Алиев С. М. - История Ирана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

стало не по плечу продолжать историю завоеваний великого воина Надир-шаха и продолжить начатое при нем успешное противодействие экспансии со стороны России и Англии. Хотя и они не прочь были в торжественных случаях воспользоваться привезенными им из похода в Индию военными трофеями - великолепными государственными символами власти (драгоценной короной, троном и т. д.). Иран отныне стал страной, переживающей прелюдию «большой игры» [35], которая вскоре развернулась между Россией и Англией на просторах Среднего Востока и Центральной Азии.

Вцелом поражения, которые потерпел Иран в ирано-русских

иирано-английских войнах в XIX в., привели к значительному сокращению входящих в состав иранского государства земель. В результате этих войн и ряда других конфликтов земли, преимущественно заселенные азербайджанскими тюрками, арабами, курдами, туркменами и белуджами, оказались разделенными между Ираном и соседними государствами. Во многих случаях это было вызвано тем, что во время определения пограничной линии первостепенное значение придавалось экономическим, военно-поли- тическим и географическим факторам, а этнические особенности населения региона, как правило, во внимание не принимались [36].

Одновременно войны с Россией и Англией ознаменовали собой конец того периода, после которого страна все больше становилась объектом торговой экспансии европейских держав, постепенно превратившись для них в рынок сбыта. Колониальным державам, прежде всего Англии и России, при помощи подкупов и других средств временами удавалось превратить многих представителей феодальной верхушки, видных авторитетов из числа мусульманского духовенства Ирана в орудие своей политики.

Вто же время под воздействием военных неудач, нанесших Каджарскому шахству кроме значительных территориальных потерь огромный финансово-экономический урон и моральный ущерб, ряд просвещенных сановников (Аббас Мирза, Мирза Таги хан Амир-Незам, Мирза Хосейн хан Сепахсалар и др.) посредством реформ пытались содействовать выходу иранского общества из полосы продолжавшегося кризиса и социально-экономичес- кой отсталости. Основные замыслы сторонников реформ, однако,

вконечном итоге не воплощались в жизнь. Их усилия встречали решительное противодействие со стороны большинства господ-

водства, что весьма отрицательно сказывалось на материальном положении широких масс. Именно этим объясняется то активное участие, которое принимали ремесленники и мелкие торговцы в бабидском движении, охватившим Иран в середине XIX в. [40].

Соприкосновение с колониальными державами имело для иранского общества, однако, и ряд положительных последствий. Уже само по себе вовлечение Ирана в мировой рынок привело к усилению развития товарного земледелия, особенно в последние десятилетия XIX в. В некоторых регионах стали превалировать посевы экспортных технических культур, таких как хлопок, клещевина, опиум и, особенно, табак. В течение XIX в. внешняя торговля в постоянных ценах выросла в восемь раз. По стоимости импорт страны в 1830 г. равнялся 2 млн. фунтов стерлингов, а в 1900 г. составлял свыше 5 млн. ф. ст. Иранский экспорт (хлопоксырец, шелк, пшеница, рис, табак, выделанная кожа, ковры) за тот же период с 2 млн. ф. ст. по стоимости увеличился до 3,8 млн. ф. ст. Под воздействием Англии и России иранское шахство пошло на запрещение работорговли в зоне Персидского залива и на юго-восточном побережье Каспийского моря [41].

1.3. Превращение Ирана в полуколонию

Иран, как было сказано, еще в начале XIX в. попал в сферу интересов европейских держав, добивавшихся политического и экономического преобладания на Ближнем и Среднем Востоке. К концу столетия экспансия колониальных держав, прежде всего Англии и царской России, в этом регионе резко усилилась. Объективно это соперничество давало Ирану возможность сохранить свою государственную и формальную независимость, что не помешало, однако, его превращению в последней четверти XIX - начале XX вв. в полуколонию. Если в доимпериалистическую эпоху европейские государства боролись за расширение в Иране торговой экспансии и своего политического влияния, то в период становления монополистического капитализма проникновение Запада в эту страну приобрело качественно иной характер. Наряду с торговой экспансией огромное значение приобрел вывоз финансового капитала. Значительную роль в закабалении Ирана и превращения его в полуколонию сыграли иностранные концессии.

Кстати, многие видные общественно-политические деятели эпохи, в частности Мирза Фатхали Ахундзаде (Ахундов), Маль-

ком хан, Мирза Юсиф Мосташар од-Доуле, Мирза Хосейн хан и другие, рассматривали выдачу концессий иностранцам как важное средство для прогресса страны.

Предпринятая на основе выданных иностранцам концессий (исключительных прав) финансово-хозяйственная деятельность (учреждение банков, строительство и эксплуатация дорог, каналов, промышленных предприятий и т. д.) сама по себе не представляла Ирану политической или экономической угрозы. Но просветители и сторонники реформ не учитывали одно важное обстоятельство. Стоящие у власти шах, солидная прослойка сановников (шахзаде, ханы, шейхи, сардары), а также верхушка мусульманского шиитского духовенства, отличающаяся в большинстве своем жаждой личной наживы и власти, меньше всего думали о благе государства и народа. Многие из них за получение традиционных подношений и взяток были готовы фактически за бесценок уступить чужестранцам значительные привилегии и права.

Иностранцы же, пользуясь предоставленными им правами, направляли свою деятельность прежде всего на извлечение прибылей. При этом они злоупотребляли невежеством и безответственностью иранских чиновников, избегали какого-либо контроля со стороны иранских властей. В результате от деятельности иностранцев существенный урон потерпели как иранское государство, так и значительная часть иранцев-землевладельцев, ремесленников, торговцев, купцов, саррафов (менял), выполнявших функции банковских учреждений.

Конечно, учреждение Английского и Русского банков явилось заметным шагом в модернизации денежных отношений в Иране. Но в то же время эти новшества нанесли сильный удар по позициям иранских саррафов, одновременно став важным средством для обеспечения финансово-экономического доминирования Англии и России в Иране. Такая ситуация, способствовавшая расширению торговой экспансии двух стран, вела к распаду целых отраслей иранского производства. К ним относилось прежде всего одно из наиболее развитых - производство тканей. Конечно, эти негативные стороны иностранного проникновения могли быть смягчены, если бы правящий класс страны не так легко поддавался развращению, которое провоцировали представители колониальных держав.

В борьбе, развернувшейся за получение концессий, наиболь-

ший успех сопутствовал Англии [42]. Самой значительной была концессия, выданная 25 июля 1872 г. барону Юлиусу Рейтеру (1816-1899), крупному финансисту, основателю известного информационного агентства. Согласно ст. 11 концессионного соглашения, Рейтеру предоставлялось монопольное право на прокладку по всей стране железнодорожных и трамвайных линий, сооружение каналов, использование лесов и освоение целинных земель, на разработку всех полезных ископаемых, за исключением золота, серебра и драгоценных камней, добыча которых сохранялась за государством. В ст. 12 отмечалось, что иранское государство будет получать от 15 до 20% чистой прибыли созданных на основе этой концессии компаний или предприятий [43].

Иранский историк Ибрахим Теймури опубликовал документ, представляющий собой заключение влиятельнейших государственных деятелей того времени относительно этой концессии. Сановники, обращаясь к Насер ад-Дин шаху, уверяли его, что предоставление концессии приведет к «возрождению всей страны», и если шах скрепит ее «своим августейшим благословенным именем», то одним росчерком пера «этой земле и ее обитателям будут дарованы милость, благополучие и счастье, более значительные, чем все те благодеяния, которые были оказаны иранскими шахами народу в продолжение нескольких тысяч лет» [44].

Выдача концессии, беспрецедентной даже для той эпохи, вызвала резкое осуждение со стороны многих представителей правящих кругов и шиитского духовенства, заявивших, что она грозит закабалением Ирана «неверными». Концессия была опротестована правительством России. И Насер ад-Дин шах «вскоре нашел предлог, чтобы аннулировать слишком щедрую концессию». Это произошло в 1873 г. [45]

После отмены концессии Рейтер стал настойчиво требовать компенсации за убытки. Иранский двор отказывался выдавать новую концессию. Но в 1889 г. положение изменилось. Шах готовился к третьей поездке в Европу, а казна была не в состоянии ее финансировать. Этим воспользовались Рейтер и стоявший за ним глава английской миссии в Тегеране Генри Друммонд Вольф. За согласие дать в долг иранскому двору 40 тыс. ф. ст. Рейтер получил то, чего добивался: новая концессия предоставила ему исключительное право на учреждение банка и эмиссию банкнот

Ирана. Статья 11 нового концессионного соглашения фактически дала банку те же права на эксплуатацию полезных ископаемых Ирана, которые были даны Рейтеру по аннулированному концессионному соглашению 1872 г. Статья 13 гласила, что банк обязан выплачивать иранскому правительству 16% ежегодно чистого дохода от всех предприятий, созданных для эксплуатации полезных ископаемых страны.

Учрежденный Рейтером Шахиншахский (или Имперский) банк приступил к деятельности в Тегеране в том же 1889 г. Он фактически исполнял роль государственного банка Ирана. Его экономическая и финансовая политика вырабатывалась англичанами. По словам английского исследователя К. Дж. Роббинза, «Имперский банк Персии с 1889 г., т. е. с момента своего создания, при поддержке британского правительства, действовал как прямой проводник английской официальной политики в Тегеране» [46].

В 80-х годах Британский департамент индоевропейского телеграфа совместно с английской индоевропейской компанией получил контракт на строительство на иранской территории целого ряда телеграфных линий, соединяющих Великобританию с зоной Персидского залива и Индией. Строительство этих линий осуществлялось за счет иранского правительства, а их обслуживание находилось в руках английских властей. Несмотря на это, появление указанных линий имело существенное значение для модернизации внутренних коммуникаций Ирана. Тезис видного советского ираниста М.С. Иванова (1909-1986) о том, что «английские телеграфные линии, посты и станции превратились в широко разветвленную сеть шпионажа в Иране», не лишен оснований [47]. Тем не менее, он представляет собой весьма одностороннее утверждение. Активное использование телеграфных линий либеральными, продемократическими силами подтверждается достоверными фактами иранской революции 1905-1911 гг. Телеграфные линии создали широкие возможности для торговли, включая внешнюю, и содействовали развитию иранской прессы, в том числе либерально-демократического направления.

Активное проникновение русских в Иран началось в конце 70-х годов XIX в. В 1879 г. в Тегеране по просьбе иранского шаха был сформирован полк иранских казаков под командованием русских офицеров. Позднее он превратился в казачью бригаду. Основной контингент рядового состава бригады «персидских

казаков» первоначально состоял почти исключительно из жителей Южного Кавказа (Северного Азербайджана) [48].

Русское командование бригады регулярно направляло в Петербург отчеты, в которых подробно анализировалась внутриполитическая ситуация в Иране. Выполняя задачу придворной гвардии шаха, бригада «персидских казаков» одновременно являлась важным военно-политическим орудием царизма в Каджарском шахстве. В том же 1879 г. русские капиталисты получили концессию на постройку телеграфной линии между городами Астрабад и Чикишляр, на севере Ирана. Чтобы уменьшить угрозу своим позициям со стороны европейских соперников, царское правительство вынудило шаха Насер ад-Дина в 1889 г. подписать соглашение относительно отказа от строительства в Иране железных дорог вплоть до 1900 г. Впоследствии подобное соглашение, запрещавшее строительство железных дорог на территории Ирана вплоть до 1910 г., было заключено между Россией и Англией [49]. Следует отметить, что в тот период у тегеранских правителей не было средств для реализации подобных проектов.

Первыми видными концессионерами в Иране из России стали братья Поляковы. В 1890г. А.С.Поляков приобрел концессию у иранского правительства на устройство в стране банка с правом заниматься ссудными операциями. Созданный в следующем году банк был приобретен в апреле 1894 г. Российским министерством финансов. Он получил новое название: Ссудный банк Персии [50]. (В 1902 г. был переименован в Учетно-ссудный банк Персии). Российское правительство возложило на банк прежде всего задачу активизации экономической политики в Иране, направленной на завоевание местного рынка и на «вытеснение из Персии английских произведений» (т. е. промышленных товаров, - С. Л.). Как показало проведенное советским историком Б.В. Ананьичом обстоятельное исследование, деятельность Учетно-ссуд- ного банка Персии в целом в начальный период оказалась успешной. В течение 1895-1900 гг. Россия достигла «значительных успехов в освоении персидского рынка, быстро догнала Англию в объеме торгового оборота с Персией и заняла монопольное положение на северных рынках страны. На протяжении этих лет самодержавие добилось также исключительного права финансировать персидское правительство и установило через Учетно-ссудный банк контроль над персидскими финансами» [51].

Российские капиталисты большое внимание уделяли и эксплуатации рыбных ресурсов иранских вод Каспия. К середине 50-х годов XIX в. все иранское побережье от г. Астары (иранского) до Горгана было занято российскими рыбопромыслами. В 1908 г. «Товарищество Южно-Каспийских рыболовных промыслов Г. С. Лианозова» было крупнейшим промышленным предприятием на территории Ирана, принадлежавшим российскому капиталу. В его подразделениях работало около 800 подданных России и свыше трех тысяч иранцев. Сумма инвестиций товарищества в годы Первой мировой войны составляла 9 млн. руб. [52]

Первое массовое движение, направленное против шахской власти и роста иностранного засилья, имело непосредственную связь с предоставлением концессий. 20 марта 1890 г. Насер адДин шах Каджар предоставил английскому подданному Дж. Тальботу монопольное право на скупку, переработку и продажу, включая экспорт, табака на 50 лет на всей иранской территории. Взамен «табачное управление», учрежденное Тальботом, обязалось ежегодно вносить в шахскую казну 15 000 ф. ст. и 25% чистых прибылей компании после вычета концессионерами дивиденда в размере 5% их основного капитала. При подписании концессионного договора глава правительства Амин ос-Солтан вручил шаху от имени Тальбота «комиссионные» в размере 25 тыс. ф. ст.

Это был не первый «пикшеш» («подношение»), врученный шаху от имени руководителя табачной компании М. Дж. Тальбота. Относительно табачной концессии он приступил к переговорам с иранскими сановниками еще во время пребывания Насер ад-Дина шаха и членов его свиты летом 1889 г. в Вене и Париже. Затем они отправились в Лондон. Руководитель табачной фирмы тогда исполнял обязанности представителя Великобритании по организации приема иранских гостей. Уже в Париже шах поручил Тапьботу в течение пяти недель подготовить и направить ему текст концессионного соглашения. Во время поездки иранской делегации Тапьботу пришлось израсходовать на гостей изрядную сумму. Все эти сведения стали известны после выхода в свет книги X. Натег. Ей же удалось выявить значительную роль британского посланника в Тегеране Г. Д. Вольфа в выдаче табачной концессии именно английской фирме. По какой-то причине известный английский иранист проф. Ламбтон в статье, впервые опубликованной в 1965 г., пыталась отрицать активное

участие официального Лондона в этой сделке. При этом она допустила явную фактическую ошибку [53].

Сделка табачной концессии приобрела широкую огласку в стране после появления о ней критической статьи на страницах персидской свободной газеты «Ахтар», издававшейся в Стамбуле [54]. Действия шаха и садр-азама вызвало резкое недовольство по всей стране. Во многих крупных городах и населенных пунктах прокатилась волна антиправительственных выступлений. Их участники требовали отмены концессии. Защитниками подобных выступлений стали представители зарождавшейся буржуазии, в частности торговцы табаком, ремесленники, а также видные представители духовенства [55].

Табак (кальянный) был одной из важнейших культур иранского растениеводства. По некоторым данным, в 90-х годах XIX в. примерно 2 млн. иранцев из 8-9-миллионного населения страны входили в число его потребителей. В этот период табак стал одной из главных статей иранской внешней торговли. В Стамбуле численность иранских торговцев, занятых продажей табака, составляла не менее 500 человек [56].

Особого накала выступления против предоставления чужестранцу табачной монополии достигли в начале декабря 1890 г., когда в стране от имени главного муджтехида тех дней Хаджи Мирза Мохаммеда Хасана Ширази была распространена фетва [57], в которой потребление мусульманами табака было объявлено «харамом» (запрещенным). Этот запрет сразу стал соблюдаться большинством иранцев. Согласно свидетельству личного врача шаха, все торгующие табаком лавки были закрыты, все кальяны были оставлены. Никто больше не курил ни в Тегеране, «ни в окружении шаха, ни даже в его андаруне» (во внутренних покоях шахского дворца) [58].

Весьма активная, порой ведущая роль в развертывании движения за аннулирование табачной концессии крупных религиозных шиитских авторитетов, в частности, объяснялась тем, что во многих регионах, например в Ширазском, в окрестностях оз. Урмия в Азербайджане и др., на вакуфных землях, принадлежащих, как известно, мусульманским учреждениям, было широко распространено возделывание табака [59].

После решительных и широких тебризских выступлений конца 1891 г. движение против табачной концессии достигло наи-

высшего этапа во время тегеранского восстания - в начале января 1892 г. Оно было вызвано действием шаха, который приказал ведущему муджтехиду столицы Мирза Хасан Аштияни отменить запрет на курение. В противном случае Аштияни угрожала немедленная высылка из Тегерана. Восстание в столице началось утром 4 января 1892 г., когда «возглавляемая экзальтированным сеидом в голубом тюрбане» толпа горожан пыталась проникнуть в здания шахского дворца в саду Голестан. Большинство вызванных для охраны дворца сарбазов отказалось открыть огонь по толпе. Но прибывший на место событий отряд специального полка начал стрелять в людей, в результате чего было убито семь манифестантов. После этого преследуемая солдатами толпа восставших обратилась в бегство. Но выступления за отмену концессии продолжались [60].

6 января шах созвал совет, на котором было принято решение об аннулировании табачной монополии. Во время дебатов в английском парламенте табачная концессия была названа «ужасным обманом». А тем временем, в марте того же года, между представителями «табачного управления» и иранским правительством было подписано соглашение относительно размера неустойки, которую Иран согласился выплатить компании. Эту сумму, 500 ООО ф. ст., в качестве займа, по существу по условиям кабального, правительство шаха заняло у Шахиншахского английского банка. Это был первый крупный заем, полученный иранским государством у иностранного учреждения. «Постоянно возрастающая с летами алчность шаха к деньгам», о которой писал русский посланник в Тегеране Г. Бюцов, дорого обошлась и самому иранскому деспоту. Во время церемонии празднования пятидесятилетия царствования Насер ад-Дин шаха Каджара он был убит (1 мая 1896 г.) духовным последователем видного мусульманского политического деятеля Сейида Джамал ад-Дина Асадабади (Афгани) - Мирза-Резой Кермани [61].

Иранская исследовательница Хома Натег в 1992 г. в Париже опубликовала книгу по истории табачной концессии и Шахиншахского банка. Опираясь на документы, она внесла много нового и в раскрытие позиций представителей иранской буржуазии в ходе движения против табачной монополии. Будучи одним из богатейших людей Ирана и имея доступ к шахскому двору, Амин ол-Зарб, другие видные представители торгового капитала, а так-