1.2. Древнеславянские просветители Кирилл и Мефодий

Нет письменности - нет абстрактных понятий, а без понятий не­возможны ни философия, ни развитие теоретических интересов. Густав Шпет очень хорошо понимал эту зависимость и отказывал русскому сред­невековью в философичности мысли, так как считал, что даже после образования Московского государства русская элементарная грамот­ность была мапо распространена за пределами церкви, царского двора и канцелярий. Позднейшие раскопки в Новгороде показали, что Шпет заблуждался. Самое древнее бронзовое писало для выдавливания букв на бересте найдено в слое, датируемом серединой X века. Содержание же найденных берестяных грамот (а их более четырехсот) демонстриру­ет широкое распространение грамотности у северо-восточных славян.

Грамота № 377

От Никиты к Ульянице. Иди за меня замуж. Я тебя хочу, а ты меня. А на то свидетель Игнат Моисеев.

Грамота № 415

Поклон от Февронии к Феликсу с плачем. Избил меня пасынок и вы­гнал со двора. Вели мне ехать в город или сам приезжай сюда. Избита я.

В "Повести временных лет" есть рассказ, как славянские князья: "и моравы, и чехи, и поляки, и поляне, которых теперь называют русь" - просят у императора Михаила дать им письменность и учителей. Славя­нам не нужны ни латынь, ни греческий, ибо "одни учат нас так, а другие иначе, а от этого не знаем мы ни начертания букв, ни их значения". Со­гласно летописи византийцы прислали братьев Кирилла (в монашестве Константин) и Мефодия, проповедников христианства и переводчиков богослужебных книг.

Хотя до взаимной анафемы Рима и Константинополя оставалось еще полтора столетия, борьба за сферы влияния уже шла. Братья раз­вернули миссионерскую деятельность на землях современной Чехии, Польши и Австрии. До земель руссов они не добрались. Однако создан­ная ими на базе греческого письма кириллица легла в основу древне­русской письменности.

Наибольшей склонностью к философии отличался Кирилл, про­званный Философом. Кирилла волновала нравственно-духовная сторо­на человеческой жизни и прежде всего проблема свободы. Свобода, по его мнению, прямое следствие положения человека в мире. Люди стоят ниже ангелов, но выше животных, отличаясь от одних разумом и речью, а от других - гневом и похотью. Потому, говорит Кирилл, только от чело­века зависит, к кому он приблизится своими действиями и образом мыс­лей.

Исследователи отмечают, что понимание философии в духе Ки­рилла получило широкий резонанс в общественном сознании Киевской Руси.

1.3. Флорилегии

Своеобразным каналом проникновения философских представ­лений в сознание восточных славян стали флорилегии - разновидность переводной литературы типа современных сборников афоризмов. В фло-рилегиях преобладала нравственно-назидательная и психологическая тематика: "слова и мысли из Евангелий и их апостолов и из святых отцов, и знания светских философов", среди которых фигурируют не только Сократ, Аристотель и Филон, но и Демокрит с Эпикуром.

Наибольшей популярностью пользовался сборник под названи­ем "Пчела". Он ходил во множестве списков вплоть до XVIII века. Его самое пространное издание включало более двух с половиной тысяч высказываний, притч и поучений. Они были разбиты на главы по темати­ческому принципу: "о правде", "об истине и лжи", "об обучении детей", "о власти и о правлении" и т.д. По своим формальным особенностям "Пчела" - типичный предфилософский памятник; с одной стороны, ха­рактерное для религиозного сознания обращение к авторитет)' и поиск прецедентов, с другой - высказывания самих авторитетов, построенные по канонам формальной логики и порой насыщенные весьма глубоким содержанием.

Красной нитью через сборник проходит традиционное средневе­ковое противопоставление души и тела, признание приоритета первой над вторым. Вместе с тем "Пчела" - яркий образчик того, что московский исследователь М. Громов называет двоеверием: за библейскими сюже­тами лежит в сущности языческое видение мира. Когда, например, со­ставители истолковывают добрые дела как способ уравнивания с Богом, то они с догматической точки зрения впадают в ересь, ибо сотворенное не может быть равным своему творцу, и, кроме того, в гордыню, то есть совершают грех, за который Ева была изгнана из Эдемского сада.

"Пчела" о законе

Диен. Следует действующие законы соблюдать твердо и никакой из них не изменять, ибо лучше старому следовать закону, нежели новому, даже если он и кажется лучше.

Селевк. Закон подобен паутине, ибо, если влетит в нее муха или комар, то увязнет, если же пчела или шершень, то, разорвав, вылета­ют. Таков и закон: если попадется бедный человек, то увязнет в нем, если же богатый и могущественный, то, легко разорвав, выберется.

Памятники литературы древней Руси. Xlli век. М., 1981. С. 515-517.

В начале XIII века появляется еще один сборник подобного плана -"Толковая Палея". Судя по тексту, составитель обладал хорошей фило­софской подготовкой. Он свободно ориентируется в греческих текстах, приспосабливая их для обоснования своеобразного антропоцентриз­ма. В понимании человека он близок авторам "Пчелы": человек создан по образу и подобию божьему: он стоит к Богу ближе всех других существ; но как творение он подвержен слабостям. Это объяснение происхожде­ния зла предвосхищает теорию Готсррида Лейбница. По мнению А. Замалеева, "Толковая Палея" трактует проблему человека целиком в духе античной традиции, развивает гуманистические идеи, намеченные в твор­честве Владимира Мономаха.

Необходимо также отметить еще два замечательных памятника той эпохи: "Изборник" Святослава и переведенную не позднее XII в. "По­весть о Варлааме и Иоасафе", уже тогда известную на множестве язы­ков Азии и Европы.

"Изборник" (1073) - вторая после Остромирова евангелия древ­нейшая русская рукописная книга, переведенная из сборника, который был предназначен для болгарского царя Симеона. "Изборник" отличал­ся энциклопедизмом содержания. В частности, он включал разъясне­ния ряда философских и богословских понятий, таких, как сущность, при­рода, качество, троица, воплощение и др.

"Повесть о Варлааме и Иоасафе" - высокохудожественный диалог о смысле жизни между пустынником Варлаамом и царевичем, желаю­щим приобщиться к мудрости. Есть гипотеза, что в книге дана христиани­зированная версия жизни и исканий Будды. Известно около шестисот рукописных списков повести, и по этому показателю она прочно занима­ет первое место среди литературных памятников той эпохи.

Принятие христианства открыло дорогу для распространения пись­менности и расширения культурных связей с Византией и Западной Ев­ропой, стало одним из факторов рационализации сознания у древних славян.