1vasil_ev_o_l_teoreticheskie_aspekty_deystviya_printsipa_spra

151

Цели и задачи дознания и предварительного следствия в советский период в свете принципа справедливости.

О советском периоде развития уголовного процесса говорить сложно в виду множества коренных государственных политических изменений. Тем не менее, интересно рассмотреть с точки зрения принципа справедливости развитие законодательства, изменения в котором зачастую и объясняются той практикой, в гипертрофированном виде, возможно, воплотившей в себе процессуальную государственную политику.

Можно выделить три этапа в истории развития досудебного производства в советский период. Первый этап начался с первых дней советской власти и закончился с принятием УПК 1922г. Он заключался в поисках путей создания советского предварительного следствия. При этом самым естественным образом возникал вопрос о возможности использования в новых условиях старого опыта.

Были отменены Декретом СНК РСФСР “О суде” № 1271 (далее — Декрет о суде № 1) все законы, которые приходили бы в противоречие с новыми актами. Тем не менее в ст.8 Декретеа СНК РСФСР “О суде” № 2 в дополнение к общему положению было сказано, что судопроизводство должно осуществляться по правилам судебных уставов 1864г., “поскольку таковые не отменены декретами ЦИК и СНК и не противоречат правосознанию трудящихся классов.”272 Как свидетельствуют документы наркомата юстиции273,

следственные органы действительно руководствовались Уставом уголовного судопроизводства и иными нормативными актами, но в основе их применения должно было лежать революционное правосознание, которое с высоты нашего времени вообще невозможно оценивать с позиции справедливости (ни объективной, ни субъективной). Сама Революция воспринималась революционерами и людьми, поддерживавшими их, как акт наивысшей

271См.: История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры 1917-1954гг. //Сборник документов / под ред. С.А.Голунского. М.: Юр.лит., 1955. С.31.

272Цит. по: Чельцов М.А. Уголовный процесс. М.: юр.издат. Министерства юстиции СССР, 1948. С.141.

273См.: Государственный архив РФ. Фонд 353, опись № 4, ед.хр. № 220 1920.

152

справедливости. Однако с правовой точки зрения, свержение законной власти насильственным путем – акт величайшей несправедливости, поскольку ставит целое государство на грань выживания, то есть деструктивно. Субъективные же мнения о справедливости этого великого события, как хорошо известно, были и есть диаметрально противоположны.

Создание советского предварительного расследования происходило в борьбе концепций. Так, проект Положения о судоустройстве и судопроизводстве по уголовным делам, подсудным Народному суду, почти полностью сохранил нормы, содержавшиеся в Уставе уголовного судопроизводства 1864г.274 Этот проект не стал законом. Однако советское правительство сразу изменить русское предварительное расследование не могло – надо было выработать новую концепцию. В связи с этим на первых порах возникали нормативные акты, воспринявшие, но одновременно и улучшившие дореволюционные нормы. Так, в документах Госархива РФ, в материалах по разработке инструкции для народных следователей, находим сведения о четком разграничении предварительного следствия и дознания, как последовательных стадий, что само по себе соответствует принципу справедливости, поскольку упорядоченная деятельность скорее приводит к установлению истины при субъективном одобрении как участников, так и общества, чем запутанная. На Уголовно-Розыскные Отделения возлагалась задача по раскрытию преступления, под чем понималось “всестороннее разъяснение истины происшествия, обнаружение заключающихся в нем признаков преступных деяний, установление личности преступника, собирание доказательств к его

важнейшим делам при Наркомюсте Петром Альбертовичем Кемпе, который в своем письме наркому юстиции писал по поводу своей работы над проектом: “Многие статьи списаны из прежнего Устава уголовного Судопроизводства и это сделано с ведома и согласия лиц, поручивших мне эту работу. Труд должен был быть чисто компилятивный: выбросить из прежнего Устава уголовного Судопроизводства по следственной части все, что не соответствует декретам по судебной части и всему вообще государственному строю Советской Республики и заменить выброшенное новыми или измененными статьями. Все же статьи, которые соответствовали ныне существующему революционному порядку и декретам по судебной части сохранены с незначительными изменениями в дословной их редакции, потому что с одной стороны более ясного, простого и точного языка, как в судебных Уставах 20 ноября 1864 трудно создать, а с другой стороны я слишком высоко ценю и уважаю этот научный памятник нашей родины, чтобы своею собственною редакцией изменить те статьи прежнего Устава, которые соответствуют духу и законоположениям нынешнего Советского государственного строя». (Государственный архив РФ. Фонд 353. Опись 4 ед.хр. № 302. 1920).

153

изобличению, отыскание его и задержание.”275 Преступление раскрывалось посредством проведения розыска, т.е. “негласного расследования... через систематический надзор за преступными и порочными элементами путем негласной агентуры и наружного наблюдения”,276 и производства дознания. При этом указывалось, что “деятельность по раскрытию преступлений повсюду служит основной еще более ответственной работы судебных деятелей, которые почти весь свой следственный материал добывают не иначе как руками служащих Уголовно-Розыскного Отделения”277. Последние, согласно Краткому руководству сотрудникам Уголовно-Розыскного Отделения, передавали материалы дознания “вместе с лично обвиняемыми и вещественными доказательствами по подсудности Народному Судье или в Следственную Комиссию.”278 Цель дознания, согласно “Инструкции милиции и уголовному

представить в распоряжение судебной власти для исследования и рассмотрения уголовных дел.

Таким образом, судя по нормативным актам, выстраивалась стройная

схема: негласный розыск и дознание должны были производиться

«полицейскими» органами, в ходе чего должны были собираться сведения об

обстоятельствах совершенного преступления, о преступнике и его виновности -

- (это задачи дознания. Эти сведения затем передавались бы следователю

(судебному органу) для производства предварительного следствия – это задачи дознания. Естественно, на долю следствия оставалось решение задач по проверке собранных в ходе дознания материалов и их оценке с целью обеспечения нормального отправления правосудия. В принципе, такая схема, в

своих в общих чертах, и была заложена в первый советский УПК.

Задачи же предварительного следствия излагались в изданной

следователей. Государственный архив РФ. Фонд 353. опись № 3, № 25, С.251, 14янв.1919г. — 27 авг.1920г.;

276Там же;

277Там же;

278Там же;

156

прокурору весь собранный материал. Кроме того, в случаях, когда дознанием были получены изобличающие кого-либо данные (выделено мной – О.В.) в

совершении преступлений, по которым предварительное следствие было обязательно, органы дознания, согласно ст.108, сообщив об этом немедленно следователю и прокурору, должны были передать весь материал дознания следователю. Делаться это должно было немедленно, т.е. до истечения месячного срока установленного для дознания статьей 107 УПК. При этом орган дознания принимал до вступления следователя в дело лишь меры,

препятствующие уничтожению следов преступления или уклонению подозреваемых от следствия и суда.

Как видим, УПК 1922г. предполагал, что следователь от органа дознания должен был получать не только материал о преступлении, но и, что важнее всего, имя лица, подозреваемого в совершении преступления. Наличие именно у дознания, а не у следствия, такой задачи, как установление подозреваемого,

является важнейшим показателем соответствия принципу справедливости.

Ведь, если следователь сыщик, то требовать от него судейской объективности несправедливо. И само предварительное расследование существует для того,

чтобы судья не был сыщиком, значит, и дознание должно, по справедливости,

функционировать для того, чтобы следователь не становился сыщиком.

Однако в УПК 1922г. Содержались также нормы, противоречившие сказанному. Так, если следователь получал сведения или материалы о совершенном на его участке и подследственном ему преступлении, он, согласно ст.112, обязан был не позднее 24 часов по арестантским делам и 48 часов по всем остальным делам, приступить к производству следствия. Здесь не ясно, от кого следователю приходила информация о совершенном преступлении.

Единственное указание на то, что информация приходила в том числе и от органов дознания, содержится в ссылке на арестантские дела, по которым,

подразумевалось к тому времени наличие арестованного. Действительно,

следователь мог начать расследование и без дознания, на что указывала ст.101

УПК. При наличии поводов и при наличии в заявлении указаний на состав

158

имелась и непоследовательность (например, возможность расследования без дознания, что смешивало цели и задачи предварительного следствия и дознания и отдаляло от истины и от распределенных между субъектами процессуальных форм), что не соответствовало принципу справедливости.

Негативные последствия этой непоследовательности проявились уже 15

февраля 1923г., когда в УПК 1922г. были внесены изменения, которые повернули уголовный процесс в противоположную сторону от взятого курса по реализации справедливых идей судебной реформы второй половины позапрошлого века282. То есть уже через девять месяцев после принятия УПК

1922г., а если учесть время на разработку изменений, то и раньше, справедливая модель, претворение которой в жизнь могло способствовать устранению многих вековых проблем предварительного расследования, «выживается» из закона.

Прежде всего, начинает стираться грань между задачами дознания и предварительного следствия. Так, если первоначальная 1922 года редакция УПК содержала в ст.103 указания на задачи дознания, то редакция 1923г. не имела подобной нормы вообще. При этом задача по установлению лица,

совершившего преступление, нормативно начинает перекладывается с органа дознания на следователя. Так, если в ст.108 УПК в редакции 1922г. указывалось,

что в случаях, когда дознанием получены данные, изобличающие кого-либо в совершении преступления, по которому предварительное следствие обязательно, органы дознания должны были передавать весь материал дознания следователю. То в ст.106 УПК в редакции 1923г. были исключены слова

“изобличающие кого-либо в совершении преступления”, что подразумевало возможность окончания дознания до обнаружения подозреваемого лица. Это усугублялось еще и тем, что следователю, по УПК в редакции 1923г., при поступлении к нему сведений или материалов о совершившемся на его участке преступлении вменялось в обязанность приступить к производству следствия

282 Показательно, что в Постановлении ВЦИК от 15.02.1923 "Об утверждении Уголовно-Процессуального Кодекса Р.С.Ф.С.Р." было сказано дословно следующее «Представленный Народным Комиссариатом Юстиции, переработанный во исполнение Постановления IV сессии Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета IX-го созыва Уголовно-Процессуальный Кодекс утвердить», т.е. правильнее было бы говорить не о новом УПК, а о переработанном старом

159

немедленно, а не предоставлялось времени на их проверку (24 или 48 часов, как это было по УПК 1922 года).

В остальном же УПК РСФСР в редакции 1923 года сохранял традиции,

определяя задачи следствия как выяснение и исследование обстоятельств,

уличающих и оправдывающих обвиняемого, а равно все обстоятельства,

усиливающие и смягчающие степень и характер его ответственности (ст.111).

Причем, обстоятельства дела должны были быть рассмотрены следователем полно и всесторонне (ст.112). Однако эти задачи следователями тех времен зачастую не решались283.

Условную границу между первым и вторым этапами истории советского досудебного производства можно провести по состоявшемуся в 1924г. V

Всероссийскому съезду деятелей советской юстиции. Именно на нем была официально сформулирована концепция нового предварительного расследования, проявившаяся в первых же изменениях УПК 1922г.284 По докладу А.Я.Вышинского в резолюции V Съезда была определена основная задача процессуальной политики, заключавшаяся в упрощении уголовного процесса. Решение поставленной задачи связывалось “а) с усилением единства работы следственно-розыскных органов; б) с упрощением норм, определяющих собой содержание каждой отдельной стадии процесса, и в) с упрощением норм,

определяющих связь и соотношение этих стадий процесса между собой.”285

Объяснения всем происходившим в то время законодательным процессам в области уголовного судопроизводства сегодня даны: «…политическая юстиция стремилась не к установлению истины, а к ликвидации или, по меньшей мере,

тотальной изоляции инакомыслящих и иных потенциальных противников режима. Для достижения этой цели не было необходимости ни в

283См.: Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М.: Наука, 2000. С.259.

284Совершенно прав В.А,Стремовский, утверждая, что «установленные УПК 1922 года и УПК 1923 года границы между дознанием и следствие начали практически стираться уже в 1924 году после 5-го Всероссийского съезда деятелей советской юстиции. Съезд признал необходимым значительно сблизить дознание и следствие исходя из того, что «разница между ними лежит в сложности самих действий и в сложности самих объектов исследования, являющихся предметом их компетенции… Различие сводится к функциональному размежеванию» (СУ РСФСР 1924г. №78, ст.784) См.: Стремовский В.А. Указ.соч. С.80.

285Еженедельник советской юстиции. 1924. № 12-13. С.306.

160

процессуальном кодексе, ни в правилах собирания и оценки доказательств, ни в гарантии прав обвиняемых».286 При изъятии задачи по установлению истины безусловно происходит отступление от принципа справедливости.

В результате этого постановлением 2-й сессии ВЦИК XI созыва от 16

октября 1924г.287 в УПК были внесены соответствующие изменения. Сравним новую редакцию ст.99 УПК 1922г. с нормой, содержащейся в первоначальной редакции ст.108 УПК 1922г. и со ст.99 УПК в редакции от 15 февраля 1923г.

Обнаруживается отход законодателя от важнейшего положения,

соответствующего полностью принципу справедливости, что в случае начала органом дознания производства по делу следователь должен был приступать к предварительному следствию исключительно при наличии данных,

изобличавших кого-либо в совершении преступления288.

Отношение тогдашнего законодателя к вопросу о разграничении дознания и следствия ярко проявилось в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и Союзных республик 1924г. К ведению законодателя союзных республик было отнесено Основами определение пределов действий органов дознания и следствия по производству предварительного расследования. Это могло свидетельствовать об отнесении центральной властью этого вопроса к разряду второстепенных и вполне определенных. Вряд ли в законодательстве союзных республик могли появиться различные варианты организации досудебного производства, когда, по официальной точке зрения, дознание и предварительное следствие являются однородными звеньями. Однако в УПК некоторых союзных республик (напр., см. ст.35 УПК Туркменской ССР, ст.4 Узбекской ССР) вместо дознания и предварительного следствия появилось единое предварительное расследование. Это вполне логично при отсутствии существенного различия между советским дознанием и предварительным следствием289 и отступлением

286См.: Кудрявцев В., Трусов А. Указ.соч.. С.264.

287См.: История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и

прокуратуры 1917-1954гг. //Сборник документов / под ред.С.А.Голунского. М.:Юр.лит., 1955. С.324.

288Там же. С.325.

289См.: Перлов И.Д. и Рагинский М.Ю. Назревшие вопросы дознания и предварительного следствия // Советское государство и право. 1957. № 4. С.115.