Молдаване

описываемым/комментируемым событиям, будь то блестящая победа над ос­ манами и валахами в битве у Васлуй (10.01.1475 г.) или чувствительное пора­ жение от османов, валахов в битве у Белой Долины (26.07.1476 г.).

В отличие от всех последующих хронистов ХѴІ-ХѴІІ вв., самый откро­ венный и суровый анализ битвы и поражения у Белой Долины (Рэзбоень) дал сам побежденный - Стефан III. Равноудаленный, объективный подход к фактам и событиям характерен только для Стефанова цикла изложения истории Молдовы. Начиная с “Молдавско-славянской летописи Макария” (1504-1551 гг.), летописей Евфимия (1541-1554 гг.), Азария (1551-1574 гг.) и до Летописи Страны Молдавской от Дабижа водэ до второго правления К. Маврокордата (1661-1743) Иона Некулче (первые три написанные по ве­ лению соответствующих господарей) превозносили мнимые заслуги короно­ ванных заказчиков и чернили их соперников.

Молдавско-славянские летописи Стефанова периода и более поздние, в том числе летописи XVII в. на молдавском языке, свидетельствуют, что не­ гативные чувства антагонизма адресовались молдаванами не ко всему внеш­ нему миру. Эти чувства были порождены конкретными внешними силами, в конкретное время и конкретными обстоятельствами. Чувства молдаван к своим северным соседям - полякам были на протяжении более века вполне благосклонными. Эти добрые чувства получили отрицательную коннотацию лишь после того, как “видел Стефан воевода яко оболган был лядским кралем Албертом”, который “прииде со всеми своими силами до Сучава града

... и начата рвати град Сучавский” (Летописи, 1976. С. 31-32). И тогда “разгневасе Стефан воевода и молдаване, которые разбиша их и погнаша через Буковину Козьминова, убиващи и секащи. И бисть сечь велиа тогда в ляхов от молдавских оружии” (Там же). Так возникла в ту пору, в 1497 г. отчужден­ ность между молдаванами - “мы” и ляхами (поляками) - “они”.

Более длительными и глубокими были чувства антагонизма молдаван - “мы” к османам, валахам, татарам, от которых Молдова непрерывно должна была защищаться. Начиная с конца 60-х годов XV столетия “враги христиан­ ства” в молдавско-славянских летописях уже конкретизируются: оттоманы характеризуются как “поганские языки”, “клети турки”, “неверные языки”.

Первое в Молдавии историческое исследование посвящено Стефану III, “господарю и воеводе Молдаванин” (Bogdan, 1913. II. Р. 341). Он, “при­ няв скипетр молдавский”, укрепил суверенитет и независимость, возвысил престиж Молдавского государства, защитил “Отчизну нашу - Землю Мол­ давскую”, опираясь на силу молдавского оружия и мужество “молдавских воех” (Летописець оттоли начася произволением Божием Молдавская Зем­ ля..., 1359-1507 гг.). Сюжет прихода Драгоша из Марамуреша сжато отмеча­ ют “Сказание вкратце о молдавских господарях ” (“Путнянская I летопись”, 1359-1526 гг.), “Сказание вкратце о молдавских господарях от создания мира в лето 6867 (1359) оттоле произволением Божием начася Молдавская Земля” (“Путнянская II летопись”, 1359-1518 гг.).

Достаточно подробно передает миграционные движения в Восточное Прикарпатье “Молдавско-польская летопись” (1352-1564) - наиболее насы­ щенная молдавскими этническими реалиями, что видно уже из ее развернуто­ го заглавия: “Извод летописи о Молдавской стране, а также об ее господарях, как впервые пришли на Молдавскую Землю и кто был их первым господа­ рем или воеводой, от первого года сотворения мира 6830, от рождества

20

Господня 1352 г.” (перевод с польского языка Е. Руссева). Ее страницы ши­ роко отражают этнонимическую и топонимическую картину Молдовы того периода. В летописи подробно описываются наиболее значимые события истории Молдавии от “основания” страны Драгошем, неверно отмеченного 1352 г., до жестокой расправы Ал. Лэпушняну над молдавскими боярами в 1564 г. Рассказывается о том, как молдаване (volochi), ведомые Драгошем, перешли Карпаты и осели на rzecze Moldavie и основали Ziemie Woloskije (Страну Молдавскую); здесь Драгош переселил volochi vegierskiemy. “Мол­ давско-польская летопись” - единственная из предназначенных для зарубе­ жья, которая предоставляет сведения о территориальном делении Молдавии, о ее политико-административной структуре: господарский/государственный совет и др. (Primele istorii..., 2007. P. 165-172).

Древняя молдавская историография, итоги первых молдавских этноло­ гических исследований уже в пору их обнародования были распространены

истали известны не только в странах Западной Европы (переводы молдав­ ских летописей на немецкий и польский языки), но и на востоке, в России. Первой письменной этнической историей молдаван следует признать “Сказа­ ние вкратце о молдавских господарях отколе начася Молдавская Земля в лето 1359 г.” (“Молдавско-русская летопись”, 1359-1504 гг.,). Зная, что “в особен­ ности молдоване (молдовений) называют страну Молдова, а не Молдавия, как русские, - А. Болдур утверждал, что в этой форме прилагательного, об­ разованного от существительного Молдова (молдовская), видим дополни­ тельное косвенное указание на то, что ее написал молдованин (молдован)” (Boldur, 1963. Р. 1111). Несколько лет спустя румынский ученый Дан Симонеску, заметил: “Совсем другой и неожиданной предстает действительность в молдавско-русской летописи”. Он считает, что эта хроника “написана рус­ ским, на основе многих источников, в том числе молдавских”.

“...B Марамуреше... был человек разумный и мужественный по имени Драгош. И пошел он с дружиною на лов зверя. И пошли следом за туром через горы высокие, и высокие планины. Достигли тура у реки на берегу и убили его. Понравилась им красота этих земель пустых на краю татарских кочевищ. И с разрешения короля Владислава пошли они из Марамуреша с дру­ жиною, с женами и с детьми. И поселились на месте, где Драгош тура убил. “И оттоле начашася божиим произволением Молдавская земля”. И первым

еегосподарем и воеводою был сам Драгош. Драгош остановился сначала на реке Молдове, а потом на месте, называемом Бая. Учинил печать воеводскую

игосподствовал два года... (Simonescu, 1967. Р. 32).

Вернувшись впоследствии к содержанию и языку “Молдавско-русской летописи”, А. Болдур писал: “Очень примечательно заглавие этой летописи, а именно “Сказание вкратце о молдавских господарях отколе начася Мол­ довская земля в лето 6867”, отмечая, что “автор хроники колеблется между двумя вариантами: -дава и -дова”. В тексте летописи р. Молдова “дважды названа Молдова и Молдава, а Цара Молдовеняскэ озаглавлена Молдовская земля”. Учитывая эти формы, А. Болдур считает, что самым древним назва­ нием р. Молдова было Молдава (Balan, 1973). А. Болдур предлагает гипотезу: “По сравнению со множеством -дав (давелор), которые нередко находятся по соседству или вблизи р. Молдовы, наше мнение о том, что имя Страны Мол­ дова (Цара Молдовей) с самого начала было Мол-дава, приобретает полную весомость и оправдание” (Boldur, 1975. С. 940).

21

Написана ли она молдаванином или русским, не имеет большого значе­ ния. Важно то, что устная традиция, основанная на реальных фактах, в сред­ ние века была известна в европейском и славянском историографическом обороте, адекватно отражая историческую, этногенетическую и культурную реальность: существование государства Молдова и молдаван.

Вбогатом каталоге молдавских исторических писаний ХѴ-ХѴІ вв. осо­ бое место занимает “Кратко написанная хроника Стефана Божией милостью воевода молдавских земель, но не валашских” (“Молдавско-немецкая лето­ пись”, 1457-1499). Значение этого письменного памятника, фактически исто­ рии правления Стефана III до 1499 г., главным образом его воинских подвигов, состоит в том, что она распространила в Центральной Европе этнические, то­ понимические, историко-географические реалии Земли Молдавской: воевода молдавских земелъ, Mulde (Бая) - один из первых городов Молдавии; Килия, Сучава, Васлуй, Берлад, Сирет (река)...

Культурный подъем, поощряемый Стефаном III Великим, расставил ори­ ентиры и для последующих периодов, вопреки обрушившимся на Молдову бедствиям. Поданный великим господарем пример оставлять потомкам за­ писи о том, чем занимались и как жили предки, был продолжен господарем Петру Рарешем. Молдавско-славянские, “Молдавско-немецкая” и “Молдав­ ско-польская” летописи, затем хроники “постстефановского” периода следо­ вали не только модели, но и манере письма анонимных предшественников.

Вотличие от “Молдавско-славянских летописей”, “Молдавско-польской”, “Молдавско-русской”, “Молдавско-немецкой” хроник, истоком которых были утерянные “Анналы правления Стефана Великого”, хроники 30-50-х годов XVI в. дают нам информацию о своих авторах и покровителях.

Вначале своего правления господарь Молдовы Петру Рареш (1527— 1538 гг., 1541-1546 гг.) “повелеше” игумену Нямецкого монастыря, извест­ ному молдавскому книжнику Макарию “о случившихся вещех в мимошедших временех же и державе и до нас дошедших не забвения гробом покрити,

алетописечеству предати” (Primele istorii.., 2007. Р. 203). Так было создано вошедшее в историографию творение “Молдавско-славянская летопись Ма­ кария” (1504-1551 гг.). Уже заглавие отделяет эту летопись от господарской историографии эпохи Стефана III: автор не скрывает своего имени, он сам раскрывает факты своей биографии.

Уже с первых строк своей летописи предстоятель Романской епархии, епископ Макарий свидетельствует: “Взялись и мы, насколь позволяют силы наши, и с трудолюбием к такого рода делам стараемся дотянуть цепь слов до лет и царствий нашего времени, не из спеси высокомудрствующего ри­ торства, а следуя господарскому повелению Петра, нарицаемого Избранным, грозного для врагов, сына Стефана-воеводы Храброго, и великого логофета кира Теодора. Повелели они нам, смиренному Макарию, последнейшему из иеромонахов, дела прошедшие и до нас дошедшие, не гробом забвения на­ крыть, но предать летописанию...”.

Заказчик Петру Рареш является и героем “Летописи Макария” с 1504 до 1541 гг. Являясь персональным историографом своего венценосного заказчи­ ка Макарий стремился превозносить его заслуги, используя для этого черес­ чур много цветистого словесного материала в ущерб исторической канве.

“Летопись Макария” дошла до нас в двух вариантах: первый витиевато описывает период 1504-1541 гг.; второй охватывает период 1541-1551 гг.,

22

исторические сообщения отступают здесь перед риторизмом, напыщенно­ стью слога.

Старец монастыря Кэприяна иеромонах Евфимий также свидетельству­ ет в начале своей “Летописи” (1541-1554 гг.): “Досель творение и труд свя­ тейшего отца нашего, епископа Макариа романскаго, а произошедшее затем велено было нам благочестивым и благости отростком храбрым Алексан- дром-воеводой, повелевшим мне, последнейшему из игуменов, иеромонаху Евфимию вкратце описать, дабы с течением годов не сокрылось бы сие в глубинах забвения” (Ргітеіе ізіогіі.., 2007. Р. 247). Так, “Летопись Евфимия” (1541-1554 гг.), задачей которого было очернить правление потомков Петру Рареша и представить как можно ярче правление Александру Лэпушнянул (1552-1561 гг.), хронологически продлевает события с 1541 до 1554 г.

Последний представитель молдавского придворного летописания на древнеславянском языке монах Азарий пишет, что “постарается того стопам прочее последовати, чтобы исполнить царское повеление Петра, именуемого Вторым, с соизволения и благословения преосвященного митрополита кира Анастасия и по ходатайству великого логофета Иоана Голэя”. Охватывая, од­ нако, и период, “покрытый” Евфимием, “Летопись Азария” едва доходит до первого года правления своего заказчика Петру Хромого - 1574 г. Летопись Азария, образцом для написания которой послужила манера Макария, про­ изводит впечатление больше литературного сочинения, где события оплете­ ны разнообразными стилистическими изощрениями (Ргітеіе іэіогіі.., 2007. С. 277-290).

Молдавские летописи Макария, Евфимия, Азария, излагая события с 1504 по 1574 гг., предоставляют ценную информацию о смене господарей на тро­ не Молдовы (ХІѴ-ХѴІ вв.), военно-политической деятельности, причинах и последствиях оборонительных и наступательных войн, отношениях меж­ ду господарями и боярами, столкновениях претендентов на трон, социаль­ ных волнениях, связях Молдовы и ее правителей с другими странами, битвах молдаван с турецкими, валашскими, венгерскими, польскими, татарскими за­ хватчиками.

В 1635 г. Гр. Уреке создает “Ье1:орІ8еиі1 Тагіі МоШоѵеі” (Летопись Страны Молдавской) - первую историю Молдавии на молдавском языке, отражаю­ щую период с первой половины XIV в. до 1590 г.

Молдавское летописание на славянском, немецком, польском языках:

- оставило в наследство, в цельном, последовательном и хронологиче­ ски точном изложении сообщения о наиболее значительных событиях из беспокойного прошлого Молдовы первых веков своего существования (Е. Руссев);

-передало перечень и последовательность пребывания на троне Молда­ вии господарей/воевод ХІѴ-ХѴІ вв., устанавливая, таким образом, опреде­ ленные европейские традиции наследования господарского престола и форм государственного управления средневековой Молдовы;

-оставило богатые и разнообразные сведения о военно-политической деятельности молдавских воевод, молдавских воем начальник, молдавских воех, участии молдавского оружия в оборонительных войнах и походах, а также об отношениях молдавских суверенов с соседними монархами (поль­ ские, венгерские короли, московские князья, турецкие султаны, валашские правители, татарские ханы);

23

-утверждает “молдавский взгляд на отношения с соседними странами, который отличается от мнений поляков или венгров (или нынешних вала­ хов. - В.С.) - например, о битвах при Хиндзу (с венграми в 1395 г.) и при Бае (тоже с венграми в 1467 г.) или относительно конечной цели экспедиции польского короля Альберта в Молдавию в 1497 г.: завоевание Молдавии - по молдавским летописям; кампания против турок - по польским хроникам” (P. Panaitescu);

-предоставляет примечательные сведения, раскрывающие отношения между господарем и боярами, о внутренних смутах, что “сильно потрясли Молдавию во второй четверти XVI в.”;

-сохранило до наших дней сведения об административно-политической структуре Молдавского Государства, о некоторых службах той эпохи, о соци­ альном составе городского населения. “Определенные феодальные институ­ ты могут быть изучены лишь на основе этих источников, но их (летописей) почти не использовали” (P. Panaitescu);

-содержат исключительно значимые этнологические свидетельства о ге­ незисе молдаван: “Молдавско-русская летопись” передает эпонимическую легенду о происхождении молдаван, а “Молдавско-польская летопись” под­ тверждает процесс становления молдавской этнической общности, расширяя ареал ее образования по обоим склонам Восточных Карпат, регион Марамуреша - бассейн рек Бистрица, Молдова, Сучава;

-утвердившись “в рамках юго-восточной европейской культуры” (Г. Михэилэ), стало “не только источником информации для изучения культурного развития балканских народов, но и индикатором уровня, которого она до­ стигла в смутные годы оттоманского ига” (Е. Руссев).

Молдавская этнонимия (молдован/молдовенъ, moldavos/moldaviensibus, Moldovania, молдаван/Молдавания, молдавцы) представлена с XIV в. в подав­ ляющем большинстве зарубежных письменных источников, за исключением турецких, где молдаване обозначены karabogdan, а также в польских хрони­ ках и документах, где традиционно названы Wolosza, Wolochi.

Примечательно, что во всех своих официальных актах до второй полови­ ны XIX в., почти 500 лет подряд, валашские “воевода и господины”, в отли­ чие от современных правителей Румынии, обозначали восточнокарпатских жителей так, как они сами себя называли: молдовень. В январе 1630 г. Леон Томша, “господин всей Земли Угровлахийской”, освобождает от податей “Варе кое человек ... любо бити влах, любо грек, любо сърбин, любо арбънаш, любо молдовен...” (DRH В., XXXIII. С. 18). Тогда же, другим докумен­ том, Л. Томша освобождает от податей поместье “Енаки бившех вел постелник Земле Молдавской”, уточняя, что тот “донесшіе сут руси и молдовене, туждие люди...” (Там же, с. 22). В марте 1630 г. Л. Томша повелевает: “ ...да собирает туждие людие от друга земле, без дажде, варе сръбин, варе грък, варе арбънаш, варе молдовен, которые хокют желати да пребивает над сию очинъ...” (Там же. С. 133). В своей грамоте от 13.03.1631 г. валашский вое­ вода перечисляет: “свидетели на ими: Урсу капитан и Пахолче и Буздуган, и Яню, и Даниил, и Никоары молдовенул...” (DRH В., XXXIII. С. 344). В дру­ гом документе от 6.05. 1631 г. “Леон воевода и господин всей Земли Угровла­ хийской” отмечает “Стояна молдовенула и Обислава, внука Стояна молдове­ нул...” (Там же. С. 380). В акте от 11.11.1631 г. Л. Томша подтверждает, что “покупил Данчул ключар от Гаврил молдовен...” (Там же. С. 470).

24

Матей Басараб, “господин всей Земли Угровлахийской”, грамотой от 19.07.1633 г. секвестрирует поместье Никулы вистиера за то, что “он встанул над връх господства ми с войска с татары и с молдовени...” (DRH В., XXXIV. С. 5). В ноябре того же года М. Басараб, “господин всей Земли Угровлахий­ ской” подтверждает право монастырю Моломок “собрать чужих людей без податей, молдаван, сербов, греков, албанцев и людей этой страны (Угровлахии/Валахии. - В.С.)”. И поручает освобождать их от разных податей, в том числе от бир молдовенеск - налога с молдаван (DRH В., XXXIV. С. 212). В документе от 5.08.1634 г. М. Басараб упоминает среди свидетелей “Костина, втори клучер молдовенин” (DRH В., XXXIV. С. 465).

Судя по документам канцелярии Угровлахии/Валахии, ее правители от­ чужденно относились к молдаванам до такой степени, что придумали для них особую “молдаванскую” подать и назначили для ее сбора специальных слу­ жителей - “которые ответственны за бир молдовенеск” (Giurescu, 2000. III. R 489-490). Матей Басараб, “воевода и господин Угровлахии” 10.10.1632 г. освобождает от податей послушников монастыря Бузэу, откуда и кем бы они не были. “Но тот, кто окажется молдаванином - moldovan - должен платить

молдаванскую подать (bir moldovenesc), а кто не будет молдаванином {пи va fi Moldovan), да будет освобожден от всего” (Там же. С. 421). К.К. Джуреску ошибочно приписывает эту грамоту Леону Томше (Giurescu, 2000. III. R 489). В начале июля 1634 г. М. Басараб поручает сборщикам не брать податей, в том числе бир молдовенеск с людей епископии Бузэу. “Особо с тех, кто молдован вы с него берите бир молдовенеск” (DRH В. XXXIV. С. 417).

По заключению академика К. Джуреску, “бир молдовенеск брался толь­

не брали. Причиной этого неблагоприятного отношения было то, что госпо­ дари (Валахии) не были заинтересованы в том, чтобы крепостные крестьяне (в Валахии они назывались rumîni, в Молдавии - ѵесіпі. - В. С.) переходили из одной страны в другую” (Giurescu, 2000. III. R 490). Это убедительное сви­ детельство отчужденного отношения валахов (ныне румыны) к молдаванам, того исторического факта, что валашские воеводы никогда не хотели, чтобы их подданные объединились с соседями.

В большинстве документов канцелярии Угровлахии (Валахии) до второй половины XIX в., до объединения в 1862 г. Валахии с Запрутской Молдовой (без Буковины), и даже позже, этноним молдован/молдовенъ использовался как сложившееся и утвердившееся на протяжении многих веков самоназва­ ние восточнокарпатских жителей.

Этноним молдовень, как естественный, общепризнанный основной иден­ тифицирующий признак молдавской этнической общности, вошел в меж­ дународные акты, соглашения, в том числе в тех, что касались Валахии и Молдавии. Шестая часть Карловицкою мирного договора, подписанного 26.01.1699 г. предусматривала: “Во время этой войны буджакцы и другие та­ тары, выйдя из своих мест и нападая на Земли Молдовы, совершали явно враждебные действия по отношению к молдаванам и Молдове, что противо­ речит договорам с польским королевством... Татары должны быть вытесне­ ны из Молдовы” ÇNistor, 1923. Р. 192).

При обсуждении и принятии общих программных принципов, поборники объединения княжеств Молдавии (Запрутской, без Буковины) и Валахии не

25

могли не учитывать исторически сложившиеся разные этнические ситуации в каждом из них. В 1831 г. Чрезычайное общественное собрание Молдовы (Divanul ad hoc) одобряет текст “Органического Регламента” (Конституции), который подтвердил существование “douí tari” (двух стран), “douî natii” (двух наций). В “Органическом Регламенте” Валахии определялось “doua popule” (два народа) (Молдован, 1994. С. 81).

Статья 427 “Органического Регламента” (Конституции) Молдавского кня­ жества устанавливала: “Жители этих двух княжеств будут пользоваться рав­ ноправно всеми благами торговли в соответствии с установленными прин­ ципами... Румыны будут пользоваться в Молдове теми же правами, какими и молдаване в Цара Ромыняскэ” (Молдован, 1994. С. 81).

В соответствии со ст. 13 Парижской конвенции от 19.08.1858 г. “могло избираться господарем (Объединенных княжеств Молдова и Валахия) любое лицо, рожденное по отцу молдованином или валахом (né moldave ou valaque)”. Статья 27 устанавливала, что Центральная Комиссия (регулирующая отноше­ ния между Молдовой и Валахией) “будет состоять из 16 членов, 8 молдаван и 8 валахов (huit moldaves et huit valaques)”. Статья 46 упомянутой Конвенции установила, что “Молдаване и валахи (les Moldaves et Valaques) все будут рав­ ными перед налогами... Молдаване и валахи любого вероисповедания будут пользоваться одинаковыми политическими правами...” (România Іа 1859..., 1978. P. 119).

Из этого, исключительной важности для княжеств Молдова и Валахия, документа, как и из многих предыдущих, очевидно, что население Молдо­ вы (большая ее часть) называло себя и обозначалось в официальных актах других стран, в международных соглашениях, конвенциях - молдаванами, а население Валахии (Румынии) - валахами (Молдован, 1994. С. 95).

Валашские хроники - их всего шесть, компилированные/переведенные с других языков в ХѴІІ-ХѴІІІ вв. на валашский язык: “Istoria Tarii Rumîneçti”, написанная в 1688-1716 гг. К. Кантакузино; “Letopisetul cantacuzinesc”, охватывающий период 1660-1688 гг.; Crónica Bâlenilor, составленная в кон­ це XVII в., описывающая события с 1290 по 1688 гг.; “Istoria domniei lui Constantin Brîncoveanu, voievod”, известная под разными названиями и при­ писываемая Раду Гречяну, составленная, предположительно в 1693-1714 гг.; “Istoriile domnilor Tarii Rumîneçti” Раду Попеску, завершенные к 1729 г. и ком­ ментирующие события с XIII по XVIII вв., в том числе правление К. Брынковяну (1688-1714 гг.) и правления Н. Маврокордата в Валахии (1715-1716, 1719-1730 гг.); “Crónica anónima despre Brîncoveanu”, отражающая события “с октября 1688 по март 1717 гг.” - все эти валашские исторические писания знают и фиксируют на своих страницах, для народа, образующего, утвердив­ шего и сохранившего для своего государства название Молдова, лишь один этноним: молдован/молдовень.

Валашский историк пишет, что “румыны из Ардяла, молдаване и эти из этой страны (Валахии), все одного племени (происхождения) и одного языка, но между собой сильно отличаются - это, как видно, из смешения с соседя­ ми”. Он ссылается на трансильванского историка Л. Топелтина: “если спро­ сим валаха: “кто ты такой?” он отвечает: “румын”, то есть роман = римлянин, только исказили слово: из роман = римлянин сделали “румын”, но это одно и то же - римлянин” (Cronicari munteni...,1988. С. 29). Обоснованно отме­ чая, что “румыны Ардяла и молдаване, и жители Валахии” - одних корней,

26

К. Кантакузино насилует информацию до коннотации “восточные романцы - прямые потомки Рима”.

Валашский хронист высказывается и по проблеме генезиса молдаван. “Читаю в молдавской летописи, которую я, будучи в Молдавии, нашел - пи­ сание ворника Уреке, ученый муж, подготовленный к тому о чем писал... Там говорится, что из венгерской хроники узнали о происхождении молдаван...”. Он пересказывает, в общих чертах, то, что молдаване знали давно: легенду из первой части “Молдавско-русской летописи” (1359-1504), переложенную на молдавский язык Гр. Уреке: как татары через Молдавию проникли в Трансильванию и венгерский король Ласло попросил помощи у римлян. “Римский император”, вместо помощи, дал всех разбойников, “злобных людей, коими переполнены тюрьмы Рима” и повелел: “Ты их в мою страну не верни...”. Венгерский король с этой “воровской помощью” одолел татар, “выгнал из Трансильвании по ту сторону гор, до Сирета реки...” (Сгопісагі тшйепі..., 1988. Р. 37, 38). Примечательно, что К. Кантакузино был информирован о том, что “Ласло, венгерский король, говорят, был волхвом (ѵіШоѵпіс)”.

К. Кантакузино, как и Гр. Уреке, считает чистыми баснями небылицы о том, будто молдаване произошли от “римских воров и разбойников”. И пе­ ресказывает (из летописи Гр. Уреке) легенду об основании Молдовы: “из па­ стухов Марамуреша происходят молдаване” (Сгопісагі тшПепі.., 1988. Р. 40), удивляясь, что молдаване будто бы согласны с подобным исходом. Далее валашский хронист пишет: “А мы другим образом, среди наших и других, сколько их румынов, считаем и думаем, что валахи, как они их называют, а мы - румыны являемся подлинными римлянами, избранными римлянами и по вере, и по мужеству, из которых Улпий Траян посадил здесь после Децебала” (Там же). Он уточняет: “румынами подразумеваю не только здешних (из Валахии), но и из Ардяла, которые еще более (румыны)” (Там же).

Наиболее приближенная, из всех валашских хроник, к современному научно-исследовательскому стандарту “Шопа Тагіі Кшшпе$Р” стольника К. Кантакузино.

Данная хроника подтверждает общее происхождение большинства насе­ ления, обосновавшегося в зонах, примыкающих к Восточным Карпатам; под­ тверждает, что установившаяся здесь историко-политическая и этнодемографическая ситуация предопределила возникновение государств Молдавия и Валахия и венгерского воеводства Ардял.

Рассматривая мнения разных историков и географов о положении и пре­ делах Молдавии, Валахии и Ардяла, о их населении К. Кантакузино заклю­ чает: “Географы и почти все историки, пишущие об этих странах, считали влахиями (ѵіаіііі) и Молдову и эту (Валахию), потом разделяют их на две: одна - верхняя, другая - нижняя; верхняя, то есть самая большая - Мол­ давия; нижнюю - меньшую Страной Мунтянской называют; Румынской лишь ее жители называют и несколько румынских арделян, потому что и те (валахи), и эти (арделяне), когда их спрашивают: “Кто такие?”, они отвечают: “гигшпі”; а молдаване отличаются тем, что отвечают: молдовань” (Сгопісагі тиШепі..., 1988. Р. 18).

Э то первое в валашской историографии достоверное объяснение уста­ новившейся на протяжении 350 лет (на момент завершения редактирования хроники К. Кантакузино, 1716 г.) этнической ситуации к югу от Карпат, на внутрикарпатском плато, в Восточном Прикарпатье.

27

Научно обоснованная констатация эрудированного (на стыке XVIIXVIII вв.) валашского автора К. Кантакузино об этнической идентификации молдаван на основе единственно верного критерия - свободно осознанного самоопределения - оставалась определяющей в румынской историографии и этнологии. Генезис молдаван, их исторический континуитет, легитимность этнонима молдовень, правомерность его использования во всех сферах духов­ ной жизнедеятельности ни разу не ставились под сомнение валашскими/румынскими историками, филологами, этнологами до последних десятилетий XIX в. С конца этого столетия, особенно после 1918 г. этноним молдовень, лингвоним лимба молдовеняскэ, все молдавское табуировано, массированно дискредитируется. Лишь в 1997 г. известный в Европе историк Лучиан Боя, профессор Бухарестского университета, осмелился показать, что “король го­ лый”: развеять иллюзию о непорочности и неприступности в своей, якобы, правдивости, госпожи Истории Валашской. Она оказалась далеко и давно не­ безупречной. «Термин “румын” широко распространяется с первой полови­ ны XIX века, но далеко за серединой этого века не смог передвинуть на вто­ рой план название молдаван» (Воіа, 1997. Р. 146).

В Молдове между Прутом и Днестром и восточнее этой реки этноним молдован/молдовень - всегда был и есть общим самоназванием большинства населения края. Тем не менее, румынская идиосинкразия ко всему молдав­ скому приняла такие клинические формы, что национальное чувство мол­ даван - молдовенизм публично обзывают “лепрозорием” (СіоЬапи, 2005. Р. 284-293).

Другая валашская хроника, так называемый “ЬеІорізеШІ Сагйашшпезс” (Кантакузинская летопись), составленная после 1688-1890 гг., отмечает, что первый, легендарный, воевода валахов Раду Негру, как и другие их воево­ ды, на протяжении нескольких веков назывался “господин Земли Угровлахийской...”. Как и все остальные мунтянские/валашские летописи XVIIXVIII вв., и эта содержит информацию из молдавских хроник на молдавском языке, адекватно отражая имя восточнокарпатского населения: молдаван/ молдовень. “Кантакузинская летопись” отмечает результат битвы у Флочь (1470 г.) между молдаванами и валахами: “Молдаване добившись победы...”; комментирует как “Еремия водэ с молдаванами спешил навстречу татар... ”;как “молдаване и ляхи погибли... Молдаване побежали...” (Сгопісагі тиШепі..., 1988. Р. 98, 105, 106); описывает, как в 1680 г. выступили в поход “Шербан водэ с мунтянским войском и Дука водэ с молдавским войском; как мунтяне

имолдаване построили две крепости... Тогда же пошли Шербан с мунтянами и Дука водэ с молдаванами, и Апахи Михай с венграми” (Там же. Р. 123).

“Хроника Бэлянов” (“ЬеІюрізеШІ Ваіепііог”), составленная к концу XVII в.

иохватывающая фрагментарно события 1290-1688 гг., отражает лишь одно название населения Карпатско-Днестровского региона: молдовень; Георгицэ молдованул; “молдоване выступают против Дуки водэ...”; “молдаване с большим трудом...”; “ногайцы (татары) много неприятностей доставляли молдаванам”; “молдаване замышляют убить Дуку водэ”; “татары изгоняют молдаван из Буджака”; “молдаване привели себе господаря из Ляшской стра­ ны - Петричейко водэ” (Сгопісагі тшйепі..., 1988. Р. 130, 132, 133, 139, 146).

По традиции, установившейся в валашской хронографии, “ЫогШе бошпііог Тагіі 11иште§й” (Истории румынских господарей) Раду Попес­ ку (1729 г.), бессистемно описывающие события с 1290 г. до первой трети

28