Lebedeva_M_M__Kharkevich_M_V__Kasatkin_P_I_Globalnoe_upravlenie

Теоретики марксизма исходили из того, что не государства, а социальные классы являются главными структурными единицами политической системы. Классы представляют собой, согласно определению В.И. Ленина, «...большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают»134. Экономическое развитие влечет за собой изменение классового состава, а как следствие — и политического устройства. Государство, согласно представлениям В.И. Ленина, существует исторически ограниченный отрезок времени, а затем отмирает, уступив место бесклассовому обществу135.

При практическом воплощении коммунистического проекта в России, а затем в других странах идея глобальной перестройки социально-политических отношений путем мирового революционного процесса фактически отодвинулась в будущее, а усилия сосредоточились на уровне национального государства. Более того, само национальное государство как главная структурная единица политической системы мира не только не исчезло из идеологии и политики, но, напротив, укрепляется. Одним из важнейших моментов здесь стала Генуэзская конференция 1922 г., на которой Советская Россия получила международное признание. Иными словами, Россия вошла в Вестфальскую систему и начала развиваться как национальное государство. Генуэзская конференция также с очевидностью продемонстрировала, что для Вестфальской системы внутреннее устройство государств, входящих в нее, не является принципиально значимым.

В результате в России стали параллельно сосуществовать две модели политического устройства: первая, основная на идее национального государства (Вестфальская система), и вторая — на идеях классовости и пролетарского интернационализма. Этот симбиоз был весьма противоречивым: с

141

одной стороны, во главу угла ставились национальные интересы, с другой — требование пролетарского интернационализма.

Одним из первых проявлений этого противоречия стал эпизод с закрытием Института мирового хозяйства и мировой политики, директором которого долгое время был академик Е.С. Варга. Считается, что Е.С. Варга был обвинен в буржу- азно-реформистском уклоне, а институт закрыт, поскольку исследования экономики капитализма, проведенные Е.С. Варгой, противоречили марксистско-ленинским представлениям о загнивании капитализма. Отчасти это, наверное, было так, но существовала и другая причина. Она проясняется в связи с публикацией предсмертных писем Е.В. Варги спустя 25 лет после его кончины: в них он обвиняет Сталина в… недостаточном проявлении пролетарского интернационализма136.

Иными словами, в Советском Союзе возникло противоречие между своеобразным, хотя и ограниченным классовыми рамками, «транснационализмом», с одной стороны, и внешнеполитической практикой, ориентированной на национальные интересы (включение в Вестфальскую систему) — с другой. В дальнейшем это противоречие прослеживается и в конкретных действиях на мировой арене, и в международных исследованиях советского периода.

После распада Советского Союза и советского блока коммунистический проект в значительной мере ослаб. В то же время усилившаяся эрозия государственно-центристской системы мира побудила к новой волне поиска альтернативных вариантов мирового устройства. Нередко они стали принимать нигилистские формы, что выражается в отрицании существующих принципов политического построения мира, антивестернизации и антиамериканизме. Такую протестную направленность имел, например, целый ряд антиглобалистских движений.

Начало ХХI в. ознаменовалось появлением новых и возрождением «старых» альтернативных проектов. Вновь возник интерес к коммунистическим (социалистическим) идеям, что, прежде всего, наблюдается в Латинской Америке, где в ряде стран к власти пришли левоориентированные политики137.

142

Впрочем, этот «левый поворот» в латиноамериканских странах далеко не однозначно интерпретируется экспертами.

Анархистский проект

Анархизм состоит из множества течений. Но в качестве проекта он, пожалуй, в наиболее явной форме выступает у анархо-синдикалистов и анархо-коммунистов.

Анархистский проект получает развитие примерно в то же время, что и коммунистический, т.е. в период, когда капиталу стало тесно в рамках границ национальных государств. Этот проект также поставил под сомнение государственно-цент- ристскую систему политической организации мира. Однако в отличие от коммунистического проекта, основной единицей организации общества в нем выступают не большие социальные группы — классы, а структурные образования производителей — синдикаты (анархо-синдикализм) или общины (анар- хо-коммунизм). Другое существенное отличие анархистского проекта от коммунистического заключается в том, что не было предпринято очевидных попыток его реализации на практике.

Как и коммунистический, анархистский проект получает новое дыхание в конце ХХ – начале ХХI в. Антиглобалистские движения в значительной степени представлены анархистами.

Исламистский проект

Исламистский проект политического устройства мира на основе норм ислама вызывает в настоящее время наибольшую озабоченность в связи с тем, что этот проект пыталась и пытается реализовать «Аль-Каида», используя террористические методы. «Ислам, - как отмечает Г. Мирский, - представляет собой целостное мировоззрение, комплекс норм поведения, систему общественного устройства и государственного управления». На локальном (в пределах населенного пункта) и национальном уровнях существуют примеры построения общественных отношений на основе ислама. На большей территории слияние духовного и светского было во времена халифата.

Сама идея построения социально-политических и экономических отношений на основе норм и принципов ислама во все-

143

мирном масштабе является лишь вызовом остальным с учетом того факта, что, несмотря на рост сторонников ислама (в том числе и за счет демографического фактора), количество людей, исповедующих ислам, даже при самых завышенных оценках составляет менее 40% населения земного шара. Главная же проблема состоит именно в попытках активной реализации данного проекта на глобальном уровне путем террористических методов, что превращает проект из исламского в исламистский. Террористический метод нужен, согласно представлениям лидеров «Аль-Каиды», для того чтобы окончательно расшатать существующую политическую систему мира с лидерством в ней Соединенных Штатов.

Следует иметь в виду и тот факт, что исламистский проект возник в очень сложном регионе, крайне насыщенном конфликтами. Это и Ближневосточный, и иракский, и афганский конфликты, и конфликты на Кавказе — регионе, который географически примыкает к Ближнему и Среднему Востоку и который близок им в конфессиональном отношении. Наличие глобального проекта дает всем этим конфликтам принципиально иную идейную основу, превращая ряд частных конфликтов в «цивилизационное» противостояние и резко расширяя социальную базу поддержки.

Альтернативные модели глобального управления не исчерпываются названными. Процесс их разработки и развития продолжается. Однако эти проекты носят ограниченный характер. Во-первых, предлагаются «замкнутые», а не «открытые» модели. Иными словами, они не предусматривают возможности развития и «достраивания» путем совместной деятельности с другими. Во-вторых, важный момент, ограничивающий альтернативные проекты, заключается в том, что на Вестфальской модели фактически базируется не только политическая, но и экономическая, и социальная жизнь всего мира. Ее смена на альтернативную систему приведет к крушению существующих норм и правил.

В то же время «сбои» Вестфальской системы не позволяют ей далее функционировать в том виде, в каком она существует сегодня. В этих условиях представляется единственным воз-

144

можным выходом плавная эволюция Вестфальской системы, которая позволит перейти к поствестфальской политической системе. Сегодня на повестке дня стоит вопрос о «переформатировании» процессов глобального управления в соответствии с теми изменениями, которые происходят в мире. Вряд ли целесообразно, да и вообще возможно, построить a priori политическую систему мира, отвечающую новым реалиям. Она должна выстраиваться и настраиваться по мере своего создания постепенно. Поэтому речь должна идти о том, чтобы, не разрушая имеющиеся структуры глобального управления, выстроить новую или в значительной степени обновленную систему.

2.3.3. принципы формирования поствестфальской политической системы

Вестфальская модель мира трансформируется. В этой связи утрачивает свою эффективность модель глобального управления, основанная на Уставе ООН. Сегодня складывается новая модель глобального управления, которая не отрицает Вестфальскую модель, но преодолевает ее (в гегельянском смысле) путем соединения в себе по принципу субсидиарности системы государств с ее фундаментальными институтами, различных негосударственных и трансправительственных форм управления. Неполный перечень новых форм и институтов глобального управления представлен в табл. 1.

Следует отметить, что складывающая система глобального управления уже продемонстрировала свою устойчивость и оперативность. Так, Д. Дрезнер в исследовании, подготовленном для Совета по международным делам, утверждает, что, вопреки преобладающему мнению в научно-экспертной и обывательской среде, существующая система глобального управления сработала эффективно в условиях глобального экономического кризиса139. Автор согласен, что в международной экономической системе очевидны признаки сбоя: провал Дохийского раунда переговоров ВТО, провал консенсуса по макроэкономической политике на саммите Группы 20 в Торонто в 2010 году, эскалация кризиса суверенного долга в Европе.

145

Таблица 1

новые формы и институты глобального управления138

146

149

Но это не вся картина. Глобальная торговля и инвестиционная деятельность быстро пришли в норму после 2008 года, в среде международных финансов сразу произошли институциональное строительство и адаптация к новым условиям. Эксперты на Всемирном экономическом форуме 2012 года выразили в целом удовлетворение реакцией системы глобального экономического управления на экономический кризис140.

Очевидно, что говорить о будущей политической системе в некоем законченном виде сегодня вряд ли возможно. Однако наметить основные ее черты представляется вполне обоснованным.

Одним из важнейших шагов на пути выстраивания новой системы является формулирование принципов, на основе которых она будет создаваться. Прежде всего, позитивную роль здесь может сыграть инструментарий, связанный с переговорными процедурами. Не случайно один из классиков теории дипломатии Г. Никольсон еще задолго до проявления всех кризисный явлений Вестфальской системы заметил, что «...все, изучающие дипломатию, согласятся со мной, что дипломаты часто шли впереди политиков во взглядах на международные отношения и что слуга неоднократно оказывал благотворное и решающее влияние на своего господина»141. Именно дипломатическая активность как на национальном, так и на международном уровне необходима для начала «запуска» переговорных механизмов по будущему устройству мира и принципам его глобального управления.

Очевидно, что переговорные механизмы не являются новацией в управлении. Они известны задолго до формирования Вестфальской системы мира. Но сегодня переговоры приобретают ряд важных черт. Во-первых, они все чаще предполагают не только многостороннюю основу, но также и многоуровневую. При этом международно-политическая реальность более не сводится к исключительно межгосударственному взаимодействию, как было ранее. Встает задача выстраивания новых механизмов глобального управления с учетом этих появившихся реалий.

И если во второй половине ХХ в. в дипломатии развивались такие формы, как многосторонние встречи и встречи на

150