Gachev_G_Natsionalnye_obrazy_mira_Kavkaz

— Испанцы... Хотя они — слишком мрачны и жестоки, напряженно страстны. Пожалуй — итальянцы. Но они — торга-

gши. Французы — но они слишком подвижно-показушны... Но

^все же романские народы ближе. Германские ж — дальше всего. Англичане, например: их чопорность и презрительность к дру­ гим. Когда провозгласили независимость Грузии, англичане вы­ весили на посольстве какую-то тряпку, а не флаг: в знак демон­ стративного презрения. Потому в XX веке немцы оказались ближе, приемлемее — в культуре.

—Ну а с русскими как? Что вошло из России в дух, культу­ ру, быт Грузии за эти два века?

—По быту далеки друг от друга. Общее — православие. Сверху особенно на это нажимали. Литература русская XIX века?.. Кому — как...

Зураб Какабадзе Достоевского любит, русскую философию от Соловьева и дальше: Бердяева и др... Но все же не проникла русская культура в дух тут, чужеродна, не своя. Ближе гораз­ до — персидская, иль современно европейская. Особенно по­ эзия — на Восток ориентирована.

...Еще о душевности грузин эстонка говорила: поразила ее теплота тут — в сравнении с сыростью, холодом, одиночеством душ в эстонском космосе, где обитают на хуторах, сами по себе, замкнуто. Нет доброжелательной открытости. А здесь — общая светлая жизнь.

—И Бог-то тут какой-то радостный,— говорил Зураб Кака­ бадзе.— Всегда на атеистов походили грузины: оттого, что зем­ ные блага ценят и бонвиваны. Но земные блага одновременно чув­ ствовались и как божьи блага. Жизнь наша и дух имеют задачей продолжать солнце Природы. И святых рисуют грузинские ху­ дожники не аскетически-изможденными, а кругло-солнечными.

18.XII.83. Сейчас, через 3 с половиной года перепечатывая этот текст, добавляю, что жена, только что из Тбилиси, привез­ ла из разговоров с грузинками.

—Эротической радости они от мужчин своих не имеют: и не ведают те, что и женщине что-то подобное нужно... Но так как выбора нет — мужчин другой национальности, и как в крепости они в Грузии, то смиряются и находят компенсацию в других

80

сторонах внутрисемейной жизни... Да и некогда грузинам жен­ щин любить: так много времени проводят они в дружеских зас­ тольях! Ну и, конечно, дорого обходится их «тамадизм» жен- щинам-хозяйкам, которые все это готовят, а за стол не всегда и зовут их.

Хитрость ^ Ъа. Непосредственность нет

30.111.80. Саднит душу вчерашняя неловкость моя: привез меня Гурам Асатиани в общество за стол и спросил: хочу ли я пригла­ сить еще такого-то (к кому я, собственно, приехал — книгу из­ давать); а я, глядя на веселую свою ихнюю компанию, куда и меня-то с дочерью ввели на помеху (так, по-русски, комплекс «незваного гостя »переживаю),— так еще сметь желания какието свои выражать?.. И я сказал: «Как я могу в чужом доме, в гостях, еще чего-то своего хотеть? »И он так уточнил: «Значит, не хочешь, чтоб его позвали? »Я пожал плечами — ион уже ут­ вердительно заявил: «Не хочет он этого человека ».

Ивот я переживаю ложный шаг этот: передадут еще ему это, он обидится, и все дело издания, ради которого я в Тбилиси прилетел, рухнет...

Ипришло уразумение: наивность (и неосмотрительность) тут

не годится. Она оказывается невоспитанностью. А хитрость тут необходима. Она есть вежливость — потому что вертеться надо грузину среди многих и разных людей и интересов, и всем уго­ дить и быть другом,— как вон Гурам Асатиани о себе прямо говорит: «А я — хитрый». Это бы стыдно про себя сказать в России. А здесь — и по сути это положительное свойство, да и сказано Гурамом было с хитринкой, артистически, полушутя: хочешь, верь, принимай за чистую монету, хочешь — нет: это уж твоего интеллекта дело. А я — сказал...

Не просто все тут. Отнюдь. Ритуальными формами препоя­ сано: в них вертись. И любят они их. (Вон и Мамардашвили-фи- лософ воспитующую естественного человека всеважность фор­ мы и ритуала утверждает. Вообще руссоизм и концепция «естественного человека »должны быть невозможны и чужды Грузии — пока...). И не устают от форм — как мизантропы в

81

§ Европе. Нет тут бегства от людей, социума; человекофобия, как V2 у меня вот, чужда им...

'Ц Политики они, грузины: меж человеками, меж душами дипломатия, психологи... Политика внутренняя, меж человеков, а не вещей: уважение, отношение, нюанс слова и взгляда — все имеет значение...

Амы, на Руси, привыкли быть невыдержанными в этом отно­ шении и не политиканствовать середь людей и друзей, а просто­ душно-открыто себя вести и говорить. И не притворяться.

Апритворство-то, если вдуматься,— совсем и не плохо: оно есть тоже творчество, а не роспуск естественных штанов...

Ая в Грузии себя чувствую невоспитанным, неотесанным, с замедленными реакциями...

Аих ласкательность — меж собой и к гостю — сродни вос­ точной вежливости, даже китайской церемониальности. Но бли­ же — к персидско-тюркской лукавой елейности ритуальной. Хотя у грузин это и просто простодушное добродушие, благая воля и любовь радоваться со всяким человеком.

Да и застолье грузинское, эта сопряженность вина и слова, духа — сродни суфизму, где мистика вина и духа высокая, по­ этическая, артистическая...

Ускользают грузины от того, чтоб «поговорить по душам », как это среди русских приемлемо и тянет — незнакомому че­ ловеку (ему-то даже особенно!) всю подноготную свою рас­ крыть, признаться, покаяться, поплакать, по-достоевски раз­ говориться...

Тут и стыдливость у них: обнажать душу, подполье ее. А, мо­ жет, нет вообще такового подполья, куда демоны духа и муки все, как титаны в Тартар, в подсознательное загнаны, вытесне­ ны? Или, при малой развитости здесь рефлексии, самоанализа (для чего требуется высокая культура одиночества, чего здесь, при постоянно воспроизводимой хоровой жизни, нет),— этот поддон души в себе не стал еще осознан, не стал проблемой и сюжетом духовной работы?.. (А Узнадзе-психолог как?.. Но там не подсознание, а установка на наружное действие... — 18.XII.83.)

Разговоры не взаимно-ввинчиваются душой в душу, как бу­ равом, но предпочитают вести на ритуальном уровне всезащит-

82

ного от всяческих демонов (зла, нутра, Природы, естества, стра­ дания...) тамадизма, который есть всеобщая тут форма и плат­ форма и «проформа», что для русских иронично и скверно зву­ чит, а на самом-то деле есть вариант «пра-формы», архетипа...

И отсюда к Логосу грузинскому мне ход забрезжил: не дол­ жно тут быть влечения к началам и причинам, выяснять проис­ хождение всего, как это в европействе (в эллинстве, в германстве особенно),— к прототипам и праформам... Но именно к формам живым и ныне действующим,— у них интерес и понятие их ин­ тимное. «Все Бытие здесь и теперь » — значит: исследование не того, что было, даст мне истину, а понимание того, что есть, и как теперь функционирует жизнь форм. Соответственно, и на­ перед: цели, последствия — не обременяют заботами их ум и душу. Будущее всякое...

Они живут именно в настоящем как вечном и мудром, увеси­ стом, а не в настоящем как нервно-эфемерно-суетливом «мгно­ вении », которое, порхающее, «ловить » надо еще напрягаться, усиливаться, «остановить»чтоб (какФауст...).

foe) и сЬобоЬг личности

Н о такая живая и мудрая настоящая жизнь форм, ритуаль­ ность,— насколько оставляет простор свободе, не теснит личность? Иль эта проблема не мучает так грузин, ибо не несча­

стны, в радовании обитают?.. А несчастье главное — смерти — среди друзей, в общине как раз наилучше преодолевается...

Вон и вчера в среде интеллигентных грузин (три геолога, про­ фессор-психиатр, киноартисты, скульптор и пр.), когда Гурам хотел договориться о встрече на завтра, выяснилось: нельзя — днем похороны у одного, неудобно другим веселиться...

То же и Автандил: неделю назад день рождения его жены был, но так как 10 дней назад умер человек из их подъезда (= как села), неудобно им пышно справлять этот день, и стали тихо, приглушенно: кто придет — хорошо, но не приглашать самим...

Так что и у проснувшегося к обособлению индивида — фун­ даментальная благодарность общине: ибо много друзей — спа­ сают от лицезрения Смерти наедине...

83

84

Да, свобода... Тут вообще под сомнение ее ценность встает уму человека, моему вот тоже: не Абсолют она, а пустота-пус­ тошь смыслов, негативность лишь... Условие возможного лично­ го творчества, но лишь у-словие, а не уже слово иценность. Предпо­ сылка, но не «посылка »; предбытие, предбанник, а не баня...

Так что и настаивать на ней и желать и выдвигать как необхо­ димую проблему и стадию для развития личности — верно ли бу­ дет? Не перенос ли это европейских моделей?.. Что если они поло­ жительное содержание жизни: в любви, радости, творчестве,— умеют осуществить не на путях свободы индивида, а хором, ро­ дом, народом, страной, семьей? Ведь в семье-то мне свобода не нужна, ибо тут царит Любовь. А она — выше и мощнее Свободы, есть не условие, а безусловность, не предбытие, а Бытие...

«Свобода выбора », экзистенциальная... Опять же сомнитель­ на ценность этой идеи-принципа. Выбор-то — между тем, что мне предлагается социумом отчужденным: «или-или » — по этой формуле. А если, когда я сам и мы все вместе творим свое окру­ жение и его «условия »,— тогда же мне не надо выбирать, стоя в позе судьи, рассудком, но я сам веду-творю некую позитивность, полагаю ее сам в бытии (а не «данность» она мне и не «факт») и потому люблю, как возлюбленную жену: я ж не выбираю ее, а мы вместе выбраны — любовию...

Так что то, что можно бы в терминах европейской цивилиза­ ции означить как «неразвитость» или «недостаточная разви­ тость »личности тут и «свободы »,— начинает для меня тускнеть в категорической ценности и непреложности критериев этих: тушуются они при обработке ими грузинской реальности; и хо­ чется, услышав эти укоризны грузину, задать ответный вопрос: «Ну и что из того? А накой они, вообще-то, обособленность лич­ ности и свобода? ».

Потому что и закон родовой не жесток тут, но мягок, мило­ серден и уступчив. Вон читал вчера поэму Давида Гурамишвили «Веселая весна ». Там пастух алчет пастушку, невозможет удер­ жаться до брака, ибо умерла бабка, и в течение года надо траур носить. А тут еще и дед на подходе. Так что родители бы их и рады сочетать, да обычай не позволяет: соблюсти надо ритуал. Тогда дружественный сосед приходит им на помощь вместе с попом — и женят их: поминки-тризну превратив в свадебный пир...

85

§Здесь какая-то добродушная встречность обычая и притяза­

ла ний индивида. Он и хочет своего, но не настаивает на этом жест-

^ко и железно. То же самое и обычай бывает уступчив, гуманен. Удобно и уютно им вместе тут обитать: грузину — под грузом народного обычая своего. Ибо истину: «бремя Мое сладко и иго Мое легко » — так и Грузия могла б своему человечку сказать.

Ненапряженность, ненатужность тут и в отношениях лич­ ности и общества. Сейчас особенно это так: род подразмылся, и закон общества, государства заступает его место. Но закон, во-первых, сторонен, чужд, не свойск: из России пришел и фор­ мально лишь блюдется, не берут на себя за него субстанциаль­ ную ответственность, не берут грех на душу, предоставляя его центральной власти. А, во-вторых, закон смягчается, ибо свои кругом, и разрешает по дружбе,— как вон милиционер на моих глазах разрешил Гураму в недозволенном месте разворот на машине сделать... И в соблюдении ритуалов, и законов нет тут формализма и отчуждения, но — душевность, содержатель­ ность.

Способность суждения хорошо развита в людях: учет, что можно и когда, а что — нельзя. «Хитрость » — тоже вариант спо­ собности суждения: умелого соотнесения единичного со всеоб­ щим, подведения частного случая — под общее правило...

Логосгрузинского языка

в языке меня поразила особая форма глагола — «субъект­ Ино-объектная »: учет в ней не только того, что я, но и кому

и что делаю: ориентированность и считаемость, обратная связ от «объекта» на «субъект», а не просто необратимая перехо

ность действия, «транзитивность », как в европейском и русском глаголах.

Это так называемая «кцева»,или «версия» действия. Их три. Нейтральная: «действие здесь происходит вообще, т. е. ни к кому не относится и ни для кого не предназначается («пишет»)». Вто­ рая форма кцевы: «действие, выражаемое глаголом, предназна­ чается для лица субъекта («записывает лекцию для себя »)». Тре­ тья форма кцевы: «действие, выражаемое глаголом, совершается

8G

или предназначается для другого лица, для объекта («он пишет лекцию для меня ») »и.

В европейском и русском глаголах две первые формы есть, а третьей нет. В ней — ориентированность на другого, считаемость с ним, уступчивость, обратная связь, общая жизнь: в моем дей­ ствии учет и глаз другого на меня.

Некое единство субъекта и объекта, которое характерно именно для Бытия-Мышления и что резко разрубил европеизм и языки там, так что не удается им мыслить Единое Целое: для этого приходится замереть, молчать, как в йоге...

И то, что в грузинском языке есть способ мыслить-выговари- вать нечто, не разрубая резко субъект и объект, как раз подтвер­ ждает ту интуицию, на которую я раньше тут напал: грузинство — располагается в Бытии, в центре Целого: космос совершения здесь, и потому никуда не торопятся от себя прочь...

Особенно это втакой черте грузинского глагола, как его «по­ липерсонализм» — многоличность: т. е. не просто множествен­ ное число «мы», где снивелированы разные «я», «ты» и «он», а — хоровость, встречность лиц и душ в одном действии, их взаимосоотнесенность и увязка.

«Основная особенность грузинского глагола —это его многоличие (полиперсонализм). В одной форме грузинского глагола мо­ гут быть представлены как субъективное лицо (действующеелицо), так и объектные лица (т. е. лица, которых касается действие, про­ изводимое субъектом). В зависимости от этого в грузинском глаго­ ле есть субъектные показатели лиц и объектные показатели лиц.

.. .Если в глагольной форме представлено только одно лицо, то глагол одноличный, т. е. в глаголе представлено только лицо субъек­ та. «Вибалеби »(прячусь) — вэтой форме глагола мы имеем только лицо субъекта, т. е. того, кто совершаетдействие, и это действие ни на кого не распространяется. Эта форма глагола безобъектна.

Если в глагольной форме представлены два лица — лицо субъекта и лицо объекта, то такая форма глагола будет двух­ личной. «Давцэре » — «написал » — я его (я — письмо). Я — лицо

14 Джавахия Д. Учебник грузинского языка для негрузин. «Ганатлеба».

Тбилиси, 1977. С. 88.

87

^двух объектов), такая форма глагола будет трехличной. «Тэвукэрэ » — «сшила — я ей то (сшила я дочери платье). Я — лицо субъекта, ей (дочери) и то (платье) — лица объектов — одного прямого и одного косвенного » (там же).

Такое многоличие глагола иметь должно глубокие субстан­ циальные корни в национальной сути грузинства и образует важ­ нейшую черту Логоса здесь. Потому нет такой жестко-резкой тяги у грузина обособиться в чистый субъект: стать абсолютно свободной личностью.

Исамый свободный из известных мне образов, Дата Туташхия,— весь в перекрестных отношениях, считаниях, ориенти­ ровках на людей: как бы не принести кому зло своим — пусть и с одной стороны и нравственным вмешательством в ситуацию, которая всегда многоперсональна и не учитываема в своих при­ чинах и последствиях, хорова по составу и сути,— так что лучше

и не вмешиваться: недеяние блюсти...

То есть, и Бытие — многоперсонально, и каждое деяние-со- бытиевнем, «факт» и «вещь» и ситуация. Тут не христианскиэллинского образца «троичность »: потому-то и не мог найти я следов ее интимного переживания или предпочтения кого-либо одного из трех ипостасей в грузинском образе Бога. Но есть своя живая троичность, нераздельность и неслиянность, что сродни «святой семейственности »христианского Божества и что зале­ гает единым прообразом, Богообразом в сути всего, как грузин­ ская монада-модель всякого существования... Его уже я осте­ регся означить как «вещь» (не сказал: «всякой вещи, идеи, понятия...»): ибо тут нечто другое, трудно мне выразимое, что мне еще только мерещится, подозревается как наличное тут. И оно — диковинно мне, выросшему в европейском Логосе, и трудно улавливается его средствами...

В многоперсональности действия — взаимообращенность лиц, замкнутость их друг во и на друга. И это тоже — на совер­ шенность и нестремительность грузинского Космо-Психо-Ло- госа указывает, на его пребывание при себе и самодостаточность. Не глазеют тут завистливо и облизываясь в любопытстве и инте-

88

ресе — по сторонам: вчужие страны, карманы, народы. Не заво­ евательны грузины, но зато стенкой лиц стоят, обнявшись, кре­ пость образуя, в общем многоперсональном деянии всяком, и в танце (вчера их смотрел, танцы-то): обнявшись за плечи, ходят и троичные круги образуют даже в присядках: отдираясь и сцеп­ ляясь тем пуще; так арка, падая, скрепляет себя...

Многоперсоналия — фундаментальная структура грузин­ ского Космо-Психо-Логоса. Именно резкая разделенность субъекта и объекта = собственника от вещи — в европействе и языках его — и порождает неустойчивость, динамизм, отрица­ тельность и стремление к выходу из себя, к чужому, империа­ лизм из «Я» — в «He-Я», в овладение («колонизацию») приро­ дой и миром знаний — вевропейской цивилизации. В грузинстве же нет империализма — в отношении к природе и к бытию вне себя: не зарятся на чужое, и повелевать не стремятся, порабощать чужое «я »: «воля к власти »ницше-фрейдова тут людям не свой­ ственна — внутри Грузии (грузин вне Грузии — это особь статья: может быть безудержен — вне рамок космоса своего и рода...).

Не путешествуют они, не торгаши, как евреи и армяне: от неполноценности своего — в чужое проницают. И если ныне на русских рынках грузины появились как торгаши, то это просто избыток некий плодородия природы здешней и народно-трудо­ вой активности... Возникла ситуация — и, при талантливости об­ щей, смогли стать и торговцами, «вайшьями », раз в «кшатрийство »энергия нации перестала течь. Но и в торговле грузинской есть элемент игры, эстетический, щедрость, приятно — удивить, свободу свою и от корысти показать!..

Игрово живут. А игра — взаимность, в отличие от модели труда и науки, которые в Европе преимущественны и где резко делятся субъект и объект.

6.30 веч. Вмысливаюсь в звучност ь грузинского языка. Из гласных = чистых координат пространства (согласно моей «фо­ нетике стихий» — исследование 66 года) царит безраздельно «а » = звук чистого пространства, вертикаль меж небом и зем­ лей, место для стихий воз-духа, для воздуховности грузинства.

«А-са-ти-а-ни »... По моей схеме: «и »= звук переда, выси; на Руси он представляет даль, «е» = ширь. Но здесь, в горах, где горизонт замкнут и далей нет, есть выси — и «и»их представляет.

89