Givishvili_G_V_Ot_tiranii_k_demokratii_Evolyutsia_politicheskikh_institutov
.pdf
7.5. Демократия и внешняя политика |
403 |
|
|
тому, кто пожелает, так как надеюсь, что она не оставит вас равнодушными. Итак, кто возьмет на себя смелость поделиться своими соображениями по поводу отношения демократии к внешней политике?
—Вы лишаете проблему интриги, заметил Гроций. — Почему мы должны так необоснованно сужать эту поистине необъятную тему. Ведь внешнеполитические отношения так близки вопросам войны и мира, волнующим всех.
—Вы правы, — согласился Черчилль, тонко улыбаясь. — Но ловлю Вас на слове: прошу задать тон дискуссии, если не возражаете.
—У меня нет возражений, — сказал Гроций после некоторой заминки. — Пожалуй, я не ошибусь, если в этой связи, прежде всего, коснусь моральной стороны проблемы. Меня всегда поражало несколько вещей. Первое — двуликость понятия «война». Одно и то же действо всюду и везде во все времена признавалось великим злом и преступлением одной стороной — теми, против которых она объявлялась, и, напротив, великим благом и героизмом другой стороной — теми, кто бросал вызов. Второе — право силы, позволяющее считать врагом любого, кому ты задумал причинить зло: ограбить, лишить земли, имущества и жизни, пусть он тебе не делал ничего плохого, даже если он не ведал о твоем существовании прежде. Третье — право безнаказанно совершать любые преступления по отношению к противнику, включая его стариков, женщин, детей, военнопленных. Война есть легитимный бандитизм и узаконенное убийство безвинных.
—«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»37 — так объяснял Волк Ягненку свое намерение съесть его, — добавил Алексеев.
—«Чиста рука убийцы неприятеля» — гласит греческая пословица, если верить Еврипиду, — продолжал Гроций. — Четвертое — война обнажает все худшие стороны человеческой натуры: хитрость, вероломство, кровожадность, равнодушие к чужим страданиям. В связи
счем, правомерен вопрос: является ли воинственность врожденным или благоприобретенным свойством человеческой натуры? Хронологический анализ и этнографические материалы показывают, что агрессивность человечества в среднем нарастала по мере роста демографической напряженности, связанной с увеличением плотности и численности человеческих сообществ. Так, например, между австралийскими аборигенами отмечались лишь редкие стычки из-за женщин. У нилотов вражда из-за нанесенного кем-то кому-то оскорбления или из-за скота переходила в кровопролитие изредка. Эпоху настоящих войн, нацеленных на захват чужих территорий, чужого движимого и недви-
37 Басня И. С. Крылова «Волк и Ягненок».
404 |
Глава 7. Восток—Запад: подведение итогов |
|
|
жимого имущества и военнопленных, открыла цивилизация. История цивилизаций — это история войн.
И все же демография — не единственный фактор, стимулировавший возраставшую со временем агрессивность. Другой побудительной ее причиной явилось расслоение общества на ярко выраженных α- лидеров и о-ординаров. Для первых войны стали средством укрепления и расширения своей власти не только над соплеменниками, но и над чужаками. (Генералы желают войн, которые оправдывают их неспособность к мирному созидательному труду). Жажда безграничной власти полководцев — великая движущая сила войн. Это доказали сегодня все выступавшие перед нами обуреваемые непомерным тщеславием правители древности и средних веков. Они, правда, оставили свои имена в истории, но, тем не менее, не оказали никакого позитивного влияния на прогресс человечества. Война для них считалась уделом героев, а также средством прославления своей персоны и процветания собственного государства за счет униженных, обобранных и убитых иноплеменников. Единственным исключением из их ряда можно считать группу политиков демократических Афин, не запятнавших свои руки в крови. Их, я полагаю, можно считать первыми пацифистами в истории.
Отношение к войне начало меняться лишь в Новое время. Особенно в ходе чудовищно кровопролитной и абсолютно бессмысленной 30-летней войны. Сначала простой народ, который больше всех страдал от ее безумств, и которым я был свидетель, а затем и высшие социальные слои и ученые мужи стали осознавать, что война совершенно не совместима с правом. Что она не может и не должна быть средством улаживания возникающих споров между нациями. Но традиции признания войн как необходимого инструмента внешней политики государства не сдавали позиций. Более того, с начала колониальных захватов и передела мира Европа особенно преуспела по части грабежа ближних и дальних соседей.
— Вы не хотите принять во внимание, что без войн не могло бы обойтись становление таких наций как английская, французская, немецкая, русская или китайская? — вмешался Черчилль. — Цинь Шихуанди лишь железом и кровью скрепил единство китайского государства, способствовав, тем самым, созданию китайской нации. Ее бы не было, не приложи он титанических усилий по укрощению сепаратизма ванов. Московские государи огнем и мечом собирали русскую нацию в кулак, не позволив ей рассыпаться на княжества. Французские короли из династии Капетингов кровью и интригами преодолевали своеволие вассалов, спаяв из множества разрозненных земель и наро-
7.5. Демократия и внешняя политика |
405 |
|
|
дов единое королевство единой нации. Это с одной стороны. С другой
—как Вы мыслите себе развитие Европы без античного наследия в виде частной собственности и понятия о праве, которые силой прививали галлам, германцам и бриттам победоносные легионы Рима? Между прочим, в том числе благодаря этой грубой силе возникли языки французов, итальянцев, испанцев и румын.
—Вы прервали меня, лишив возможности высказать примерно ту же мысль, — сказал Гроций. — Именно: что следует учитывать имманентно двойственную природу войны, а не только различать ее аннексионистский или освободительный характер. Что важно учитывать не только ближайшие последствия войн, даже захватнических, но и их долговременную перспективу или следствия. В этом смысле их можно условно отнести к трем категориям: к нейтральным, остающимся без заметных последствий для мировой истории (войны Тутмоса, Дария, Ашоки, Ричарда Львиное Сердце, Карла V), к несомненно разрушительным (войны Ашшурбанапала, Чингисхана, Атиллы), к косвенно созидательным (войны Александра, Цинь Шихуанди, Цезаря, Ивана Грозного, Наполеона). К той же категории я бы причислил и колониальные войны Нового времени. Так как, несмотря на их ярко выраженный империалистический акцент они, в конечном счете, способствовали началу приобщения Востока к демократическим и гуманистическим идеалам, правда самыми варварскими и деспотическими методами. Таков парадокс прогресса. Его извиняет лишь то, что альтруизм в истории недопустим. Один и даже несколько человек могут жертвовать своим благом ради спасения или блага других. Но народам и нациям это противопоказано: запрещает внутривидовая конкуренция. Прогресс стоит гораздо больше слезинки одного ребенка, что бы демагогически не заявлял господин Достоевский. Даже невзирая на то, что прогресс этот слишком часто связан с кровопролитием. Иначе говоря, судить то или иное историческое действо следует только по его конечному результату или долгосрочным итогам. Перефразируя Гегеля, можно сказать, что не все, что есть в мире хорошего, делается на хороших основаниях.
—Тогда, может быть, Маркс был прав: игра в «коммунизм» еще стоит свеч? — подал голос Алексеев.
—Маркс был прав, утверждая, что ради прогресса можно и должно идти на жертвы. Он ошибался в том, что понимать под прогрессом,
—отвечал Макиавелли.
—Но в его время он не мог знать всего того, что известно нам. Например, что результаты построения социализма по его плану окажутся столь плачевными. Что в них следует внести коррективы. Су-
406 |
Глава 7. Восток—Запад: подведение итогов |
|
|
дить человека XIX столетия по меркам XXI в. бессмысленно, — возразил Алексеев.
— Вы ошибаетесь в двух пунктх, — сказал Гроций. — Во-первых, Маркс не мог не быть знаком с трудами Чарльза Дарвина «Происхождение видов…» и «Происхождение человека…», изданных в 1859– 1871 гг. (Если не был — тем хуже для него, значит он, будучи невеждой, брался судить о том, чего не знает). В них совершенно ясно и недвусмысленно говорится о том, что прогресс в органическом мире, к которому принадлежит и человеческое общество, происходит по пути постоянного усложнения, как внутренней структуры организмов (нервной системы и так далее), так и внешних связей между ними. Человек как вид настолько же превосходит приматов по своему развитию, насколько сложность организации сообществ даже первобытных охотников-собирателей превосходит сложность организации сообществ приматов хотя бы уже из-за наличия у них способности к речи. Я уже не говорю о разных уровнях сложности и организации мозга тех и других. Маркс, отсылая человечество в коммунистическое «будущее», смешал прогресс с регрессом, усложнение с упрощением, возвышение с низведением. Если не ошибаюсь, сегодня кто-то уже указывал на то, что в своих воззрениях на развитие природы Маркс следовал Гегелю, который предпочитал интерпретировать это развитие как движение вспять от сложного к примитивному, как эманацию, а не эволюцию. Но Гегелю это было простительно, он был верующим и человеком конца XVIII–XIX вв. , то есть ему было неведомо открытие Дарвина. Так что в теории развития Маркс, этот мнимый архиреволюционер на деле был мало оригинальным реакционером. К тому же Гегель никогда не рассматривал насилие как необходимое средство превращения своей теории в общественную практику, и в этом смысле его нравственность безупречна. Маркс, напротив, выказал себя нравственным извращенцем, не имеющим себе равных в предельно циничном отношении к человеческой жизни. В этом смысле он был полной противоположностью Гегелю. Вы требуете доказательств? Пожалуйста. Кстати, это будет вторым пунктом моего возражения.
Представьте себе, что Вы лидер СССР и совершенно точно знаете, что, внезапно ударив по США ядерным оружием, выйдите из войны победителем. Вы решились бы на этот шаг, если бы Вас поставили в известность, что при этом погибнут десятки и сотни миллионов людей с обеих сторон? Я надеюсь — нет, иначе мы с Вами не находились бы в одной компании. А по логике Маркса Вы должны были бы рискнуть не задумываясь. Потому что по своему духу и смыслу этот шаг ничем бы не отличался от той мировой «пролетарской» бойни, к которой он
7.5. Демократия и внешняя политика |
407 |
|
|
настойчиво взывал, и в которой, верил, будут физически уничтожены целые неугодные ему классы. Сколько при этом погибло бы пролетариата, не имело для него значения. Главное — итог. Его верный азиатский ученик Мао Цзэдун именно так и думал, предлагая начать глобальную ядерную войну, чтобы решить исторический спор между капитализмом и коммунизмом. На праздновании 40-летия Октябрьского переворота он заявил, что готов пожертвовать ради этой цели то ли 300 миллионами китайцев, то ли половиной человечества. К счастью, он тогда не располагал ядерным арсеналом. А советские лидеры оказались плохими марксистами. Предумышленное убийство человека есть преступление. Теории ордоцида, теории, доказывающей необходимость истребления целых классов, нет определения, нет имени. Это нечто запредельное, порожденное абсолютной аморальностью.
—Ошибка Маркса состояла в том, что ничего не смысля в движущих силах и механизмах развития общества, он пытался завлечь человечество в пещеры коммунизма. Вина Маркса в том, что, встав на путь проповеди, он потребовал крови во исполнение своих пророчеств. А его учение — это реакция автократии на вызов, брошенный ей демократией, — заметил Геродот.
—Маркс — философствующий мясник, первый, кто возвел гражданскую войну, ордоцид и массовый террор в разряд добродетелей, — согласился с ним Аристотель. — Требуя войны против «угнетателей», Маркс развязывал руки всем, кто по какой-либо причине считал себя «угнетенным». Тем самым, он явился духовным наставником и учителем всех нравственных маргиналов, называющих себя борцами за справедливость. Он гуру всех крайних экстремистов, от Ленина, Троцкого и Сталина, до Гитлера и Муссолини, от Мао и Пол Пота до новых тиранов — диктаторов Востока, прикрывающихся маской революционеров, современных троцкистов, моджахедов и Аль-Кайеды. А главным достижением его учения следует считать то, что терроризм всех мастей сегодня является основным источником напряженности в мире
иугрозой его стабильности. Поэтому его самого можно признать теоретиком терроризма № 1 современности.
—Его верные ученики добавляли массу горючего материала в пламя холодной войны между демократией и автократией в течение всего ХХ в.. Тогда как она имела все шансы мирно угаснуть уже после 1-й Мировой войны. О том, как его последователи брали власть в России, и что из этого вышло, сказано было достаточно. О том, что действия большевиков способствовали рождению фашизма и спровоцировали его приход к власти, тоже было сказано. Уже после 2-й Мировой войны марксисты захватили власть в Китае (1945–1950 гг.), в Северной
408 |
Глава 7. Восток—Запад: подведение итогов |
|
|
Корее (1950–1953 гг.), во Вьетнаме (1961–1974 гг.), в Камбодже (1070 г.), вели боевые действия в Лаосе (1963–1970 гг.), Мозамбике (1967–1969 гг.), в Анголе (1975–1979 гг.), в Афганистане (1979– 1988 гг.), вмешивались в войны в Алжире (1962–1964 гг.), в Египте (1962–1972 гг.), в Йеменской Арабской республике (1962–1963 гг.), в Сирии (1967–1973 гг.). А Советы, в которых марксизм разворошил улей имперских амбиций, повсюду их не только воодушевляли, поддерживали вооружениями и инструкторами, но иногда и непосредственно участвовали в боевых действиях. Они же подавляли антикоммунистические выступления населения в Венгрии (1956 г.) и в Чехословакии (1968 г.). Так что можно сказать, призрак Маркса еще витает над миром, — поддержал его Черчилль.
—Не только витает, но и продолжает гадить. Правда, с крушением СССР это происходит с меньшей интенсивностью. Теперь дело Маркса продолжают, главным образом, исламские фундаменталисты и смертники-шахиды, которым, чтобы вознестись к Аллаху, необходимо отправить в ад множество «неверных», — заметил Гроций.
—Но американцы не отставали от СССР в смысле вмешательства
вчужие дела, — возразил Алексеев. — Начиная с 1945 г. американские вооруженные силы участвовали в военных конфликтах в Средиземноморье, на Ближнем Востоке, в Африке, Латинской Америке. С 2003 по 2010 г. они воевали в Ираке, с 2001 по сей день они воюют в Афганистане. Вы назовете их голубями мира?
—Они предотвращали расползание марксизма по планете, — сказал Черчилль.
—Они препятствовали освобождению народов от колониального ига и их праву самим делать выбор в пользу той или иной политической системы. Один пример — событие 11 сентября. Разве оно не послужило им предлогом для начала войны с иракским народом якобы для свержения режима Саддама Хусейна, а в действительности — для восстановления контроля над нефтяными ресурсами Ирака? — возразил Алексеев.
—Вы возвращаете нас к крайне спорному вопросу о том, какую войну можно считать справедливой и нравственной, и какую — несправедливой и безнравственной. Или иначе — какие мыслимы основания для того, чтобы одно государство имело право вмешиваться в дела другого с целью навязывания ему своих принципов политического устройства, — сказал Гроций. — Что касается интереса американцев к иракской нефти, то тут Вы правы. В нем был острый интерес. Отрицать этот факт было бы смешно. Но на эту проблему следует взглянуть и с другой точки зрения. Представьте себе, что Ваш сосед
7.5. Демократия и внешняя политика |
409 |
|
|
изо дня в день, из года в год тиранит и истязает свое семейство — жену, сыновей и дочерей. Каково будет Ваше отношение к происходящему? Разумеется, Вы можете не обращать внимание на страдания насилуемых. Согласитесь, это было бы бесчеловечно. Далее, Вы можете сочувствовать страдальцам, не предпринимая никаких шагов к облегчению их участи. Это было бы оправдано, ибо закон запрещает Вам вмешиваться в частную жизнь соседей. Но, полагаю, Вас бы мучила совесть. Наконец, допустим, Вашему возмущению наступает предел, и Вы решаетесь каким-либо образом положить конец тирании.
На Западе давно отработаны и юридические и практические механизмы защиты наиболее незащищенных слоев населения от насилия со стороны, в том числе, близких родственников. Общество, суды и полиция стоят на их страже. Поэтому тираны несут наказание. На мусульманском Востоке ничего подобного еще не существует. Здесь мужчина самоутверждается за счет женщины, лидеры наций — за счет самоуничижения общества. Здесь властвуют обычаи средневековья и законы шариата, оправдывающие неравенство прав мужчины и женщины. Что Вам в таком случае остается делать? Ничего другого как, не считаясь с обычаями и шариатом, образумить насильника имеющимися средствами. Того требует Ваша совесть. Того требует гуманность, для которого равенство прав всех людей представляется краеугольным принципом отношений между ними.
—Иракский народ не просил помощи у президента Буша. Кроме того, корни иракской цивилизации уходят вглубь пяти–шести тысячелетий. Так что не американцам, с их чуть более двухсотлетней историей учить иракцев тому, как им жить. К тому же официальная причина вторжения в Ирак, как озвучил ее Буш, состояла в необходимости предотвращения распространения ядерного оружия, которого у иракцев так и не нашли. Следовательно, Буш блефовал, — сказал Алексеев.
—Начну с третьей защищаемой Вами позиции, — отвечал Гроций. — Как Вы помните, я не утверждал, что, объявляя войну Ираку, Бушем двигал альтруизм. Признаю, что экономические интересы стояли у него на первом плане. Но ведь угроза стабильности мировому сообществу со стороны сумасбродного диктатора была реальной. Иран и Кувейт испытали ее на себе. Второй аспект — гуманитарный. Как раз иракская цивилизация демонстрирует аморальность и консерватизм автократии, не имеющей желания и способности решать жизненно важные проблемы установления справедливости и уважения достоинства для всех. Грубо попирая универсальные права человека и «золотое правило» гуманизма, может ли она рассчитывать на признание незыблемости своих прав по отношению к обществу? Нет, нет, и еще раз
410 |
Глава 7. Восток—Запад: подведение итогов |
|
|
нет. И третье — эволюционный аспект. Рано или поздно все диктатуры мира должны уступить место демократии. Если этого не произойдет, мир вернется к пещерному существованию. Сколько-нибудь долго удержаться в нынешнем своем состоянии лоскутного одеяла, раздираемого политическими, экономическими и идеологическими противоречиями, человечество не в состоянии. Процесс глобализации естествен и неизбежен. Демократический интернационал — это не столько приемлемое, сколько единственно возможное будущее мировой цивилизации, не раздираемой национальными, религиозными, социальными и прочими противоречиями. Поэтому, если в обществе нет движения к демократии ни «сверху», ни «снизу», его необходимо стимулировать со «стороны». В таком ракурсе война в Ираке представляла собой один из небольших, но важных шагов в позитивном направлении.
—А вопрос цены приобщения к демократии насильственным способом для Вас не имеет значения? Тысячи иракцев сложили головы за благодеяния так называемой свободы. Вы называете это справедливостью? — саркастически спросил Алексеев.
—Вы странный человек. То Вы готовы оправдать претензии марксизма на то, чтобы основательно и кроваво перетряхнуть весь мир. То вдруг вспоминаете о справедливости, когда речь заходит о том, чтобы вырвать зубы у дракона. За все надо платить, — был ответ.
—Допустим, в этом вопросе я непоследователен. Но что Вы скажете о государственном суверенитете, который американцы нарушили самым бесцеремонным образом? — сказал Алексеев.
—То, что государство, не признающее фундаментальные права человека, не может ожидать несомненного признания своего суверенитета. Оно должно быть готово к тому, что мировое сообщество откажется признавать его легитимность, и решит, что имеет моральное основание для вмешательства в его внутренние дела. Права человека выше прав государства — таково требование гуманности. Ибо второе образовалось и до сих пор существует ради блага первого, а не наоборот, — сказал Гроций.
—В СССР слово «космополит» имело ругательный смысл, — заметил Алексеев.
—Отчасти по этой причине он и развалился, — парировал Гро-
ций.
—Первенство прав человека — кредо демократии, которая вновь обрела голос менее ста лет назад. Причем в Новое время также, как во времена античности, она заявила о себе громогласно, но более, чем противоречиво. Если вспомнить, что ХХ век — это время, с одной сто-
7.5. Демократия и внешняя политика |
411 |
|
|
роны, двух Мировых войн, ужасов геноцида и ордоцида, которые сопровождали кровопролитием в масштабах, неведомых прошлым эпохам. С другой стороны, это время образования Лиги Наций, ООН, крушения колониальных империй, утверждения Всеобщей декларации прав человека, — сказал Геродот.
—Крушение колониализма произошло благодаря не западной демократии, а освободительной борьбе закабаленных Западом народов.
Асочувствие и поддержку в этой борьбе они находили только у СССР,
— опять возразил Алексеев.
—Вам не кажется противоестественным, что «сочувствие и поддержку», как Вы говорите, оказывала им самая большая в мире колониальная империя? Неужели Вы уподобитесь тем русским патриотам из обывателей, которые верят, будто иностранцы только и думают о том, чтобы отторгнуть от России ее земли? — обратился к нему Геродот. — Неужели Вы будете повторять клише советской пропаганды будто Сибирь, Средняя Азия, Кавказ и Прибалтика были не оккупированы, а добровольно вошли в состав России-СССР? Напомнить ли Вам какими методами были покорены Кокандское и Хивинское ханства, Бухарский эмират, каким способом совершалась интервенция в Туркмению? Или Вам неведомо, что в русско-кавказской войне Российская империя потеряла более миллиона солдат, и почти столько же, или 1,1 миллионов человек лишилась Черкесия. Разница же между ними та, что у императора после этой бойни осталось свыше ста миллионов подданных, тогда как живых черкесов — не более 37 тысяч. Нация перестала существовать. Если это не геноцид, то что это? Мало того, от 1,8 до 3.1 миллионов кавказских горцев — остатков черкесов, абхазов, убыхов, абазин, чеченцев, ингушей, аварцев, лезгин, осетин, карачаевцев и балкарцев были согнаны со своих земель и насильственно выселены за пределы империи, рассеяны по всему свету.
В наши дни Россия остается единственной страной, открыто заявляющей о своих особых, «эксклюзивных», как принято теперь выражаться интересах, которые якобы должны уважаться мировым сообществом, и о желательности многополярного мира, в котором она оставалась бы одним из региональных центров. Сегодня Россия объявляет себя союзницей демократии. Но вместо того, чтобы объединять усилия с Западом в отстаивании ее ценностей и идеалов, она ставит последнему палки в колеса, пытаясь расчленить мир на зоны влияния, чтобы возглавлять одну из них. Ей так хочется еще немного побыть метрополией среди провинций если не бывшего социалистического лагеря, то хотя бы настоящего СНГ. В своих отношениях с соседями она так и не отреклась от сформулированного рим-
412 |
Глава 7. Восток—Запад: подведение итогов |
|
|
лянами правила: divide et imperia — разделяй и властвуй. Разделять мир, чтобы властвовать хотя бы его частью.
—Я тоже склоняюсь к мысли, что Америке не было бы необходимости воевать с Ираком и талибами, если бы СССР прежде не вторгся
вАфганистан (где уничтожил от 670 тысяч до двух миллионов человек местного населения), а Россия не поддерживала бы Саддама Хуссейна. А идея многополярного мира, действительно, представляет собой реликт имперского мышления, — сказал Рузвельт.
—Я, в свою очередь, не могу согласиться с тем, что современную Россию отождествляют с империей. Империя это скорее США, которые настроили военные базы по всему миру и пытаются диктовать миру свои условия, играя роль мирового жандарма, — возразил Алексеев.
—США, бесспорно, всюду преследуют свои собственные интересы. Но странным образом, они очень часто совпадают с интересами развития мирового сообщества. Россия же, отстаивая свои частные интересы, ничего, кроме них не выражает. За ними нет, как правило, ничего, кроме претензий на региональное лидерство и статус великой державы. Но величие страны определяется не ее габаритами, а ее вкладом в культурный прогресс. Афинский полис был едва приметным островком среди океана древнего мира, но никто не мог сравниться с ним по степени позитивного влияния на историю. Держава Чингисхана включала в себя едва ли не бóльшую часть Старого света, но сказать, что она каким-либо образом способствовала развитию мировой цивилизации, значить погрешить против истины, — сказал Гроций.
—И все же Россия не империя, — сказал Алексеев. — После распада СССР каждая из ее бывших «колоний», как Вы утверждаете, приобрела суверенитет. Сегодня ни у одного народа, составляющего российскую нацию, даже у сепаратистски настроенных чеченцев, нет никаких причин считать себя ущемленным в правах.
—Они есть у ее соседей: Украины, Молдавии, Грузии, — сказал Гроций. — Желая поставить их на колени с одной из них она развязала «газовую войну», с другой — «винную», с третьей «территориальную».
—Если Вы имеете в виду позицию России в вопросе войны Грузии с Абхазией и Южной Осетией, то она исходила из признания прав наций на самоопределение, — заявил Алексеев.
—Тогда почему это право не распространяется на Чечню? — задал вопрос Гроций.
—Грузины первыми напали на Южную Осетию в войне 2008 г.,
— ответил Алексеев.