Доказывать должен тот, кто является автором положения, требующего доказательств»1. Этот принцип нашел отражение даже

внашем ныне действующем гражданско-процессуальном законодательстве. В ст. 18 Основ гражданского судопроизводства сказано: «Каждая сторона должна доказать обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений».­

А.Я. Вышинский полагал, что этот принцип является общим для гражданского и уголовного процесса, и на этой основе утверждал, что подсудимый также обязан доказывать положения, выдвигаемые им в свою защиту2. Поскольку же А.Я. Вышинский долгое время считался непогрешимым в юридической науке, его положение дало основание Е. Иодловскому и В. Седлецкому, авторам учебника гражданского процесса Польской Народной Республики, заявить, что проблема распределения обязанностей доказывания

всоветском гражданском процессуальном праве решается так же, как и в уголовном процессе3.

Данное положение не может быть использовано в качестве четкого критерия распределения обязанностей по доказыванию ни для уголовного, ни для гражданского процессов в силу его зависимости от субъективного фактора. Например, суд рассматривает иск о выселении по мотивам неплатежа квартирной платы

втечение более трех месяцев. Истец утверждает, что неуплата была обусловлена неуважительными причинами. С точки зрения принципа «доказывает автор положения» истец обязан доказать неуважительность причин. Но если истец ничего не будет утверждать о причинах неуплаты, а ответчик заявит, что причины были уважительными, то обязанность доказывания характера причин уже переместится на ответчика. Вопрос, очевидно, заключается не в том, кто и что утверждает, а кто обязан что-то утверждать.

1Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1950. С. 243.

2Там же.

3ИодловскиЕ.,СедлецкиВ.Гражданскийпроцесс.Частьобщая.Варшава,1958.С.393 (на польском языке).