- •Относительность исторического мышления
- •Сравнительное исследование цивилизаций
- •Предварительная классификация обществ данного вида
- •Сравнимость обществ данного вида
- •Природа генезиса цивилизаций
- •Причины генезиса цивилизаций
- •Негативный фактор
- •Позитивные факторы: раса и среда
- •Вызов-и-Ответ
- •Область Вызова-и-Ответа
- •Стимул суровых стран
- •Стимул новых земель
- •Особый стимул заморской миграции
- •Стимул ударов
- •Стимул давлений
- •Шесть форпостов в истории Западной Европы
- •Стимул ущемления
- •Золотая середина
- •Что делает вызов чрезмерным?
- •Задержанные цивилизации
- •Поворот к анимализму
- •Природа роста цивилизаций
- •Процесс роста цивилизаций
- •Критерий роста
- •Отношение между растущими цивилизациями и индивидами
- •Уход-и-Возврат
- •Взаимодействие между индивидами в растущих цивилизациях
- •Дифференциация в ходе роста
- •Убедителен ли детерминизм?
- •Критерий распада
- •Движение Раскола-и-Палингенеза
- •Раскол в социальной системе
- •Внутренний пролетариат
- •Внешний пролетариат
- •Раскол в душе
- •Архаизм
- •Футуризм
- •Разрыв с настоящим
- •Отрешение
- •Преображение
- •Палингенез
- •Отношения между распадающимися обществами и индивидуумами
- •Ритмы распада
- •Цели или средства?
- •Мираж бессмертия
- •Универсальные государства как средства
- •Цена эвтанасии
- •Провинции
- •Столицы
- •Кто извлекает выгоду?
- •Церковь как «раковая опухоль»
- •Церковь как «куколка»
- •Церковь как высший вид общества
- •Цивилизация как регресс
- •Вызов воинственности на земле
- •Научный комментарий
- •Содержание
остров, бывший когда-то родиной минойской цивилизации, мог похва статься лишь врачами, торговцами и пиратами, и хотя былое величие Крита прослеживалось в минойской мифологии, это не спасло Крит от бесчестия, которое закрепила людская молва, превратив его назва ние в нарицательное слово. Действительно, он был окончательно зак леймен в Песне Гибрия43, а потом в христианском Писании: «Из них же самих один стихотворец сказал: „Критяне всегда лжецы, злые зве ри, утробы ленивые"» (Тит. 1, 12). Поэма под названием «Минос* ат рибутировалась минойскому пророку Эпимеииду44. Таким образом, даже апостол язычников не признавал за критянами добродетели, ко торой он наделял эллинов в целом45.
Особый стимул заморской миграции
Данный обзор относительно творческих возможностей старой и но вой основ, проиллюстрированный фрагментами историй взаимосвязан ных цивилизаций, дает некоторую эмпирическую поддержку мысли, вы раженной мифами Исхода и Изгнания, — мысли, согласно которой вы ход на новые основания порождает сильный эффект. Задержимся на некоторых подтверждающих эту идею примерах. Наблюдения свидетель ствуют, что необычная жизненность православия в России и дальневос точной цивилизации в Японии есть следствие того, что стимулирующее действие нового основания становится особенно сильным, когда новое основание обретается на заморских территориях46.
Особый стимул заморской колонизации ясно виден в истории Средиземноморья в течение первой половины последнего тысячелетия до н.э., когда западный бассейн его колонизовался заморскими пио нерами, представлявшими три различные цивилизации в Леванте. Это становится особенно очевидным, когда сравниваешь крупнейшие из этих колониальных образований — сирийский Карфаген и эллинские Сиракузы — с их прародиной и убеждаешься, насколько они превзош ли свой материнский город.
Карфаген превзошел Тир по объему и качеству торговли, построив на этой экономической основе политическую империю, о которой ма теринский город и мечтать не мог47. В равной мере Сиракузы превзош ли свой материнский город Коринф по степени политической силы, а вклад их в эллинскую культуру просто несравним. Ахейские колонии в Великой Греции, то есть на юге Апеннин, стати в VI в. до н.э. ожив ленными местами эллинской торговли и промышленности и блестя щими центрами эллинской мысли, тогда как материнские ахейские обшины вдоль северного побережья Пелопоннеса оставались более грех веков в стороне от основного течения эллинской истории, а вос кресли из тьмы забвения уже после того, как эллинская цивилизация
139
прошла свой зенит48. Что касается локрийцев — соседей ахейцев, то только в своем заморском поселении в Италии приобрели они неко торые индивидуальные черты49. Локрийцы континентальной Греции оставались лишенными какого-либо своеобразия.
Наиболее поразительным представляется случай с этрусками, ус пешно состязавшимися с греками и финикийцами в колонизации За падного Средиземноморья. Колонии этрусков на западном побережье Италии ни числом, ни размерами не уступали греческим колониям в Великой Греции и на Сицилии и финикийским колониям в Африке и Испании; тем не менее этрусские колонисты в отличие от греков и финикийцев не останавливались на достигнутом. Они продвигались вперед, в глубь Италии, движимые порывом, который неудержимо влек их через Апеннины и реку По до самого подножия Альп, где они и основали свои форпосты. Этруски поддерживали тесные контакты с греками и финикийцами, и, хотя эти контакты постепенно привели к тому, что они влились в состав эллинистической социальной системы, это отнюдь не уменьшило их роли и значения в средиземноморском мире. История оставила нам свидетельство и о неудачном этрусском колониальном начинании, когда была предпринята смелая, но тщет ная попытка побороться с греками в греческих родных водах за господ ство над Дарданеллами и за контроль над Черным морем. Более при мечательно то, что этрусская родина в Леванте, откуда началась их за морская экспансия, оказалась исторической terra incognita. He существует точных исторических данных о се местонахождении. Гре ческая легенда, согласно которой этруски пришли из Лидии, кажется малоосновательной. Следует удовлетвориться теми сведениями, кото рые предоставляют письменные источники времен Нового царства Египта. Из этих документов следует, что предки этрусков, равно как и предки ахейцев, участвовали в постминойском движении племен, а их морской путь на запад начался где-то на азиатском берегу Леванта в ни чейной земле между греческим Сидом и финикийским Арадом50. Этот удивительный разрыв в исторических свидетельствах может означать только одно, а именно что этруски, находясь у себя дома, не проявили себя сколько-нибудь примечательным образом. Удивительный кон траст между исторической неприметностью этрусков на родине и их ве личием в заморской колонии показывает, насколько мошным был сти мул, полученный ими в ходе заморской колонизации.
Стимулируюшее действие морского пути, возможно, самое сильное среди всех, которым подвергаются мигрирующие народы.
Такие случаи представляются довольно необычными. Немногочис ленные примеры, которые мог бы назвать автор настоящего исследо вания, — это миграция тевкров51, ионийцев, эолийцев и дорийцев че рез Эгейское море на западное побережье Анатолии и миграция тевкров
140
и филистимлян вокруг восточного края Средиземноморья к берегам Сирии в ходе иостминойского движения племен; миграция англов и ютов через Северное море в Британию в ходе постэллинистического движения племен, последующая миграция бриттов через пролив в Гал лию52; современная этому миграция ирландских скоттов через Север ный пролив в Северную Британию53; миграция скандинавов в ходе движения племен, последовавшая за неудачной попыткой эвокации призрака Римской империи Каролингами.
Все эти внешне разнородные случаи имеют одну обшую и весьма специфическую черту, объединяющую их. Во время заморской мигра ции весь социальный багаж мигрантов сохраняется на борту корабля как бы в свернутом виде. Когда мигранты вступают в чуждые преде лы, он развертывается, вновь обретая свою силу. Однако тут зачастую обнаруживается, что все, что гак тщательно сохранялось во время пу тешествия и представляло существенную ценность для мигрантов, на новом месте утрачивает свое значение или же не может быть восста новлено в первоначальном виде.
Этот закон характерен для всех без исключения заморских мигра ций. Он, например, действовал при древнегреческой, финикийской, этрусской колонизации западного бассейна Средиземноморья и в ходе современной европейской колонизации Америки. Стимул обретения новых земель ставил колонистов перед вызовом моря, а вызов в свою очередь побуждал к ответу. В этих частных случаях, однако, колонис ты принадлежали обществу, которое находилось в процессе строитель ства цивилизации. Когда заморская мифация представляет собой часть движения племен, вызов оказывается значительно более серьезным, а стимул — пропорционально значительно более сильным из-за давле ния, которое в данном случае претерпевает общество, социально не развитое и в значительной мере пребывающее в статичном состоянии. Переход от пассивности к неожиданному пароксизму «бури и натис ка» производит динамическое воздействие на жизнь любой общины, подвергшейся подобному испытанию; но это воздействие, естествен но, более сильно, когда мифанты оказываются в открытом море, чем когда они передвигаются по суше. У возницы воловьей упряжки боль ше власти над естественным окружением, чем у капитана корабля. Возница может сохранять постоянный контакт с домом, откуда он от правился в путь; он может остановиться и разбить лагерь там и тогда, где и когда ему это будет удобно; и конечно, ему проще сохранять при вычный социальный уклад, от которого должен отказаться его мореплавающий товарищ. Таким образом, можно сопоставить стимулиру ющее воздействие заморской миграции в ходе движения племен с су хопутной миграцией и тем более со стабильным пребыванием на одном месте.
141
Один отличительный феномен заморской миграции поможет не сколько прояснить проблему межрасовых напряжений. Грузоподъем ность любого корабля ограничена, особенно невелика она у примитив ных посудин небольших размеров. В то же время даже примитивное суд но обладает относительной маневренностью по сравнению с кибиткой или другим сухопутным средством передвижения. К тому же заморская миграция в отличие от сухопутной требует подбора корабельного экипа жа по функциональному признаку. В сухопутной миграции племя везет на телегах женщин, детей, зерно и домашнюю утварь, а мужчины шага ют пешком. Отблески этого можно заметить в легендах об основании эл линской Эолии и Ионии, дошедших до нас через Геродота и Павсания. Многие жители греческих городов-государств, расположенных вдоль за падного берега Анатолии, были связаны родственными узами с обитате лями поселений на полуострове. Кроме того, практиковались браки с местными женщинами, которых первопроходцы захватывали в плен.
Этот отличительный феномен необычайно глубокого расового сме шения тесно связан с другим — исключительно быстрым распадом групп родства, которые являются основой организации примитивного общества.
Другим отличительным феноменом заморской миграции является атрофия примитивного института, который, возможно, является выс шим выражением недифференцированной социальной жизни, инсти тута ενιαυτος δαίμων** и его цикла.
Скандинавские поэмы, сохраняемые исландской традицией, и за писи, дошедшие до нас под названием Старшей Эдды, восходят к при митивной скандинавской драме плодородия и представляют собой единственный элемент традиционного ритуала, который мигрантам удалось вывезти из своих родных пределов. В соответствии с этой тео рией развитие примитивного ритуала не получило развития среди тех скандинавов, которые мигрировали морем55. Теория эта подтвержда ется также эллинской историей. Отличительные черты заморской миг рации, на которые мы только что обратили внимание, имеют негатив ный характер, но предполагаемый в этих негативных феноменах вы зов породил достойный положительный ответ.
Отклонение, выраженное в отсутствии примитивного социального аппарата, оставленного в родных пределах, стало в атмосфере поиска и перемен стимулом к новым творческим актам. Энергия, высвобож дающаяся благодаря разрушению кристалла обычая в новом заморском окружении, превращается в новые виды активности. В поле, расчищен ном атрофией ритуала плодородия, вырастает повествовательная фор ма литературного искусства — сага или эпос. В поле, подготовленном распадом родственной группы, выросла политическая система наподо бие корабельного экипажа, только в большем масштабе и на более
142
прочном основании, — республика. Связующим элементом этой сис темы было уже не кровное родство, а всеобщее подчинение свободно выбранному вождю и всеобщее уважение к свободно принятому зако ну, который носит на языке современной западной политической ми фологии название «общественный договор».
Сага и эпос — ответ на новые интеллектуальные запросы. Новое со знание, рожденное бурей и натиском движения племен, у наиболее творческих личностей, вызывало потребность в искусстве. «Исландс кая сага выросла как повествование о современных ей событиях. Че ловек, который вернулся после долгого отсутствия домой, соберет всех в альтинге56, чтобы рассказать свою историю. Он постарается донести до каждого, что произошло с ним, и преподнесет все в понятных слу шателям образах и словах. Возможно, многие саги возникли именно таким образом. История излагалась внимательному кругу слушателей кем-то одним, кто принимал участие в самих событиях, а затем уже сама Жизнь продолжала судьбы действующих лиц»*.
Вот гак однажды на альтинге Тормод слушает сагу» рассказываемую Торфимом, и после окончания рассказа убивает рассказчика, потому что тот только что повелал слушателям, как он убил молочного брата Тормода57. Еще один пример. Во время осады Трои, когда Ахилл си дит мрачный в своем шатре, его друзья развлекают его, рассказывая ему «истории о воинах». Такие рассказы, как «гнев Ахилла», сами впослед ствии стали песнями менестрелей.
Искусство гомеровского эпоса и исландской саги продолжало жить
ипроцветать и после того, как утратил свое действие вызвавший их сти мул. Литературная история английского эпоса «Беовульф» в точности такая же. Эти выдающиеся произведения искусства — результат дей ствия изначального стимула, рожденного в свою очередь в ходе испы тания морем. Это объясняет, почему эллинский эпос получил разви тие в заморской Ионии, а не на европейском греческом полуострове;
тевтонский эпос — на острове Британия, а не на Европейском конти ненте58; а скандинавская сага — на острове Исландия, а не — наподо бие скандинавской драмы — в Дании или Швеции51'. Этот контраст между заморскими и континентальными художественными феномена ми имеет место с такой повторяемостью и в столь разных временных
ипространственных координатах, что один из видных авторитетов формулирует на основании его закон: «Драма... развивается в родной стране, эпос — среди мигрирующих народов вне зависимости от того, сдут ли они во Францию, Англию, Германию или же в Ионию, ибо аналогия с греческой драмой здесь также уместна»**.
• ШкЛ. Viking Civilisation. London, 1930. P. 177-178.
·• РИШрот B.S. The Elder Edda. Cambridge, 1920. Ρ 207.
143