Алиев С. М. - История Ирана. XX век - 2004 (текст поверх изображения)

ренный национально-демократический характер. Партия выступала за предоставление курдам автономии в рамках иранского государства. Предлагалось объявить курдский язык основным языком школьного образования и официальным языком области. Выдвигалось предложение об образовании местного парламента, местной полиции и жандармерии. Требования курдских демократов были отвергнуты тегеранским правительством.

22 января 1946 г. лидеры КДП обнародовали свое решение об образовании Курдской автономной республики. Были созданы вооруженные силы республики. Их костяком стали хорошо вооруженные повстанцы из племени барзан, которыми командовал Молла Мустафа Барзани [48]. По происхождению барзанийцы были иракскими курдами. Наряду с определенными успехами, лидер КДП и курдского автономного образования Кази Мохаммед, его ближайшие соратники встретились с серьезными трудностями. Самой опасной из них стала оппозиция со стороны ряда влиятельных и сильных курдских предводителей.

Как раз во время обострения взаимоотношений руководства республики с предводителями некоторых курдских обществ иранские войска и подразделения жандармерии вошли в Курдистан. Республика была разгромлена. Лидер курдских демократов Кази Мохаммед, его брат Садр Кази и еще один близкий их родственник были повешены. Возглавляемым Мостафой Барзани курдским ополченцам с боями удалось перебраться до советско-иранской границы и получить политическое убежище в СССР [49].

После этих кровавых событий, в январе 1947 г., состоялись выборы в меджлис XV созыва. Согласно данным иранской прессы (журнал «Разм»), из 122 депутатов меджлиса было 62 крупных помещика, 10 собственников промышленных предприятий, 22 высших чиновника и 28 адвокатов. Тем не менее, впервые в истории в парламент была избрана большая группа (примерно 25 человек) демократически настроенных иранских националистов.

4.4. Проблема южной нефти

Одним из важных политических пунктов в работе парламента нового созыва стало обсуждение ирано-советского соглашения о создании совместного нефтяного общества. Дебаты проходили в совершенно новой политической ситуации. В результате вывода из страны подразделений советских вооруженных сил и разгрома

движений за автономию в Иранском Азербайджане и Северном Курдистане было сильно подорвано влияние СССР в Иране.

Политический авторитет Кавама значительно возрос. Он стал активнее пользоваться поддержкой США и Великобритании. В августе 1947 г. советский посол предложил ему подписать текст договора по «северной нефти» [50]. Кавам ответил отказом. Подобный шаг он объяснил необходимостью одобрения текста предварительного соглашения меджлисом. Вскоре в ходе его обсуждения от имени группы депутатов, видных политических деятелей, в президиум меджлиса поступил законопроект по поводу ираносоветского соглашения по нефти от 4 апреля 1946 г. Его текст был подготовлен Шафаком Резазаде, другом Кавама, известным своими симпатиями к американцам.

В преамбуле текста отмечалось, что, подписывая обсуждаемое соглашение, премьер исходил из добрых намерений. Однако Национальное собрание (меджлис) считает, что содержание подписанного Кавамом в апреле 1946 г. предварительного соглашения относительно «северной нефти» не соответствует условиям статьи 2 закона о нефти от 2 декабря 1944 г. (Первая статья упомянутого закона запрещала представителям иранского правительства вести с официальными или неофициальными лицами из иностранных государств «переговоры по поводу нефтяных концессий или подписывать какие-либо соглашения».) Исходя из этого, подписанное с советским представителем соглашение (от 4 апреля 1946 г.) объявлялось «не имеющим законной силы и несуществующим». Как члены Демократической партии Кавама, так и сторонники оппозиции, во главе с доктором Мохаммедом Мосаддыком, проголосовали за утверждение предложенного законопроекта. Из 104 присутствующих членов меджлиса только двое высказались против аннулирования соглашения известного под названием «Кавам-Садчиков». Вместе с тем Шафаком Резазаде в законопроект был включен пункт, который ставил под сомнение законность деятельности АИНК [51]. Так, в последнем, пятом, пункте говорилось: «Правительству вменяется в обязанность во всех случаях, когда права иранского народа в отношении природных богатств его страны, будь то ископаемые или другие источники, ущемлены, например, в случае с южной нефтью, с целью восстановления национальных прав вступить в переговоры (с кем, в законе не указывается. - С.А.) и принять необходимые

меры (с целью восстановления нарушенных прав) и об их результатах поставить в известность меджлис» [52]. Таким образом, закон от 22 октября 1947 г. выдвигал, по существу, вопрос о неизбежности переговоров с АИНК относительно соблюдения ею условий концессионного соглашения 1933 г. и в случае необходимости внесения в него определенных изменений с целью восстановления прав Ирана.

В ноябре 1947 г. были возобновлены переговоры между Пирния и Гоби по нефтяному вопросу. На этот раз иранское правительство предложило обсудить более широкий круг вопросов, что вызвало отрицательную реакцию АИНК, и в декабре переговоры были прекращены [53].

После вынужденной отставки Кавама на посту премьер-ми- нистра его сменил Ибрагим Хакими, выходец из аристократической семьи, известный своими связями с Великобританией. При нем никаких шагов для восстановления национальных прав Ирана в отношении южной нефти, что требовал закон 1947 г., фактически не предпринималось, а А. Наджм, министр финансов в новом иранском правительственном кабинете, открыто защищал интересы компании. Это было одной из основных причин быстрого падения правительства Хакими.

При преемнике Хакими, Абдольхосейне Хажире, в августе 1948 г. были возобновлены переговоры между Пирния и Гоби. Но на этот раз они зашли в тупик. Под давлением общественного мнения Хажир потребовал, чтобы правление компании направило в Тегеран официальную делегацию для ведения переговоров по вопросу о нарушении АИНК прав Ирана на южную нефть. Компании пришлось командировать в Тегеран делегацию во главе с вице-пред- седателем своего правления Н. Гэссом. Руководитель иранской делегации министр финансов М. Варасте в сентябре 1948 г. вручил главе делегации АИНК меморандум из 25 пунктов, в котором были сформулированы основные претензии Ирана к компании [54].

В меморандуме указывалось, что в течение 15 лет со времени подписания соглашения 1933 г. АИНК нарушало его многие важные статьи. Далее отмечалось, что в нарушение соглашения 1933 г. АИНК в своих расчетах с иранским правительством не учитывала колебаний цен на золото и не выплачивала Ирану предусмотренную соглашением компенсацию. Подчеркивалось, что увеличение английским правительством подоходного налога

с компаний, в том числе с АИНК, привело к резкому сокращению доходов Ирана от нефти. Система исчисления концессионных платежей Ирану, говорилось в меморандуме, не является честной и справедливой. Не принимая во внимание падение курса фунта стерлингов и нарушая соглашение 1933 г., АИНК из года в год выплачивала иранскому правительству все меньшие суммы по отношению к фактической стоимости добытой нефти. В 1933 г. сумма концессионных платежей Ирану относительно общей стоимости добытой нефти составляла 33%, а в 1947 г. - только 9%. Иран считал незаконной продажу нефтепродуктов английскому адмиралтейству, британским военно-воздушным силам и американским монополиям по ценам ниже мировых. Было указано также на ущерб, который наносило Ирану освобождение АИНК от подоходного налога и таможенных пошлин на товары, которые компания ввозила и вывозила. Кроме того, в меморандуме говорилось, что, несмотря на внесенные иранским правительством в ноябре 1947 г. предложения, АИНК отказывалось сократить иностранный персонал и улучшить условия жизни иранских служащих и рабочих. Выдвигалось требование о необходимости предоставления иранскому правительству возможности ревизии счетов и бухгалтерских книг компании, а также первоочередного пользования информацией о ее деятельности. Иранская делегация выдвинула и ряд новых претензий. В частности, иранцы обратили внимание компании на то, что в качестве «роялти» Иран получает меньше, чем другие нефтедобывающие государства [55].

Из-за обструкционистской позиции представителей АИНК не удалось добиться прогресса в переговорах. Руководство английской компании не желало вести переговоры по широкому кругу вопросов, сформулированных в меморандуме правительства Хажира. Между тем общественность Ирана выражала недовольство политикой правительства, оказавшегося неспособным претворить в жизнь статьи закона от 22 октября 1947 г., требовавшие восстановления прав Ирана на южную нефть. Все это обусловило падение кабинета Хажира. 7 октября 1948 г. ушел в отставку министр финансов Варасте, возглавлявший иранскую делегацию на переговорах с АИНК, а в начале ноября пал кабинет.

16 ноября 1948 г. правительство возглавил известный своими консервативными взглядами и связями с двором Саед Мохаммед Марагеи. Новый кабинет предпринял усилия для того, чтобы при-

ступить с АИНК к переговорам на базе меморандума, подготовленного при Хажире. Правительство Саеда обратилось за консультацией к экспертам по нефти, американским и французским. Те полностью подтвердили справедливость претензий Ирана к компании, изложенных в упомянутом документе.

В первых числах февраля 1949 г. в Тегеран снова прибыл Н. Гэсс. Иранскую делегацию возглавил министр финансов А. Гольшаян. В переговорах, которые начались 9 февраля и продолжались с перерывами до середины июля 1949 г., периодически принимали также участие иранский премьер и председатель правления АИНК У. Фрезер.

Определенное воздействие на ход переговоров оказывала напряженная ситуация, которая складывалась в меджлисе и вообще в политической жизни иранской столицы.

Депутаты меньшинства, выражавшие интересы патриотически или националистически настроенной части иранской буржуазии, в своих выступлениях обличали колонизаторскую сущность деятельности АИНК и других английских учреждений в Иране. При этом они пользовались поддержкой внепарламентской оппозиции. Так, в январе 1949 г. на одном из заседаний меджлиса депутат А. Хаеризаде вручил президиуму письмо, полученное от группы общественных деятелей страны, в котором была отражена деятельность английского Шахиншахского банка. В нем говорилось, что банк с его широким полномочиями наносит ущерб финансовой и экономической самостоятельности страны, и предлагалось ограничить его функции кредитованием англо-иранской торговли. Письмо было подписано известными учеными и общественными деятелями, противниками проанглийского политического курса правящей верхушки - М. Нариманом, Данешпуром, М. Кейханом, Ш. Джазаери и др. [56]

Большое впечатление на иранскую общественность произвело выступление в меджлисе Аббаса Искандари (Эскандари). Депутат показал, какими путями английские власти в течение ряда десятилетий превращали в своих агентов представителей правящих кругов Ирана, и утверждал, что такие известные политические деятели, как Хакими, Наджм, Имами (Эмами) являются, по существу, исполнителями воли правительства Великобритании. Указав, что главным орудием английской политики в Иране является нефтяная компания, Искандери внес на рассмотрение меджлиса законопроект об аннули-

ровании концессионного соглашения с АИНК [57]. Однако в то время массовое антианглийское движение еще только начиналось, а реакционное большинство меджлиса покорно голосовало за политику шахского двора и правительства. Искандари поддержали лишь отдельные депутаты. Тем не менее, вопрос о злоупотреблениях АИНК стал предметом острой дискуссии в меджлисе и вне его - среди общественности иранской столицы.

Вскоре произошло событие, которое было использовано иранской верхушкой в качестве предлога для наступления на леводемократические силы. 4 февраля 1949 г. корреспондент газеты «Парчам-е ислам», близкой к религиозной экстремистской организации «Федаян-е ислам» («Поборники ислама»), совершил покушение на жизнь шаха, которое было использовано властями для усиления гонений на оппозиционные силы. Амир Тахери признал впоследствии, после крушения шахского режима, что шахский двор преднамеренно распространил ложную информацию о связях покушавшегося с партией Туде [58]. Сделано это было с целью дискриминации левых сил и оправдания введения в

стране чрезвычайного положения. Лишь по истечении многих дней консервативное большинство меджлиса добилось прекращения дискуссии об АИНК и снятия с повестки дня предложения Искандари [59]. Правительство объявило в столице военное положение, запретило деятельность НПИ, закрыло ряд оппозиционных газет, как левых, так и происламских.

Как раз в это время наступил кульминационный пункт в ан- гло-иранских переговорах, начавшихся по инициативе Тегерана. Прибывший в иранскую столицу У. Фрезер 5 мая встретился с премьер-министром и вручил ему проект так называемого Дополнительного соглашения (из 11 статей) к англо-иранскому соглашению по нефти от 1933 г. Фрезер заявил, что это документ удовлетворяет все основные претензии Ирана. Однако иранская делегация, возглавляемая А. Гольшаяном, отвергла проект, как не отвечающий требованиям статьи «D» закона от 22 октября 1947 г. [60]. Тем не менее, шах и его окружение, будто опасаясь последствий обострения отношений с компанией (они полагали, что продолжение конфликта усилит массовое недовольство деятельностью АИНК), стали добиваться его принятия правительством Саеда. Иранский премьер сознавал, что, подписав Дополнительное соглашение, он поставит под угрозу свою политичес-

кую карьеру. Поэтому он предпринял поездку в Лондон, где попытался добиться у руководителей АИНК необходимых, с его точки зрения, уступок. Саед обратил внимание руководителей компании и английских политических деятелей на то, что принятие Ираном соглашения произведет самое неблагоприятное впечатление на иранскую общественность. Английские представители остались глухи к его предупреждениям. Не без давления шахского двора Саед отступил. 17 июля 1949 г. Дополнительное соглашение было подписано Гольшаяном и Фрезером, а на следующий день его текст появился в тегеранских газетах.

Соглашение предусматривало увеличение платежей Ирану с 4 до 6 шилл. за каждую тонну нефти, добытую АИНК (ст. 3), а также дополнительно по 3 пенса за каждую тонну, добытую сверх 6 млн. т (ст. 7); кроме того, компания обязалась передавать Ирану ежегодно 20% сумм, переводимых в ее резервный фонд. АИНК взяла на себя обязательство после ратификации соглашения иранской стороной внести в иранскую казну из резервного фонда 5 млн. ф. ст. в погашение просроченных платежей. Компания освобождалась от уплаты подоходного налога Ирану; взамен она обязалась выплачивать Ирану дополнительно по 1 шилл. с каждой тонны добываемой нефти (соглашение 1933 г. предусматривало 9 пенсов с тонны). Минимум 20%-ных отчислений от прибыли и вложений в резервный фонд был установлен в 4 млн. ф. ст. (в соглашении 1933 г. эта сумма была определена в 750 тыс. ф. ст.). И наконец, соглашение предусматривало 20%-ную скидку на сбываемые на иранском рынке нефтепродукты, тогда как по соглашению 1933 г. скидка частным покупателям составляла 10% [61].

Обнародование текста Дополнительного соглашения вызвало бурю в оппозиционных кругах, так как соглашение никоим образом не удовлетворяло требования, сформулированные в меморандуме иранского правительства. Тем не менее, уже 19 июля соглашение было передано на рассмотрение меджлиса [62].

Однако форсировать утверждение Дополнительного соглашения меджлисом не удалось. Несмотря на то, что переговоры с АИНК протекали втайне и в основном в условиях военного положения, отдельные общественные организации и политические деятели тщательно изучали условия сдачи нефтяных концессий в других странах и различные аспекты деятельности АИНК. Активисты партии «Иран», представлявшие главным образом неболь-

шую группу националистически настроенной тегеранской интеллигенции, и меньшинство меджлиса решили совместно выступить против утверждения Дополнительного соглашения [63]. функционеры партии подготовили разоблачающие АИНК и правящие круги материалы, а депутаты меньшинства использовали их в своих выступлениях. 23 июля 1949 г., когда начались прения по поводу Дополнительного соглашения, депутат X. Макки начал свою рассчитанную на четыре дня речь против утверждения соглашения. Большинство меджлиса угадало тактику меньшинства, которое намеревалось затянуть дебаты до истечения срока полномочий меджлиса XV созыва, т. е. до 28 июля 1949 г. Поэтому депутаты, выражавшие взгляд двора и правящей верхушки (Шариатзаде, Аболькасем Амини, Батманкылыч), пытались воспрепятствовать выступлению X. Макки, порою прибегая к угрозам. Со своей стороны, депутаты меньшинства (Багаи, Кермани, Хаеризаде, Азад), желая разоблачить проанглийский, антинациональный характер политической линии большинства меджлиса и шахского двора, обратились с интерпелляцией (запросом) к правительству Саеда, в которой обвинили его во вмешательстве в законодательные функции парламента, с тем чтобы в интересах АИНК добиться утверждения Дополнительного соглашения [64].

Сокончанием работ меджлиса XV созыва, так и не утвердившего проект Дополнительного соглашения, завершился начальный этап борьбы иранской общественности против утверждения этого документа.

Сначала 1949 г. происходили отдельные выступления рабочих и студентов за восстановление прав Ирана на южную нефть,

апосле июля 1949 г. - против заключения Дополнительного соглашения. Отрицательное влияние на рост антиимпериалистического и демократического движения оказывало военное положение, а также репрессии властей. Но вопрос о южной нефти постепенно становился главной общественной проблемой страны. Поэтому как правящие круги, так и представители национальной буржуазии, впервые вышедшие на политическую авансцену как активная сила, придавали большое значение предстоявшим выборам в меджлис XVI созыва, которому надлежало решить вопрос о Дополнительном соглашении.

Встревоженные ростом антиимпериалистического и леводемократического движения, наиболее опытные политические

деятели из правящих кругов выдвинули идею создания второй палаты парламента, сената, рассчитывая с его помощью уменьшить значение меджлиса. Законопроект о созыве сената, предложенный меджлису министром внутренних дел Манучехром Эгбалем, был утвержден в мае 1949 г.

Согласно положению, утвержденному меджлисом XV созыва, из 60 членов сената 30 должны были назначаться шахом, а остальные - избираться из близкого ко двору ограниченного круга лиц. Таким образом, учреждение сената еще больше укрепляло позиции главы государства. Конституционные права населения и парламента были урезаны также созывом в 1949 г. Учредительного собрания, на незаконность и непредставительность которого неоднократно указывали демократические круги. Учредительное собрание пересмотрело некоторые статьи конституции, касавшиеся прерогатив шаха. Монарху были предоставлены более широкие права в отношении роспуска меджлиса и сената. Эти маневры придворных сил свидетельствовали о намерении не допустить усиления в меджлисе позиций представителей национальной буржуазии и добиться утверждения Дополнительного соглашения.

Одновременно активизировались общественные и политические деятели, выражавшие интересы национальной буржуазии. Становление политической платформы национальной буржуазии протекало в условиях нарастания разногласий между правительством и оппозиционными силами. В сентябре-октябре 1949 г. в Тегеране состоялся ряд встреч оппозиционно настроенных деятелей столицы. Это были политические деятели, журналисты, преподаватели университета, юристы, деловые люди, духовные лица и т.д. Понимая, что проводимый правительством курс фактически лишает их всех возможности быть избранными в меджлис, они решили приложить коллективные усилия для того, чтобы добиться прекращения прямого и грубого вмешательства властей в ход выборов в меджлис XVI созыва [65]. Было решено с этой целью воспользоваться «бестом», т. е. традиционной иранской формой протеста против политики властей. Специальная комиссия должна была определить место «беста».

14 октября 1949 г., когда оппозиционеры встретились в доме известного политического деятеля доктора Мохаммеда Мосаддыка, тот заявил, что, по его мнению, лучшим местом для «беста» является шахский дворец. Его предложение было одобрено. Это

означало, что, выступая против злоупотреблений властей в ходе парламентских выборов, оппозиционные деятели решили апеллировать к шаху как к главе государства. Участники будущего «беста» во главе с Мосаддыком направились в Мраморный дворец. Министр двора А. Хажир передал шаху пожелание прибывших, и тот разрешил пропустить во дворец 20 человек. Кроме Мосаддыка в эту группу вошли, в частности, доктор Мозаффар Багаи, публицист Хосейн Макки, аятолла Гарави, директор газеты «Дад» Амиди Нури, директор газеты «Сетаре» Ахмед Малеки, адвокат Карим Санджаби и др. Через некоторое время Амиди Нури и еще один из принявших участие в «бесте» покинули шахский дворец. Их заменили Аллаяр Салех и Амир Теймур Калали. В конце концов участники «беста» и правительство пришли к соглашению о том, что власти прекратят вмешательство в ход выборов в меджлис [66].

Возглавлявший эту группу оппозиционеров доктор Мохаммед Мосаддык был популярным общественным и политическим деятелем. Он родился 22 мая 1882 г. в Тегеране в семье высокопоставленного чиновника финансового ведомства. Его мать была внучкой знаменитого каджарского принца Аббас Мирзы, сына Фатх-Али-шаха Каджара. Образование Мосаддык получил в Иране, Франции и Швейцарии. В 1914 г. в Невшателе (Швейцария) защитил докторскую диссертацию в области права. В 20-х годах занимал различные государственные посты: был губернатором провинции Фарс, некоторое время исполнял обязанности министра иностранных дел. Избирался в меджлис, где голосовал против законопроекта о провозглашении Реза хана шахом (1925 г.). В 1928 г. был отстранен от политической деятельности. В июне 1940 г. его арестовали по обвинению в антигосударственной деятельности, но в декабре того же года освободили. Находился под надзором полиции в своем имении в деревне Ахмедабад. Вскоре после отречения Реза шаха (1941 г.), в 1943 г. Мосаддык был избран в меджлис XIV созыва, где стал лидером внефракционной группы депутатов. Он приобрел широкую популярность своими разоблачительными выступлениями против вернувшегося в Иран в 1943 г. известного англофила Сеида Зии. В тот период Мосаддык выступал с тезисом о необходимости проведения Ираном курса «пассивного равновесия» во внешней политике. Суть этой идеи - не допустить преобладания в Иране какой-либо великой