Концептуальная база гештальт-терапии. Источники, отношения гештальт-терапии с другими психологическими и психотерапевтическими подходами*

Гештальт-терапия и гештальт-психология:

«гештальт» как целостность, фигура-фон процесс, контур или контактная граница

Исследования в области гештальт-психологии были связаны с именами Г. К. фон Эренфейса, М. Вертгеймера (Вертхаймера), К. Коффки и В. Келера. Эренфейсу принадлежит термин «геш­тальт» и его определение. Согласно автору, гештальт — это пси­хическая целостность, формируемая структурированием пер­цептуального поля. Еще в начале века Эренфейс подчеркивал, что «целое — это некая реальность, отличная от суммы ее час­тей». Для научного мышления оказалось революционным его утверждение о том, что получение знания не обязательно связа­но с анализом лежащих в его основе элементов! Наше осозна­вание формирует целостные единицы — гештальты.

Изучая механизмы восприятия, гештальт-психолог К. Коф- фка делал особый акцент на отношениях организма с окружа­ющей средой, что впоследствии стало основой терапевтических взглядов Ф. Перлза. Степень влияния идей гештальт-психологов на представления Ф. Перлза довольно долго являлась предме­том дискуссий между гештальт-психологами, которые критико­вали использование им слова «гештальт» в названии нового под­хода, и гештальт-терапевтами, которые указывали на многочис­ленные связи фундаментальных идей в обеих дисциплинах. Но уже тот факт, что Перлз использовал в названии метода термин «гештальт» (вначале он хотел назвать свой метод «терапией кон­центрации»), говорит о том, что он видел существенные связи между этой терапией и традицией гештальт-психологии. Он был первым, кто применил принципы гештальт-психологии (и осо­бенно фигура-фон процесс) для терапии, интегрируя их со сво­ей концепцией контакта. »

Рассмотрим эти связи подробнее. Любое поле восприятия раз­деляется на фон и фигуру: ветка на фоне неба, фигура знакомо­го человека на фоне многих незнакомых и т.п. Принцип «фигу­ра — фон» гласит, что каждая перцепция организуется в фигу-

Приведено по: И. и М. Польстерам (1998), А. и С. Гингерам (1999), Sherrill

(1999).

25

ру, которая выделяется из фона и при этом восприятие не явля­ется пассивным процессом. Фигуре свойственна структура и за­вершенность. Наблюдая круг, контур которого состоит из от­дельно стоящих точек, наблюдатель видит именно круг, и ему кажется, что именно фигуре и принадлежит этот контур. Но фигуру можно выделить только на каком-то ином фоне (напри­мер, черные точки на черном фоне не видны). Поэтому контур в равной мере принадлежит как фигуре, так и фону. Почему воспринимается именно крут, а не набор точек? Это происхо­дит потому, что мы имеем некоторые образцы восприятия, хра­нящиеся в памяти, и склонность к завершению незавершенной фигуры. Такие особенности человеческого восприятия исполь­зуются в современной рекламе, где демонстрируемое потреби­телю незавершенное действие {например, покупка) завершает­ся ментально.

То, о чем говорили ранние гештальт-психологи относитель­но процесса восприятия, оказывается более сложным, когда дело касается более сложных форм психической деятельности. Формирование гештальта в гештальт-терапии рассматривается как первичная характеристика функционирования организма. Гештальт-терапевты интересуются и фоном, и фигурой, и их вза­имоотношениями, например, поведением человека (фигура) и его контекстом (фон). Кроме того, было доказано, что воспри­нимаемый образ объекта не является объективным, а зависит от потребностей субъекта.

«Феноменологический мир организован потребностями ин­дивида. Потребности снабжают энергией поведение человека, организуя его на субъективно-перцептивном уровне и на объек­тивно-моторном уровне. Индивид только тогда выполняет необ­ходимое действие, когда ему нужно удовлетворить соответству­ющие потребности», — пишет Ричард Воллен (2003).

«Фигура и фон» используются в гештальт-терапии как мета­фора, проясняющая отношения организма с потребностями, возможность удовлетворения которых находится в окружаю­щей среде. Здоровый организм может иметь много потребнос­тей в одно и то же время. Эти потребности организованы в иерар­хию (по важности), и это естественный процесс. Доминантная потребность становится «фигурой», направляет восприятие {сен­сорную активность) по определенному пути в поисках возмож­ностей ее удовлетворения, которые находятся в среде (фоне). Если потребность удовлетворяется (то есть организм находит

26

источник удовлетворения и действует — моторная активность), она уходит в фон*. Когда желаемый объект, например, пища, ассимилируется, гештальт «закрывается» и достигается состо­яние равновесия. Эта потребность удаляется из осознавания, а из «фона» на смену ей приходит новая, следующая по важнос­ти. Организм, таким образом, саморегулируется, а неразрывный поток последовательных циклов возникновения и удовлетворе­ния потребностей определяет в гештальт-терапии состояние здоровья индивидуума.

Таким образом, гештальт-терапия способствует различению по­требностей человека и их удовлетворению в процессе его приспо­собления к окружающей среде. Смена «фигуры» и «фона» — это основа изменений в жизни. Ясность и полнота жизни зависят от раз­меров «фона» (контекста), который способен порождать «фигу­ру». Только полноценной «фигуре» могут быть свойственны одно­временно свобода и жизненность. Индивидуумы, у которых «фи­гуры» появляются вынужденно или не имеют фоновой поддерж­ки, теряют глубину переживаний, свойственную тем, у кого разви­тие «фигур» из богатого «фона» протекает естественно и легко.

Между фигурой и фоном, как мы уже говорили, находится контур или граница. Контур (граница) в равной мере принадле­жит и «фигуре» и «фону», именно в этом месте происходит со­прикосновение индивидуума и среды (на это обращали внима­ние в своих работах Келер и Коффка). На каждую часть организ­ма постоянно действуют влияния как из внешнего мира, так и от других частей внутри организма. «...Внутренние состояния любой ограниченной системы развиваются относительно более или ме­нее фиксированных условий за ее границами и внутри них» (Ке­лер, 1922, приведено по Barlow, 1981). Таким образом, на состоя­ние любой области системы в любое время влияют состояния других областей. Концепция невроза в гештальт-терапии базиру­ется именно на этом принципе. Перлз писал: «Исследование спо­соба, которым личность функционирует в окружающей среде, является исследованием того, что происходит на контактной гра­нице между индивидуумом и средой. Имрнно на этой контактной границе имеют место психологические события» (Peris, 1973). Невроз рассматривается как нарушение контактной границы:

Концепция связей между сенсорной и моторной активностью обсужда­лась гештальт-психологами многие годы (Koffka, 1935, Hartmann, 1935, цит. по Barlow, 1981).

27

«Все невротические расстройства возникают из неспособности индивидуума находить и поддерживать баланс между собой и остальным миром» (Peris, 1973).

Как определял Перлз, «контакт — это осознавание поля или реакции в поле, включая аппетит и отказ, приближение и избега­ние, чувства, ощущения, манипуляции, оценки, коммуникацию, борьбу — все варианты жизненных связей, происходящих на гра­нице взаимодействия организма со средой». Все такие контакты являются объектами изучения психологии. Перлза волновало все происходящее на границах контакта между людьми. Контакт про­исходит именно на границе, рост происходит именно на границе, там же происходит формирование фигуры внимания и ее разру­шение, а также спонтанные реакции.

В здоровом организме процесс формирования и удаления гештальта течет плавно. Если гештальтирование выполнено не­адекватно, то блокированная энергия результируется в тревоге. Тревога чаще всего проявляется тогда, когда индивидуум оста­вил настоящее для воображаемого путешествия в фантазии или будущее. Она блокирует осознавание того, что реально проис­ходит внутри индивидуума. В целом же гештальт-психологи раз­делили мнение Гольдштейна (1939), который утверждал, что не­вроз может быть результатом тревоги.

История и содержание спора

между гештальт-психологами и гештальт-терапевтами

(по Sherrill R: £, 1986)

По воспоминаниям Дж. Симкина, Курт Гольдштейн (один из пер­вых учителей Ф. Перлза) однажды приезжал в Нью-Йорк с лекцией. Рассказывают, что после лекции Перлз пошел поблагодарить своего учителя, но встретил весьма прохладный прием. Ответ Гольдштей­на был характерен для академических гештальт-психологов, кото­рые изучали литературу по гештальт-терапии. Гештальт-терапевты часто утверждали, что произошли из гештальт-психологии, что ис­следования Келера, Коффки, Вергеймера и Гельба применимы и в качестве гештальт-принципов личностного функционирования. Так, Ф. Перлз открыто говорил, что при разработке концепции геш­тальт-терапии опирался на работы гештальт-психологов.

В то же время он не принимал во внимание, что гештальт-психо­логи рассматривали свои идеи еще и как научный подход, который мог быть перенесен и на другие области исследования. По этой при­чине они ссылались на себя как на гештальт-теоретиков и довольно

28

остро реагировали на ошибки Перлза в описании гештальт-теории (как не философской) и на его позицию морального релятивизма. Перлз полагал, что правильное и неправильное зависит от того, что происходит на контактной границе индивидуума, то есть является правильным и неправильным (полезным и вредным) для организ­ма, в то время как некоторые гештальт-психологи считали некото­рые аспекты морали объективными. Возможно, поэтому гештальт- психологи и сделали попытку размежеваться с гештальт-терапией.

Итак, гештальт-терапевты видели родство, а гештальт-психоло­ги постоянно отрицали любое сходство между их теорией и иссле­дованиями и работами гештальт-терапевтов (Р. Хенле, Р. Арнхейм, В. Келер). Их позиция по отношению к гештальт-терапии была край­не негативной. В чем причина? Прежде всего в том, что между тео­риями гештальт-психологии и гештальт-терапии существовали очень важные теоретические различия. Базой для исследований ор­тодоксальной гештальт-психологии была перцепция. Даже «изна­чальные» гештальт-психологи Левин и Голдиггейн не были удовлет­ворены акцентом на перцепции и расширяли дефиниции гештальт- концепции. Так, К. Левин использовал термин «фигура — фон» бо­лее широко, предположив, что «фон» является более активным и более общим процессом, чем его воспринимали гештальт-теорети­ки. «Целостная динамика сенсорных психологических процессов за­висит от фона и за его пределами от структуры целостного окружа­ющего поля» (1935, цит. по: Sherrill R. Е.). Это было важное расши­рение гештальт-концепции, до этого гештальт-теоретики уделяли сравнительно мало внимания динамике «фона».

К. Левин, не удовлетворенный узостью такого подхода, прово­дил эксперименты, связанные с динамикой личности. В связи с этим между гештальт-теоретиками и гештальт-терапевтами развернулась ожесточенная научная борьба за чистоту подхода, с одной сторо­ны, и за его расширение — с другой. Даже когда К. Левин стал изве­стным и разработал свою собственную научную концепцию, они с

В. Келером продолжали критиковать работы друг друга, каждый со своей точки зрения.

К. Гольдштейн поддерживал интенсивные контакты с гештальт- психологами, относил себя к их числу, но рассматривал себя как бо­лее холистически ориентированного. Он назвал собственную адап­тацию гештальт-принципов «организмической биологией». И Гольд­штейн, и Левин взяли понятия из гештальт-теории, расширили их значения и применили к проблемам мотивации и личности.

Примером того, -как эти исследователи расширили области приме­нения гештальт-принципов, было их использование принципа «фигу­ра-фон». Для геиггальт-теоретиков «гештальт» всегда оставался родо-

29

вым термином для всех естественно организованных сущностей или функционального целого. Вольфганг Келер и Макс Ветгеймер исполь­зовали терминологию «фигура-фон» только для визуальных сущнос­тей, хотя гештальт мог быть и визуальным перцептом, и темпораль­ным паттерном, таким, как мелодия или танец, и следом памяти.

Курт Коффка был более либеральным в использовании терми­нов, возможно, потому, что попытался дать исчерпывающее описа­ние ментального функционирования. Он считал, что «фигура-фон» соотношения существуют для всех ощущений, хотя качество «фона» может быть хорошо описано только для слуха. Гольдштейн открыто расширил «фигура-фон» терминологию по отношению ко всем пер­цепциям, познанию и эмоциям — гораздо более широко, чем Верт­геймер и Коффка могли принять. Ф. Перлз больше группировался с Гольдштейном и Левиным на базе холистического подхода и также использовал «фигура-фон» терминологию.

Важные теоретические различия гештальт-терапии и гештальт- психологии состоят в признании разной степени влияния на перцеп­цию таких организмических переменных, как потребности. Гештальт- теоретики считали, что фигура возникает из-за объективных свойств ее внутренней организации. Они критиковали более ранние теории, которые описывали содержание перцепции как более произвольный результат непосредственного сознания зрителя. Акцентируясь на объективной автономии гештальтов, они уделяли относительно мало внимания организмической энергии, вниманию или потребностям. Так, К. Коффка писал, что при слабых стимулах причиной превра­щения недифференцированной части поля в фигуру могла быть по­зиция активного поиска. Он также описал, как сильная усталость или шум работающего сверла могли стать причиной того, что визуаль­ная перцепция теряла хорошую «фигура-фон» отчетливость и воз­вращалась в прежнее неоформленное состояние. Он допускал неко­торое влияние интереса на формирование фигуры, полагая, что фи­гуры скорее возникают именно в момент возбуждения интереса.

За исключением особых случаев, гештальт-теоретики редко при­знавали влияние организмических потребностей на актуальное фор­мирование перцептов. Они были осторожны в описании и организ­мических потребностей, и организмических когниций в качестве геш­тальтов из-за того, что и те и другие являются внутренними события­ми. И только гештальт-эксперимент показал, что потребности влияют на формирование фигуры. Это можно увидеть тогда, когда стимулы являются настолько неопределенными, что перцепция может быть орга­низована двумя разными способами. В знаменитой фигура-фон кар­тинке со старухой и молодой женщиной молодые мужчины сразу (и достоверно чаще) видят молодую женщину, а не старуху.

30

Рис. 1. Фигура-фон соотношения.

Старуха — девушка

Келер и Вертгеймер учитывали влияние интенсивных потребно­стей в развитии психопатологии, но говорили не о перцепции, а об- «изменениях когнитивного поля». В противовес им Ф. Перлз исполь­зовал термины «фигура» и «гештальт» почти как взаимозаменяемые (это же делают и многие современные гештальт-терапевты), и его расширенная фигура включала внутренние события. «Фигура (геш­тальт) в осознавании является ясной и яркой перцепцией, образом или инсайтом», — писал он. Перлз считал, что организмические по­требности играют большую роль при формировании фигур, напри­мер, таких, как мираж (сильная жажда в пустыне может сформиро­вать иллюзорную фигуру — родник с водой). В этом, как и в исполь­зовании «фигура-фон» терминологии. Перлз был ближе к концеп­ции Гольдштейна, чем к взглядам остальных гештальт-теоретикам.

Развивая свою идейную базу, гештальт-терапия расширила смысл важных гештальт-терминов и сделала более расплывчатыми границы между концепциями гештальт-теоретиков и гештальт-те­рапевтов. Гештальт-терапевты включают внутренние события в «фигура-фон» отношения (например, образы и идеи), игнорируя различия между формированием «фигуры» и селективным внима­нием, а также то, что состояния организма могут влиять на форми­рование «фигуры» в очень разной Степени. Расширяя смысл тради­ционных терминов гештальт-психологии, гештальт-терапевты ли­шились возможности считаться прямыми потомками создателей гештальт-теории, хотя сами и признают их своими «духовными предками».

Более непосредственно гештальт-терапия связана с концепция­ми К. Левина и К. Гольдштейна. Они дополнили друг друга очень интересным способом. Левин писал о внутренней динамике субси­стем психики и структуре психологического окружения. В своих работах он упоминал контактную границу «организм-среда». Перлз же анализировал динамику и патологию контактной границы в де­талях, но рассуждал о self не как о структуре, а как о функции.

31

У К. Гольдштейна Ф. Перлз заимствовал несколько концепций, включая организмическую саморегуляцию и динамику неудовлетво­ренных потребностей в форме патологических гештальтов (незавер­шенные ситуации, проявляющиеся в поведении). Работы Гольдштей­на включают много других концепций, с которыми гештальт-тера­пия могла быть связана (Smith, 1976, 1997).

1. Он показал, что любая перцептуальная фигура должна оце­ниваться по отношению к фону целостного оргацизма. При этом ес­тественно возникающая фигура спонтанна и гибка, а навязанная — ригидна.

2. Он описал, как тревога могла децентрировать организм и вызвать различные феномены невроза, такие, как компульсивность.

3. Он предположил, что психотерапевт должен быть участни­ком, а не наблюдателем и должен допустить развитие состояния общности с клиентом.

4. Он сопоставлял это состояние общности с «Я-Ты» отноше­ниями по М. Буберу.

Точки контакта различных теорий могут находиться не только в историческом прошлом, но и в современной экспериментальной пси­хологии. В теории гештальт-терапии таким примером оказался Ральф Хефферлин, экспериментальный психолог, внесший большой вклад в создание книги «Гештальт-терапия» (1951). Эта книга появилась во многом благодаря экспериментам по осознаванию, которые он про­водил со своими студентами. Хефферлин обнаружил, что позиция направленного осознавания вызывала сильные проприоцептивные ощущения в тех частях тела, которые личность не ощущала годами. Интерес к тому, как именно проприоцепция может быть сохранена с помощью направленного осознавания, привела его к лабораторным исследованиям (электромиографии). Были обнаружены мышечные подергивания, которые существовали, но находились ниже порога осознавания. Эти исследования повлияли на выделение нового экс­периментального подхода — биологической обратной связи.

Так как гештальт-концепции вполне применимы в разных лабо­раторных исследованиях, они требуют более точного изучения. Геш­тальт-терапия может стать хорошим «продолжением» гештальт-тео- рии, если будет экспериментально показано влияние состояния це­лостного организма на перцепцию. Подтверждение и прояснение гештальт-концепций станет делом будущего.

Фон

Теперь поговорим более подробно о фоне. С точки зрения геш­тальт-психологов, любое психологическое поле является настоль­ко хорошо организованным, насколько позволяют условия в дан­

32

ное время (принцип pragnanz), Плохо организованное психологи­ческое поле организовано плохо по отношению к индивидууму. В связи с этим определенные обстоятельства могут вмешиваться в процесс формирования гештальтов (стресс, мотивация). Встреча между индивидуумом и средой может и не стать оптимальной из- за искажения его восприятия контакта. Эта концепция была пол­ностью воспринята Перлзом, который применил ее по отношению к невротической саморегуляции, тем силам, которые вмешивают­ся в процесс формирования и завершения гештальтов (выделение потребности и контакт с источником ее удовлетворения).

Что же содержится в фоне? Согласно И. и М. Польстерам (1997), три элемента образуют фон (контекст) жизни.

Прошлый опыт. Его разнообразие обеспечивает приемлемый фон для всего; что с человеком может произойти, а «ясность и полнота жизни зависят от размеров фона, который способен по­рождать фигуру». Разнообразие опыта проявляется в участии индивидуума в самых разных жизненных ситуациях, его знаниях, жизненных ориентирах и ценностях, увлечениях и убеждениях, делах и поступках, переживаниях, фантазиях и воспоминаниях.

Кроме того, в фоне «спрятано» некоторое количество фигур, внезапное возникновение которых может вызывать довольно сильные чувства, в том числе тревогу, страх и боль. «Закрывая части фона, человек делает осторожные попытки избежать боли от своих «спрятанных» свойств и переживаний. В результате фон не так легко становится источником новых фигур» (И. и М. Польстер, 1997).

Когда фон является разнообразным, индивидуум гармонич­нее приспосабливается в самых разным жизненным ситуациям. Забота об опыте (фоне) приводит к тому, что новый опыт стано­вится более чувственным. Между фигурой и фоном всегда су­ществует взаимодействие, и если терапевт не побуждает клиен­та осознавать фон, взаимодействия между фигурой и фоном, а также личный смысл такого взаимодействия, доступ к новому опыту для клиента будет закрыт.

Незаконченные дела. Ф. Перлз экстраполировал на гештальт- терапию одну из важных концепций гештальт-психологии (Koffka, 1935) — концепцию завершенности.

Стремление к завершенности — одна из важных характерис­тик восприятия. Перлз писал: «Один из базовых законов форми­рования гештальта — напряжение, проистекающее из потребно­сти к завершению, называется фрустрацией, а завершение назы­

3 — 4375

33

вается удовлетворением. С удовлетворением потребности дисба­ланс аннигилируется и потребность исчезает». Незавершенная ситуация, по Перлзу, — это «повторяющееся усилие организма удовлетворить собственную потребность» (Перлз, 2001). Завер­шенность же достигается концентрацией на настоящем и приня­тием собственной ответственности. Ирвин и Мириам Польстеры в дальнейшем утверждали, что завершенность — это не только перцептивный рефлекс, это еще и личностный рефлекс, который часто разрушается социальными ограничениями. В этом случае у индивидуума появляются и накапливаются «незавершенные дела» (ситуации). Результатом являются озабоченность и беспокойство, компульсивное или защитное поведение, вялость или хроничес­кая неудовлетворенность собой.

Результаты классических исследований Б. Зейгарник показа­ли, что степень запоминания незавершенной работы была досто­верно выше, чем завершенной. Таким образом, лучше запомина­ются незавершенные события. Они хорошо запоминаются и дают о себе знать, даже если в свое время подверглись вытеснению.

У всех индивидуумов есть и потребность испытывать чувство завершенности, и склонность к незаконченным действиям. Если взрослый человек не смог нормально усвоить детский опыт, не­завершенные переживания могут стать причиной его проблем во взрослом возрасте. Лаура и Фриц Перлз создали особую те­рапию — терапию незавершенных переживаний, которая, сде­лав переживания завершенными, дает возможность человеку испытать чувство удовлетворения и жить дальше.

Терапевты знают, как часто клиенты привлекают внимание к незавершенным ситуациям в прошлом, особенно к ситуациям сво­его детства и юности. Любой незавершенный опыт ищет своего завершения, любая незавершенная в прошлом значимая ситуация мешает сейчас и ищет завершения в настоящем. В тени незавер­шенной ситуации скрывается неудовлетворенная потребность.

За многими распространенными жалобами на жизненный дис­комфорт в настоящее время можно найти незаконченные дела и незавершенные ситуации. И неважно, что в других сферах жизни у данного индивидуума все в порядке, — ему необходимо завер­шить именно «эти» ситуации. «Я давно хотела тебе (отцу) сказать, как я хочу, чтобы ты относился ко мне с теплом и вниманием» — именно таким часто бывает результат работы гештальт-терапевта с «внутренними объектами». Или другая ситуация: клиентка, пере­жившая инцест в подростковом возрасте, в общении с мужчина­

34

ми ведет себя как маленькая девочка, стремясь показать, что она «еще не выросла до мужских желаний».

Завершение незавершенной ситуации восстанавливает есте­ственный ритм осознавания и удовлетворения потребностей. Но на этом пути у гештальт-терапевта возникают определенные сложности. В первом случае клиент склонен навязчиво и ригид­но реагировать одним и тем же способом в обстоятельствах, мало-мальски напоминающих незавершенную ситуацию (как вышеупомянутая клиентка, пережившая инцест). Такое навяз­чивое поведение является отражением ригидных связей между фигурой и фоном.

Второй полюс — это свойство клиента не формировать фи­гуру вообще. Такой клиент, рассказывая терапевту о своей жиз­ни, оказывается не в состоянии выделить какую-либо проблему и обозначить связь между фигурой и фоном. На сессии он мно­го говорит, его внимание непрерывно переключается с одного на другое, терапевт не успевает понять, о чем речь, как клиент переключается еще на какую-нибудь тему. Головокружение те­рапевта и его усталость от непрерывного бега за клиентом в по­пытке понять, чего же он хочет, свидетельствует о малых воз­можностях последнего для какого-либо развития фигуры, для ее осмысления и завершения.

Заранее никогда не известно, какие слова или действия кли­ента на сессии приведут к завершению — все это проявится толь­ко как результат эксперимента, Завершение незавершенной ситуации («закрытие гештальта») обычно оставляет у клиента субъективное чувство завершенности.

Актуальный фон. Это то, что происходит при взаимодействии «здесь и сейчас». Фигуры, актуальные для настоящего момента, могут быть клиентом «вынесены за скобки для облегчения ком­муникации», так как они не относятся непосредственно к ком­муникации или относятся, но мешают. При этом человек может поступать по-разному — например, регулярно подавлять свои потребности в таких случаях или, наоборот, не отказывать себе в этом, но мешать самой коммуникации. Так, один клиент по­давляет свою потребность в питье на приеме у терапевта (по­скольку неудобно попросить, не время), а другой регулярно пе­ребивает и себя, и терапевта, как только в голову ему приходит очередная «гениальная» мысль, вследствие чего у него появля­ются проблемы в отношениях в другими людьми. Все это и явля­ется одним из фокусов терапевтической сессии.

3'

35

Роль внимания, осознавания и опыта.

Принцип «здесь и сейчас»

Внимание в гештальт-терапии является очень важным, по­скольку гештальт-терапевт обычно прилагает усилия к тому, чтобы направить внимание индивидуума на происходящее. Вни­мание, по Перлзу, — это обдуманный путь выслушивания или заботы о фоне, а перцепция — это функция фигура-фон отно­шении и прямой результат фокуса внимания (активности). Вни­мание усиливает процесс, лежащий в основе перцепции объек­та. Наряду с контактом и экспериментом осознавание и опыт (experience) — фундаментальный принцип гештальт-терапии. Акцент на «сейчас» содержится даже в определении гештальт- психологии «как исследования непосредственного опыта цело­стного организма» (Marxand Tillix, 1973, цит. по: Barlow, 1981).

Вслед за гештальт-психологами Перлз полагал, что «сейчас = опыту — осознаванию = реальности». Только осознавание есть «здесь и сейчас», даже если осознается прошлое (воспоминания) или будущее (предположения). Поскольку воспоминания или фантазии о будущем у клиентов часто захватывают настоящее, теоретик и практик гештальт-терапии Клаудио Нараньо предпо­ложил, что целью гещтальт-терапии может быть «субординация этих мыслительных форм жизни». Любые техники в гештальт- терапии базируются на развитии континуума осознавания — те­рапевт побуждает клиента к осознаванию. Многие люди преры­вают осознавание в тот момент, когда им становится неприятно, и избегают его, используя защитные механизмы, такие, как ин­теллектуализация, отказ, дефлексия, уход в прошлое или фанта­зии о будущем и другие «приспособительные» стратегии. Когда внимание и осознавание работают вместе, у клиента появляется опыт «сейчас» и ему становятся доступными многие выборы.

Концепция равновесия

в гештальт-психологии и гештальт-терапии

Это одна из более философски ориентированных концепций гештальт-психологии и гештальт-терапии. Перцептивное поле и лежащее в его основе кортикальное поле рассматриваются как динамическое целое, тяготеющее к равновесию. Когда оно при­ходит в беспорядок под действием каких-либо новых сил, дина­мическое целое способно регулировать и устанавливать новое равновесие. В основе этого явления лежит фундаментальное свойство перцепции — тенденция к стабильности результатов

36

перцепции, которые могут оставаться настолько стабильными, насколько позволяют условия поля.

Ф. Перлз (1973) утверждал, что ощущение социального и пси­хологического баланса, как и ощущение физического баланса, являются врожденными. Психологические же трудности возника­ют вовсе не из желания нарушать равновесие, а из-за плохого ру­ководства движением, направленным на его поиск и поддержание.

Холистическая доктрина;

целостная теория организма и гештальт-терапия

Холизм — это теория, которая предполагает существование «целостности» как фундаментальной характеристики мира. Это касается любых естественных объектов как целостностей, не яв­ляющихся простым набором частей. Холистический взгляд рас­сматривает объекты, не разлагая их на части, на одном уровне или на другом, они представляют собой целостность, которая боль­ше, чем сумма ее частей. Так называемые «части» в действитель­ности не существуют, а являются ментальными аналитическими отличительными особенностями объектов, которые не могут адек­ватно выразить то, что происходит с объектом как «целым».

В чем состоит холистическая доктрина? Во-первых, целост­ность рассматривается (ментально) как состоящая из частей или элементов, которые могут изменяться (Н. Benking). Для того что­бы быть частью целостности, они должны быть гибкими и под­вижными. У части должна быть возможность меняться в зависи­мости от того, что происходит вне целостности. Для системы раз­личных целостностей этот принцип также сохраняется. Во-вто­рых, так как элементы или части соединены и сцеплены в струк­туре целого, целое может само по себе влиять на них. Целое и части множественно и реципрокно влияют и изменяют друг дру­га, одни части формируют другие и при этом регулируются це­лым, которое само по себе зависит от кооперации частей.

Перлз разделял холистическую доктрину, которая утвержда­ет, что человек — это целостность, единый организм (факт, иг­норируемый в то время и психиатрией, и психотерапией). На его взгляды в значительной степени повлияла работа ассистентом у Курта Гольдштейна, который разработал целостную теорию организма, находящегося в связи с окружающей средой (зна­менитая в то время работа «Организм»), Гольдштейн считал не­обходимым отказаться от дихотомии «ум — тело», «биологичес­кое — психическое», «норма — патология». Вторым человеком,

37

сильно повлиявшим на взгляды Перлза, стал Ян Смуте (в то вре­мя премьер-министр ЮАР), автор книги «Холизм и эволюция», который даже собирался написать «Введение» для книги Перл­за «Эго, голод и агрессия».

На тот момент, да и в дальнейшем взгляды других гештальт- психологов (Kohler W., 1929, Henle М, 1978) в отношении пози­ции «ум - тело» оставались дуалистическими или параллелист- скими. Так, Хенле (1978), например, сформулировал закон изо­морфизма, который демонстрирует дуализм ума и тела: «...мо­лярные события в опыте являются структурно идентичными со­ответствующим молярным событиям в мозге».

Позиция Перлза была скорее монистической, чем дуалисти­ческой. Классическое «We are body, we are somebody» (Мы есть тело — мы есть кто-то), его слова о том, что «тело» и «дух» обо­значают два аспекта одного и того же, его мнение о том, что дуа­листические и параллелистские теории базируются на расщеп­лении, не существующем в реальности, — говорят о том, что Перлз в значительной степени придерживался монистических взглядов. Единый организм возможно анализировать по частям. «Мы убеж­дены, что расщепления «ментальное — физическое» или «ум — тело» являются совершенно искусственными, что сосредоточе­ние на каждом из терминов дихотомии поддерживает, а не лечит невроз», — писал Перлз. Такой взгляд в значительной степени сформировался под влиянием научных идей Гольдштейна.

Теория поля

Понятие «поле» пришло в психологию из физики. Концепция поля разрабатывалась в работах Фарадея, Максвелла и Герца. По­степенно ее взяли на вооружение социологи, а затем и психологи.

Три немецких гештальт-психолога: Курт Коффка, Макс Вертгей­мер и Вольфганг — Келер в своих исследованиях показали, что наше восприятие объекта зависит от общей конфигурации, в которой он размещается. Восприятие определяется не стойкими характерис­тиками отдельных компонентов, а скорее их взаимосвязью.

Далее Курт Левин изучал взаимозависимость человека и ок­ружающей его социальной среды и разработал теорию о взаи­модействии индивидуального и психосоциального полей, а так­же теорию групповой динамики. Именно Левин впервые ввел понятие психологических границ применительно к (1) интрап- сихическим процессам, (2) взаимоотношениям людей с окружа­ющей средой и (3) взаимоотношениям людей друг с другом. Он

также описал разные характеристики границ: твердость (жест­кость) — мягкость, изменчивость — вязкость и др.

Отличительный признак теории поля в психологии, по сло­вам К. Левина, «это взгляд на общую ситуацию более выражен­ный, чем взгляд кусочками или пункт за пунктом, вместо того чтобы сводить комплексное феноменологическое целое к час­тям». Теория поля в психологии — это подход, делающий акцент на целостности и взаимозависимости сложных человеческих феноменов. Тория поля — это холистическая и процесс-ориен- тированная теория, учитывающая пространственно-временную перспективу. Все факты и явления она рассматривает в контек­сте происходящего. Теория поля как подход к фактам и явлени­ям человеческой жизни была ассимилирована Ф. Перлзом и со­ставила фундаментальную базу гештальт-терапии*.

Феноменологический метод

Это подход исторически возник и нашел применение в психо­логии как осознанная альтернатива экспериментальной психоло­гии (Ромек, 2001). Он опирается не на анализ, а на синтез (Lester, 1999). Целью феноменологического подхода является идентифи­кация феноменов, как они воспринимаются человеком в ситуации. Так, Франц Брентано*’ писал о предмете феноменологической пси­хологии на примере восприятия цвета, который сам по себе пред­ставляет физический феномен, но предметом психологии при этом является процесс видения цвета. Такие акты переживания и под­лежат систематическому изучению и обобщению.

Феноменологические данные касаются того, что видно при простом наблюдении, это исследование опыта из индивидуаль­ной перспективы. Эпистемиологически феноменологический подход базируется на парадигме персонального знания и субъек­тивности, акцентирует важность личной перспективы и интерпре­тации, отвергая важность привычных и общепринятых представ­лений. Феноменологический подход является основой таких ме­тодов, как интервью, беседа, наблюдение, исследование действий, фокус-встречи (группы) и анализ личных текстов. В нем важен баланс между сохранением фокуса на исследуемой проблеме и влиянием самого исследователя на результат исследования.

Феноменологический метод особенно эффективен для осоз­навания опыта и восприятия индивидуума с его собственной точ-

Теории поля в данной книге посвящена отдельная глава.

Ф. Брентано. Психология с эмпирической точки зрения, 1874.

39

ки зрения и, следовательно, является вызовом нормативным по­ложениям. Резюмирование того, что получается в феноменоло­гическом исследовании, возможно, например, с помощью обо­значения темы, как это делается терапевтом в индивидуальной или групповой психотерапии, когда, сопоставляя различные фе­номены, он находит нечто общее, то есть объединяющую их тему.

Отцом современной феноменологии считается философ Эд­мунд Гуссерль, который утверждал, что феномены должны опи­сываться, а не объясняться. С его точки зрения, философия не должна объяснять мир научно, но должна рассматривать челове­ческое существование само по себе изнутри, осознавание само по себе и его структуру, то, как мы испытываем объекты и пред­ставляем их в своем осознавании. Он также подчеркивал, что осоз­навание есть всегда осознавание чего-либо, оно всегда направле­но в реальный мир в попытке интерпретировать его осмысленно. Важный тезис Гуссерля состоит в том, что осознавание дорассу- дочно, мы просто испытываем что-то разными путями. С помо­щью феноменологической редукции он пытался свести интрап- сихическое к субъективности — то, что появляется для нас, есть только феномен, чистое осознавание, чистый опыт. Этим мето­дом Гуссерль нашел ключ к освобождению субъективности (ос­тавляя за пределами так называемую объективность). Когда не­кто теряет иллюзии относительно себя, он оказывается ответ­ственным за то, что брал ответственность быть «объективным». Нет объекта без субъекта, нет мира без self, нет бытия без self. Этот тезис впоследствий стал базовой предпосылкой экзистен­циальных философов, для которых существование — это «бы- тие-в-мире» и всегда «бытие-с-другими».

Последователя феноменологии не беспокоят сомнения по по­воду любой реальности объекта его переживания. Реальность — это личное восприятие происходящего, и именно оно детермини­рует поведение человека. Феноменолога интересует все, что для него существует. То, что можно увидеть, услышать или почувство­вать, не нуждается в оправдании, «как» предшествует «почему» (Ф. Брентано). Базовые понятия феноменологии были интегри­рованы Ф. Перлзом в гештальт-терапию.

Термин феноменологический* означает, что психофизиологичес­кий процесс, который переживает человек, не равен ему самому. Феноменология изучает мир переживаемого «здесь и сейчас» опы-

Феномен — преходящее явление, психическое переживание преходя­щего явления.

40