Lebedeva_M_M__Kharkevich_M_V__Kasatkin_P_I_Globalnoe_upravlenie

изменилась во второй половине ХХ века в результате двух процессов: во-первых, развития экономики, ставшей глобальной, во-вторых, современного этапа научно-технической революции. Оба процесса привели к тому, что национальные границы государств оказались «прозрачными». В результате исчезла прежняя индифферентность к тому, как «организовано» другое государство, входящее в единую политическую систему.

Всвязи с практическим разделением внутренней и внешней политики фактически появляются два объекта исследования и две научные дисциплины: политология, занимающаяся изучением внутренней политики, и международные отношения.

Политическая система — категория, характерная в большей степени для политологии. Исследователи международных отношений, особенно российские, если и обращаются к анализу систем, то скорее к системе межгосударственных отношений (международных отношений), выделяя такие системы, как Европейский концерт, Версальско-Вашингтонскую, ЯлтинскоПотсдамскую.

ВСоветском Союзе, несмотря на то что в качестве методологической основы в исследованиях международных отношений формально доминировал марксизм (марксизм-ленинизм), по сути, ведущей парадигмой являлся реализм: исследовательский фокус был направлен на анализ поведения того или иного государства на международной арене и их взаимодействий. Для этого не было нужды выходить за рамки системы международных отношений.

На самом же деле те принципы, которые лежат в основе различных систем международных отношений, являются базисными, определяющими принципы и границы межгосударственного взаимодействия, подобно тому как фундамент дома определяет его архитектуру.

Различные конфигурации отношений между государствами, которые складывались на протяжении истории развития Вестфальской системы, к сожалению, очень часто рассматриваются как варианты трансформации Вестфаля, а в итоге система политической организации сначала региона, а потом и мира в исследованиях оказывается тождественна системе или систе-

91

мам международных отношений. Подобная подмена понятий очень распространена, особенно в отечественных работах.

В случае отождествления понятий «политическая система современного мира» (Вестфальская система) и «система международных отношений» дискуссия уходит в сторону, а именно

вобсуждение системы (систем) международных отношений: ее (их) стабильности, полярности, легитимности, лидерства государств и т.д. Все эти вопросы, безусловно, сами по себе важны, но для понимания того, что происходит с политической организацией мира, разграничение этих понятий становится принципиальным. Если воспользоваться метафорой, то можно сказать, что обсуждение удобства расположения комнат

вдоме, высоты потолков, вида из окон и т.п., становится бессмысленным, когда в доме рушится фундамент.

Для понимания возможностей глобального управления, рассмотрения его, по определению М. Олсона, в качестве проекта33, различие понятий «международная система» и «политическая система мира» является принципиальным. Это означает понимание того, на какой уровень отношений мы хотим воздействовать и что именно выстраивать.

2.1.2.2.Многоликость государств в единой политической системе современного мира

C государством, как ключевым актором политической системы мира, в ХХI веке происходят существенные изменения. Поэтому на них необходимо остановиться особо. Частично эта тема затрагивалась в предыдущей главе, когда речь шла о системе международных отношений и рассматривался вопрос о расслоении ресурсного потенциала государства, а за счет этого — появлении новых центров силы. Однако в отношении государств можно обнаружить еще ряд изменений, кроме расслоения ресурсов, что влияет на конфигурацию не только системы международных отношений, но и политической системы мира в целом.

Первое. Государство в последнее время (конец ХХ – начало ХХI в.) демонстрирует феномен, который Анна-Мария Слотер

92

определила как «дезаггрегация»34. Его суть в том, что государство образует целый ряд структур — агентств, ведомств, министерств и т.д., которые начинают взаимодействовать со своими зарубежными партнерами. Например, Министерство образования одной страны тесно сотрудничает с соответствующими министерствами других государств. Аналогичное взаимодействие складывается между министерствами сельского хозяйства и т.д., а также между городами и внутригосударственными регионами. Все эти связи стали возможными благодаря обеспечению современными технологиями. В результате образуются сети трансгосударственных взаимодействий и отношений. Этот процесс Анна-Мария Слотер назвала “трансгосударственностью” (transgovernmental). Он позволяет реализовывать, согласно А.-М. Слотер, политику «вовлеченности» в дела других стран и тем самым изменять их «изнутри». Правда, здесь возникает целый ряд вопросов, требующих исследований: насколько данный процесс является обоюдным, асимметричным или симметричным, как он реализуется в разных регионах и т.д.

Второе важное изменение, происходящее с государствами, — это их дифференциация по отношению к самой политической системе мира. Очевидно, что государства всегда были крайне разнообразны и различались по множеству параметров — территории, населению, этническому составу, принципам правления и т.п. В истории вряд ли удастся найти два одинаковых государства. Однако во второй половине ХХ в., после распада колониальной системы и образования единой политической системы, охватившей почти все государства, к разнообразным параметрам государства добавился еще один, самый существенный, — параметр, определяющий отношение государств к самой системе, объединившей их.

Часть государств, по сути, не разделяли или разделяли достаточно формально вестфальские принципы организации политической жизни. Эти «невестфальские государства» нередко оказывались нестабильными, с множеством внутренних противоречий и борьбой за власть. В период холодной войны жизнедеятельность таких «невестфальских» государств во

93

многом «определялась» извне, тем или другим блоком. Они использовались в блоковом противостоянии, но одновременно ситуация в них контролировалась так, чтобы эти государства не создавали проблему всей политической системе мира в целом. Иными словами, их суверенитет и активность внутри Вестфальской системы были до определенной степени ограничены блоковым противостоянием.

После окончания холодной войны ситуация стала сложнее. Суть этих «невестфальских государств» в целом мало изменилась. Более того, в некоторых из них обострились внутренние противоречия и государственные институты фактически полностью распались, а власть оказалась, например, в руках религиозных групп, как это произошло в Афганистане. В своей деятельности эти группы редко ориентируются на нормы и правила Вестфальской системы. В качестве примера можно привести уничтожение талибами, находящимися у власти в Афганистане, в 2001 г. древних фигур Будды, высеченных в скале в провинции Бамиан, несмотря на все обращения многих государств и международных организаций сохранить историческое наследие.

Конечно, и раньше к Вестфальской системе присоединялись государства, которые были «невестфальскими». Проблема, возникшая во второй половине ХХ в., заключается в том, что расширение политической системы до глобальных масштабов прошло очень быстро и в качественно иных масштабах. В результате значительная часть (если не сказать большая часть) государств Вестфальской системы сразу оказалась «невестфальскими». Ранее подобного рода государства были вне системы, сегодня - внутри нее.

Государства, вошедшие в политическую систему мира, оказались трех типов:

а) государства, ориентированные преимущественно на вестфальские межгосударственные отношения, признающие и отстаивающие принцип национального суверенитета (государства модерна, или вестфальские государства);

б) государства, которые в рамках интеграционных процессов в значительной степени перераспределили свой суве-

94

ренитет в рамках наднациональных и внутринациональных институтов (государства постмодерна, или поствестфальские государства);

в) государства традиционной культуры, строящие свои отношения в значительной степени на довестфальских принципах (родоплеменных и т.п.); ранее многие из этих государств были колониями и не выступали самостоятельно на мировой арене (государства премодерна, довестфальские государства).

Данный факт был отмечен в исследованиях Дж. Поджи35, М.М. Лебедевой36, Дж. Соренсена37 и получил дальнейшее развитие в работе М.В. Харкевича38.

Безусловно, выделенные группы государств представляют собой скорее идеально-типические образования. В действительности конкретные государства сочетают в себе характеристики различных государств при доминировании тех или иных. Это и дает основания проводить классификацию государств по отношению к политической системе, в которую они входят. Так, государства Евросоюза, прежде всего, выступают как поствестфальские образования, но при этом сохраняются и вестфальские характеристики.

Для государств, относящихся преимущественно к вестфальскому типу, характерно стремление следовать принципам национального суверенитета (ограждается, прежде всего, собственный суверенитет). Поствестфальские государства (к ним в настоящее время относятся страны–члены ЕС), напротив, значительную часть суверенитета делегируют на наднациональный и субнациональный уровень. Эти государства ориентированы на взаимный контроль, условность границ между внешней и внутренней политикой. Довестфальские государства представляют собой страны преимущественно традиционной культуры, строящие свои отношения в значительной степени на родоплеменных и религиозных связях и представлениях.

Часть «невестфальских» государств образуют проблемные группы. К ним, прежде всего, относятся так называемые «несостоявшиеся государства», в которых властные институты разрушены в силу внутренних или внешних причин. По оп-

95

ределению Ст. Краснера, такие государства не обладают внутренним суверенитетом39.

В условиях глобализации и взаимозависимости «несостоявшиеся государства» создают проблемы не только своим гражданам (гражданские войны, разрушенная экономика и т.п.), но и другим государствам, поскольку на их территории нередко организовываются базы террористов, производятся наркотики, процветает пиратство, развивается незаконная торговля оружием, возникает угроза эпидемий, беженцев и т.п. В результате

вмире формируются своеобразные «серые зоны» — территории, охватывающие государства полностью, или частично, где деятельность центральных властей в значительной степени ограничена. Предпринять какие-либо действия в отношении этих государств сложно. Принудительные внешние действия по отношению к таким государствам означают ограничение их суверенитета, а значит, и бросают вызов системе как таковой, базирующейся на принципе суверенитета. Поэтому лишь в исключительных случаях такие решения могут быть приняты. Но и тогда проблема воссоздания структур власти и налаживания их функционирования решается с трудом. Примером здесь может служить Афганистан.

Другую проблемную группу образуют государства, которые противопоставили себя Вестфальской системе. В них властные институты работают, но сами государства плохо вписываются

всовременную политическую систему с ее правилами межгосударственного взаимодействия. Своей непредсказуемостью, а иногда и прямым политическим шантажом они создают проблемы другим, а также политической системе мира в целом. Как правило, это авторитарные государства с сильной идеологической или религиозной ориентацией. Явно вызывающее поведение этих государств на мировой арене обычно преследует две цели: во-первых, стремление продемонстрировать населению собственной страны свое превосходство, «твердую волю», умение отстаивать якобы национальные интересы, укрепить идеологические позиции, противопоставив себя остальным, и т.п.; во-вторых, получение от других государств в обмен на некоторое смягчение позиции гуманитарной помо-

96

щи, энергетических ресурсов и т.п. Своеобразная игра-шантаж может длиться довольно долго.

Наконец, третью проблемную группу составляют непризнанные или частично признанные государства. Они, в отличие от первой проблемной группы, обладая «внутренним суверенитетом», не имеют «внешнего суверенитета», выпадают полностью или частично из политической системы современного мира. Таких государств, по разным оценкам, насчитывается порядка тридцати, и в общей сложности они занимают незначительную территорию, но многие из этих государств оказались в центре конфликтов (например, Нагорно-Карабахс- кая Республика, Южная Осетия, Республика Косово, Абхазская Республика и др.). На территориях этих государств проживают люди, которые сталкиваются с проблемами своей интегрированности в мировое сообщество. С трудностями сталкивается и бизнес, который нередко оказывается в противоречивой ситуации. Например, компания Benetton, выпускающая одежду и аксессуары, решила развивать поставки своих товаров в Абхазию. На это резко отреагировала Грузия, заявив, что Абхазия — часть ее территории, поэтому все вопросы должны быть согласованы с грузинской стороной40. Таких примеров множество.

Вследствие разнородности современных государств по отношению к самой системе, объединяющей их, возникают и другие проблемы глобального управления (регулирования). Многие вопросы оказываются нерешаемыми или труднорешаемыми именно в силу разнородности, преодолеть которую очень сложно.

И последнее, что необходимо отметить, говоря об изменениях, происходящих на уровне государства. С одной стороны, очень много говорится о том, что государство «делится» своим суверенитетом с другими акторами, передавая на наднациональный или субнациональный уровень те или иные функции41. Это так. Но, с другой стороны, можно наблюдать и противоположное явление, когда ряд государств берет на себя несвойственную им ранее, по крайней мере, в такой степени, роль, связанную с «зарабатыванием» денег, и это стало одной

97

из причин экономического кризиса конца 2000-х гг. Иными словами, государства начали работать как корпорации. В частности, по этому пути пошла Исландия, которая в большом количестве скупала европейские компании, набирая при этом долги. В результате она оказалась на грани дефолта. В отношении частных структур существуют механизмы, препятствующие подобному рискованному поведению, но эти механизмы не действуют, если на рынке оказывается национальное государство.

2.1.2.3.разнообразие транснациональных акторов

Смомента как Р. Кохэн и Дж. Най выступили с идеей активности негосударственных транснациональных акторов (ТНА) на мировой арене и тем самым изменения политической системы мира, прошло более 40 лет42. За это время было проведено множество исследований по проблемам структуры и функционирования Вестфальской системы, и сама система значительно изменилась. Что же происходит с транснациональными акторами? Надо сказать, что после публикации работы Р. Кохэн и Дж. Най внимание исследователей было скорее сконцентрировано на обсуждении самого тезиса о значимости деятельности негосударственных акторов для мировой политики. Одним из возражений было то, что и раньше в истории за пределами национальных границ действовал, например, бизнес, а роль городов известна еще с древнейших времен. Это так, но важнейшим фактором в конце ХХ – начале ХХI в. стали масштабы деятельности негосударственных акторов, а главное — происходит качественное усиление политической составляющей их деятельности. Кроме этого, как замечает Т. Риссе, «сама концепция транснациональных отношений предполагает, что мировая система состоит из национальных государств (nationstate) и социетальных акторов внутри этих государств. Это делает практически бессмысленными рассуждения о транснациональных акторах в исторические периоды, связанные с расцветом империй или периодом Средневековья»43.

Тезис Р. Кохэна и Дж. Ная об активности негосударственных акторов заставил исследователей заняться непосред-

98

ственно анализом того, как конкретные акторы ведут себя на международной арене44. Важно, однако, иметь в виду, что, определяя актора мировой политики как участника, активно

исущественно влияющего на мировые политические процессы и тренды мирополитического развития, мы всегда имеем в виду некий собирательный образ. Далеко не все государства выполняют эту функцию, несмотря на то что государство, без всякого сомнения, является ведущим актором в политической системе мира. Кроме того, мирополитическая активность того или иного государства не является раз и навсегда заданной, а может меняться на протяжении истории. Этот факт хорошо показан в ряде исторических исследований: государства выступали лидерами, а через какое-то время сдавали эти функции другим45.

Вотношении других транснациональных акторов, по всей вероятности, можно констатировать те же самые процессы: во-первых, далеко не все, например, международные НПО или ТНК являются влиятельными, во-вторых, степень влиятельности, используемый ресурс и т.д. конкретного актора могут меняться по мере его развития.

Проблема, которая сразу возникает при рассмотрении транснациональных акторов, — их определение. Во-первых, неочевиден вопрос о государственной или негосударственной принадлежности того или иного актора. Различные ТНА могут иметь тесную связь с государством: финансовую поддержку через гранты, представителей государства в своих структурах

ит.п. Нередко формируются так называемые «гибридные образования», представляющие собой государственные и негосударственные структуры одновременно46.

Вопрос о принадлежности межправительственных организаций вызывает множество дискуссий. Так, Ч. Кегли и Ю. Уитткопф без каких-либо оговорок рассматривают их в качестве государственных акторов149, другие авторы считают, что их следует отнести к негосударственным структурам. Аргументы последних, согласно К. Арчеру, сводятся к следующему:

●ряд МПО допускают участие в качестве членов территории, которые не являются суверенными государствами; к

99

таким организациям относятся, например, Международный телекоммуникационный союз (ITU), Всемирная метеорологическая организация;

●некоторые МПО имеют структуры, совместные с неправительственными организациями;

●МПО образуются на основе решений исполнительной власти государства; другие же ветви власти государства в этом процессе не участвуют48.

Являются ли глобальные города (т.е. города с активными транснациональными связями и тем самым включенные

вполитическую систему) и внутригосударственные регионы структурами, которые наравне с государствами определяют мировое политическое развитие, практически не обсуждается. Вместе с тем, ответ на него вовсе не очевиден. По мнению, например, ведущего исследователя глобальных городов С. Сассен, города выступают своего рода посредниками между бизнесом и национальным государством49. Но в то же время глобальные города являются и частью национального государства, сколь бы «космополитичными» они ни были.

В любом случае общим для межправительственных организаций, «клубных» форматов межгосударственного сотрудничества, внутригосударственных регионов, глобальных городов является то, что все они являются либо частью государства (внутригосударственные регионы, глобальные города), либо создаются государством (межправительственные организации, «клубные форматы»), и государственный срез или аспект явно здесь просматривается.

Во-вторых, сложно однозначно определить, кого можно отнести к категории акторов. Если принять, что акторы — это те структуры, которые активно влияют на мировые политические процессы, то их спектр оказывается очень широким. К тому же далеко не всегда очевидна степень влияния. Поэтому одни авторы стремятся ограничить негосударственных транснациональных акторов традиционным списком (НПО, ТНК)50, другие — предлагают более широкий список.

Представляется, что в данном случае второй подход более целесообразен, поскольку позволяет гибко подходить к быст-

100