Методическое пособие 578

Эксперимент в лингвистической семантике представляет собой вдумчивый (не спонтанный!) анализ предложенного языкового материала, нацеленный на оценку правильности / неправильности речевого произведения с опорой на языковое чувство испытуемого; в качестве информантов могут выступать люди, обладающие способностью и привычкой к абстрактному мышлению и логическому анализу, способные осознанно относиться к своей речевой деятельности [1, c. 96-97]; для семантического эксперимента не требуется быстрота реакции – время оценивания предложений не ограничено.

Эксперимент в социолингвистике не всегда строго относят к эксперименту, однако методика социолингвистических исследований вполне отвечает требованиям, предъявляемым к экспериментальным исследованиям, а именно: во многих социолингвистических экспериментах исследователь не исходит исключительно из метода непосредственного наблюдения. Напротив (как это делается, например, в исследованиях возрастной разницы в вербальном отражении номинативной ситуации в работе Т.Г. Винокур), социолингвисты сочетают записи высказываний с направленным опросом [7, c. 43-48] (см. также определение эксперимента выше). Отметим, что социолингвистический опрос, вместе с тем, ограничивается предложением выбора из уже предложенного исследователем набора решений и фиксацией частотных решений и не направлен на исследование семантики языковой единицы.

Иными словами, семантический эксперимент имеет мало общего с известными видами лингвистического эксперимента, применяемого в психолингвистике, социолингвистике и лингвистической типологии.

2. Количество информантов. В силу различий типов лингвистического эксперимента различно и требуемое количество информантов. Для семантического эксперимента, по разным данным, достаточно опросить 12−15 информантов [8]. Для определения требуемого числа информантов было проведено специальное исследование, в ходе которого исследовалось 17 однотипных высказываний, содержащих две сравниваемые языковые единицы; было опрошено 9 информантов – таким образом, величина выборки составила 153 события (величину выборки составляет произведение числа опрошенных высказываний на число информантов). Далее каждая полученная от информанта оценка (представленная в цифровой форме − 1, 2, 3, 4) рассматривается (как это принято в математической статистике, оперирующей с величинами, репрезентирующими экспериментальные цифровые данные) как случайная величина. Всякая случайная величина является сочетанием детерминированной, объективной составляющей (отражающей языковую систему в нашем случае) и субъективной (отражающей субъективный фактор – внимательность информанта, его самочувствие и др.). Полученная опытным путем совокупность оценок далее обрабатывалась по хорошо разработанным алгоритмам математической теории вероятностей. Было выяснено, что хорошие результаты, попадающие в так называемый доверительный интервал, получены уже при выборке в 25−40 событий, а увеличение числа опрошенных высказываний / информантов не влияет на общую картину. Ряд таких специальных опытных опросов позволил заключить, что в принципе достаточно опросить 5−8 информантов, при условии, что опрашивается не менее 5 высказываний с тем, чтобы величина выборки и составила величину в 25−40 событий [9, c. 23].

Помимо аппарата математической статистики в пользу данных цифр свидетельствует также весь формат семантического эксперимента, а именно: как отмечал еще Л.В. Щерба, построив некую отвлеченную систему, необходимо проверять ее на новых фактах, т.е. смотреть, отвечают ли выводимые из нее факты действительности [10]. Иными словами, сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, следует пробовать, можно ли построить ряд разнообразных фраз, применяя это правило [11]. Таким образом, выдвинув гипотезу и экспериментально ее проверив, исследователь может далее строить высказывания с учетом данной гипотезы, проверяя ее языковой практикой – оценивая (с опорой на свое языковое чувство) правильность или неправильность полученного высказывания (чего нельзя сделать, например, в психолингвистическом эксперименте, где непо-

17

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

средственно не наблюдаемы и не даны нам в чувственном опыте данные о том, как организованы языковые значения в сознании индивида).

Тем самым каждый раз имеет место верификация описания (что невозможно, например, при ассоциативном эксперименте – при проведении ассоциативного эксперимента для многократной верификации требуется специальная постановка нового эксперимента, с новыми информантами, а исследователю дана лишь своя интроспекция, которая при ассоциативном эксперименте несвободна от теоретических установок исследователя).

3. О семантическом исследовании и экспериментальной процедуре. В семантике эксперимент составляет часть общего гипотетико-дедуктивного метода (ГДМ), который, по мнению О.Н. Селиверстовой и Ю.Д. Апресяна, представляет собой совокупность четырех основных этапов: 1) сбор фактов и их индуктивное обобщение; 2) выдвижение теории в виде гипотезы для их объяснения и уточнение ее в сопоставлении и частичном противопоставлении с другими существующими теориями; 3) выведение дедуктивным путем различных следствий из выдвинутых теорий; 4) проверка теории путем сопоставления дедуктивно полученных следствий с фактами [11].

В работе О.С. Белайчук на основе этих четырех этапов была предложена пошаговая процедура семантического исследования, представляющая собой некоторую технологию семантического исследования [3]. Рассмотрим данную процедуру на примере анализа зна-

чений слов strange, weird, odd и queer [12].

На первом этапе производится сбор примеров употребления исследуемых лексических единиц в речи (письменной и устной) носителей языка методом сплошной выборки прежде всего из словарных статей толковых словарей английского языка (словарь как источник примеров представляется вполне надежным, тогда как предложенные толкования значений слов не всегда точны и адекватны – так, во многих работах отмечается «моноцентризм исследований», опирающихся только на результаты когнитивной интерпретации словарных дефиниций [13, c. 49] (см., например, работу [14], в которой выделение содержательных признаков исследуемого концепта производится в результате анализа словарных дефиниций; как справедливо в этой связи отмечает О.Н. Селиверстова, «поскольку в словарных статьях помимо верных предлагаются и неверные сведения и, кроме того, поскольку словарные толкования часто оказываются неполными, работа исследователя не может сводиться только к систематизации – она должна дополняться проведением верификационных процедур» [1, c. 90])); масс-медиального дискурса, представленного в том числе и в корпусах текстов (например, в British National Corpus); произведений художественной литературы; англоязычных интернет-сайтов и под.

На следующем этапе классифицируются дистрибутивные параметры слова, его левая и / или правая сочетаемость, валентность и элементы контекста − исчисление всех окружений, в которых встречается данная языковая единица, т.е. сумма всех возможных позиций данной единицы относительно других элементов того же уровня, ее сочетаемость [15, c. 40]. Это позволяет исследователю построить г и п о т е з у о значении языковой единицы. Но исследователь на этом этапе может не иметь гипотезы − например, при исследовании семантики слов strange, weird, odd, queer было найдено множество примеров сочетаемости выбранных прилагательных со словом voice (голос) и обозначениями других частей тела; c обозначениями продуктов ментальной деятельности (dream, thought) и под. В данном случае не удалось сформулировать гипотезу о различиях в значениях выбранных прилагательных.

На третьем этапе формируется репрезентативная выборка − для этого из каждой группы (подгруппы) примеров выбирается несколько репрезентативных представителей для ограничения объема исходного материала, который будет предъявлен информанту. Так, в первую очередь группируются простые, однообразные предложения (например, ти-

па He had a s t r a n g e voice. His voice was s t r a n g e . He spoke in a s t r a n g e voice. I heard a s t r a n g e voice, etc.).

18

Выпуск № 2(34), 2017 ISSN 2587-8085

На четвертом этапе производится замена исходной лексической единицы в репрезентативной выборке на ее синоним. Например, в исходном предложении He spoke in the s t r a n g e s t of voices слово strange заменено на прилагательное odd: He spoke in the o d d - e s t of voices. В данный контекст также подставляются и другие слова исследуемого ряда: weird и queer.

Повторим, что на данном этапе работы у исследователя не было гипотезы о сущности различий в значениях данных прилагательных. Данные словарей оказались не вполне надежными и точными для того, чтобы сформулировать гипотезу о характере различий в значениях выбранных единиц – ср. определения этих слов в словаре, когда одно из них толкуется через другое: odd – s t r a n g e , not ordinary, surprising [1**]; weird – s t r a n g e , q u e e r , supernatural [Там же]; strange – o d d , quite unusual or uncommon [Там же], и раз-

ница в их значениях остается нераскрытой. (О ее наличии свидетельствует невозможность замены одного из слов на другое – например, в правильном предложении W e i r d things were happening подстановка вместо слова weird прилагательного queer приводит к появлению высказывания, оцененного носителями языка как неправильное – *Q u e e r things were happening.).

На следующем этапе экспериментальная выборка примеров предъявляется инфор- манту-носителю языка для оценки их правильности или неправильности с точки зрения его языковой компетенции. При работе с информантами часто используется шкала оценок, предложенная А. Тимберлейком [16]:

Пример фрагмента анкеты, разработанной для предъявления информантамносителям английского языка, представлен ниже [17, c. 410-411].

QUESTIONNAIRE

Name: ________________________________

Nationality: ____________________________

Age: __________________________________

Qualifications: __________________________

DIRECTIONS

19

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Grade each of the sentences below according to the following scale:

N O T E : Grade sentences with reference to the norm of standard English (slang, vernacular, argot or stylistically marked words a r e n o t i n t h e f o c u s of investigation)

U s e f u l h i n t s t o p r e v e n t p o s s i b l e m i s a p p r e h e n s i o n

!Do not try to assess the degree of synonymy of the words analysed

!Do not develop possible contexts that may seem to be implied by the words used in the statements; assess the acceptability of the utterances judging by the way the information is presented

!Still if you feel that the context is insufficient to assess the acceptability of the sentence suggest your own context in the column “comments” corresponding to the sentence (A-G). Then grade the utterance according to the context offered by you

A n y o f y o u r c o m m e n t s w i l l b e h i g h l y a p p r e c i a t e d !

RATING COMMENTS

1He’s got a strange habit of stroking his nose when he’s trying to think

He’s got a weird habit of stroking his nose when he’s trying to think

He’s got an odd habit of stroking his nose when he’s trying to think

He’s got a queer habit of stroking his nose when he’s trying to think

T H A N K Y O U .

Полученный в результате опроса материал делится на маркированный и немаркированный, т.е. на предложения, которые получили положительную и отрицательную оценку информанта. Таким образом, на шестом этапе мы получаем так называемый «отрицательный языковой материал» (по терминологии Л.В. Щербы), который и послужит основой для выдвижения гипотезы о сущности различий в значениях исследуемых единиц.

Так, было обнаружено, что слово strange не используется, когда речь идет об объекте, отношение к которому, отчетливо выраженное элементами контекста, явно положительное; odd практически не используется для описания объектов, впервые вводимых в

сферу описания – ср. невозможное *An o d d haunting face came up before his eyes (ср. отмеченное A s t r a n g e haunting face came up before his eyes), и в ряде иных случаев.

Результаты выполненного на предыдущем этапе анализа результатов эксперимента позволяют выдвинуть гипотезу о дифференциальных семантических признаках исследуе-

20

мых лексических единиц (седьмой этап) − мы предположили, что в основе значений данных слов лежит следующее:

-слово strange вносит информацию о том, что описываемый объект характеризуется как отклоняющийся от нормы, принятой в данном социуме;

-odd вносит информацию об отклонении описываемого объекта от своего «нормального» проявления. Иными словами, объект ведет себя как-то необычно по сравнению

стем, как это он делает обычно.

(Слово queer исключено из рассмотрения на самом первом этапе опроса – информанты отметили, что даже в исходных примерах, например, из текстов начала и середины XX в., с данным словом они предпочитали заменять его на другие слова рассматриваемого синонимического ряда – дело в том, что в настоящее время у данного прилагательного появилось новое значение, вносящее информацию о нетрадиционной сексуальной ориентации индивида, что практически не отражено в толковых и переводных словарях).

На восьмом этапе выполняется проверка построенной гипотезы на имеющемся языковом материале. Так, в корпусе набранных примеров обнаружено множество высказываний, подтверждающих выдвинутую гипотезу о сущности значения выбранных слов, ср.:

There was an o d d sympathy between the two, and Renee let the child play with her jewelry and her furs (J. Cheever. The Sutton Place Story) – Между ними возникла какая-то странная симпатия, Рене разрешала девочке играть со своими украшениями, примерять меха, где речь идет о взаимоотношениях пятилетней девочки и взрослой женщины, при этом акцент делается на том, что в целом такие отношения в принципе не характерны для обоих участников ситуации.

Ср. также описание болезненного состояния героини, когда она выделяет некоторое новое свойство в хорошо знакомом ей объекте (утюг):

“I’m conscious – it’s night and there are two candles on the table making the black press shine like jet”.

“The black jet? Where is it?” I asked. “You are talking in your sleep”.

“It’s against the wall, as it always is”, she replied. It does seem o d d – I see a face on it”

(E. Bronte. Wuthering Heights).

В данном предложении информанты сочли неестественным использовать слово strange и совершенно невозможным использование слов weird и queer.

Рассмотрим примеры со словом strange, которое, предположительно, вносит информацию об «отклонении от нормы» – например, в ситуации с исчезновением пятилетнего ребенка, который прошел мимо швейцара к выходу (при этом швейцару не пришло в голову спросить девочку, куда и с кем она идет на улицу): “I thought it was s t r a n g e , her going down by herself”, the elevator man said. “I thought maybe she was going down by herself” (J. Cheever. The Sutton Place Story) − швейцару не представляется важной степень соответствия формата поведения ребенка в данной ситуации обычной модели ее поведения (разрешают ей гулять одной или нет). Он соотносит свое поведение с правилами и нормами, принятыми в обществе, и ищет оправдание случившемуся именно в опоре на эти нормы (которые – он это отчетливо осознает – он нарушил).

Было обнаружено множество примеров, подтверждающих выдвинутые гипотезы, однако на этом этапе исследование не представляется завершенным, а выводы полностью достоверными. Необходим следующий этап − построение новой экспериментальной выборки, но на основе иного принципа, нежели в первый раз (на четвертом этапе). Речь идет о направленном варьировании, причем обязательным условием такого эксперимента является варьирование одного параметра при неизменности других, для чего создается ряд примеров, в которых контекст изменяется лишь по одному признаку. Иными словами, сделав дедуктивные выводы об особенностях употребления анализируемых единиц, исследователь строит пример, который в соответствии с его гипотезой должен характеризоваться как положительный или отрицательный.

21

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Как уже отмечалось выше, мы предположили, что в значении слова strange содержится информация об отклонении описываемого объекта от некоторой принятой в социуме нормы, из чего можно сделать вывод, что данное слово должно использоваться в контекстах, где речь идет именно о сложившихся нормативных моделях поведения, правилах и стереотипах и, напротив, не должно употребляться в тех случаях, где такое прочтение исключено – например, где в виду однозначно имеются не принятые для социума правила, а скорее некоторые «привычные» для данного, и только для данного объекта характеристики, которые никоим образом не связаны с социально обусловленными параметрами и нормой. Соответственно, исследователь отбирает (из имеющихся источников материала или строит сам) контексты, из которых ясно, идет ли речь о социально обусловленных нормах, или же об изменении свойств данного объекта, безотносительно нормы.

На десятом этапе экспериментальная выборка примеров предъявляется информан- ту-носителю языка для оценки правильности или неправильности полученных высказываний. Проверка гипотезы в данном случае заключается не столько в разделении предложений на маркированные и немаркированные, сколько в определении соответствия опытных данных предположительной «разметке исследователя». Так, согласно ожиданиям, получаем положительную оценку для высказываний со словом strange там, где есть представление о норме, и отрицательную там, где его нет; положительную для предложений со словом odd там, где объект «перестал быть похожим на себя», и отрицательную, где речь идет об отклонениях от нормы.

Наличие разницы в значениях описываемых слов отчетливо осознается носителями языка. Вместе с тем в ряде случаев, когда акцентирование внимания на типе отклонения (от нормы или от привычного для объекта положения дел, не связанного с нормой) не представляется говорящему важным и ситуация допускает двоякую интерпретацию, воз-

можны оба варианта, ср.: I absolutely forgot I was driving. If I’d have gone the other way over the white line I might have killed somebody. So I went on again – and five minutes later I’m dreaming again, and I nearly – I have such thoughts, I have such s t r a n g e thoughts… (А. Miller. Death of a Salesman), где замена слова strange на odd также приводит к правильному высказыванию, однако акцент смещается. В исходном варианте протагонист не только характеризует приходящие ему мысли как новые для него, он отчетливо осознает, что они не вполне согласуются с принятыми моделями поведения, а слово strange привносит представление о том, что отклонения от модели, появляющиеся у героя, действительно серьезны – как становится ясно из дальнейшего хода развития событий пьесы, герой приходит к серьезному психическому расстройству. Использование более «нейтрального» в данной ситуации слова odd не подготавливает читателя к последующему ходу развития событий, оно констатирует возникновение у героя необычных (только и именно для него!) мыслей.

Таким образом, выдвинутая гипотеза о содержании различий в значениях выбранных слов получает экспериментальное подтверждение – причем именно экспериментальная методика позволила уточнить описания семантики языковых единиц.

Вместе с тем описанные процедуры не всегда вполне точно соответствуют исследовательскому процессу, опирающемуся на ГДМ − в ряде случаев (как, например, в описанном выше примере), причем не только на первом этапе исследования, лингвист может работать, не имея никакой, даже предварительной гипотезы относительно различий в семантике выбранных языковых единиц. В данной ситуации лингвист исследует единицы «вслепую», производя практически «механически» замену одной единицы на ее синоним, пытаясь таким образом получить «отрицательный языковой материал», который может помочь сформулировать гипотезу о значении языковых единиц, подлежащую дальнейшей экспериментальной проверке. В случае такого «слепого», не направленного варьирования ученый опирается уже не на ГДМ, а работает в рамках и н д у к т и в н о г о м е т о д а . Как известно, индуктивный и дедуктивный методы разграничивают не всегда (ср. «выводы индукции в процессе познания тесно переплетаются с дедукцией» [2**]) – как представляется, они все же существенно различаются, прежде всего «вектором» анализа, а именно:

22

при использовании индуктивного метода имеет место восхождение от наблюдения к обобщению, тогда как при дедуктивном исследователь исходит из гипотезы (которую он считает верной) и направляется уже к наблюдаемым фактам, проверяя на них выдвинутую гипотезу. В этом смысле можно говорить, что дедуктивный метод построен на движении от общего к частному, тогда как индуктивный – от частного к общему. Отметим, что ГДМ, равно как и дедуктивный и индуктивный методы пока не получают описание применительно к лингвистике и не отражены в Лингвистическом энциклопедическом словаре [3**]. Эти методы по преимуществу составляют на данный момент предмет рассмотрения философии и методологии познания.

4.Статус и роль интроспекции в семантическом эксперименте. При обсужде-

нии экспериментальных лингвистических практик одним из спорных вопросов традиционно является вопрос о статусе интроспекции − «в когнитивной науке данные, полученные в результате интроспекции, не считаются надежным основанием» [18, с. 46-47]. Действительно, в семантическом исследовании имеет место опора на интроспекцию информанта при оценивании правильности / неправильности предлагаемого высказывания. Экспериментатор также может «использовать себя» как информанта, оценивая не гипотезу (!),

авысказывание с точки зрения его правильности / неправильности («так говорят» или «так не говорят»), и в таком случае он имеет безусловное право на интроспекцию. (Ср. психолингвистический эксперимент, где информант также основывается на своем языковом чувстве.) При таком понимании дела отпадают упреки в «субъективности» получаемых подобным методом лингвистических данных. «С весьма распространенной боязнью, что при таком методе будет исследоваться «индивидуальная речевая система», а не языковая система, надо покончить раз навсегда» – говорящий говорит «не для себя, а для окружения» [10]. В принципе в коммуникации срабатывает «постулат языковой идентичности» А. Мартине [19]. Однако не этот вид интроспекции вызывает сомнения у критиков – как отмечается в [2], говоря о ее ненадежности, по-видимому, имеют в виду то, каким образом в семантике исследователь приходит к гипотезе. Здесь приходится признать, что в принципе этап выдвижения гипотезы в любой области науки основан в известной степени на субъективных представлениях (которые и призван снять последующий эксперимент – и здесь лингвистика не одинока), только в семантике эти субъективные представления касаются также и предмета исследования – языка. Любое гипотетическое представление интроспективно, однако экспериментальная проверка вполне позволяет снять связанную с ней интроспективность. Более того, противопоставление интроспекции и бихевиористских методик не носит абсолютного характера – в семантическом эксперименте (в частности, в его отечественной традиции, представленной работами Ю.Д. Апресяна, О.Н. Селиверстовой и мн. др.) удачно соединены оба вида интроспекции, а также и бихевиористские методики. Например, именно на основе анализа поведения языковой единицы формулируется, проверяется и далее уточняется в режиме нескольких итераций исходная гипотеза о значении языковой единицы. Таким образом, интроспекция составляет обязательный компонент научного исследования, однако нуждается в экспериментальной проверке.

5.Анализ достоверности оценки информанта.

Возникает вопрос, насколько можно доверять оценкам информантов и как определить, кто из них подходит для эксперимента, а кто нет. Дело в том, что даже при условии, что эксперимент тщательно разработан и соблюдены все требования к его постановке, в результатах опроса неизбежно возникают расхождения между оценками информантов. Эти расхождения могут быть значимыми, а могут быть обусловлены случайными факторами. Значимые расхождения могут быть связаны с некорректностью или погрешностью в постановке эксперимента − например, исследователь может варьировать не один параметр (в этом случае результаты опроса могут не поддаваться разумной интерпретации), или же гипотеза о значении исследуемой единицы может быть сформулирована очень приблизительно, и из нее можно вывести более чем одно следствие, в том числе и противоречащие друг другу [8]. Такие расхождения могут быть вызваны несовпадением языковых кодов

23

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

говорящих, а также возможностью различного осмысления самой денотативной ситуации. Тем не менее, все они поддаются коррекции на стадии разработки эксперимента.

Вторая группа несовпадений в ответах обусловлена случайными факторами − например, психологическими (влияние окружающей обстановки − информант отвлекается, усталость, плохое самочувствие, иногда несерьезное отношение к эксперименту [1, c. 96], влияние соседа и т.д.); или субъективностью восприятия самой шкалы оценок различными информантами (при выборе шкалы оценок необходимо руководствоваться представлением о национально-культурной специфике системы оценки). Как в любой экспериментальной практике, случайных расхождений невозможно избежать, однако существуют матема- тико-статистические методы, позволяющие отделить фактор случайности от оценки, детерминированной структурой языка. Эти методы, в свою очередь, составляют неотъемлемую часть метода экспертных оценок, который позволяет, с одной стороны, оценить качество информантов, с другой – верифицировать гипотезу и либо подтвердить, либо опровергнуть ее.

6. Метод экспертных оценок в лингвистическом эксперименте. Так как оценка информантом степени правильности высказывания представляет собой результат взаимодействия детерминированных и случайных процессов, она – в полном соответствии с традиционной интерпретацией величин такого типа – является случайной величиной. Поскольку согласно требованиям проводимого лингвистического эксперимента эта случайная величина может принимать лишь целочисленные значения, например, на интервале [1; 5] (пятибалльная система оценок) (обоснование использования этой шкалы приведено в ряде работ – см., например, [16]), ее следует отнести к дискретному типу случайных величин.

Дискретные (в цифровом выражении) случайные величины обычно обрабатываются при помощи методов математической статистики. Например, хорошо известные алгоритмы оптимальным образом описывают распределение дискретных случайных величин: математическое ожидание по каждому высказыванию, или среднее значение по распределению случайной величины, которое указывает на центр группировки значений и характеризует детерминированную составляющую случайной величины; дисперсия, характеризующая рассеивание оценок относительно их среднего значения, и, таким образом, являющаяся численным выражением влияния случайных факторов; чем меньше дисперсия оценки, тем она надежнее (влияние фактора случайности меньше); оценки же с большей дисперсией являются менее достоверными (случайный фактор выражен сильнее); если дисперсия оценки высока, целесообразно проанализировать возможные причины, вызвавшие такую ситуацию (см. выше). Далее можно также оценить каждого информанта с точки зрения его компетентности, определив его «вклад» в величину математического ожидания – чем ближе его оценка к величине ожидания, тем выше его компетентность, тем его данные надежнее. Степень компетентности информанта может быть выражена в виде коэффициента компетентности, который представляет собой нормированную величину, то есть сумма коэффициентов компетентности всей группы информантов должна быть равна 1 (в практике статистического анализа в подобных алгоритмах – за исключением специально оговоренных условий, когда за норму можно принимать другое числовое значение – за норму обычно принимают значение, равное 1).

Коэффициенты компетентности экспертов можно вычислить и по апостериорным данным, то есть по результатам оценки высказываний. Основной идеей этого вычисления является предположение о том, что компетентность информантов должна оцениваться по степени согласованности их оценок с групповой оценкой высказываний. Величина компетентности информанта будет хорошей, если она попадает в некоторый интервал, заданный исследователем в зависимости от количества информантов в группе. Информанты с таким значением компетентности рассматриваются как н а д е ж н ы е – с ними можно работать дальше [17].

Не менее важной при работе с группой информантов представляется величина

с т е п е н и с о г л а с о в а н н о с т и мнений информантов, или д и с п е р с и о н н ы й к о -

24

э ф ф и ц и е н т к о н к о р д а ц и и . Величина коэффициента конкордации может изменяться в пределах от 0 до 1 (подробнее о методе расчета коэффициента см. [20, c. 90-91]). При нулевом значении согласованности нет, то есть связь между оценками различных информантов отсутствует. При значении коэффициента, равном 1, наблюдается полная согласованность мнений информантов. Для того чтобы считать оценки информантов в достаточной степени согласованными, значение коэффициента должно быть больше заданного (нормативного) значения. При значении коэффициента, большем нормативного, оценки информантов в большей степени согласованы, чем не согласованы. В этом случае результаты опроса считаются в а л и д н ы м и , а группа информантов – д о с т о в е р н о й . Однако главное следствие такого результата состоит в том, что лингвистический эксперимент приходится признать успешным, экспериментальные процедуры – полностью соответствующими всем общепринятым требованиям к постановке эксперимента, а результаты эксперимента – валидными (подробнее о методах вычисления рассмотренных характеристик и коэффициентов см. [8; 20, c. 87-92]).

Выводы. На основании проведенного нами исследования можно заключить, что:

1)получаемые от информантов цифровые данные в виде оценок объективны: оценивая высказывания, информант руководствуется определенными независимыми от него законами языка;

2)результаты экспертного оценивания, имеющие цифровую форму, представляют собой распределение дискретных случайных величин, а, значит, могут подвергаться обработке при помощи математико-статистического аппарата; в результате применения мате- матико-статистических методов и процедур можно получить математическое выражение степени согласованности мнений информантов и, как следствие, достоверности данных ими оценок; высокая степень согласованности оценок, в свою очередь, свидетельствует о надежности группы информантов и возможности работы с данной группой в дальнейшем.

Иными словами, можно говорить о необходимости применения экспериментальной методики в лингвистике наравне с другими областями науки и о приближении лингвистики к точным наукам. При этом первостепенную важность приобретает задача разработки системы верификации гипотез и создания хорошо обоснованной типологии экспериментов, их детального описания, особенно учитывая тот факт, что к настоящему моменту не до конца сложились традиции экспериментальной работы, в частности, в лингвистической семантике.

Библиографический список

1.Селиверстова О.Н. Труды по семантике / О.Н. Селиверстова. − М.: Языки славянской культуры, 2004. − 960 с.

2.Сулейманова О.А. Пути верификации лингвистических гипотез: pro et contra / О.А. Сулейманова // Вестник МГПУ. Журнал Московского городского педагогического университета. Сер. Филология. Теория языка. Языковое образование. − М., 2013. − № 2

(12). − С. 60-68.

3.Белайчук О.С. Гипотетико-дедуктивный метод для описания семантики глаголов отрицания (пошаговое описание методики, применяемой для решения конкретной исследовательской задачи) / О.С. Белайчук // Лингвистика на рубеже эпох: доминанты и маргиналии. − Вып. 2. − М.: МГПУ, 2004. − С. 158-176.

4.Фомина М.А. Концептуализация «пустого» в языковой картине мира: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.19 / М.А. Фомина. − М.: МГПУ, 2009. − 29 c.

5.Лось А.Л. Концептуализация «светлого» в языковой картине мира: дис. … канд. филол. наук: 10.02.19 / А.Л. Лось. − М., 2009. − 263 с.

6.Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (универсальное, типовое и специфическое в языке) / А.Е. Кибрик. − М.: Едиториал УРСС, 2001. − 336 с.

25

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

О.Н. Селиверстова, О.А. Сулейманова // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. − 1988. − Т. 47. − № 5. − С. 431-443.

9.Сулейманова О.А. Некоторые семантические типы субстантивов и их актуализаторы весь/целый и all / whole: дис. ... канд. филол. наук / О.А. Сулейманова. − М., 1985. − 189 с.

10.Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языко-

знании / Л.В. Щерба // Языковая система и речевая деятельность. − М.: Едиториал УРСС,

2004. − С. 24-39.

11. Степанов Ю.С. Проблема общего метода современной лингвистики / Ю.С. Степанов // Всесоюзная научная конференция по теоретическим вопросам языкознания (11-16 ноября 1974 г.): Тез. докладов секционных заседаний. − М.: Институт языкознания АН СССР, 1974. − С. 118-126.

12.Souleimanova O.A. Strange, Odd, Weird and Queer: Their Semantics and Pragmatics / O.A. Souleimanova // Sprachwissenschaft auf dem Weg in das dritte Jahrtausend. − Frankfurt am Main: Peter Lang, 2002. − S. 547-553.

13.Селин С.В. Когнитивно-терминологический и структурно-семантический анализ концепта “madness” в английской лингвокультуре / С.В. Селин // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2010. – вып. 14. – С. 47-58.

14.Подсевалова Н.О. Объективация концепта «nose» в английской языковой картине мира / Н.О. Подсевалова // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2009. − № 11. − С. 42-49.

15.Арнольд И.В. Основы научных исследований в лингвистике: Учеб. пособие / И.В. Арнольд. − М.: Высшая школа, 1991. − 140 с.

16.Тимберлейк А. Инвариантность и синтаксические свойства вида в русском языке

/А. Тимберлейк // Новое в зарубежной лингвистике. − Вып. 15. − М.: Прогресс, 1985. − С.

261-285.

17.Fomina M.A. Expert Appraisal Technique in the Linguistic Experiment and Mathematical Processing of Experimental Data / М.А. Fomina // Sprache und Kognition: Traditionelle und neue Ansätze: Akten des 40. Linguistischen Kolloquiums in Moskau 2005. Frankfurt am

Main: Peter Lang, 2010. − S. 409-416.

18.Сулейманова О.А., Селезнева Г.А., Фомина М.А. Лингвистический эксперимент и его место в экспериментальной науке / О.А. Сулейманова, Г.А. Селезнева, М.А. Фомина // Семантический анализ единиц языка и речи: процессы концептуализации и структура значения. Вторые чтения памяти О.Н. Селиверстовой. − М.: МГПУ, 2006. − С. 256-272.

19.Мартине А. Основы общей лингвистики / А. Мартине // Новое в лингвистике. − Вып. 3. − М.: Издательство иностранной литературы, 1963. − 568 с.

20.Фомина М.А. Концептуализация «пустого» в языковой картине мира: дис. … канд. филол. наук: 10.02.19 / Фомина М.А. − М., 2009. − 217 с.

Список словарей

1**. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Current English / A.S. Hornby. − Oxford: Oxford University Press, 2005. − 1905 p.

2**. Философский энциклопедический словарь. − М.: ИНФРА-М, 2005. − 576 с.

3**. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. − М.: Советская энциклопедия, 1990. − 685 с.

26