Lebedeva_M_M__Tsygankov_P_A_Mirovaya_politika_i_mezhdunarodnye_otnoshenia_v_1990-e_gody (1)

107

безопасности.КарлДойчпредполагает,чтогосударства–этоне «атомы»,существованиекоторыхопределяетсябесконечнымсоперничеством, а взаимозависимые субъекты не только международнойсистемы,ноиинтеграционныхподсистем,иногдапринимающих форму сообществ безопасности. Наряду с этим, исключительноевнимание,уделяемоегосударствам,несогласуется ни с одной исторической хронологией: даже в самые «вестфальские» периоды существовали, по примеру Римской церкви и крупных морских компаний, акторы, соперничавшие с государствами на международной сцене. И наоборот, современный процесс глобализации не вед¸т к угасанию государств: во многих работах, напротив, подч¸ркивается, как они могут усилить свои позиции в контексте современных изменений в сфере МО. Исходя из позицийнеореалистов, Кеннет Уолцуказываетнато, что в современном мире государство выступает как никогда активно в качестве над¸жного и регулирующего партн¸ра, сохраняющего или даже расширяющего свои функции во внешнеполитической сфере (о чем свидетельствует, например, создание «большой сем¸рки»), и сохраняющего доминирующее влияние нанегосударственныхакторов.Аналогично,неоинституционализм С. Краснера подч¸ркивает способность государств к конструированию международных режимов, т. е. совокупностей норм, принципов и процедур, в рамках которых реализуются ожидания и устанавливаются нормы поведения акторов в определ¸нномсекторемеждународнойжизни.Прибавимкэтому,что государство продолжает сосредотачивать в своих руках возрастающий объ¸м вс¸ более важных ресурсов , что объективно усиливает его значение в качестве актора. На это обращал внимание с 1959 г. Бертран Бади, увязывая появление ядерного оружия с усилением позиций государства как актора в МО.

Опасная универсализация

Хоть государство никто не отменял, а реалистская парадигма живет и здравствует, спор о роли государство далеко не завершен. С определ¸нной точки зрения, сама первоначальная посылкастрадалауязвимостью.Можетбыть,недостаточноевни-

108

мание уделялось историческим особенностям становления государства на Западе: увл¸кшись эволюционистскими и рационалистскими теориями, первые теоретики могли допустить мысльобуниверсальностиданноймоделигосударства.Однако, какпоказываютисторико-социологическиеисследования,суще- ствуетразницамеждувысокоинституционализированнымивысокодиверсифицированнымфранцузскимгосударствомиегослабобюрократизированныманглийскиманалогом.Такженеосмотрительно провозглашать гомогенизацию политических сообществ мира: если деколонизация и привела к триумфу государства как способа организации общества, то последующие десятилетия обнаружили его недостатки и провалы. Этот кризис государства выявил огромное значение иных акторов МО. Даже не соглашаясь с квалификацией ряда государств как collapsed states,можносогласитьсясослаблениемихматериальныхисимволических функций, о чем в своей работе о «квази-государ- ствах» пишет Р. Джексон. Неудивительно поэтому, что подобный ход событий сильно отразился на традиционной социологии конфликтов, заставляя по-новому взглянуть на провозглашеннуюреалистамивзаимосвязьмеждугосударствомивойной:так, обратнуюзависимостьпрослеживаетM.Х¸ндел,склонныйвидеть вслабыхгосударствахинициатороввойниотмечатьмеждународноезвучание,какоевс¸большеимеютгражданскиевойны.

Возрастающиесомнениявправомерностииспользования единой мерки к разворачивающимся в мире процессам привели к росту популярности цивилизационного подхода к изучению МО. Заложенная Р. Джервисом, эта традиция получила развитие в конце 80-х годов под пером Р. Литтла, С. Смита и Дж. Чея. Согласноданномуподходу,государства,помимовсегопрочего, отличаются и особой системой мироощущения, что вед¸т к различиямвспособахмобилизацииресурсов.Однакотакойанализ чреватлибоопасностьюкультурногорелятивизма,либопримыкает к концепциям, типа «столкновения цивилизаций» Хантингтона. Следовательно, нужно провести ч¸ткое разделение междуисследованиемкультурныхособенностейотдельныхакторов и жестким детерминированием их поведения с позиций вероисповедательнойпринадлежности.

109

Реалистская парадигма страдает избыточным универсализмом в той мере, в какой утверждает, что каждое государство являетсягосударством-нацией,т.е.управляетобществом,един- ство которого зиждется на «ежедневном плебисците». За пределами Европы данный тезис не выдерживает критики. Прежде всего в силу мощной сегментарной и коммунитаристской традиции в Африке и Азии, а также в силу кризиса политики наивногоуниверсализма.КакнапоминаетКарлДойч,государственное строительство – не область импровизации; оно связано с медленнымформированиеммеханизмовсоциальноймобилизации, отлучающих индивидуума от традиционных форм самоидентификации и помогающих ему ощутить причастность к сообществу,основанномунаурбанизации,образовании,развивающихся СМИ и инфраструктуре, и т.д.

Такимобразом,врамкахкритическойсоциологиинациональноймобилизации,основыкоторойзаложеныЭнтониСмитомиЭрнестомГелнеромсуществуетвозможностьлучшейидентификации международных акторов, лучшей оценки сильных и слабыхсторонгосударства-нации,равноикаклучшегопонима- ния связанных с ним конфликтов, вс¸ менее и менее носящих межгосударственный и вс¸ более и более – межнациональный характер, как отмечают Пьер Аснер и Дж.И. Спенс.

Общество вне государства

В добавление к вышесказанному, постулаты реалистской парадигмы критиковались изнутри, как это часто происходит в общественныхнаукахистановитсяисточникомихобогащения. Нельзя не отметить значение, которое имел бихевиоризм: начи- ная, в частности, со Снайдера, наука о поведении подсказывала нам, что государство не является каким-то единым и одушев- л¸нным актором, но его поведение объясняется аморфностью его сущности. Такое понимание государства неизбежно вед¸т к раздельномуизучениюразличныхаспектовгосударственнойполитики. Исследования МО обязаны целому ряду успешных наработок исследователей различных направлений государственной политики, которые установили, что международная поли-

110

тика государств является продуктом соотношения сил, синтезом различных, подчас противоречивых интересов и мировоззрений внутри государства, и не стоит преследовать весьма неопределенный «национальный интерес». Такое дисперсное восприятиегосударствахарактернодляисследователяМО:восприятие международной политики сквозь призму системы взаимодействий гораздо более эвристично, чем сквозь призму «единого» государства; при этом дееспособность государства увязывается с эффективностью сложной системы, а не с потенциалом определ¸нной единицы.

Какой же смыслможем мысегодня вкладыватьвпонятие государства,кольскороотказываемсяот егочрезмернойперсонализации?

ЭтотвопросставилужеДжонВаскез,напоминавший,что до того, как пытаться использовать понятие мощи, необходимо его объяснить. По окончании холодной войны можно задаться вопросом, как СССР мог пользоваться статусом сверхдержавы, делая акцент лишь на военном аспекте, и безнадежно проигрываявэкономическойисоциальнойобластях?Болеетого,Сюзан Стрэйнджпрямоподнимаетвопросотом,можноливэпохуглобализациирассматриватьмощькакопредел¸ннуюспособность государства, или она все активнее включает в себя целый ряд экономических, социальных, культурных агентов, внедренных в определ¸нные сети и участвующих в производстве эффективной «мягкой мощи». В соревновании между СССР и США первая сторона потерпела поражение именно потому, что защищалатрадиционнуюконцепциюмощи,основаннуюнатерриториальном и военно-политическом аспектах, в то время как вторая сторона делала акцент на мощи, оторванной от территориальной основы и основанной на неформальных отношениях и коммуникационных сетях. В этих условиях понятие мощи государства должно быть пересмотрено и использоваться отныне как синоним потенциала на международной арене интерактивной системы, включающей государственных и частных акторов. И вниманиедолжнобытьобращенокболее-менееформализован- ной природе этих отношений, по примеру исследований отно-

111

шений между государствами и фирмами под руководством Сюзан Стрэйндж и Дж. Стопфорда.

Процессы глобализации все труднее сочетаются с логикой сторонников суверенитета и выводят на первый план концепциювзаимозависимости,котораятакжевесьмаинновационна дляТМО.Исследованиявэтомключебылипредпринятывнача- ле в рамках социологии зависимости, затем, с 60-х гг., Робертом Кохэном и Джозефом Наем, которые заложили основы теории взаимозависимости.

Этановаятеорияуглублялагипотезуо«растворении»государства среди других равновеликих акторов, в распоряжение которыхглобализацияпредоставилаинструменты,позволяющие им играть важную роль на международной, а теперь, скорее, на мировойарене.ВэтомдухеДжеймсРозенау,соглашаясьсбольшей частью выводов Сюзан Стрэйндж, определил основополагающиечертытранснациональнойпарадигмы.Ве¸рамкахбыла систематизирована и дана глубокая критика государства с про- тивопоставлениемполицентричногомирагосударственно-цен- тричному. Первый возникает в результате умножения на мировой арене негосударственных акторов, что приводит к возникновению большого количества «транснациональных потоков», которые можно определить как любые отношения, возникаю- щиенамировойаренеивыходящиеиз-подконтролягосударств- наций, преодолевая, в частности, их суверенитет и территориальнуюкомпетенцию.Так,нарядусмиромгосударств,возникаетновыймир,состоящийизогромногоколичестваакторов,стремящихся к обеспечению своей безопасности и автономии, делающих скорее акцент на кооперацию (или на отказ от кооперации), чем на силу, и не регулируемых нормами традиционной дипломатии.

Новые формы интеграции

КакотмечаетДж.Розенау,даннаяпарадигмасразуставит проблему взаимодействия междуэтими двумямирами, т.е. междугосударственнымиинегосударственнымиакторами.Следует ли нам вслед за неореалистами считать, что глобализация ук-

112

репляет роль государства как единственного ответственного партн¸ра и единственной регулирующей инстанции? Или следует вместе с Розенау согласиться с уменьшением роли военнополитического аспекта, границ, зависимостей, и с тем, что важностьакторовдолжнаоцениваться,исходяизкритерияфункциональнойэффективности?Вконечномсчете,спорывертятсявокруг определения современной системы МО: ид¸т ли речь о модифицированной системе, как предлагают Кохэн и Най, или же ид¸тречьопостепенномформировании«мировогосообщества», анонсированном Джоном Б¸ртоном? В первом случае имеет смысл говорить о кризисе переходного периода, который переживают государства на пути к адаптации своих функций к новым множащимся вызовам; во втором случае речь должна идти о новых месте и функциях государства, переходу к глобальному управлению (global governance) или даже к непрямому управле- нию(soft-governance),что,напротив,свидетельствовалобыоне- способности государства ответить на новые международные вызовы. В этом случае следовало бы сделать акцент на последствиях возникновения транснациональных сетей и на потенциаленовыхакторов,НПО,местногосамоуправления,фирм,транснациональных ассоциаций и т. д.

В исследованиях региональных интеграционных процессов просматривается схожая проблема. Здесь выделяют два моментавсовременнойистории,отражающихдвепротивоположныеконцепциигосударства.Ватмосфереэйфорииотпобедыво ВтороймировойвойнеДавидМитрани,частичнонаходившийсявруслеконцепциифедеративнойЕвропы,пыталсяприпомощифункциональнойинтеграциипреодолетьчреватоевойнойсоперничествогосударствидобитьсямирадлявсегочеловечества: втакойконструкциигосударствовыступалобыкакодинизмногих элементов. В недавнее же время, отмеченное глобализацией и началом экономического кризиса, последовавшего за тридцатилетиемпроцветания,неорегионализмвыступилспозицийотстаивания роли и значения государства. В рамках этой логики региональнаяинтеграциярассматриваласькакпоискпромежуточ- нойпозициимеждусторонникамиустаревшейконцепциисуверенитетаимондиализма,подчиняющегогосударствостихиирынка.

113

Здесь мы также имеем противоречивые результаты: фун- кционализмМитраниифедерализмотцов-основателейЕвропы быстро уступил место более прагматичным формам межправительственного сотрудничества, что привело к пересмотру роли государствавЕСсквозьпризмусформулированногоХоффманном и Кохэном «пула суверенитетов». Исследователю МО приходитсяразрабатыватьновыеконцепциивотношениигосударств ЕС, не отходя в то же время от классических представлений. Ещ¸большаянеопределенностьвозникает,когдаречьзаходито новом регионализме. Его следствием является то появление но- выхинтеграционныхгруппировок,выходящихиз-подконтроля государства (как «естественные экономические территории», описываемыечерезторговыесетиСкалапиновВосточнойАзии); то взаимодействие суверенных государств, стремящихся к гармонизации своего рынка (НАФТА). Возникает ощущение, что региональная интеграция вновь ставит вопрос, обозначенный транснациональнойпарадигмой:можетлигосударствоадаптироваться к изменившимся условиям, или возникшие новые правила политической игры приведут к переоценке роли транснациональных акторов по образу и подобию «виртуального государства» Розенкранца или «государства-региона» K. Охмэна?

Êмиру большей ответственности?

Âконтексте такой неопределенности ТМО вновь приобретает нормативный характер: неореалистический дискурс превозноситгосударствокакзалогпорядкаибезопасности.Неолиберализм напротив настаивает на формировании мирового сообщества, регулируемого рынком. Во многих работах ставится вопрос о способности государства адаптироваться к новым условиям. В ходе такой адаптации государству предстоит делать вс¸ новые уступки как транснациональным вызовам, так и вызовам идентичности. Отсюда концепция исчезающего государства, основанная на гипотезе о конце суверенитета, территориального принципа, мира устойчивых отношений зависимости и границ.Хотяданныегипотезымогутбытьплодотворнымииэвристичными,онисочетаютсяиспопыткамиопределитьпостве-

114

стфальское государство. Размышления на эту тему могут простираться вплоть до попыток наметить, что прид¸т на смену го- сударству-нации.

Кризис,поразившийпарадигмыисамиреалии,достаточ- но острый; он вновь ставит простые вопросы: каковы функции государства и, более того, является ли оно инструментом или целью? Очевидно, что реалистская парадигма придерживается второйточкизрения:естественныйучастникМО,государствов своейдеятельностидолжноруководствоватьсялишьфиктивным национальным интересом, причем им же самим сформулированным. Мондиализация, релятивизация суверенитета, кризис импортированныхмоделейгосударства,новыеформыинтеграциипонемногувысветилиэтупопыткупридатьгосударству«самоценность»,неадекватнуюновымвызовам,такимкаквозникновение общих благ человечества, независимых от границ, экономическая и политическаявзаимозависимость, умножение интеграционных группировок. В этом новом контексте происходит смена приоритетов: государство более не является самоценным,оноявляетсяинструментом.Вместотого,чтобыорганизовывать человеческое сообщество, оно должно ему служить; это сообщество уже не пользуется суверенитетом в узком смысле, а является частью общества, на которое сильно влияют процессы глобализации.Иначеговоря,ТМОвновьоткрываетдлясебятеорию общественного договора, усовершенствованную концепцией открытого человеческого общества. Конечно, этот последнийпунктнеобыченичреватнеопредел¸нностью:государство, преждечемпользоватьсясуверенитетом,нес¸тответственность, и область этой ответственности не совпадает с пространством его суверенитета, а распространяется на вс¸ человеческое общество, сталкивающееся с общими проблемами.

Возникают три вопроса: что же именно означает ответственность? Как она связана с неравенством потенциалов государств? Как она проявляется? Отвечая на первый вопрос, следует различать позитивистское и этическое измерения концепции: каждоегосударствоответственнонамеждународнойарене,ибо многие его действия имеют глобальные последствия, а посему оно может действовать за пределами своих границ. Второй воп-

115

рос заставляет задуматься об относительности качественно нового смысла, который слишком быстро вкладывают в эту парадигму: расширение ответственности государства и эффективностьегодействиянапрямуюзависятотегопотенциалаимощи; речь ид¸т об ответственности сильного перед слабым, что частично пересекается с представлениями реалистской парадигмы. Можно даже сказать, что новая парадигма ответственности покоится на восприятии реализмом мощи, отказываясь от увязывания е¸ с суверенитетом. Что касается третьего вопроса, здесь акцент ставится на отставании развития институтов от теории: то, что лишь межправительственные институты могут адекватно отвечать новым требованиям ответственности, указывает на огромные трудности в преодолении понятий суверенитета и го- сударства-нации.Международныеинститутыостаютсяглавным охранителем государственно-центричной модели и представленийпрошлого.

ПереводМ.В.Сафонова.

116

Проект от 8 сентября 2000 года

Тимоти Дж. Маккьюэн

профессор Университета Северной Каролины (г. Чапел-Хилл)

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ*

При обзоре исследований в области международных отношений, проведенных в Северной Америке или Западной Европе, можно обнаружить, что специалисты используют в них богатый арсенал исследовательских методов. В недавнем номере журнала, посвященного международным отношениям и издаваемого в этих странах, можно найти :

–традиционное историографическое описание одного истори- ческого события – например, принятия правительствами ВеликобританиииАргентинырешений,приведшихкФолклендскойвойне1982г.;

–статистический анализ, в основе проведения которого лежит стремлениесоздатьмоделькбазеданных,содержащейсведенияомеждународных спорах в XIX и XX столетиях, и факторах, предположительно ведущих к возникновению подобных споров;

–теоретико-игровуюмодельтого,каквнутриполитическиефак- торыпрепятствуютдостижениюсоглашенияповопросамконтролянад вооружениями или торгового соглашения между двумя странами;

–а также компьютерное моделирование роста населения национальных государств в долгосрочной перспективе, опирающееся на ряд простых факторов : наличие ресурсов и союзников, издержки и преимущества, связанные с обладанием большей территории.

Некоторыеизэтихтрудов–игроваямодельикомпьютерноемо- делирование – на первый взгляд могут и не иметь явного отношения к историческим событиям, в то времякак работа оФолклендской войне может показаться простым описанием единичного случая и, следовательно, не иметь существенного теоретического или более широкого