Индустрия перевода

Раздел I. Вопросы языкознания и переводоведения

Г.Г. Москальчук

Оренбургский государственный педагогический университет

ГАРМОНИЯ ЦЕЛОГО В ПЕРЕВОДЕ

Намечены параметры управления формой текста с целью ее сближения с оригиналом. Учитываются целостные качества текста, параметры его формы как следствия синергетических процессов. Сохранение или изменение пространственно-просодических параметров самодвижения формы в процессе ее развертывания, что обнаруживает характер латентного воздействия целого на читателя. Управляя формой, управляем восприятием смыслов.

Ключевые слова: текст, гармония, форма текста, креативный аттрактор, перевод, динамические качества формы, самоподобие.

Переводческая деятельность становится все более массовой профессией, что требует ее технологизации и оптимизации с опорой на лингвистическую изученность текста. Одним из мало освоенных участков языковой системы является анализ качеств самоорганизующейся формы текста как финитного объекта, цели переводческой деятельности. Целостные качества формы и ее составляющие воспринимаются испытуемыми, неосознаваемо ими учитываются в процессе порождения вторичного по своей природе текста. Эти процессы сложны, зачастую мелкие детали могут исказить конечный результат, вызвать незапрограммированные эффекты в восприятии текста перевода. В данной статье намечены некоторые технологичные параметры управления формой текста с целью ее сближения с оригиналом.

Современная ситуация в переводоведении слабо учитывает целостные качества текста, поэтому необходимы операциональные способы работы переводчика с текстом на различных стадиях его сложной деятельности. Основные этапы деятельности переводчика сводятся к следующим деятельностным операциям: 1) выбор оригинала из круга доступных вариантов данного текста; 2) содержательное и лингвистическое освоение оригинала с целью выработки стратегии и тактик перевода; 3) перевод текста; 4) правка перевода и его критика; 5) окончательное редактирование текста [6].

Переводчик все более нуждается в теоретическом анализе структурной и смысловой организации цельного и отдельного текста, характера его реального устройства и функционирования, зависящего от комплекса разнообразных причин, многие из которых пока даже не эксплицированы теоретически. Конкретные методики работы переводчика с целым текстом, что является залогом эквивалентности перевода оригиналу, полагаем необходимым разрабатывать на основе фундаментального междисциплинарного изучения самих текстов, в которых, собственно, и отразились оптимальные и эффективные способы работы человека [1; 2; 4–9; 11; 13; 14].

3

Восприятие целостных качеств формы интуитивно, неотчетливо для усредненного носителя языка, но обнаруживается в экспериментах и в коммуникативно успешных текстах, порождаемых в результате переводческой и педагогической практики. В ряде статей опубликованы апробированные техники работы по постпереводному анализу текстов, выдвинуто и обосновано понятие гармонической правки перевода по оригиналу [1, с. 14–76; 2; 7,

с. 220–253; 9; 11–14].

Главной задачей переводчика является обеспечение такого же воздействия на читателя, какое оказывал бы на него оригинал. Значит, нужно стремиться максимально сблизить оригинал как прототип и перевод как результат деятельности. В сложной системе опосредованного воздействия авторского сознания на сознание читателя переводчик является посредником между сознаниями, языками и культурами.

К сожалению, сам текст, его онтологические качества, такие как форма целого, динамика формы, периодические и циклические взаимодействия параметров формы, их переклички на расстоянии, лексико-синтаксический субстрат текста, макростратегии переводчика по созданию конечного продукта и др. практически не обсуждаются. Тем не менее создана и апробирована технология оценки качеств формы текста и ее составляющих, которые физически ощутимы и должны учитываться как параметры порядка.

Так, например, при переводе сонетов У. Шекспира на русский язык происходит следующее [2; 9; 10; 11; 13 и др.]:

1.Компрессия оригинала в силу различия лексико-грамматического субстрата языков практически трудно устранима, поэтому неизбежно сжатие английского текста на 20–30 %. Средний размер сонета – около 120 слов на английском, на русском – около 70–80 слов при их разной длине в слогах, а сонет требует 10–11 слогов в строке (5-стопный ямб). Значит, переводчик производит вынужденную и весьма существенную селекцию слов, за которыми стоят смыслы, а ими приходится поступиться.

Это очень внешний взгляд на ситуацию, но полагаем, что над столь элементарными и мелкими факторами, оказывающими влияние на конечный результат, приходится задуматься в свете развития и технологизации переводческой деятельности. Поэзия и твердые формы дают весьма поучительный материал о деятельности переводчика, которому желанно сотрудничество с компьютером.

2.Переводчик делит графически слитный у Шекспира текст на строфы. Так, в русской традиции характерно и частотно применение строфической схемы 4 – 4 – 4 – 2, границы предложений подстраиваются под данную композицию сонета, что часто уже отдаляет перевод от оригинала.

3.Переводчик по-своему делит текст оригинала на предложения. Излюбленная форма сонета У. Шекспира: текст равен предложению. Этим достигается единство психоэмоционального состояния образа лирического героя, одномоментность и холистичность симультанного речевого продукта. Если рассмотреть столь популярный 66 сонет, то ярко видны техники отхода переводчиков от оригинала, вольности в области формы. Так как разделение

4

шекспировского симультанного гештальта на предложения – уже серьезный отход от требования эквивалентности. У Шекспира в данном произведении серия перечислений в рамках одного сложного предложения.

4.Переводчик изменяет знаки препинания, не всегда повинуясь авторской воле. А за этим стоят смыслы, интонации, организация диалога автора с читателем.

5.Изменение рифмовки оригинала сейчас обсуждается переводчиками (В. Козаровецкий, Ю. Лифшиц, Ю. Каплуненко и др.), современные авторы стремятся при всей сложности задачи сохранить мужскую рифму на протяжении текста. По-русски это звучит несколько однообразно, дискуссионно, но надо все же решить, что мы вкладываем в понятие эквивалентного перевода. За подбором рифмы скрыты все новые возможности отхода от оригинала и т.д. Иными словами, мера и степень приближения перевода к оригиналу практически теряются во все новых подробностях эквивалентности текстов.

Текст как главный объект гуманитарного знания осмысливается при синергетическом подходе эволюционно, с применением общенаучных понятий и методик естественных наук, что связано со сложностью его структур- но-смысловой и функциональной организации, сближающей текст с архитектоникой объектов природы. При этом акцентируется стихийное, не контролируемое авторским сознанием, внутритекстовое движение структурносмысловых компонентов не только каждого отдельного сонета, но и оценка инвариантных особенностей спонтанной организации текстов у каждого переводчика.

Поэтому необходимы оптимальные приемы оценки, позволяющие рационализировать технологии переводческой деятельности. Разумеется, все сказанное относится и к техническим, и к деловым, и к научным текстам. Но при всей детализации общие подходы к целостному конечному продукту должны сохраняться.

В одной из своих статей М.Л. Гаспаров предложил интерпретацию стихотворения Д.С. Усова «Переводчик», которую мы попытались продолжить для раскрытия новых возможностей анализа вариативности текста для переводчика [3, с. 198]:

5

На этом замечательном примере покажем отдельные эффекты самоорганизации и учета целостных качеств формы. Всего для текста из 4 строф возможны 24 варианта их перестановки, рассмотрим лишь некоторые (см. табл. 1 и 2). Содержанием текста являются следующие смысловые блоки: авторский вариант (порядок строф 1234): 1-я строфа: 1-е предложение + ввод цитаты (рефлексии по поводу «Оригинала»); 2-я строфа: «Оригинал» 2-го предложения; 3-я строфа: Ввод цитаты (рефлексии по поводу «Перевода»); 4-я строфа: «Перевод» 3-го предложения. При перестановке строф эти смысловые блоки меняют свой порядок. Количество слов и предложений в «Оригинале» и «Переводе» различно (21 и 22 слова, 2 и 3 предложения соответственно). Столь малые различия приводят к вариациям формы целого, что отражается в различиях внутритекстового ритма и важно для формы (см. табл. 1 и 2).

Таблица 1 Параметры перестановочных вариаций текста Д. Усова «Переводчик»

Если по балансу формы, отражающему спонтанную иерархическую самоупорядоченность относительно аттрактора, реконструировать конфигурации полученных в результате перестановки форм, то хорошо выявляются различия и сходства, что позволяет определить направление коррекции текста, приближая его к оригиналу. Содержательное сравнение аттракторов в данном стихотворении детально обсуждается в нашей монографии [7, с. 246– 253]. В таблице 2 представлены модели текста, реконструированные по балансу формы, аттрактор выделен полужирным шрифтом. Варианты автора и 3 совпали, а варианты 2 и 4 различаются положением и объемами аттракторов, авторская восходящая форма заменяется во 2-м варианте нисходящей и стабильной формой (в 4-м варианте). Данный эксперимент можно продолжить как удачный переводческий «конструктор» по анализу возможностей варьирования формы.

В текстах реализуются следующие техники формообразования, характерные для объектов природы: буквальное и вариативное повторение отдельных компонентов (слов, смыслов, конструкций, стилистических приемов); стихийно тексты подчиняются в своем структурировании серии пропорций золотого сечения как универсального принципа гармонии и оптимальности сложного объекта; в них реализуются иерархические модели структурной ор-

6

ганизации (начиная со структуры слога, слова, словосочетания, предложения и текста и др.). Обнаружение в принципах организации текста проявлений алгоритмов формообразования, присущих объектам природы, расширяет инструментарий лингвиста в познании и объяснении структур и функций текста

[6; 7; 9; 10–14].

Таблица 2 Целостные качества формы в перестановочных вариантах текста

Д.С. Усова «Переводчик»

В целостной системе структуры более низких уровней организации подстраиваются под динамические и структурные тенденции более высоких уровней организации. Поэтому когда мы правим параметры порядка финитной формы, то тем самым изменяем направленность самодвижения языкоречевой материи во внутритекстовом пространстве, регулируем поведение всей системы, переструктурируем ее как финитный паттерн организации. На этом и основаны методики гармонической правки текста по его аттрактору. Пока гармоническая правка опирается на регулирование положения и размера границ дискретных синтаксических единиц. Перемещая границы предложения относительно позиций метроритмической матрицы, мы видоизменяем характер целого (форма) и, соответственно, целый комплекс внутритекстовых показателей: положение, структуру и объем креативного аттрактора, т.е. регулируем иерархичность целого относительно аттрактора

[1, с. 56–63; 7; 6–14].

Существенно также, насколько мы сохраняем или изменяем дифферент формы как целостного паттерна, т.е. пространственно-просодический параметр самодвижения формы в процессе ее развертывания (восходящесть, нисходящесть, стабильность). А за направленностью самодвижения формы скрыт характер воздействия целого на реципиента, это весьма существенная характеристика, которую мы можем сохранять либо искажать. Вряд ли эквивалентны тексты с восходящей, активизирующей динамикой в оригинале, но переданные переводчиком как нисходящие, пессимистичные по воздействию на читателя. Таким образом, управляя формой, мы управляем восприятием смыслов.

7

Список литературы

1.Бекасова Е.Н., Москальчук Г.Г., Прокофьева В.Ю. Векторы интерпретации текста: структуры, смыслы, генезис. – М.: Изд-во Спутник+, 2013. – С. 14–77.

2.Бузаева Я.А. Самоподобие формы как принцип организации вторичного текста (на материале сонетов У. Шекспира и их русских переводов): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Челябинск, 2015. – 23 с.

3.Гаспаров М.Л. Избранные статьи. – М.: Новое литературное обозрение, 1995. – С. 198–201.

4.Манаков Н.А., Москальчук Г.Г. Фрактальная природа языка // Лингвосинергетика: проблемы и перспективы: материалы первой школысеминара. – Барнаул, 2000. – С. 24–33.

5.Манаков Н.А., Москальчук Г.Г. К основаниям текстосимметрики // Лингвосинергетика: проблемы и перспективы: материалы второй школысеминара. – Барнаул, 2001. – С. 57–63.

6.Москальчук Г.Г. Гармоническая правка структуры текста // Модернизация филологического образования: проблемы и перспективы. – Оренбург, 2004. – С. 247–253.

7.Москальчук Г.Г. Структура текста как синергетический процесс. – М.: Едиториал УРСС, 2010. – 296 с.

8.Москальчук Г.Г. Изоморфизм структуры текста и его аттрактора // Синергетическая лингвистика vs лингвистическая синергетика: материалы междунар. науч.-практ. конф. – Пермь, 2010. – С. 77–85.

9.Москальчук Г.Г. Целостные параметры формы текста в оценке эк-

вивалентности перевода // Концепт и культура. – Кемерово, 2012. – С. 232–239.

10.Москальчук Г.Г. Позиционная точность замка сонета // Вопросы современной филологии в контексте взаимодействия языков и культур: сб. ст. междунар. науч.-практич. конф. – Оренбург, 2013. – С. 188–193.

11.Москальчук Г.Г., Бузаева Я.А. Самоподобие структуры текста как переводческая стратегия // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. – 2013. – № 3 (24). – С. 199–207.

12.Москальчук Г.Г. Алгоритмы природы в структуре текста // ФИЛОLOGOS. – 2014. – Вып. 23 (4). – С. 88–89.

13.Москальчук Г.Г. Баланс формы текста как его структурная и функциональная характеристика // Вестник Челябинского государственного университета. – 2014. – № 26 (355). – Вып. 93. – С. 81–86.

14.Москальчук Г.Г., Манаков Н.А. Форма текста как многоуровневый конструкт // Знание. Понимание. Умение. – 2014. – № 4. – С. 291–302.

8

A. Ghignoli

Universidad de Málaga, España

LA TRADUCCIÓN DE LA FILOSOFÍA EN ESPAÑA

El presente trabajo quiere investigar sobre la presencia de la traducciñn de la filosofía en Espaða en las primeras décadas del siglo XX, en particular hasta la guerra civil; periodo y situaciñn fundamental para la construcciñn de una lengua espaðola de la filosofía. Lengua que necesitaba unas aportaciones que como veremos serán exclusivamente del mundo cultural y filosñfico alemán. Ortega y Gasset será el más importante animador de dicha formulaciñn teñrica. Traducciones y elementos paratextuales a los textos ayudarán esta particular idea de convertir una lengua estancada en un tiempo anacrñnico en una lengua actualizada de la filosofía.

Palabras claves: traducción de la filosofía, lengua de la filosofía, siglo XX.

Fue con Lutero, en Alemania, que la práctica de una lengua rigurosa y clara para llegar a una aceptable expresiñn filosñfica empezñ a consolidarse. La relaciñn entre el hombre y lo divino mediante la lengua y su razonamiento, llegñ a transformar la idea de una lengua, ya no sñlo como práctica comunicativa, sino también como manifestaciñn de sí misma. Desde el siglo XVI hasta el siglo XX, es decir de la obra de Jakob Böhmer hasta Martin Heidegger, la lengua alemana ya no es la lengua del pueblo, sino la declaraciñn del destino de ese mismo pueblo. La idea que el alemán es la lengua de la filosofía a lo largo del siglo XX es un hecho ya incontrovertible; Nietzsche y Heidegger defenderán el importante vínculo de la lengua germana con la antigua lengua griega.

El mito de la lengua alemana como lengua de la filosofía llegará a Espaða, sobre todo por mano de un importante filñsofo como José Ortega y Gasset. El filñsofo espaðol entendiñ que una manera para construir una lengua de la filosofía en espaðol, que hasta aquel momento prácticamente no existía, era la de crear una base, diríamos ideolñgica, con la lengua alemana de la filosofía. Interpretar el mundo en lengua espaðola tenía que pasar por otra lengua, otra manera de concebir ese mismo mundo. Podríamos pensar que estamos en frente de una situaciñn extraða, una lengua neolatina busca su construcciñn en una germánica, eso significa que toda la base latina del pensamiento espaðol venía puesta de lado en pos de un pensamiento de inspiraciñn alemán.

Ortega había ya demostrado su interés hacia el alemán, y la idea de su superioridad a lo largo del siglo XX sobre la filosofía francesa. Así declaraba: “Comprendía que era necesario para mi Espaða absorber la cultura alemana, tragársela – un nuevo y magnifico alimento. No imagine, pues, el lector mi viaje a Alemania como el viaje de un devoto peregrino que va a besar en Roma el pie del Santo Padre. Todo lo contrario. Era el raudo vuelo predatorio, el descenso en flecha que hace el joven azor hambriento sobre algo vivo, carnoso, que su ojo redondo y alerta descubre en la campiða. En aquella mi mocedad apasionada era yo, en efecto, un poco ese gavilán joven que habitaba en la ruina del castillo espaðol” [1, p. 12].

9

En 1923 nace la Revista de Occidente, publicaciñn que tendrá mucho interés en las traducciones y en la difusiñn de la filosofía sobre todo de aquella alemana; Ortega, y también otros autores como Xavier Zubiri, Manuel García Morente o José Gaos que fue fundamentalmente el traductor, ayudaron la expansiñn del pensamiento alemán en Espaða y en lengua espaðola. Con la llegada al poder del dictador Franco, esta visiñn aperturista dejará de existir, acabará el intento de una renovaciñn cultural, y sñlo desde el exilio unos cuantos intelectuales harán oír su voz y su palabra también por lo que concierne el discurso filosñfico espaðol, en particular recordamos las publicaciones de la colecciñn „Filosofía‟ editada por el Fondo de Cultura Econñmica en México que recuperará las huellas dejadas por la

Revista de Occidente.

No podemos olvidar que Ortega en 1937 en el periñdico bonaerense La Nación publica su ensayo “Miseria y esplendor de la traducciñn”; Julio César Santoyo considera el escrito orteguiano como uno de los trabajos sobre traducciñn que no han entendido lo que significa el mismo acto de la traducciñn, y define al autor como: “uno de los diletantes en el tema que más daðo ha hecho a la teoría de la traducciñn” [2, p. 1]; la crítica de Santoyo se basa sobre una cierta superficialidad que Ortega presenta en sus ideas que tienen un perfil netamente generales, entrando en cuestiones morales, como que traducir es una “modesta ocupaciñn”; quizás cuando se enfrenta a situaciones como la traducciñn de la filosofía, ciertos resultados parecen más acertados, aunque hay que subrayar el hecho de que el filñsofo espaðol basa sus resoluciones en las reflexiones decimonñnicas alemanas, véase cierto idealismo alemán de autores como Schleiermacher, Humboldt, o incluso el mismo Goethe.

Cierto es que Ortega dio un empuje muy notable a la traducciñn de los autores alemanes en Espaða; un elemento que no puede escaparnos fue el interés por parte del filñsofo espaðol por la creaciñn de discursos paratextuales que acompaðaban la traducciñn del texto original. Prñlogos por ejemplos que presentaban las traducciones por parte de los traductores, dan cuenta de lo que se intentaba construir: una lengua de la filosofía espaðola que mirase la grande lengua del pensamiento alemán, lengua esta que no olvidamos quiso construirse a través del griego antiguo. En definitiva esta era la idea orteguiana de línea lingüística que veía factible para la lengua espaðola de la filosofía.

Ahora bien, presentar un texto filosñfico sirve para preparar el lector, es en práctica una labor didáctica de guía a la lectura y a su recepciñn. José Gaos afirmará en defensa de esta praxis paratextual en su “Presentaciñn” a las Lecciones sobre historia de la filosofía I de Hegel: “Será obra, en cada caso, de un prñlogo a la traducciñn exponer al público los datos y las consideraciones pertinentes acerca de los textos utilizados, de los problemas planteados por la traducciñn y de la forma en que se los haya resuelto y en general se haya llevado a cabo la tarea” [3, p. VII]. El mismo Gaos redactñ unas “Normas para la traducciones, introducciones y notas de una colecciñn de textos filosñficos”, además subrayará la diferencia de poner un prñlogo a una obra original y de poner otro a una obra traducida, haciendo hincapié en una mayor necesidad de la presencia de un prñlogo en una obra traducida ya que la misma traducciñn necesita ser presentada.

10