Внешняя политика и безопасность современной России - 3 - Хрестоматия - Шаклеина - 2002 - 491

цах РФ, но охватит и Белоруссию, Украину, Казахстан или значительные части последних. <…>

Иначе вслед за наметившимися в настоящее время реальными дезинтеграционными тенденциями в СНГ, когда бывшие советские республики найдут, себе ниши, за ними неизбежно последуют республики, края и области самой РФ. <…>

Среди факторов, препятствующих интеграции постсоветско го пространства, следует особо отметить роль международного сообщества. В постсоветском пространстве Россия все явственнее сталкивается с локальными и глобальными вызовами. По периметру РФ соседи России, воспользовавшись ее нынешней слабостью, возобновили историческое соперничество за влияние в Прибалтике, Крыму, на Западной Украине и в Белоруссии, в Средней Азии и Закавказье. Региональные вызовы со стороны старых соседей-противников являются не столь опасными — с ними Россия справилась бы при восстановлении своего контроля над постсоветским пространством. Реальную опасность представляет глобальный вызов Запада России. Этот вызов заключается в том, что на постсоветском пространстве все отчетливее проявляются контуры новых центров силы, которые рассматривают в качестве сдерживающих факторов — противовесов России на территории бывшего СССР. Окончательное оформление этих опорных точек в лице Украины на юго-западе, Узбекистана в Средней Азии, Азербайджана в Закавказье, создание оси Ташкент—Баку—Тбилиси—Киев с возможным подключением к ней Алма-Аты окончательно похоронит все надежды России стать центром постсоветского пространства. При подобном развитии ситуации Россия будет изолирована с юга и с запада, вытеснена из всех жизненно важных для нее геополитических зон, отключена от основных коммуникационных систем и товаропотоков. <…>

Следует отметить грубейшую ошибку российских властей в понимании происходящего, самих интеграционных процессов, их приоритетов и последовательности. В период образования СНГ на постсоветское пространство, где существовали сверхинтегрированная советская экономическая, языковая, общекультурная, информационная образовательная системы, была перенесена схема и логика интеграции Европейского Союза. При этом совершенно не был учтен важнейший элемент, который придавал и все еще придает абсолютную уникальность постсоветскому пространству — разделенность русского народа<…> (самим фактом своего существования диаспора придает громадный потенциал интеграции в иных формах и в иные сроки, чем те, что были реализованы на Западе). Самой большой ошибкой было то, что Россия фактически согласилась с такой логикой интеграции<…>, при которой бывшие советские республики из стадии протогосударственных образований становятся реальными государствами, со всеми необходимыми для этого атрибутами, затем осуществляют интеграцию в экономической сфере, а только вслед за этим идет процесс военной и политической интеграции и создания действительно обновленного союза суверенных и свободных государств.

Опыт развития СНГ и постсоветского пространства приводит к однозначному утверждению, что свободная политика развития интеграционных процессов приведет в самом скором будущем к окончательной дискредитации идеи интеграции вообще, так как за этими ожиданиями полным ходом идет процесс образования множества центров силы на пространстве СССР, вытеснение России из многих жизненно важных зон.

23

Именно поэтому, если мы хотим охранить Россию как государство и ядро постсоветского пространства, следует в конкретном случае, применительно к такому уникальному образованию, как СНГ, изменить традиционную западную схему интеграции. Нам придется делать ставку в первую очередь на военнополитическую интеграцию или даже на полное объединение с отдельными странами, к чему подтянется затем процесс экономической интеграции. Наилучшим и наиболее близким примером для стран СНГ является не опыт становления и развития Европейского сообщества, а, скорее, опыт объединения двух Германий. <…>

Россия и СНГ подошли к критической черте. Для сохранения России как государства и СНГ как пространства, на котором вокруг Москвы может формироваться жизнеспособное ядро, потребуется смена курса, окончательный выбор пути развития как внутри страны, так и по отношению к странам СНГ.

Ситуация в постсоветском пространстве уникальная, и она требует выработки особого подхода ради наиболее эффективной организации постсоветского пространства в интересах России. Как Россия, так и все остальные страны СНГ далеки от завершения процесса своего государственного строительства и от нахождения своих ниш в новом миропорядке. Именно поэтому все еще открыты две возможности: или постсоветское пространство превращается во множество центров силы, некоторые из которых (Украина, Узбекистан, Азербайджан) возникают с помощью Запада и соседних крупных региональных держав для сдерживания России (при этом усиливаются тенденции к горизонтальной военноэкономической интеграции этих центров на антироссийской основе. Примером подобного рода может служить создаваемая ось Ташкент—Баку—Тбилиси— Киев, открытая к присоединению и других столиц бывшего СССР). Или же побеждает линия на решительное вовлечение России в процесс государствостроения в бывших республиках СССР с тем, чтобы, используя все экономические, военные, этнодемографи ческие и иные рычаги воздействия, не допустить консолидации государственной власти вокруг сил, имеющих антироссийскую и антиинтеграционистскую ориентацию. Только активные действия (вплоть до дестабилизации внутриполитической ситуации в регионах, где особенно активизировались антироссийские и антиинтегра ционные силы) способны предотвратить процесс медленного, но неотвратимого, при нынешней политике российских властей, ухода этих государств от России и превращения СНГ в фикцию. Возможный прорыв интеграции на «российско-белорусском фронте» может стать катализатором на пути радикальной смены тенденций — от дезинтеграции к реальной консолидации постсоветского пространства.

В последнее время у России появляется мощный аргумент в случае действительного отделения Чечни от России и признания ее независимости со стороны международного сообщества. Это — выдвижение права нации на самоопределение как приоритета в иерархии принципов международных отношений. Смена приоритетов даст России повод ревизовать всю существующую систему договоренностей по территориальному размежеванию республик после распада

СССР, игнорировать применительно к ним принцип территориальной целостности и поставить вопрос о переделе этого пространства на основе права наций на самоопределение.

Мы уверены, однако, что международное сообщество сделает все, чтобы не развязать в этом вопросе руки России. Скорее всего, России придется консолидировать власть на территории РФ, реализуя стратегический курс в отношении СНГ

на тех принципиальных основах, которые рассматриваются в данном докладе. Мы осознаем, что на сегодняшний день в России отсутствует дееспособный субъект власти, однако как общее концептуальное видение, которое мы предлагаем, так и конкретные стратегии по отношению к Украине, Белоруссии, Казахстану, Средней Азии, Закавказью, будут востребованы сразу же, как только в нашей стране закончится период хаоса и ожесточенной борьбы кланов во властных структурах и появится, наконец консолидированная власть и державная воля.

СПОСОБНА ЛИ РОССИЯ К ПРОРЫВУ НА «БЕЛОРУССКОМ ФРОНТЕ»

Всоздавшихся для России благоприятных внутренних и внешних условиях <…> объединение с Белоруссией было бы достойным выходом из многих политических тупиков. В отношениях с Белоруссией у России нет разделяющих территориальных проблем, как с Украиной, и нет больших национальных, куль- турно-языковых и религиозных различий, как с Казахстаном, государствами Средней Азии и Закавказья. В экономическом плане Белоруссия представляет для России огромный интерес как в варианте интенсивного, производи тельного развития российской экономики, так и при сохранении сырьевого экономического курса. <…> Союз России с Белоруссией хоронит идею балтийскочерноморского санитарного кордона <…> и отодвигает потенциальную военную угрозу от Москвы. <…> Наконец, еще раз подчеркнем самое важное: идущее вплоть до объединения сближение с Белоруссией бросает вызов развитию центробежных тенденций в СНГ, меняет картину в отношениях с Украиной и на всем остальном постсоветском пространстве.

Осознание этих обстоятельств всегда стимулировало ответственную часть российской и белорусской элиты к поиску взаимопонимания, нахождению формулы особых отношений. <…>

Возможности использования темы интеграции во внутренних электоральных целях — без серьезного продвижения в содержании самого процесса, без уплаты обоюдной цены за объединение — подходят к исчерпанию. <…>

Вцелом, отношения РФ и Белоруссии вступили в определяю щую стадию: есть все основания считать, что без немедленных и мощных политических импульсов интеграционные тенденции будут невостребованы, а сам процесс зайдет

втупик надолго, если не навсегда.

Прежде всего следует признать, что после референдума и конституционного переустройства в Белоруссии полураспадающаяся Россия имеет там дело с прошедшей испытание, консолидирован ной властью. Нынешнее положение Александра Лукашенко способствует реализации любых планов интеграции при условии приемлемости их лично для президента Республики Беларусь. <…> Предварительная политическая договоренность с президентом Белоруссии, снимающая у него тревогу за будущее свое и своего народа, должна быть достигнута без навязывания Минску неприемлемого опыта экономических реформ, особенно приватизации, как ультимативно го условия российско-белорусской интеграции.

Нет или почти нет такой цены, которую российская элита не должна была бы заплатить за предотвращение распада, спасение целостности России и свое в объединении с Белоруссией. <…> Если политический класс Белоруссии в целом не уда-

25

стся заинтересовать новой ролью и местом в объединении, единственный выход— подтвердить иупрочить альянс с президентом и народом Белоруссии. <…>

Минск сейчас мог бы пойти на заключение конфедеративного договора с Москвой, переход от аморфного сообщества к союзу двух суверенных государств с общим (вторым) гражданством, таможней, обороной и охраной границ при гарантии в остальном полного самоуправления двух входящих частей. (Статья 79 Конституции РФ и статья 8 Конституции РБ позволяют заключить межгосударственный конфедеративный договор без изменения конституций в целом.) Дальнейшая интеграция союза государств в союзное государство возможна после исчерпания потенциала предшествующего этапа, через референдум и согласованные изменения конституций двух стран. До той поры не следовало бы злоупотреблять референдумами, девальвируя глас народа, саму тему объединения. В связи с начавшимся процессом продвижения НАТО на восток у России есть год-полтора на придание процессу объединения с Белоруссией необратимого характера — до той поры, пока державы НАТО будут дискутировать, продвигать свое влияние, переваривать неофитов в своем составе. До окончания этого периода вряд ли следует ожидать падения президента Лукашенко или полной смены вех у нынешнего руководства Белоруссии. <…> Со стороны наших газет и телевидения было бы важно отказаться от соревнования в оскорблениях нашего белорусского партнера, предоставив Западу возможность самому выполнять заказанную им работу по примерной изоляции Белоруссии.

Однако следует учесть, что потерпевшая сокрушительное поражение белорусская оппозиция не сломлена и не может быть сломлена окончательно, так как спекулирует на ухудшающемся положении и опирается на политическую, информационную и материальную помощь извне (значит, сербский и болгарский вариант потенциально не исключены). Сломив внутреннее и внешнее сопротивление расширению НАТО, антироссийские силы на Западе с удвоенной энергией примутся воздвигать препятствия объединению Москвы и Минска. Если в течение 1997 г. процесс интеграции с Белоруссией не пройдет кульминационной точки, откуда уже нет возврата к исходному, формально не зависимому друг от друга состоянию, — исторический шанс может быть упущен, президентский режим в Белоруссии двинется к закату или перерождению, а Россия будет обречена на разбитое корыто нынешней федерации.

ИСПЫТАНИЕ УКРАИНОЙ

<…> Если Россия будет пытаться превратить СНГ в действительное и дееспособное Содружество, нам не миновать рано или поздно пройти через испытание в отношениях с Украиной. <…> Украина и при Леониде Первом, и при Леониде Втором следует, с небольшими коррективами, в фарватере антироссийской политики. И это неслучайно. <…> Потому, что для выживания и сплочения нынешней Украине необходимо сначала консолидировать в противостоянии с Россией украинскую политическую нацию, украинский политический класс. Такая линия приветствуется Западом, спонсирующим Украину и перекупающим задолженность Украины России. До последнего времени Россия как бы не замечала подведения антироссийского фундамента под новую украинскую государственность, продолжая полагаться на прошлое, русских жен украинских руководителей и свою роль донора украинской экономики. <…> Вместо переговоров о

содержании и условиях стратегического партнерства, статусе русского языка, положении русских как одной из государст вообразующих наций на всей Украине или хотя бы в Крыму, вместо обсуждения темы двойного, «спящего» или общего второго гражданства, мы дали завести двусторонние переговоры на мелководье раздела черноморских кораблей (упаси нас Бог недооценивать работу государственной делегации: когда на ее стороне бывала настоящая, последовательная политическая воля, пусть не наша, она добилась соглашения о выводе ядерного оружия с Украины). Но больше двух сотен соглашений, заключенных между нами за последние пять лет, оказываются лишними в стратегии дальнейшего развития Украины. А экономический детерминизм посткоммунистической России сыграл с ней злую шутку, превратив ее как главного кредитора и нефтегазоэкспортера в заложника Украины: захочет — не заплатит, захочет — не пропустит (и не платит, и не пропускает). <…>

Цель России — исключение угрозы превращения Украины в плацдарм интриг против Москвы — лучше достигается межгосударственным союзом, подтверждающим общность судеб наших народов. Необходимым было бы, как и в Сообществе России и Белоруссии, заключение межгосударственного договора об объединении таможенных, пограничных, военных усилий, установление второго или двойного гражданства, согласование внешнеполитических стратегий. <…> Но достичь завтра или послезавтра настоящего союза с Украиной, можно только утвердившись сегодня в понимании нескольких простых истин.

Во-первых, надо убедить украинскую элиту, что она, как это есть на самом деле, более заинтересована в таком союзе, чем кажется заинтересованной Россия. Украинцев как единой, сформировавшейся нации нет и не было. На Восточной Украине как показывают последние опросы населения, растет неприятие обособленной украинской государственности вообще. Украина, как неисторическое образование, гораздо более делима, чем оказался делим Советский Союз <…>. Если бы на Западной Украине на самом деле не знали, из каких разных частей состоит нынешняя Украина, Чорновил не открестился бы сейчас от лозунга ее федерализации, который он выдвинул в надежде на раскол в советские годы. До тех пор, пока украинская старшина и вдохновляющее ее западноукраинское «украинство» не придут к выводу, что, играя с Россией, они рискуют целостностью Украины, — до тех пор они, будут насильно продолжать эксперимент по выращиванию антирусской политической нации. <…>

Во-вторых, следует признать, что без жесткой терапии российскоукраинские отношения не выздоровят. Вопрос о заключении федеративного договора между Украиной и Крымом — как гарантии для русского большинства в Крыму — должен быть поднят как условие подтверждения границ Украины в готовящемся договоре о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между нашими странами, а спор о принадлежности Севастополя признан отдельной проблемой в переговорах (российская делегация должна исходить из того, что в настоящее время Севастополь де-юре российский город, который де-факто управляется властями Украины. Правительству РФ необходимо не затягивать, а форсировать установление реальной границы с Украиной, предварив эту работу заявлением о выделении проблемы Крыма и Севастополя в отдельное рассмотрение). Мы не исключаем и других шагов: отказа Украине в прямых и косвенных кредитах; требования ускоренного погашения украинского долга; перевода всех бартерных операций с Украиной на денежную основу; жестких ограничений демпинга ук-

27

раинской рабочей силы в Россию; установления режима неблагоприятствования Украине в использовании российской инфраструктуры для осуществления внешнеэкономических связей с другими странами СНГ, АзиатскоТихоокеанского региона; постепенного установления экономической блокады Украины по образцу США—Куба. В конечном счете следует понимать, что хотя распад Украины — проблемный для России вариант, но лучше способствовать ему, чем терпеть постоянный вызов Украины и эрозию наших усилий в ближнем зарубежье. <…> Во всяком случае, федеративное (земельное) устройство Украины — единственная прочная, вневременная гарантия ее подлинной дружбы, сотрудничества и партнерства с федеративной Россией.

Наконец, в общенациональных интересах установление строжайшей дисциплины в ведении отношений с Украиной, исключающей партийную и ведомственную конъюнктуру. Реализация жесткого курса на переговорах с Украиной требует от руководства России осторожных, но бескомпромиссных мер по ограничению беспрецедентного влияния проукраинского лобби в структурах власти РФ.

Надо иметь в виду, что парламентские (в 1998 г.) и президентские (в 1999 г.) выборы на Украине приближаются, а значит, эмиссары основных кандидатов и политических сил уже собрались в Москву в попытке произвести впечатление на избирателей востока и юга Украины. До сих пор большинство на Украине упорно голосовало за идею союза с Россией и за кандидатов, публично выражающих такие идеи. Нет сомнений, что все основные кандидаты в президенты вновь попробуют заручиться поддержкой русского и русскоязычного населения Украины. Однако, как нам кажется, не следует вновь наступать на те же грабли, определяя одного из соискателей как пророссийского кандидата и оказывая ему помощь. <…> Наиболее сильным из всех возможных сценариев поведения России во внутриукраинских делах, в условиях, когда нет влиятельных лидеров «русской идеи», могла бы быть попытка объединения пророссийских сил на почве отказа от участия в «чужих» выборах. Вероятно, впервые с 1991 г. это дало бы победу явному кандидату запада Украины. Тем больше было бы оснований считать такую победу пирровой — предтечей серьезного внутреннего конфликта, обособления востока и юга Украины, по крайней мере Крыма.

Без проверки на прочность нашей воли, без принуждения к дружбе мы не в состоянии достичь союза со старшиной, правящей бал в украинском государстве. <…>

НОВЫЕ НЕЗАВИСИМЫЕ ГОСУДАРСТВА СРЕДНЕЙ АЗИИ: «УГРОЗА С ЮГА» — ВЫЗОВ И ОТВЕТ

Новые независимые государства среднеазиатского региона, получив в 1991 г. суверенитет с разными результатами, но одинаково целеустремленно стремятся укрепить свою независимость. До сих пор ни одна из «новонезависмых» стран региона не сдала экзамена на экономическую и социальнополитическую зрелость. Учитывая это и исходя из собственного понимания национальных интересов, властные элиты тюркских государств Средней Азии последователь но придерживаются ряда принципиальных установок. Среди них выделяется дистанцирование от России. <…>

В первую очередь следует признать не отвечающим националь ным интересам России существование в среднеазиатских республиках блоков любой на-

правленности. Уже существующее объединение Казахстана, Узбекистана и Киргизии (Центральноазиатский союз — ЦАС, созданный летом 1994 г.) строится в значительной мере на основе антироссийской интеграции (или интеграции потенциально опасной для РФ), хотя официальные дели ЦАС — экономическое сотрудничество для выживания в постсоветской Азии и единая оборонная политика в связи с угрожающими импульсами, исходящими с юга.

Дела с созданием единого экономического пространства среднеазиатских республик пока обстоят неутешительно. <…>

Построение оборонного пространства в рамках ЦАС затруднено. Казахстан, Узбекистан и особенно Киргизия не располагают ни боеспособными ВС, ни самостоятельными ВПК и, главное, в силу объективных причин <…> не способны защитить себя в случае военного конфликта. <…>

Попытки создать на базе ЦАСа, вне рамок СНГ, внутрирегио нальную систему коллективной безопасности пока принесли мало реальных результатов. <…> Экономическое и иное влияние России в регионе неуклонно сокращается. Интеграция внутри ЦАС подрывает интересы российской экономики в ре-

гионе, а курс на подчинение экономик постсоветских государств развитым странам Запада и Юга не оставляет места для России. России следует сконцентрироваться на расшатывании складывающегося блока (ЦАС), его расколе и усилении внутрирегионального соперничества. Взаимное недоверие, порожденное стремлением Назарбаева и Каримова к лидерству в среднеазиатских республиках, не раз ставило под вопрос существование Центральноазиатского союза. Игра на личных амбициях этих лидеров способна реально изменить всю политическую карту региона.

Самым пристальным образом стоит рассмотреть российское военное присутствие в Таджикистане. Довольно распространенная «теория домино» (распад Таджикистана вызовет цепную реакцию во всех среднеазиатских республиках вплоть до границ России), конечно, заслуживает внимания. Но она не учитывает многих серьезных обстоятельств: этноцивилизация традиционного ислама Среднего Востока, основанная на родоплеменном делении и обычном праве, живет по иным законам, чем вестернизированные, светские, ориентированные на материальные ценности политические режимы и общества постсоветской Азии. Все разговоры о талибах «у Омска и Новосибирска» грешат простым незнанием культурно-географического ландшафта Средней Азии с ее громадными пустынями, полупустынями и степями. И Афганистан, и Таджикистан, и Чечня доказали, что для ведения партизанской борьбы традиционное общество нуждается в горных ландшафтах, которые в Средней Азии ограничиваются Таджикистаном, Киргизией и крайним югом Казахстана.

Безусловно, что сейчас правомерно задаться вопросом о заинтересованности РФ в поддержке стабильности на далеких южных рубежах бывшего СССР. Пока «минусов» в Таджикистане Россия имеет гораздо больше, чем «плюсов». <…> При этом внутри региона, в случае вывода российских войск из Таджикистана, ситуация резко обострится. Распад Таджикистана станет свершившимся фактом. Такое развитие событий не устраивает ни одно государство Средней Азии, поскольку грозит им крахом. <…>

Пожалуй, наиболее жестким шагом России, вслед за выводом наших войск из Таджикистана, может стать выдвижение нами собственных и поощрение чужих или взаимных территориальных претензий среднеазиатских республик. <…>

29

Используя угрозу вывода войск и территориальных претензий, Россия может добиться от стран Средней Азии больших уступок, а, возможно, и полного изменения «политического лица» региона на более отвечающее нашим национальным интересам. Но не следует забывать о том, что мы можем столкнуться и с рядом совершенно неуправляемых процессов — громадным и неконтролируемым миграционным выбросом, а также простым исчезновением тех, с кем можно будет договариваться о смене вех в среднеазиатских республиках.

Экономическая составляющая воздействия России на новообразованные страны Азии должна сочетать в себе элементы политики «кнута» (регулирование или угроза регулирования сырьевого экспорта этих государств, а также жесткие условия реструктуризации их внешних долгов России) и «пряника» (военная, экономическая и финансовая помощь в виде кредитов, поставок, заказов, льготы, пр.). В качестве наиболее действенных, крайних мер можно рассматривать выход или угрозу выхода России из Таможенного союза, пересмотр некоторых ранее достигнутых договоренностей в экономической сфере. Зависимость Средней Азии от российской транспорт ной инфраструктуры делает новые государства региона весьма уязвимыми для призрака экономической блокады — в первую очередь продовольственной и энергетической.

Вполне приемлемым для игры на противоречиях среднеазиатских элит явилась бы активизация информационного воздействия на страны региона.<…> Объяснение этой необходимости — в сегодняшних условиях существования в Средней Азии русской нации и русской культуры, которые стремятся к преодолению своей разделенности и изоляции от России. Мы обязаны поддержать не только наших соотечественников, не по своей воле оказавшихся за пределами России, но и — шире — весь феномен русскоязычного мира Средней Азии. Для помощи русским и русскоязычным движениям (особенно казачеству как наиболее радикальной и отмобилизованной части русских за рубежом), а также ориентированным на Россию оппозиционным силам в Средней Азии нужно задействовать лоббистский потенциал государственных и частных структур РФ. В кампании по соблюдению основных свобод и прав человека в новых государствах необходимо участие официальных лиц России на максимально высоком уровне.

Учитывая, что система новообразованных стран Азии настолько неустойчива и взаимозависима что, например, распад Казахстана или Таджикистана развалит и Узбекистан, необходимо постоянное давление в целях постепенной переориентации политических режимов Средней Азии на Россию как главный и единственный центр силы постсоветского пространства. Не подлежит сомнению, что в настоящее время наиболее влиятельны в регионе Узбекистан и Казахстан. Именно Ташкент проводит наиболее антироссийскую политику, солидаризируясь с Азербайджаном, Украиной и Грузией в создании альтернативных российскому транспортных коридоров на запад, активизируя двух- и многостороннее военно-политическое сотрудничество со странами НАТО. Но наиболее уязвим для российского влияния Казахстан. Россия должна внимательно отслеживать любые тенденции в политической, социальной и экономической сферах Узбекистана и Казахстана. Недопустимо, обладая потенциалом большого внутриполитического влияния на эти республики, не использовать поводы для укрепления в этих странах позиций России, их собственного русского и русскоязычного населения. <…>

РЕШЕНИЕ В ЗАКАВКАЗЬЕ: АНТИРОССИЙСКАЯ ОСЬ ИЛИ ПОДКОНТРОЛЬНАЯ ДУГА НЕСТАБИЛЬНОСТИ

С конца 1994 года для российской дипломатии появилась новая головная боль, так как ситуация в регионе радикально изменилась. 20 сентября 1994 года был подписан первый суперпроект о добыче каспийской нефти с участием западных компаний с примерной суммой капиталовложений — 7,5 млрд. долл. Главным координатором проекта выступил контролируемый американоанглийским капиталом Азербайджанский международный операционный консорциум (АМОК). За первым контрактом века последовали другие, также с преимущественным участием западных нефтяных компаний.

Таким образом, к этому времени российская дипломатия потерпела тройное поражение. Во-первых, не удалось добиться укрепления ориентированных на Россию политических сил в Азербайджане. <…> Во-вторых, несмотря на все еще продолжающиеся усилия МИД России поставить под сомнение юридическую значимость заключенных контрактов, ссылаясь на неясность правового режима Каспийского моря, участие российской нефтяной компании «ЛУКойл» в этих суперпроектах фактически дезавуирует официальную позицию России по вопросу о статусе Каспийского моря. В-третьих, не удалось предотвратить реальный приход мощнейших западных компаний в Азербайджан с большими деньгами, что, естественно будет способствовать ослаблению роли и влияния России в регионе.

Затем последовали и другие столь же драматические поражения России в регионе. Россия в долгосрочном плане проиграла борьбу за трубопроводы. <…> Таким образом, сложилась совершенно иная ситуация для России в контексте реализации каспийских нефтяных «суперпроектов» (и не только в Закавказье).

Нефтяной контракт (добыча и транспортировка) в состоянии, пользуясь деньгами иностранных инвесторов, объединить большинство стран Средней Азии и Закавказья на антироссийской основе. Для западных геостратегов сложившаяся ситуация выходит далеко за пределы чисто нефтяной сделки. Впервые создается реальная возможность воспользоваться слабостью России, чтобы: а) экономически укрепиться в этих геополитически очень чувствительных для России зонах; б) способствовать горизонталь ной консолидации государств Центральной Азии и Закавказья вокруг новых коммуникационных артерий, ориентированных друг на друга, лишая Россию контроля над товаропотоками; в) через инвестиции способствовать укреплению хрупкой государственности бывших советских республик; г) создать мощный экономический и военно-политический союз в качестве противовеса России и, в результате всего этого на многие десятилетия, а возможно, и столетия вытеснить Россию из Закавказья и Центральной Азии. <…>

Остановимся на слабостях Грузии и Азербайджана как ключевых звеньев антироссийской оси Ташкент—Баку—Тбилиси—Киев.

Специалисты помнят, что Азербайджан и Грузия вошли в СНГ после серьезных неудач в своем становлении, тяжелых военных поражений и территориальных потерь. С тех пор они старались использовать связи в СНГ, и в первую очередь Россию, для решения своих проблем по восстановлению территориальной целостности. Грузия и Азербайджан попытались выработать по отношению к России такую внешнеполитическую стратегию, согласно которой, с одной стороны, можно было бы вынудить Россию помочь им с восстановлением территориальной