Молдаване

автор постоянно и обоснованно подчеркивает происхождение молдован - “потомки римских колоний”, латинские корни молдавского языка.

Тонкий наблюдатель и, в принципе, объективный комментатор, И. Ак­ саков констатирует реальную, сложившуюся на протяжение многих веков этноязыковую ситуацию Восточной Молдавии: превалирование и усиление влияния, на момент 1848 г., молдавской этнической среды. Государственные служащие, чиновники всех рангов, как правило русские, “почти все говорят по-молдавански. Земские начальники в большинстве мало говорят по-рус­ ски, управляющие и царане ни слова не понимают по-русски, тем более, что вся местная полиция говорит по-молдавански; только официальная писанина (делопроизводство. - Ред.) ведется на русском земскими писарями”. Трудно­ сти в связи с незнанием молдованами русского языка, а русскими - молдав­ ского писатель испытал на себе: “Я не могу объясниться по-молдавански, а возница и наши всадники... не понимают по-русски” (Там же. С. 281).

Ситуацию мирно сосуществующего молдавского этноязыкового Вавило­ на подтвердил 60 лет спустя губернатор края (в 1903-1904 гг.) С. Урусов: “Прием посетителей/просителей в Кишиневе - это целое представление, не­ известное в России. Просители говорили на почти десяти языках: русские, украинцы, поляки, евреи, греки, турки, армяне, немцы, колонисты швейцар­ цы из Шабо, гагаузы и, наконец, в огромном количестве - молдаване. Для них выучил несколько молдавских слов” (Cazacu Р, 1992. С. 105).

ТОПОНИМИКА

Своды документов канцелярии Молдавского Государства, собранные, ком­ ментируемые и изданные М. Костэкеску и И. Богданом подтверждают пути заселения и освоения территории Молдавского государства, формирования этнического состава его населения. Молдавские грамоты XV в. сохраняют на­ звания ряда поселений, известных с XIV в. по трансильванским документам: Албешть, Бахна, Бребь, Кэлинешть, Копашешть, Будешть, Нанешть, Надеш, Секуень, Херничешть, Петия, Унгурашь. Языковеды установили, что название населенного пункта Надаш (венг. “камыш”) широко распространен в Трансильвании. Это название известно в разных областях внутрикарпатского пла­ то: Клуж, Муреш, Марамуреш, Брашов и др. (Iordan, 1963. Р. 103, 455). Насе­ ленный пункт с таким же названием в Молдове известен с XV в. в цинуте Бакэу.

К параллелям одноименных сел, подтверждающих северо-западный путь переселения волохов относится и Капревар, впервые зафиксированный в трансильванских документах в 1337 г. (Шушарин, 1997. С. 85), а впослед­ ствии в молдавских актах в XV в. (GonfaAl., 1990. Р. 49). Этнотопонимы “Ун­ гурашь”, “Секуень” - свидетельства переселения в Восточное Прикарпатье венгров и потомков саксонских немцев. В XVI в. венгры вместе с сасами/ секуями составляли в г. Бая 6000 человек (Giurescu, 2002. Р. 310). Они также осели в г. Тротуш (Там же. С. 313). Эти данные свидетельствуют, что венгры и сасы, перешедшие в восточнокарпатское подгорье, заселяли не только села, но и города.

Составленная П. Бырней карта демонстрирует, что западнокарпатские волохи переселились в Карпато-Днестровские земли, в основном из четырех об­ ластей Трансильвании: Муреша, Кришаны, Клужа и Марамуреша. Очевидно, наиболее интенсивно переселение через Карпаты шло из Марамуреша. Пере­

39

селенцы марамурешских сел Бреб, Копашешть, Херничешть основали посе­ ления с такими же названиями на правых притоках реки Сирет: Бистрица и Молдова, что подтверждает сведения легенды о Драгоше, который со своей дружиной в погоне за туром перевалил за горы и остановился у реки, которую назвали Молдовой. Переселение волохов через Карпаты осуществлялось через перевалы Ойтуз и Гимеш. Карта-схема П. Бырни отражает первый этап засе­ ления Восточного Прикарпатья, региона, где возникнет ядро новой социаль­ но-политической структуры и нового осознанного этнического сообщества.

Молдавские грамоты отражают целый пласт восточнороманских топони­ мов с другими, разными окончаниями: Фэурей (1429), Сихла (1436), Кэлугэрь (1428), Мындзаць (1434), Змулць (1448), Бахна (1440), Сэкэтура (1440), Урзичеле (1440), Боршарь (1436). На картах молдавские топонимы этого периода охватывают восточную прикарпатскую область Молдавского центрального массива до зоны Кодр между Прутом и Днестром, нижнее течение Сирета и Северную Буковину.

Согласно данным, используемым исследователями и неоднократно опуб­ ликованным, восточнославянские названия населенных пунктов на террито­ рии Молдовы на рубеже ХІѴ-ХѴ вв. составляли 24,5% от всех названий сел: 12,5% имели суффикс -овцы (-евцы), -инць (-енцъ), остальные имели суффикс -ов, -ин, -ица: Васкэуць (1430), Тотэуць (1483), Букуровцы (1392), Грабовцы (1443), Калиновцы (1429), Томинць (1431), Садова (1420), Глубока (1438), Собранец (1435), Страхотин (1398), Берестия (1456), Хливише (1413), Суховерх (1413), Миходрей (1428), Гарбуз (1497) и др. Ареал ойконимов с восточносла­ вянскими суффиксами охватывает Буковину и северную часть Пруто-Днест­ ровского массива до центральных областей средневековой Молдовы. В приграничных/соседствующих зонах ареалы отмеченных названий, молдавских и восточнославянских (русины), взаимопроникают, образуя переходную полосу.

На основе топонимических данных, выявленных и исследуемых специа­ листами, очерчиваются с определенной точностью, зоны предгорья, Буковина и Центральный Пруто-Днестровский массив, т.е. пространство, заселенное молдаванами, и области, заселенные русинами и молдаванами. География на­ званий поселений, документируемых в последней трети XIII в. и в первой трети XIV в., совпадает, в принципе, с археологическими данными, выяв­ ленными на раскопках памятников постмонгольского периода, подтверждая правильность ретроспективной картографии. Во многих случаях древность документируемых поселений подтверждается и на основе доказательств, до­ бытых в ходе археологических раскопок. Материалы, полученные во время раскопок некрополей и поселений зон предгорья: Лунка, Литень, Брэсэуць, Худум, Дойна, Извоаре, а также в Сучаве, Бае подтвердили их датировку - первая половина XIV в., может быть даже вторая половина XIII в. (12501300), свидетельствуя, что большинство этих поселений принадлежали про-

томолдованам.

В буковинской зоне установлено существование некоторых восточносла­ вянских поселений (Капливцы, Васловцы, Спиницы и др.) постмонгольского периода. Свидетельства, выявленные П. Бырней на раскопках Пруто-Днест­ ровских Кодр (Иванчя, Иванчя II, Брэнешть III, X, XIII, Юрчень и др.) под­ тверждают, что эти поселения принадлежали Галицким “беженцам” (XIIXIV вв.). Таким образом, территориальное распределение протомолдавских поселений, восточнославянских и другого происхождения, установленное на

40

Молдаване. Симбиоз волохов с русинами (ХІ-ХІІІ вв.)

основе документов, подтверждена археологическими данными, очерчивает с определенной точностью топонимическую карту Молдовы XIV-XV вв., разработанную Л. Полевым {Полевой, 1979. С. 113). Показательными в этом отношении являются карты поселений на территории Молдовы (XV в.), раз­ работанные П. Бырня в своей монографии “Сельские поселения Молдовы XV-XVIII вв.” {Бырня, 1969. С. 31, 32, 34).

С 1384 г. (дата первого сохранившегося документа) до 1450 г. господарская канцелярия Молдовы обнародовала 298 документов. В них отмечены 911 названий населенных пунктов. Из них 309 названий - молдавские: 209 имеют суффикс -ешть, 76 - -енъ. Эти документальные свидетельства подтверждают “конфигурацию этнического ареала восточнокарпатских волохов особенно к концу периода колонизации” {Полевой, 1979. С. 102; Raevskii, 1988. R 121).

Помимо собственно славянских названий (Селиште, Лознова, Гливище, Виков, Добруша, Дубовое - XV в.), карты, составленные П. Бырней, содер­ жат и молдавские топонимы, раскрывающие славянское происхождение на­ селения или первых поселенцев: Сырбь, Шкеий, Булгарь, Лэпушна (Леповешна), Выртоп, Шкеень и др.; Сась, Сасчиорь - немецкого происхождения; Герце, Грецкое, Греки - греческого происхождения (хотя бы по названиям); происхождение населения из сел Татарень, Тэтэрешть, Тэтарь не требует до­ полнительных доказательств, как и население сел Цигэнешть, Цигэней и др.

41

ГЛАВА 2

ОТ ВОЛОХОВ К МОЛДАВАНАМ

ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ВОЛОХОВ

Вчия Траяна. Почти полностью истребив гетов (даков) на оккупирован­ ной территории (юго-запад Трансильвании, к западу от Олта), Траянт.) Да­следствие римско-дакской войны была образована (август 106

приступил к ее массированной колонизации.

Урбанизация Траяновой Дакии, формирование городских сообществ -м у ­ ниципий, внедрение форм наделения землей рабовладельческого типа, укоре­ нение римских традиций, языка - вообще римского образа жизни, включение новой провинции в общеримскую экономическую и духовную систему - все это вместе взятое передает суть многогранного процесса “романизации”.

Впериод между I—III и IV вв. на Карпато-Днестровском ареале и к западу от Карпат происходят события, которые коренным образом повлияли на судь­ бу романизованного населения и свободных даков. С одной стороны, в зоны между Днестром и Карпатами, между Дунаем и Карпатами начинают про­ никать сарматы, родственные скифам, угрожая южным границам римской Дакии. В это же время на римлян нападают готы, мигрирующие с севера. Постоянные набеги свободных даков с северо-востока и востока и мигри­ рующих с севера готов заставили римского императора Аурелиана покинуть римскую Дакию (271 г.).

ВVI в. у Днестра появляются славяне, которые постепенно распростра­ няются на всем Днестровско-Карпатском ареале. Мирно соседствуя длитель­ ный период с коренным населением, восточные славяне оказали сильное и многостороннее влияние на восточнокарпатское население, большей частью романизованное и именуемое волохами.

Все разнообразие мнений “относительно проблемы, где возникла восточ­ нороманская общность сводятся, по сути, к двум основным теориям: авто­ хтонная, называемая еще и карпато-дунайская, карпато-балканская, и балкан­ ская теория, или теория миграции” (Raevskii, 1988. С. 43).

Автохтонную концепцию сформулировал профессор университета Галле

И.Тунманн. Он считал, что северодунайское население - это потомки ро­ манизированных гето-даков. Он полагал, что после ухода римлян из Дакии, осталась часть населения, которая в периоды опасностей, особенно во время миграций, укрывалась в горах. Свои обобщения X. Тунманн сформулировал на основе сведений впервые почерпнутых им из двух, исключительно важ­ ных для изучения проблемы, средневековых источников: русская летопись “Повесть временных лет” и венгерская хроника “Gesta Hungarorum” (Анони­ ма Беллы). Он впервые ввел в научный оборот известия о влахах и волохах, а также о славянах Ардяла (Трансильвании).

Впоследствии автохтонная концепция, разделяемая Н. Карамзиным, П. Шафариком, И. Пичем, А. Ксенополом и др., была уточнена, дополнена новыми аргументами.

43

На основе взглядов Д. Кантемира и И. Тунманна, изучив сведения Ано­ нима Беллы, “Повести временных лет”, “Молдавско-славянской летописи” (1359-1504) - приложенной к русской “Воскресенской летописи”, “Списка городов ближних и дальних”, Н. Карамзин заключил, что волохи являются автохтонным населением оставленной римлянами Дакии. “Волохи - остатки древних гетов, смешанных с римскими поселенцами”, ушли в горы, спасаясь от вражеских нашествий, затем они вновь заселили низменные области и во­ шли в контакт со славянами (Карамзин, 1992. С. 21-22; 1994. С. 187).

Последовательным сторонником автохтонной концепции был румынский историк А. Ксенопол. В поддержку существования населения (после ухода римлян) он привел римские надписи в самой Дакии с гето-дакийскими име­ нами, дошедшую до нашего времени автохтонную топонимику. Он считал, что в эпоху миграций романизованное население пряталось в “крепости” Карпат, потом спустилось на равнины, обосновав два княжества (Хепороі, 1884. Р. 224; Воіа, 1997. Р. 126).

Профессор Пражского университета И. Пич привел дополнительные све­ дения в поддержку автохтонной концепции. Он стремился обосновать проис­ хождение восточнороманского населения на базе данных из древних хроник и документов XIII в., подтверждающих континуитет романизованного насе­ ления на Карпатском плато.

По мнению профессора Пражского университета Ю. Юнга, после ухода римлян из Дакии, здесь оставались романизованные даки, воспринявшие ла­ тинский язык и ставшие основой романизованного населения {Полевой, 1972. С. 69; Мохов, 1978. С. 17).

Оценивая позиции сторонников данной концепции, Н. Раевский отмечает, что доказательства, приводимые в ее поддержку не равноценны. Из истори­ ческих сведений лишь некоторые в определенной мере убедительны. “Хотя автохтонная теория соответствует действительности, в том смысле, что вос­ точные романцы в эпоху общности располагали сферой обитания, которая охватывала пространства севернее и южнее Дуная, до настоящего времени лишь некоторые доказательства, приводимые в ее пользу, могут считаться убедительными” (Raevskii, 1988. Р. 49).

Суть миграционной концепции заключается в том, что восточнороман­ ское население образовалось на Балканском полуострове. Один из ведущих сторонников этой точки зрения Ф. Сульцер отверг основные доказательства автохтонистов: сведения Анонима Беллы (Gesta Hungarorum) и “Повести вре­ менных лет”. На его взгляд, после отвода императором Аврелианом римских легионов, к северу от Дуная романизованного населения не оставалось: оно сформировалось к югу от Дуная. Известия Анонима Беллы о существовании в Ардяле на момент прихода венгров волошско-славянского княжества Гелу он считал выдумкой, потому что оно не подтверждается другими венгерскими источниками. Образование восточнороманской общности только на Балканах он пытался объяснить лингвистическими данными: в языке северодунайско­ го восточнороманского населения нет следов, мигрировавших сюда племен.

Примерно тех же взглядов придерживался и австрийский историк И. Эн­ гель. В работах о происхождении волохов, об истории Молдавии и Валахии он утверждал, что в 271 г. вместе с римскими легионерами из бывшей Рим­ ской Дакии ушло на правый берег Дуная все население. Позже Болгарское Царство, доминировавшее по обоим берегам Дуная, переселило часть роман­

44

ского населения с юга Дуная в области севернее этой реки. Однако, в отличие от Ф. Сульцера, И. Энгель полагал, что это переселение на Карпато-Дунай- ские земли состоялось в IX в. Он считал достоверными известия Анонима, но, как и Ф. Сульцер, отрицал, не приводя никаких доказательств, существо­ вание славянского населения в Ардяле (Полевой, 1972. С. 56).

Со временем проблема происхождения волохов приобрела и политиче­ ское значение. Утверждение о непрерывном обитании восточных романцев на Карпато-Дунайских землях и всемерное расширение их территории несо­ мненно соответствовало валашским/румынским целям. Этот взгляд стал дог­ мой современной румынской историографии с задачей обеспечения хроноло­ гического первенства румын в Ардяле. Для австро-венгерских же историков

ифилологов в XIX в. миграционная концепция стала обоснованием исконно­ го венгерского присутствия в регионе.

Работа, которая обобщила все суждения и аргументы в пользу южнодунай­ ской версии становления восточнороманского населения и придала оконча­ тельную форму миграционной концепции, - это “Romanische Studien” (1871) трансильванского историка и языковеда Р. Реслера, фактически развивающая

идополняющая основные идеи Ф. Сульцера. По мнению Р. Реслера, корни восточных романцев необходимо искать в южно-балканской области, откуда часть из них - из Мезии переселилась к северу от Дуная в период образова­ ния второго Болгарского Царства (конец XII - начало XIII в.). Он не допускал глубокой всеохватывающей романизации северодунайских зон и считал, что после ухода отсюда римлян романизованные элементы исчезли бесследно. В качестве доказательства этой ситуации Р. Реслер приводит тезис “ex silentio” (молчание): почти тысяча лет после ухода римлян из Дакии источники того времени не упоминают о романизованном населении к северу от Дуная. Он полагал, что лишь к концу XIII в. появляются первые достоверные данные о волохах в Карпато-Дунайских землях: в документах венгерского королевско­ го двора. Он исходил из того, что на Карпато-Дунайских землях жили лишь восточные славяне. Это, как и другие утверждения Р. Реслера, до сих пор оспариваются. “Три века Болгарское Царство господствовало и к северу от Дуная; это период, когда много элементов культуры и славянской политиче­ ской организации проникли в румынское (правильно: романизованное. -В.С.) общество. Таким образом, славянское влияние, в значительной мере было болгарским влиянием” {Полевой, 1972. С. 61-62; Raevskii, 1988. С. 50-51).

Разнообразный исторический и языковой материал, используемый Р. Реслером для обоснования своих тезисов, был дополнен и уточнен другими ав­ торами. Среди них сторонник миграционной концепции П. Хунфалви. В сво­ ей работе “Этнография Венгрии” (1877) он утверждал, что, когда пришли в Трансильванию, венгры нашли славян, которые полностью были ассимили­ рованы волохами, появившиеся здесь позже. Таким образом, по П. Хунфалви, восточные романцы пришли на Карпатское плато в ІХ-Х вв. Данное исследо­ вание стремится обосновать приоритет венгров не только в Трансильвании, но и в соседних территориях. Не менее тенденциозной является и другая ра­ бота П. Хунфалви “Румыны и их притязания” (1883), трактующая проблему происхождения восточнороманского населения. Эта работа П. Хунфалви, в ответ на румынские территориальные притязания, направлена на доказатель­ ство преимуществ прав венгров на эти исторические области {Полевой, 1972.

С.63-64; Spinei, 1992. Р. 27).

45

Если представители “автохтонной концепции” считали ареалом проис­ хождения и непрерывного проживания восточнороманского населения Кар­ патско-Дунайские земли, а “миграционисты” считали родиной восточных романцев только южнодунайские зоны, откуда они мигрировали к северу от Дуная, то, например, Б.П. Хашдеу сужал “колыбель” восточных роман­ цев (“румын”, как полагал он) до размеров Олтении. Румынский историк А. Ксенопол считал зоной зарождения восточных романцев Карпатское пла­ то - Трансильванию (Воіа, 1997. Р. 127).

Концепция “адмиграции” связана с именем румынского историка Д. Ончула. В 1885 г. он публикует рецензию на монографию А. Ксенопола “Теория Реслера...”, оцененную А. Полевым и Л. Боя - по объему и значению - как самостоятельное исследование” (Полевой, 1972. С. 72; Воіа, 1997. С. 127). В ней представлена концепция происхождения восточного романства. Учи­ тывая основные элементы “автохтонной и миграционной концепций”, Д. Ончул сформулировал третью, суть которой состоит в рассмотрении дополни­ тельной миграции романизованного населения Балкан в земли к северу от Дуная, где также существовало такое же население, но лишь в некоторых областях, в свое время подвергшихся романизации (Банат, Олтения, часть Ардяла) (Полевой, 1972. С. 72). Намереваясь приступить “к разрешению наи­ более острого противоречия так, как это диктуют законы науки”, Д. Ончул не отвергал непрерывное существование севернее Дуная романизованного населения (после ухода римлян), но ограничивал его зону пределами бывшей “римской Дакии”. В отличие от сторонников двух первых взаимоисключаю­ щих концепций, Д. Ончул критически подходит к доказательствам противни­ ков и автохтонности и к суждениям миграционистов.

Наиболее значимая, принципиальная часть его работы посвящена рома­ низации Дакии. Возражая А. Ксенополу, утверждавшему, что романизации подвергалось население, якобы, на всей территории Дакии, Д. Ончул утвер­ ждал: “романизация протекала в основном лишь на юго-западной части Кар- пато-Дунайских земель”, в границах бывшей “римской Дакии”. “Это была территория постоянного пребывания и формирования восточнороманского населения к северу от Дуная” (Опсіиі, 1885, N 2. Р. 181-187). В этой зоне сохранилась романская топонимика, восточнее она, в основном, славянская. Таким образом, Д. Ончул постулирует частичную автохтонность романизо­ ванного населения в землях к северу от Дуная, лишь в той части Дакии, кото­ рая подверглась римской оккупации и всеохватывающей колонизации.

Д. Ончул был первым румынским историком, который обосновал вы­ вод о том, что “Коренное население Дакии за пределами римской провин­ ции, то есть население заолтской, восточной Валахии и Молдавии не было романизовано. Восточнороманское население появилось здесь (в Валахии и Молдавии) много позже, в XII в., в результате переселения из Трансильвании и из-за Дуная” (Там же. С. 182-186; Полевой, 1972. С. 73). Д. Ончул по­ дробно анализировал сходство и различия между восточнороманскими язы­ ками. Сходство он объяснял территориальным единством романизованного населения на первоначальном этапе его существования. Впоследствии исто­ рические пути этих частей романизованного мира разошлись, что и пред­ определило возникновение языковых отличий. Одной из основных причин миграции романизованного населения с юга Дуная на север было, как считал Д. Ончул, длительное господство Первого и Второго Болгарских Царств над

46

северодунайским регионом. Именно с того времени сохранились в Карпа- то-Дунайских землях волошские кнезаты и воеводства - “институты болга­ ро-славянского происхождения” (Там же. С. 334). Следствием этого господ­ ства Д. Ончул считал заимствования из болгарского языка, существование в северодунайских регионах славянской топонимики, православной болга­ ро-славянской службы, связи волошской церкви с охридским патриархатом и др. В этих многосторонних и длительных валахо-южнославянских связях следует искать, как полагал Д. Ончул, происхождение княжества Валахия с его византийско-болгарскими чертами государственного устройства и даже имя ее столицы Тырговшите. Всю эту систему доказательств ясский историк использовал для того, чтобы обосновать возможность, в период господства Болгарского Царства к северу от Дуная, дополнительной миграции - адмиграции сюда романизированного населения с Балкан к автохтонным валахам (Там же. Р. 327-348; Полевой, 1972. С. 75).

По пути синтеза автохтонной и миграционной концепций пошли и другие авторы, в первую очередь, языковеды. Филолог О. Денсушяну полагал, что зона образования восточнороманской общности - южнее Дуная, в соседстве с далматской и албанской территориями. В то же время он считал, что после 271 г. в бывшей “римской Дакии” оставалось определенное романизирован­ ное население, которое в периоде господства Болгарского Царства увеличи­ валось миграцией романцев с Балканского полуострова {Densu§eanu, 1961.1. С. 212-213; Raevskii, 1988. Р. 45 и др.).

Другой языковед С. Пушкарю считал, что восточнороманское население образовалось на широком пространстве, охватывающем северную половину Балканского полуострова и северодунайские романизированные зоны. Все эти романцы образовали три группы: две - это западные и восточные романцы находились к югу от Дуная; а третья - дако-романцы находились севернее Дуная (Рщсагіи, 1976. Р. 254).

Известный ясский языковед Ал. Филиппиде, поддерживая точку зрения миграционистов, считал, что после ухода римлян, в Дакии не осталось ро­ манизованного населения. По его мнению, реколонизация Карпатско-Дунай­ ских земель с Балкан началась с VII и продолжалась по XIII в. (Philippide, 1927. Р. 404-405). Со второй половины VI в., считал Ал. Филиппиде, нача­ лось движение арумунов к югу Балканского полуострова, истро-румын к за­ паду, а дако-романцев к северу от Дуная. Существенным является положение языковеда о том, что дако-романцы, мигрируя к северу и востоку, разделились на две ветви. Одна ветвь заняла территорию Валахии и некоторые соседние зоны. Другая ветвь осела на западе и севере Карпатского плато, а также на территории будущего Молдавского государства. По мнению Ал. Филиппиде, переселение дако-романской группы с Балкан к северу от Дуная завершилось лишь к XIII в. (Idem. Р. 405-407). И хотя многие положения Ал. Филиппиде не имеют оригинальной значимости, “отдельные стороны его теории остают­ ся актуальными, не теряя своего значения {Raevskii, 1988. Р. 52).

По поводу судьбы романизованного населения после ухода римлян, В. Шишмарев писал: “У нас нет никаких серьезных оснований заподозрить сообщения историков Флавия Вописка, Евтропия - оба IV в., Секста Руфа от­ носительно оставления императором Аврелианом (271 или 275 г.) провинции Траяновой Дакии и перевода воинских частей, находившихся в ней, и “про­ винциалов” на юг Дуная, во вновь основанную провинцию Дакию, названную

47

Аврелиановой”. Однако он не отрицал категорически и признаки автохтонной концепции. “Допустимо, - писал В. Шишмарев, - что некоторая часть рома­ низованного населения, особенно беднейшая, не пожелала оставить провин­ ции, так как после вторжений готов в 211-217, 242 и 249 гг. и особенно после фактического овладения ими Дакией, не переоценивала их жестокости и вар­ варства... Наконец, вполне вероятно, что остатки романизованного населе­ ния удержались больше всего в придунайской полосе...” {Шишмарев, 1953. С. 86). В конце подробного анализа этого сюжета, В. Шишмарев заключает: “Таким образом, исторические справки не возражают против существования остатков населения в старой Дакии на север от Дуная, но и не дают нам проч­ ных указаний на степень их сохранности...” (Там же. С. 87).

Изложение, в общих чертах, ведущих направлений изучения места и вре­ мени происхождения восточнороманского населения - основы образования валашского и молдавского этносов - позволяет заключить, что концепция, предложенная в работах Д. Ончула, Ал. Филиппиде, В. Шишмарева, пред­ ставляется более приемлемой.

При всем категоричном неприятии этой точки зрения румынскими исто­ риками, авторитетные языковеды, чьи аргументы явно весомее, доказывают необходимость учесть, при определении пространства становления восточ­ нороманского населения, и южнодунайский ареал. На этой позиции стоял академик Й. Йордан. Академик Е. Петрович считал, что общевосточноро­ манский язык, а значит и восточнороманское население, сформировались к северу от Дуная, охватывая древнюю Дакию и зоны на Балканах (Petrovici, 1970. Р. 56-60, 96-97). Известный итальянский языковед К. Тальявини выска­ зал созвучное с другими филологами суждение о том, что ареал формирова­ ния общевосточнороманского языка охватывал зоны по обоим берегам Дуная

{Tagliavini, 1977. С. 300).

Представляется менее категоричным и более уравновешенным заключе­ ние румынского историка Л. Боя: “Версия формирования общевосточноро­ манского (“румынского”, пишет он) языка на ограниченном пространстве (го­ раздо ограниченнее современной Румынии) представляет меньше уязвимых пунктов и объясняет больше чем остальные версии” {Воіа, 1997. Р. 141).

Карпатская концепция сближает суждения тех немногих историков, фи­ лологов, считающих, что восточнороманская общность сформировалась ис­ ключительно севернее Дуная, на Карпатском плато. Как определил Н. Раев­ ский, впервые такое суждение сформулировал Д. Кантемир, который писал о “неотрывном и навсегда проживании” восточных романцев в этом простран­ стве {Cantemir, 1901. Р. 305, 392). Эту точку зрения защищал и Б.П. Хашдеу {Haçdeu, 1970. P. ХХІХ-ХХХ). Из современных языковедов такого же мнения придерживался Дж. Бонфанте {Raevskii, 1988. Р. 49).

СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

В “догосударственный” период (XI - первая половина XIV в.) восточно­ карпатские романцы, предки молдаван, жили в сельских общинах. Поскольку мы не располагаем документальными данными, социально-экономические аспекты жизни и деятельности протомолдаван могут быть реконструиро­ ваны, изучая общественный строй романцев из северо-восточных областей внутрикарпатского ареала, из Марамуреша, откуда и пришли, большей ча­

48