Методическое пособие 578

Данные образования полисемичны. Им присущи как прямые, так и переносные зна-

чения (bring up – воспитывать; делать известным; модернизировать) или (fall off – опадать (о листьях); поссориться; уменьшиться) [14, с.51].

Они часто имеют синонимы среди однословных глаголов, преимущественно заимст-

вованных: (fall out – quarrel – ссориться; make up – reconcile – мириться; blow out – explode – взрываться; get back – return – возвращаться).[4*]

По своей стилистической отнесенности эти сочетания принадлежат к разговорной речи. Соединяясь с глаголом, постпозитив может: уточнить направление движения, выраженного глаголом: (go out - выходить, run away – убегать, fly off – улетать); изменять видовую характеристику глагола: (sell out - распродать, finish up – закончить, come up – подойти); придавать глаголу экспрессивные оттенки или усиливать его значение: (shut up

– заткнуться, замолчать, kneel down – становиться на колени); значительно изменять значение глагола: (blow дуть, blow out – лопнуть, blow up – взорвать; break – ломать, break in – ворваться, break out – разразиться; give - давать, give in – уступить, give up –

прекратить) [2**]. В первом случае оба компонента сохраняют свои лексические значения и значение целого легко выводится из них. Во втором и третьем случаях лексическое значение самого постпозитива нивелируется. Последний тип отличается идиоматичностью и значение целого не выводится из значения компонентов. Далее следует уточнить понятия: номинатор и фиксатор, которыми мы будем оперировать, классифицируя составные глаголы, исходя из их функционального анализа. Номинатор – единица, которая сама по себе способна актуализировать в сознании обозначаемый ею концепт. Фиксатор – единица, которая актуализирует связанный с ней смысл только в составе номинатора как часть смысла последнего. Итак, данная классификация представляет собой:

1)устойчивые выражения (stable expressions) – (fall out – ссориться, leave off – пре-

кращать, come off - происходить). Эти словосочетания образуют единое целое, их значение не выводится из составляющих компонентов, а лексическое значение главного компонента – номинатора – обусловлено присутствием второстепенного компонента – фиксатора.

2)свободные сочетания (free combinations), в которых: второй компонент (фиксатор), сохраняя свою номинативную функцию, конкретизирует лексическое значение первого компонента (номинатора) –(come back - возвращаться, go in – входить, come down - понижаться); второй компонент, частично сохраняя номинативную функцию, изменяет аспект первого компонента (номинатора) – (eat up – доедать (потреблять (в техн.) , stand up - вставать, speak out – выговаривать, высказывать); второй компонент, теряя свою номинативную функцию, усиливает лексическое значение первого компонента (номина-

тора) – (end up – заканчивать чем-либо, talk away – заговориться, заболтаться).

Раздел между устойчивыми выражениями и свободными сочетаниями не всегда четкий, т.к. устойчивые выражения по сути своей свободные сочетания, постепенно ставшие стереотипами. Их различие в том, что в устойчивых выражениях глагол приобретает новую коннотацию, в свободных сочетаниях коннотация сохраняется, но границы ее расширяются. Следует отметить, что в постпозитивном ряду существует ряд постпозитивов, склонных к образованию как устойчивых выражений, так и свободных сочетаний (in, over, up, out).

Таким образом, приняв в качестве основного положения то, что лексическая единица образуется от базовой лексемы, которая принимается за исходную единицу, мы подразделили базовые лексемы на парциальные ряды и выявили основы, характеризуемые высокой

инизкой словообразовательной активностью. Такой парциально-лексический подход позволяет свести в единую систему все множество слов производной структуры современного английского языка. Данный подход облегчает изучение словообразовательной системы языка.

Выводы: 1) самыми высокопотенциальными являются основы номинативного и адъективного рядов; за ними следуют вербальные основы, характеризуемые более высокой активностью в производстве существительных, но низкой потенциальной способностью в производстве прилагательных (по сравнению с номинативной основой); далее

107

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

можно разместить основы адвербального и нумеративного рядов, как самые малочисленные по степени словообразования; 2) количественная и качественная характеристики деривационных парадигм, образованных от базовых лексем, позволяют нам говорить о микрополярных и макрополярных основах. Наибольшей макрополярностью обладают основы номинативного ряда и вербального, к микрополярным в большей степени можно отнести адвербальные и нумеративные основы; 3) существует квантитативная зависимость деривационных парадигм и их морфемная наполняемость от парциально-лексемного ряда; 4) одним из способов пополнения лексического состава английского языка является постпозитив, занимающий особое место в словообразовательном процессе; в постпозитивных сочетаниях глагол получает пространственные, временные, видовые и усилительные мотивировки; 5) составные глаголы часто имеют ситуативный характер и свободно образуются говорящими; в русском языке английским составным глаголам соответствуют однословные; 6) постпозитивная лексема, взятая в отдельности, имеет свою номинативную функцию, которую она переносит на номинативную функцию глагола, являясь фиксатором определенного смысла в данном фразовом глаголе, таким образом, либо изменяя его семантику и создавая новую коннотацию, либо расширяя коннотацию, конкретизируя уже существующую семантику.

Процесс пополнения вокабуляра при изучении иностранного языка может протекать более интенсивно и продуктивно, если одновременно с усвоением новых лексем учащиеся получат сведения о моделях, по которым от этих слов могут быть образованы однокоренные лексемы, и на практике участвовать в создании таких моделей.

Библиографический список

1.Блох М.Я. Теоретическая грамматика английского языка / М.Я. Блох – М.: Высшая школа, 2000. – 381 с.

2. Дубенец, Э.М. Современный английский язык: лексикология: учебное пособие для студентов гуманитар. вузов / Э.М. Дубенец. - М.: Глосса - Пресс, 2004. - 192 с.

3.Заботкина В.И. Новая лексика современного английского языка / В.И. Заботкина – М.: Высшая школа, 1989. – 126 с.

4. Фомина З.Е. Культурно-гастрономические смыслы в европейском и русском языковом сознании (на материале немецких числовых фразеологизмов) / З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.- строит. ун-та. Современные лингвистические и мето- дико-дидактические исследования. – 2013. – вып. 2(20). – С. 43-56.

5.Фомина З.Е. Метеорологические пословичные приметы с именем святого в немецком лингвокультурном сообществе / З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.- строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. –

2015. – вып. 2 (26). – С. 129-146.

6.Арнольд, И.В. Лексикология современного английского языка: учебное пособие / И.В. Арнольд. - 2-е изд., перераб. - М.: ФЛИНТА: Наука, 2012. - 376 с.

7.Будагов Р.А. Новые слова и значения // Человек и его язык / Р.А. Будагов – М.:

МГУ, 1976. – 283 с.

8.Каращук П.М. Словообразование английского языка / П.М. Каращук – М.: Высшая школа, 1977. – 314 с.

9.Дмитриева Э.И. О роли именных основ в словообразовании современного английского языка / Э.И. Дмитриева – Минск: 1971. – 113 с.

10.Степанова М.Д. Теория валентности и валентностный анализ. / М.Д. Степанова – М.: Высшая школа, 1973. – 183 с.

11.Никитин М.В Лексическое значение слова / М.В. Никитин – М.: Высшая школа,

1983. – 127 с.

12.Беляева Т.М. Словообразовательная валентность глагольных основ в английском языке / Т.М. Беляева – М.: Высшая школа, 1979. – 184 с.

108

Выпуск № 2(34), 2017 ISSN 2587-8085

13.Качалова К.Н., Израилевич Е.Е. Практическая грамматика английского языка: Учебник. М.: ЮНВЕС, 2001. – 603 с.

14.Андриянова, Т.А. Значение производного слова / Т.А. Андриянова // Иностранные языки в высшей школе. - 2010. - №1 (12). - С. 49-53

Список анализируемых источников

1*.URL:http://www.fire-protection-design/fire-safety-buildings-under-construction (время обращения - 03.03.16).

2*.URL:http://www.ecodes.biz/ecodes_support/free_resources (время обращения – 04.03.16). 3*.URL:http://flameretardants.americanchemistry.com/Building-Construction/Fire-Safety-

Requirements (время обращения – 22.02.16). 4*.URL:http://www.unidocs.org/fire/un (время обращения – 14.03.16). 5*.URL:http://www.usfa.fema.gov/operations/ (время обращения – 14.03.16).

Список используемых словарей

1**Лингвистический энциклопедический словарь Гл. ред. В.Н. Ярцева, - М,: Сов. Энциклопедия, 1990. - 814 с.

2** Грин Д. Словарь новых слов Green Jonathon. Dictionary of New Words. – М.: Вече, Персей, 1996. – 352 с.

Bibliograficheskij spisok

1.Bloh M.Ja. Teoreticheskaja grammatika anglijskogo jazyka / M.Ja. Bloh – M.: Vysshaja shkola, 2000. – 381 s.

2. Dubenec, Je.M. Sovremennyj anglijskij jazyk: leksikologija: uchebnoe posobie dlja studentov gumanitar. vuzov / Je.M. Dubenec. - M.: Glossa - Press, 2004. - 192 s.

3.Zabotkina V.I. Novaja leksika sovremennogo anglijskogo jazyka / V.I. Zabotkina – M.: Vysshaja shkola, 1989. – 126 s.

4. Fomina Z.E. Kul'turno-gastronomicheskie smysly v evropejskom i russkom jazykovom soznanii (na materiale nemeckih chislovyh frazeologizmov) / Z.E. Fomina // Nauchnyj vestnik Voronezh. gos. arh.-stroit. un-ta. Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2013. – vyp. 2(20). – S. 43-56.

5.Fomina Z.E. Meteorologicheskie poslovichnye primety s imenem svjatogo v nemec-kom lingvokul'turnom soobshhestve / Z.E. Fomina // Nauchnyj vestnik Voronezh. gos. arh.-stroit. unta. Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2015. – vyp. 2 (26).

– S. 129-146.

6.Arnol'd, I.V. Leksikologija sovremennogo anglijskogo jazyka: uchebnoe posobie / I.V. Arnol'd. - 2-e izd., pererab. - M.: FLINTA: Nauka, 2012. - 376 s.

7.Budagov R.A. Novye slova i znachenija // Chelovek i ego jazyk / R.A. Budagov – M.: MGU, 1976. – 283 s.

8.Karashhuk P.M. Slovoobrazovanie anglijskogo jazyka / P.M. Karashhuk – M.: Vysshaja shkola, 1977. – 314 s.

9.Dmitrieva Je.I. O roli imennyh osnov v slovoobrazovanii sovremennogo anglijskogo jazyka / Je.I. Dmitrieva – Minsk: 1971. – 113 s.

10.Stepanova M.D. Teorija valentnosti i valentnostnyj analiz. / M.D. Stepanova – M.: Vysshaja shkola, 1973. – 183 s.

11.Nikitin M.V Leksicheskoe znachenie slova / M.V. Nikitin – M.: Vysshaja shkola, 1983. – 127 s. 12.Beljaeva T.M. Slovoobrazovatel'naja valentnost' glagol'nyh osnov v anglijskom jazyke /

T.M. Beljaeva – M.: Vysshaja shkola, 1979. – 184 s.

109

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

13.Kachalova K.N., Izrailevich E.E. Prakticheskaja grammatika anglijskogo jazyka: Uchebnik. M.: JuNVES, 2001. – 603 s.

14.Andrijanova, T.A. Znachenie proizvodnogo slova / T.A. Andrijanova // Inostran-nye jazyki v vysshej shkole. - 2010. - №1 (12). - S. 49-53

Spisok analiziruemyh istochnikov

1*.URL:http://www.fire-protection-design/fire-safety-buildings-under-construction (vremja obrashhenija - 03.03.16).

2*.URL:http://www.ecodes.biz/ecodes_support/free_resources (vremja obrashhenija – 04.03.16).

3*.URL:http://flameretardants.americanchemistry.com/Building-Construction/Fire-Safety- Requirements (vremja obrashhenija – 22.02.16).

4*.URL:http://www.unidocs.org/fire/un (vremja obrashhenija – 14.03.16).

5*.URL:http://www.usfa.fema.gov/operations/ (vremja obrashhenija – 14.03.16).

Spisok ispol'zuemyh slovarej

1**. Lingvisticheskij jenciklopedicheskij slovar' Gl. red. V.N. Jarceva, - M,: Sov. Jenciklopedija, 1990. -814 s.

2**. Grin D. Slovar' novyh slov Green Jonathon. Dictionary of New Words. – M.: Ve-che, Persej, 1996. – 352 s.

PARTIALLY-LEXICAL APPROACH TO THE SYSTEM OF WORD-FORMATION FOR INTENSIFICATION OF LEXICAL UNITS ASSESSMENT

O.F. Nesterova

_____________________________________________________________________________

Voronezh State Technical University ,

Lecturer of the Chair of Foreign Languages GOUVPO Voronezh GTU Olga Fyodorovna Nesterova

e-mail: helga0720@mail.ru

_____________________________________________________________________________

Statement of the problem. The paper is devoted to the determination of basic stems’ role and analysis of their word-formation opportunities depending on their partial characteristics. Technical texts, mainly of fire-engineering speciality, serve as an investigation material.

Results. Word-formation models in the form of derivational paradigms were formed and investigated. Micro-, macro- and bipolar stems characterized by their word-formation activity were determined. According to partial classification stems with high and low word-forming activity were given in percentage. Derivational paradigms were distinguished quantitatively depending on the partial rank. The verbal forms with postpositive lexemes were investigated and the role and functions of postpositions were viewed as well.

Conclusion. The most potential stems are those which refer to nominative and adjective ranks, while the stems of adverbial and numeric ranks are represented as the least potential ones. The stems of the nominative and verbal ranks possess the greatest macropolarity, and the adverbial and numeric stems are more relevant to the micro-polar ones. The postpositive lexeme shifts its nominative function to the verb by changing its semantics and creating a new connotation. The partial-and-lexical approach makes it possible to unify the words of the derived structure into a single system and intensify the process of assimilation of lexical units.

Key words: productivity, word-formation activity, basic word, derivational paradigm, partial rank, micropolar stem, macropolar stem, bipolar stem.

110

МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

INTERCULTURAL COMMUNICATION

УДК 1:801

ОГАИ МОРИ КАК АНТИ-ФАУСТ*

Йошито Такахаши

_____________________________________________________________________________

Киотский университет (Киото, Япония) Профессор Йошито Такахаши

_____________________________________________________________________________

Постановка задачи. Нередко Мори Огаи (1862-1922) называют „японским Гете“. Также как и Гете, он был не только великим поэтом, но и естествоиспытателем, военным и политиком. Кроме того, Огаи был известным исследователем творчества Гете. В своем романе «Юность» (1911), который часто сравнивают с произведением Гете «Годы учения Вильгельма Мейстера», Мори Огаи противопоставляет европейский образ души с японским. В то время как первый, вращающийся лишь вокруг "Я", базируется на индивидуализме, в японском понимании души большое значение придается отношению „Я“ к другим. В этой связи необходимо также обозначить другую тему творчества Огаи: самопожертвование, к которой он обращается в своем известном романе «Управляющий Сансё» (1915).

Результаты. Для Огаи самопожертвование – это служение другим, в котором выражается настоящий индивидуализм. Воля жить и даже умереть для других, привела его к мысли о самоотреченности или смирении. Поздний Огаи наглядно проиллюстрировал эту мысль в образе почтения перед „пустой тележкой“, содержание которой есть "Ничто", которое, однако, представляет собой духовную величину. В этом случае Огаи схож внутренним состоянием с поздним Гете, т.е. со свойственным ему чувством самоотречения.

Выводы. Хотя Огаи был первым, кто перевел «Фауста» Гете на японский язык, заключающаяся в данном произведении мысль о самовозвышении оставалась ему чуждой. Спектакль кабуки «Урасима и ларец с сокровищами» (1902) - это противоположность драме Гете, своего рода "анти-Фауст". В то время как 80летний Фауст силами волшебного напитка превращается в 20-летнего юношу, молодой Урасима Таро по возвращении из дворца дракона мгновенно становится стариком, открыв вопреки всем запретам драгоценный ларец, который он принес оттуда. Это превращение погружает Урасиму в состояние безразличия. И это чувство − не фаустовская личностная самореализация. Это было чувство, которое Огаи переживал вместе с Урасимой.

Ключевые слова: Гёте, Мори Огаи, «Японский Гёте», «Фауст», «Управляющий Сансё», европейский индивидуализм, японский образ мыслей, «мое Я», альтруистический индивидуализм, противоречие, самоотречение, «Анти-Фауст», Урасима Таро, Запад, Восток.

Введение. Огаи Мори (1862-1922; в большинстве случаев называют только „Огаи“) и Сосэки Нацуме (1867-1916; чаще всего называют только „Сосэки“) – два великих поэта эпохи Мэйджи в Японии. Оба поэта были направлены японским правительством в Европу, чтобы познакомиться с европейской культурой и цивилизацией. Огаи с 1884 по 1887 побывал в Лейпциге, Мюнхене и Берлине в качестве врача. Он работал в Берлине у Роберта Коха в области гигиены и был высоко оценен за это. Сосэки первоначально был англоведом, жил с 1900 по 1903 гг. в Лондоне и страдал там от невроза. Огаи, напротив, свободно владел немецким языком и наслаждался жизнью в Германии.

Они оба считали, что цивилизация в Европе была более развитой, чем японская. Однако европейский индивидуализм сбивал их с толку. Они чувствовали некую непреодолимую пропасть между европейским и японским образом мысли. Возможно ли, что японцы, как и европейцы, могут стать индивидуалистичнее? Это был насущный вопрос для обоих. Результаты. В этой статье речь идет о противоречии Огаи с Европейским индивидуализ-

____________________________________________________________________________

*Перевод статьи выполнен к.ф.н., доцентом ВГТУ Чечетка Валентиной Ивановной и ассистентом ВГТУ Пилевцевой Аллой Вячеславовной.

___________________

© Takahashi Y., 2017

111

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

мом. Во время своего пребывания в Берлине он влюбился в немецкую танцовщицу, что стало поводом для его первого поэтического произведения „Танцовщица“ (Maihime, 1890). Главный герой этой новеллы, Тоитаро (Toyotaro) – надежда своей семьи и страны, учится в Берлине. Однажды он встречает молодую танцовщицу по имени Элис (Elis). Он помогает ей в бедности и влюбляется в нее. Эти любовные отношения помешают ему сделать карьеру. Друг Тоитаро Аизава (Aizawa) волнуется за него и хочет его спасти. Он призывает его вместе с ним вернуться в Японию и прекратить любовные отношения с Элис. Тоитаро уезжает, Элис впадает в отчаяние и становится душевнобольной.

Мотив предательства возлюбленного можно найти и у Гёте в „Фаусте I“. Только в этом отношении схожи „Танцовщица“ Огаи и „Фауст“ Гете, однако Фауст стремится „к высшему бытию“ (V. 4685) и продолжает также и после смерти Гретхен. В первой и второй части „Фауста“ из-за происков Мефистофеля он постоянно терпит неудачу в своем стремлении к высшей цели. Во второй части, прежде всего, терпят крушение все его „современные“ предприятия/начинания: его попытка преодолеть финансовый застой из-за неконвертируемых бумажных денег священной Римской империи, создание экспериментального искусственного человека – гомункула, и проект получить новую страну для народа за счет осушения прибрежной полосы. Несмотря на его повторяющиеся неудачи, Фауст спасается в конечном итоге, потому что он в своих метаниях/ поисках не дает себя смутить. Человек должен отстаивать поставленные высокие цели. Это общеизвестный жизненный принцип Фауста.

История Огаи „Танцовщица“, напротив, заканчивается, в конечном счете, неудачей. Тоитаро уверен, что любовные отношения с Элис нарушили его карьерные планы. С помощью Аизавы, он возвращается обратно в Японию, где ему еще возможно добиться более высокого положения. Тем не менее, он больше не верит, что для достижения своих карьерных целей ему поможет самореализация Фауста, как пример. Единственное, что он считает истинным, является любовь к Элис, которая была разрушена, благодаря дружеской помощи Аизавы. Повесть заканчивается возгласом Тоитаро: „Ах, такого друга, как Аизава очень трудно победить. Тем не менее, во мне остается к нему чувство ненависти“. Эти слова свидетельствуют о том, что он не может верить ни карьере, ни любви, ни советам.

Уже при жизни Огаи называют „Гете в Японии“/(японским Гете)2. Он в течение длительного времени обучался в Германии и перевел на японский язык Гете „Гётц фон Берлихинген“ („Götz von Berlichingen“) и „Фауст“, а также Бильшовского и Куно Фишера „Гете“. Так же, как Гёте являлся поэтом, естествоиспытателем, политическим деятелем, художественным руководителем, актером и художником в различных областях, также работал и Огаи в различных областях как поэт, медик, военный, директор государственного музея, правительственный консультант. Но в отличие от Гете, он не чувствовал гордость из-за того, что обладал многими дарованиями. Он едва ли мог чувствовать, что чего-то достиг. Это душевное состояние Oгаи напоминает нам знаменитый монолог Фауста:

Я богословьем овладел, Над философией корпел, Юриспруденцию долбил

Имедицину изучил. Однако я при этом всем Был и остался дураком.

В магистрах, в докторах хожу

Иза нос десять лет вожу Учеников, как буквоед, Толкуя так и сяк предмет. Но знанья это дать не может,

2 Masajiro Kojima: Mori Ogai“. In: Gendai Nihon Bungaku Taikei“ (Gesammelte Werke der modernen japanischen

Literatur). Bd. 7. Tokyo, Chikuma 2000, S. 411.

112

Иэтот вывод мне сердце гложет, Хотя я разумнее многих хватов, Врачей, попов и адвокатов, Их точно всех попутал леший, Я ж и пред чертом не опешу, – Но и себе я знаю цену,

Не тешусь мыслию надменной, Что светоч я людского рода

Ивверен мир моему уходу…[прим. перев. – Б. Пастернак] (V.354-370)

Похожий монолог можно найти у Огаи в произведении «Промежуток»/ «Интервал»

(„Nakajikiri“ /Zwischenpause, 1917):

Все ближе и ближе надвигается старость… В которой свет надежды на будущее становится все слабее, и чаще оглядываешься

назад. В старости человек вступает в ретроспективный мир. Я изучал медицину и работал в этой сфере, но я не прославился в этой области.

Как поэт я достаточно признан. [...] Так как я, ученый, к сожалению, не смог найти единую картину природы/мира в философии, я искал опору в философии бессознательного Гартмана. [...] Но я не смог создать свою собственную философию. Историей я не хотел бы заниматься, но встречи с разными людьми и их жизненным опытом дали мне толчок для написания их биографии. [...] Мне, собственно, не хватает уверенности в себе, чтобы быть поэтом или художником. Конечно, я не был еще ни философом, ни историком. Я был как человек, который жил в поле и должен был обрабатывать пашню или как тот, кто жил у воды, и должен был ловить рыбу. Короче говоря, я был дилетанто3.

Кажется, как будто бы Огаи работал как обычный человек. В этот момент он похож

ина Гете и на Фауста. Но в то время как Фауст, который изучил все науки своего времени „с горячим усердием“, ищет жизненное воплощение не в науках, а в живой деятельности,

икоторый омолаживается с 80-летнего старика до 20-летнего юноши, он отрицает свою большую научную биографию, и хочет начать свою жизнь заново, Огаи в этом отношении был намного пассивнее и апатичнее.

Отличие Огаи от Фауста состоит в основном в разном понимании своего Я. В эссе „Заблуждение“/„Wahnvorstellung/ (1911, японское название: „Moso“) есть слова, которые можно понимать как исповедь Oгаи:

Поскольку мне с детства нравилась поэзия, после изучения иностранных языков, если у меня есть время, я читаю европейскую поэзию. В каждом из них (в произведении) написано, что самое глубочайшее мучение, когда теряешь свое Я. Для меня больше не является мучительным, что моего Я не существует. Если бы я был убит кинжалом, я почувствовал бы в этот момент физическую боль, и если бы мне пришлось умереть в болезни или из-за плохого приема лекарства, я хотел бы чувствовать в зависимости от различ-

ных ситуаций удушающую боль или судороги. Но может и вообще не быть никаких мучений из-за потери своего Я.4

Тем не менее, я задаюсь вопросом, смогу ли я равнодушно смотреть, как исчезает

моё Я. Если бы я потерял своё Я, пока оно еще существует до сих пор, не осознавая этого, то было бы очень жаль.5

ОГАИ не знал, что такое Я. Поэтому ли он его рассматривает как нечто глупое? Знает ли тот, кого Огаи считает глупым, что это свое Я. Огаи работал в Берлине вместе со своими коллегами у лауреата Нобелевской премии Р. Коха. Делал ли он это сознательно, т.к. они были немцами, как они понимали сами себя или кем был он сам? Пока он усердно посвящал себя своей работе, у него не было, без сомнения, времени думать о чем-то другом.

3Ogai-Zenshu (Sämtliche Werke von Ogai). Tokyo, Iwanami, 1951-54. Bd. XXVI, S. 543f.

4Ogai-Zenschu, Bd. VIII, S. 202.

5Ogai-Zenshu, Bd. VIII, S. 203.

113

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Как позже будет отмечено, Огаи написал историческую повесть «Завещание Окицу Ягемона» (японское название „Okitsu Yagoemon no Isho“ (Das Testament von Okitsu Yagoemon, 1912), после кончины императора Мэйдзи он вскоре получил известие и о смерти генерала Ноги. После этого очень изменилась поэзия Огаи. Это было так, как будто другой человек возник из бывшего. Восприятие самого себя, таким образом, у Огаи меняется. Можно ли твердо зафиксировать свое Я? И если бы это было так, не пришлось бы спросить самих себя, насколько такая постановка проблемы является полезной?

Нет сомнения в том, что Огаи, отвечая на вопрос, действительно ли существует Я, имел в виду «Фауста» Гёте. В „Фаусте“, обе части которого Огаи перевел в 1913 г впервые на японский язык, есть известный монолог о себе:

Нет, право, ты неподражаем: О радостях и речи нет. Скорей о буре, урагане, Угаре страсти разговор.

С тех пор как я остыл к познанью,

Ялюдям руки распростер.

Ягрудь печалям их открою И радостям – всему, всему, И все их бремя роковое,

Все беды на себя возьму… [прим. перев. – Б. Пастернак] (V.1765-1775)

Здесь Фауст стремится ни к поверхностной „радости“, ни к „опьянению“ влюблен-

ности или к „жажде знаний“, от которой ученый излечился, но к тому, „чем может поделиться со всем человечеством“, „[его] внутренним самосознанием […]“. У Огаи все было иначе. Хотя нам представляется спорным, как смог Огаи в „Танцовщице“ изобразить глубокую любовь, воодушевление, болезненное удовольствие, „[...] печальное наслаждение“, ненависть при описании любовных отношений между Тоитаро и Элис. Как и Тоитаро должен был Огаи по приказу правительства с усердием изучать европейские науки. В „Танцовщице“ Огаи лелеет своего персонажа Таитаро и скептически смотрит на эту задачу. Тем не менее, Огаи, который обширно изучал не только западную медицину, но и европейскую поэзию и философию, не отдавался как Фауст опьянению любви.

Фауст Гёте ищет то, «что может разделить со всем человечеством», «наслаждается своим внутреннем Я» и „постигает высший дух/разум и его глубину“. Это ничто иное, как манифест своего "Я", его собственный опыт, как можно свободно обучаться и развиваться. В Японии такой манифест называется современный европейский индивидуализм. Огаи был одним из тех японцев, которые пребывали в большом смятении от этого индивидуализма.

Ко времени возникновения эссе «Бредовая мысль» („Wahnvorstellung“) Огаи неоднократно выражал свое мнение о западном представлении «Я» или об индивидуализме. Например, Огаи считал в эссе «Поэтическая мысль» (Der dichterische Gedanke“) 1911 (японское название „Bungei no Shugi“), что настоящий индивидуализм не должен быть связан ни с эгоцентризмом, ни эгоизмом, а собственно с филантропией.

Деятельность художника индивидуальна. Индивидуализм в этом смысле, с философской точки зрения, сочетается с филантропией. Такой индивидуализм ни в коем случае не разрушает семьи, общество или государство. Жизненные принципы Макса Штирнера (Max Stirner) устраняют все понятия кроме эго. Его позицию обозначают как индивидуализм. Она образует основу анархизма. Но она в то же время эгоцентризм и эгоизм.

Эгоизм в моральном смысле нужно отклонить. Но нельзя отвергать такое понятие как индивидуализм. Такая попытка груба и легкомысленна. Чтобы преследовать анархизм и связанный с ним социализм, ищут возможность поставить на нем штамп индивидуализма и в результате подавить вообще художественную деятельность. Такая неуместная по-

114

литика для нации не желательна. Свободное исследование в науке и свободное развитие в искусстве мешают государству и ни в коем случае не могут процветать6.

Что касается отношений между индивидуализм, эгоизмом и филантропией, то в этом отношении большое значение имеет неоконченный роман „Юность“/„Die Jugend“/ (1911, японское название: „ Seinen “). Здесь не идет речь о том, хороший ли это роман. Для Огаи это произведение было необходимым мостом между его молодыми годами и более поздним периодом.

„Юность“ следует рассматривать, в некоторой степени, как „Годы учения Вильгельма Майстера“ Огаи. Огаи, который занимался Гёте ещё со времени учебы в Германии, хотел написать свое „Ученичество“. В то время как Вильгельм Майстер хотел найти себя в театральном мире, главный герой Огаи Джун-ичи изучал свои возможности. Как и Вильгельм Майстер, который находился под влиянием некоторых выдающихся знакомых, получает Джу-ичи важные знания от Фусеки Хирата (который предположительно был примером для самого Сосэки) или Оомура. В то время как Вильгельм Майстер соблазняется сексуальной очаровательной женщиной Филиной (Philine), он тоскует по благородной женщине Натали, Джун-ичи очарован блистательной вдовой Сакаи и не может забыть чистую и невинную девушку Оюки Накасава.

Похож ли я, который соблазнен госпожой Сакаи, на себя, глубоко влюбленного в Оюки? Смущенный такими человеческими отношениями, Джун-ичи постоянно задается этим вопросом, а именно вопросом о том, что такое Я на самом деле. Из беседы с Фусеки Хирата он узнает, что Генрик Ибсен различал земное и неземное Я, и как раз последнее обеспечивает развитие человека7. Он узнает также, что в земном мире Я лежит в основе эгоизма, и узнает от Оомура, что „индивидуализм с эгоизмом отнюдь не идентичны“. Тем не менее, Джун-ичи еще не может хорошо понять индивидуализм. Оомура говорит ему, что „появление индивидуализма от духа драмы соответствует процессу развития драмы судьбы в драму характера“. Таким образом, в романе „Юность“, индивидуализм идентифицируется с героизмом. Однако не может быть, в отличие от героя исторического романа, ни драматическим, ни героическим. Если стать драматическим или героическим, можно ясно чувствовать, что сейчас стоишь в середине жизни. Однако Джун-ичи должен признать, что у него это чувство полностью отсутствует:

Знают ли японцы на самом деле, что такое настоящая/полная жизнь? С тех пор, как они поступают в начальную школу, они хотят окончить ее как можно быстрее. Возможно, они думают, что после окончания начнется полная жизнь. Если они получили после школы работу по профессии, то хотят выполнить на этом месте свои задачи максимально быстро. Возможно, они думают, что получили бы новую вакансию на полную жизнь. Но нигде не может быть для них полной жизни.

Настоящее – это сплошная линия между прошлым и будущим. Если в нем нет жизни, не может быть жизни нигде.

И что я делаю сейчас в этом настоящем8?

Земное и неземное Я, к которому обращается в своей лекции Фусеки, описывает Оомура как эгоистический и альтруистический индивидуализм9. Его речь напоминает Джун-ичи следующее высказывание неизвестного японца:

Индивидуализм – это западная мысль, и поэтому никто не может жертвовать собой. В противоположность этому восточное уважение к семье. В этом духе государство оценивается еще выше. Оомура добавляет свое мнение. Слушая это, Джун-ичи глубоко верит, что западный индивидуализм и восточное уважение к семьи были, наверное, как две ноги человека, и мы, собственно, должны были бы их обе иметь. Выражение „две ноги“ ис-

6Ogai-Zenshu, Bd. XXVI, S. 425.

7Ogai-Zenshu, Bd. VI, S. 314f.

8Ogai-Zenshu, Bd. VI, S. 334.

9Ogai-Zenshu, Bd. VI, S. 423.

115

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

пользует Огаи также в своем эссе «Учитель Кенкен»/ „Kenken-Sensei“ (1911, Mein Lehrer Kenken):

Я делю современных японских ученых на две группы: ученые с одной ногой и с тех, кто на двух ногах.

В современной Японии присутствует восточная и западная культура и обе остро противостоят друг другу. С одной стороны ученые, которые ориентируются на восточную культуру, а с другой стороны есть те, которые опираются на западную культуру. И те и другие стоят только на одной ноге.

Даже если бы у них была только одна нога, возможно, они не могли бы упасть при толчке, если бы у них было для этого достаточно сил. Такие люди должны, по крайней мере, обладать полезными талантами, будут ли они только ученые Востока или Запада.

Мнения таких ученых с одной ногой в основном в односторонние. Их предложения можно беспрепятственно осуществить. Если принимать мнения ученых Востока, это будет слишком консервативным, а если вы послушаете ученых Запада, это будет слишком радикально. Без сомнения, сегодня немало возникает научных конфликтов и столкновений из спора обеих сторон.

Соответственно, нам нужны сегодня обязательно ученые с двумя ногами. Они должны стоять с одной ногой на востоке, а с другой ногой на западе.

Сдержанный аргумент могут привести только такие люди. Они в наше время имеют большое значение, чтобы привести наш мир в гармонию10.

Согласно утверждению Оомару, подлинный индивидуализм, в отличие от эгоизма, должен поддерживать, общность. Западный индивидуализм иногда может предпочесть индивида общности. Японцы, напротив, предпочитают чаще индивиду общность. Если бы можно было осуществить такое состояние, в котором индивидуум и общность были бы в равновесии, тогда объединились бы Восток и Запад, как ученые этого и желали – с двумя ногами.

Но не трудно ли реализовать объединение Востока и Запада? Как Джун-ичи говорит, действительно ли было бы для европейцев почти невозможно, жить самопожертвованием. Можно было бы сделать вывод, что именно это и есть собственно японский духовный склад. Настоящий японский индивидуализм или, по словам Оомара, японская форма альтруистического индивидуализма, состоит в самопожертвовании, т. е. путем самоотрицания подарить новую жизнь и самоутвердиться даже на более высоком уровне.

Это, вероятно, главное содержание размышлений Джун-ичи. При этом он вдруг вспоминает „одну легенду, которую как-то раз рассказывала ему его покойная бабушка11“. Через четыре года после создания романа „Юность“ Огаи написал повесть «Санчо Даю» („Sansho Dayu“ (1915) по древней японской легенде. Сегодня доказано филологами, что Джун-ичи здесь говорит об этой легенде. Анжу (Anju), старшая сестра, которая была похищена вместе с братом Цушио (Zushio) группой торговцев людьми, помогает бежать своему брату и совершает самоубийство. Когда она решается пожертвовать собою, „её лицо сияет от радости“. Самопожертвование дарит ей наивысший момент своего бытия/существования. Огаи обнаружил в этом самопожертвовании японский индивидуализм, альтруистический индивидуализм. И это открытие привело поэзию Огаи на новый уровень.

Как было уже неоднократно установлено, поэзия Огаи не является поэзией действия, а поэзией праздной публики. Такая героиня как Анчжу, которая принесла себя в жертву по собственной воле, с точки зрения публики достойна осуждения. Масаказу Ямадзаки (Masakazu Yamazaki) причисляет следующие образы в поэзии Огаи к этому типажу: Отама (Otama) в романе „Дикий гусь“ /„Wildgans“ (японское название: „Gan“), Ичи Катсурая (Ichi Katsuraya) в повести „Последнее слово“/„Das letzte Wort“ (японское название: «Saigo no Ikku»), Рийо Ямамото/ Riyo Yamamoto и Сигнохарашина/ Suginoharashina в повести

10Ogai-Zenshu, Bd. XXVI, S. 422f.

11Ogai-Zenshu. Bd. VI, S. 466.

116