Lebedeva_M_M__Tsygankov_P_A_Mirovaya_politika_i_mezhdunarodnye_otnoshenia_v_1990-e_gody (1)

77

внутренних структур и международной политэкономии были дополненыоднозначноэкономико-материалистическимвариан- том, который практически на обращает никакого внимания на роль идей, норм и институтов. Различные интерпретации процесса глобализации отражают эти различия в направлениях исследований.

Открытие нового поля исследований после холодной войны. Новое обращение к рационализму и социологии

Даже в годы холодной войны существовала весьма ощутимая неудовлетворенность царившими в научной среде реалистскимиилиберальнымиподходамикисследованияммеждународных отношений, в особенности за пределами США, а также всмежнойснимиотраслисравнительнойполитики.Окончание холодной войны стало катализатором в нескольких смыслах. Были подняты новые вопросы; разрешить их предстояло в ходе продолжавшихсясредирационалистовдискуссий,которыесталкивали реалистов, подчеркивавших роль принуждения, с либералами, с их убежденностью в важности договорных отношений. Окончание холодной войны также расчистило место для возникновениякультурныхисоциологическихточекзрения,ча- сто называемых «конструктивистскими», и прежде игнорировавшихся как реалистами, так и либералами. А дискуссии, развернувшиеся вслед за этим, высвечивали концептуальные различиямеждувозможнымиточкамивзаимодополняемостирационализмаиконструктивизма.

Реализм был не только выдающимся по важности общетеоретическим направлением, но, подобно либерализму и конструктивизму, также и частью старшего по возрасту нормативногоученияонаиболееприемлемыхспособахобеспечениямира, стабильности и справедливости в человеческом обществе. Его научное происхождение имеет долгую и впечатляющую историю, которая не исчезнет.

Недавние события в мировой политике и развитие специфических исследований поставили реализм перед гораздо большимитрудностями,чемте,чтоемуприходилосьпреодолеватьс

78

момента создания журнала «Международная организация». С точкизренияреализма,властьиконфликтывнутреннеприсущи международной политике. Интересы государств всегда будут различными. Сила и принуждение всегда являются возможными способами действия. Поразительно мирное окончание хо- лоднойвойныираспадСоветскогоСоюза–этонечтотакое,чего исследователь-реалист просто не ожидал. Разумеется, реализм не отмалчивался. И самым простым объяснением было то, что силаСоветовослабла.СоветскийСоюзбылчем-то,отчегопреж- де исходил вызов, а теперь он вызова бросить не мог. Прогнозы сравнительных изменений способности государства вести свои дела весьма редко являлись частью проводимых реалистами исследований, и реализм не предсказал такого падения. Реалисты, в особенности Уолц, подчеркивали важную роль ядерного оружия для изменения степени вероятности возникновения войны. Привозможностинанестиответныйударсегодня,болеечемког- да-либо в истории человечества, стало очевидным, что конфликт между крупнейшими державами снизил бы уровень благосостояниявсехгосударствмира.Некоторыеобозревателирассматривают эту ситуацию как изменение характера самой международной системы, а не как простое видоизменение характеристикотдельныхгосударств.Среалистскихпозиций,внеядерноммиредляСоветскогоСоюзабылобырискованнееотказаться от своей империи в Восточной Европе, и рискованнее для любогоруководителяразрушитьсамСоветскийСоюз,поскольку такие действия сделали бы собственную территорию России более уязвимой в случае вторжения.

В 80-х гг. аналитики, стоявшие на позициях реализма, доказывали, что биполярность продолжит свое существование, и ниодинизполюсовмирнонеисчезнет.КогдажеСоветскийСоюз распался, реалисты выражали скептицизм в отношении проч- ности международных институтов, в особенности тех, задачей которых было обеспечение международной безопасности,как, например, НАТО, а также в отношении перспектив продолжения сотрудничества в сфере международной экономики. В последнее десятилетие события развивались намного благоприятнее, чем реалисты были бы вправе даже ожидать.

79

Вызов, брошенный реализму в результате мирного окон- чания холодной войны, был тем более суровым, что на передний план науки выдвинулся неореализм как специфическая формаисследований.НаиболееважнымвкладомУолцабылото, что он заставил аналитиков провести фундаментальное разли- чие между тем, что он называл структурными и редукционистскими аргументами. Разумеется, Уолц сознавал важность внутриполитических факторов, но доказывал, что неореализм интересуетсялишьраспределениемвластимеждугосударствами.Государства были заинтересованы в обеспечении безопасности, а не в усилении своего могущества. Рассматривать все государства таким образом, как если бы цели международных отношений продолжали оставаться теми же самыми, было бы отходом от взглядов, высказывавшихся реалистами прежде, многие из которых были основаны на утверждении, что существовала необходимость проводить различия между ревизионистскими государствамиигосударствами,заинтересованнымивсохранении своего status quo. Конфликт между Советским Союзом и США соответствовал как строго неореалистическому анализу (полюсабиполярногомирадолжнынаходитьсявсостоянииконфликта),такиреалистскойаргументации,постулировавшейважность экзогенноданныхвариацийцелейгосударств(ревизионистский Советский Союз был в состоянии конфликта с США, стремящихся сохранить свой status quo).

Сокончаниемхолоднойвойнынеореализмпридавалменьшую значимость международным конфликтам, которые, казалось, были в первую очередь неотъемлемой частью вариаций целей государств, или, в случае этнических конфликтов, акторов на уровне ниже государственного. Многие исследователи доказывали, что материалистические положения неореалисти- ческого анализа не давали ему возможности объяснить стремительно происходившие изменения, которые наблюдались в основополагающих вопросах национальной безопасности. По их мнению, исторически выстроенные нормы, идеи и учения нуждались в анализе, прежде чем можно было бы понять характер образцов стабильности и примеров изменений в мировой политике.Некоторые реалисты отвечали на этот брошенный им вы-

80

зов,отвергаядовольнонеглубокоеположениенеореализмаотом, что все государства должны стремиться к обеспечению безопасности, используя, вместо этого, довод о том, что цели государства могут варьироваться вследствие внутренних, а не системныхфакторов.Целигосударствмогутноситьпассивныйилиагрессивный характер, быть революционными или направленными на сохранение своего status quo, этнонационалистическими илитолерантными.Степень,докоторойсуществованиеревизионистских государств могло означать возможность конфронтаций и, в особенности войны, все же зависит от распределения материальной власти в международной системе. Правители «жадных» государств не станут совершать самоубийства, атакуя явно более сильного врага. Но знание характера распределения власти само по себе не дает аналитикам возможности понятьхарактердействияврамкахпримеровмеждународныхконфликтовисотрудничества.

Разрастание этнических конфликтов в последнем десятилетииподнялорядпроблем,длярешениякоторыхбылпредназначен реализм, хотя и необязательно в отношении государства как наиболее активного действующего лица. Этнические конфликты возникали между государствами и между отдельными группами внутри государств, пусть даже это были группы, действующие в среде, в которой властные структуры подверглись эрозии или совершенно исчезли, и где вопросы безопасности ставятся на уровне ниже государственного. Однако такой возврат к повышению внимания к важности вариаций целей государства (одним из примеров чего являются этнические конфликты),какрезультатдействияфакторов,экзогенныхраспределению власти в системе как в едином целом, противостоит реалистическому анализу, требуя от него объяснить, почему такие вариациидолжнысуществовать,чтоявляетсявызовом,принять который можно лишь благодаря системному интегрированию реализма в процессы, идущие во внутренней политике.

В международной политэкономии специфические исследовательскиепрограммы,отражающиеобщуюреалистскуютеоретическую направленность, сконцентрировали внимание на возможности принуждения, которое может ухудшить положе-

81

ние некоторых действующих лиц, на последствиях асимметрий при ведении торга на переговорах, на проблемах приверженности своим целям в анархическом окружении. Некоторые из таких проектов отражают влияние конструктивистских или либеральныхпозиций.Сильныегосударствамогутоказатьсяспособными изменить концепции слабых действующих лиц, руководствуясь собственными интересами, в особенности в тех случа- ях,когдаэкономическаяивоеннаямощьужеделегитимировала идеологическиеубеждениявболееслабыхилипотерпевшихпоражение организационных формах. США, например, усиленно пропагандировали особую точку зрения на организацию мирового сообщества после Второй мировой войны, возобновив и увеличив масштабы этого своего проекта по окончании холод- нойвойны.Делоздесьбылонетольковпродвижениикакого-то определенного набора целей и задач, но и в изменении понимания другими обществами своих собственных целей. Акцент на то, что Най назвал мягкой силой, включает в себя, как обычный для реалистов, интерес к сравнительным возможностям и конструктивистскую сосредоточенность на убеждениях и индивидуальности.

Сильные государства в некоторых случаях могут также видоизменить выбор стратегии способами, которые могут дать им возможность получить наибольшую выгоду, меняя свою политику в одностороннем порядке. Они могут создать институциональные схемы, облегчающие в дальнейшем проведение тех или иных инициатив или использование определенной информациивсвоихстратегическихцелях.Проблемапреданностисвоейцелиможетзаставитьтоилииноегосударствосопротивляться участию в схемах, которые способны дать им безусловную, но лишь краткосрочную выгоду, в особенности, если в долгосрочнойперспективеихположениеможетухудшиться.Есливозможность торга при ведении государством переговоров в будущем может быть снижена, оно, пожалуй, откажется от сиюминутногополученияпреимуществ,беспокоясьовозможностипотенциальных потерь. Аргументы, подчеркивавшие значимость долгосрочных планов с учетом неопределенности и возможностистратегическихманипуляций,основанынатойжесамойигре

82

–теоретическиеформулировки,которымируководствовалисьис- следователи в ходе своей работы в последнее время с более либеральныхпозиций,подчеркиваютвзаимовыгодностьсотрудни- чества. Во всем мире после окончания холодной войны реалистские исследования стали чувствительнее к изменениям государственныхцелейикболеесложномунаборувзаимоотношений междубезусловнойвыгодойидистрибутивнымиконфликтами.

Сторонники неолиберального институционализма предвидели, что окончание холодной войны не подорвет такие институты как НАТО и Европейский Союз, поэтому они не испытали «болезненной переоценки ценностей», через которую пришлось пройти некоторым реалистам. В самом деле, институционалистыначалиприменятьсвоютеориюканализуинститутов обеспечения безопасности, таких как альянсы, и интерпретироватьполитикувпериод послеокончанияхолоднойвойнывтерминах институционализма. И подобно тому, что пишут в своих статьяхвданномвыпускежурналаЛизаМартиниБетСиммонс, атакжеХеленМилнер,исследованияинституционалистоввзна- чительной мере опирались на результаты работы ученых в других сферах, в особенности аналитиков политики США, что делает их более сильными в теоретическом плане. Поскольку работы институционалистов подробно обсуждаются в этих двух статьях, нет необходимости рассматривать здесь этот вопрос. Подобную лаконичность не следует интерпретировать как указание на малую значимость данной темы.

Доводыинституционалистоввомногомподействовалина МПЭ в последние 15 лет, послужив стимулом для развертывания целого ряда программ, освещавших взаимосвязь между интересами, властью и различными институтами. Но они имели меньшую значимость для понимания политики сдвига индивидуальности, изучавшейся позднее. Сторонники исследований с точки зрения внутренней структуры в течение нескольких десятилетийкритиковалиисследованиямеждународныхотношений, в том числе неолиберальный институционализм, за то, что тот принимал за нечто само собой разумеющееся преференции или индивидуальность действующих лиц, которых он изучал. Неолиберальныйинституционализмпрактическинеобращалника-

83

кого внимания, например, на феномен национализма. И он не мог включить в сферу своих интересов тот факт, что в течение 80-х гг. повышенное внимание к правам человека и вопросам охраныокружающейсреды,похоже,вызывалосьвбольшойстепени соображениями нормативного порядка. После 1989 года некоторые рационалисты начали рассматривать идеи как переменные величины, влияющие на исход игры: например, благодаря уменьшению неопределенности или предоставлению то- чек фокусирования внимания. Идеи могли быть инкорпорированы в институциональные рамки путем акцентирования того, как отдельные концепции институционализировались и, следовательно,смогливыдержатьиспытаниевременем.Посколькувсе это не было соединено единственно с материалистической концепцией структуры, неолиберализм мог заняться некоторыми вопросами изменения убеждений или индивидуальности, поднятымиврезультатеокончанияхолоднойвойны.

Возрождение социологических и культурных взглядов

Социологические позиции всегда были важны для сравнительной политики и всегда присутствовали в анализах международной политики. В Европе, где граница между международной и внутренней политикой никогда не была чем-то особенно заметным, уклон исследований социологов отличался от доминировавшего среди американских ученых. Так было, например, в отношении исследований по укреплению мира, проводимых в Германии и Скандинавии, которые остались почти не замеченными в Соединенных Штатах, а когда с ними и знакомились, они всегда воспринимались с долей подозрительности. Теоретический вклад французской школы, представленный работами Стенли Хоффманна и исследованиями Реймона Арона, в особенности в 50-х и 60-х гг., а также британской школы, сгруппировавшейся в 70-х и 80-х гг. вокруг Хедли Булла и Мартина Уайта, был характерен тем, что эти ученые не интересовалисьдебатамимеждусторонникамиобщетеоретическихнаправлений, доминировавших в американской научной среде, какими, например, являлись реализм и либерализм. Данные науч-

84

ныешколывсегдавыступалипротивакцентаамериканскихколлег на четкое изложение каузальных положений и их системное исследование на основе методологически надежных приемов.

В США профессор Рагги опубликовал ряд работ, демонстрирующих ценность социологической ориентации. Он доказывал,чтопослевоенныймеждународныйэкономическийрежим являлся отражением того, что он назвал присущим режиму либерализмом, идентифицируемым общим для всех участников дискуссии межсубъективным пониманием того, что необходимость поддержания социальной стабильности удерживает открытые рынки в определенных рамках. Он критиковал теорию Уолца за отсутствие в ней социологического материала и за ее неспособностьобъяснитьсистемныеизменения.ВместесФридрихом Краточвилом он указывал, что аналитики не сумели исследовать разделяемое ими всеми понимание тех моментов, что вели к конвергенции ожиданий действующих лиц , от которых, по мнению некоторых авторов, зависела стабильность режима. Онитакжедоказывали,чтоизучениепринциповинормкак«независимых» или «привходящих» переменных, привязывание материальных структур к результатам не очень-то легко укладывались в рамки эпистемологических оснований институционалистического и нормативного видов анализа. В дальнейшем Краточвил и Николас Онаф выдвинули концепцию правил, составленных на основе целого ряда научных дисциплин, в том числе философии, лингвистики и социологии. А в нескольких своих работах Вендт выдвигал социальную теорию международныхотношений,котораярешительноатаковалапозициинеореалистов.

Такой социологический поворот с научной точки зрения былглубокообязанисследованиямвобластях,далековыходившихзапределыМПЭ.Средипрочегоэтобылифилософия,структурная лингвистика, теория критики, география, научно-техни- ческие исследования, теория постмодернистской политики, антропология, исследования СМИ и литературная критика, которые по-своему, но по смежным направлениям схватывали при- чины того, почему проект создания современного общества пошел вкривь и вкось. Существует постоянно растущее количе-

85

ство исследований различных аспектов международных отношений и исследований вопросов безопасности, но, что важно, пока еще не в рамках МПЭ, являющейся в настоящее время самодостаточнойвпроведенииэмпирическихисследованийсконструктивистских позиций. Социологические исследования делятся на три крупных категории: традиционную, критическую и постмодернистскую.

Традиционныеконструктивистыотстаиваютточкузрения, которая гласит, что социологические позиции предлагают общетеоретическуюориентациюиспецифическиепрограммы,которые могут соперничать с рационализмом или дополнять его. При таком подходе для полного понимания преференций необходиманализсоциальныхпроцессов,посредствомкоторыхпроисходит развитие норм и установление индивидуальности. Так как они уделяют особое место изучению того, каким образом структуры, ставящие культурные ценности и идеалы превыше материальных, а также нормативные структуры превращаются в агентов и их интересы, традиционные конструктивисты резко отличаютсяотрационалистовввопросахонтологии.Болеетого, конструктивистынастаивают,чтоагентыиструктураявляются взаимносоставляющими,итакимобразомнадеютсядатьобщественным наукам более динамичную концепцию изменения структур систем. Однако в вопросах эпистемологии и методологии традиционных конструктивистов и рационалистов существенных различий между ними нет.

ОсобоеместосредиработконструктивистовзанимаетисследовательскаяпрограммасоциологаДжонаМейераиегоколлег. Оформленная с позиций познавательного подхода к мировой культуре, она продемонстрировала удивительную степень сходства формальной национальной практики, имеющей отношение к таким разным вопросам, как проведение переписей населения, социального обеспечения, образования и науки, несмотрянабольшиеразличиявнациональныхсоциоэкономических и идеологических характеристиках. Для Мейера и его коллег ключом к пониманию всего этого был часто обнародуемый международнымиорганизациямипланприданиялидерамстран современных черт, если они хотят предстать перед самими со-

86

бой и перед другими в качестве современных и прогрессивных, предлагался так же тот политический курс, которым им надлежалобыследовать.

Склонные к социологическим уклонам ученые в последние годы эмпирически проанализировали целый ряд случаев, способных содействовать проведению исследований международных отношений и вопросов обеспечения безопасности. Рабство и использование детского труда, например, считались допустимойобщественнойпрактикойнесколькотысячелетий;вте- чение едва ли одного века эти понятия стали несовместимы с представлениямиоцивилизованномобществе.Мироваявойна, вероятно, также могла бы получить такой же статус. Полвека назад было нормальным и соответствовало убеждениям японских и немецких молодых людей добровольно идти на смерть во имя императора и родины. К 90-м гг. институализация индивидуальностей и норм, отличавшие политику Германии и Японии с 1945 г., делают случаи такого индивидуального выбора редким исключением. При исследовании вопросов национальной безопасности все большее количество молодых ученых занималисьтрадиционнымитемами,такимикакраспространениеоружия массового уничтожения, факторы сдерживания, гонка вооружений, стратегия развития культуры или политика альянсов наосновенетрадиционныхсоциологическихикультурныхподходов. А в течение двух последних десятилетий феминистское движение успешно переформулировало понятие «права человека», с тем чтобы оно охватывало также индивидуальные особенности представителей обоих полов.

Исследования,проведенныеконструктивистамитрадиционногонаправления,сосредоточивалиськакнакритическихисторическихсмычках,накоторыхвозникаютновыеструктурные схемы,такинавзаимодействиисуществующихструктуриагентов.ИсторическиеаргументыРаггивотношениизамещенияфеодализма современной государственной системой произвели сильноевоздействиенатеориюмеждународныхотношений.Недавно выполненные аналитические работы в отношении того, как действующие лица и структуры воспроизводятся в современноймировойполитике,включаютвсебяисследованиянорм,