3.4. Распространение маронитских общин в Ливане

Первые маронитские приходы на территории современного Ливана образовались еще в начале VIII века. До наших дней сохранилась ма­ленькая церковь Мар-Мема в городе Эхдене в северном Ливане, по­строенная приблизительно в 749 году⁴⁷. До этого момента марониты группировались вокруг монастыря преподобного Марона в Сирии, где находилась наиболее многочисленная и влиятельная община и откуда появлялись их церковные лидеры.

Ко времени появления маронитов в VIII веке прибрежные районы Тира, Сидона, Бейрута и Триполи были в большинстве своем населены сторонниками монофизитства и находились в юрисдикции Сиро-Яковитской Церкви. Во второй половине VII века горные районы Ли­вана и прилегающих территорий были захвачены племенами мардаитов, сражавшихся в это время на стороне Византийской империи. В течение короткого времени они взяли под контроль почти всю страну до Иерусалима. Династия Омейядов была серьезно обеспокоена этими событиями, пошла на переговоры о перемирии с императором Кон­стантином IV (Погонатом, 668-685), и халиф Муавия был вынужден платить Константинополю подати в обмен на выдворение из Ливана и Сирии мардаитов. Те действительно получили приказ удалится в рай­оны Армении, но выполнить его полностью, видимо, не согласились. Уходя из крупных населенных пунктов побережья, они занимали не­доступные горные селенья, где встретились с маронитами, также ис­кавшими убежище от преследований со стороны яковитов и византий­ских правителей. По преданию, мардаиты присоединились к маронитам и со временем образовали общую этническую группу, объединен­ную политическими интересами и вероисповеданием⁴⁸.

В начале X века был разрушен монастырь преподобного Марона, хотя подробностей этого события практически не сохранилось; неиз­вестно точно даже, кто был виновником: историки указывают то на яковитов, пользовавшихся в тот период поддержкой мусульманских властей за антиэллинистскую политику, то на самих византийцев, ви­девших в маронитах предателей интересов империи. Сейчас трудно сказать, почему монастырь, долгое время являвшийся оплотом интересов императорской власти в Сирии, настроил против себя обе стороны, но факт этот послужил причиной необходимости покинуть обжитые районы и искать убежища в недоступных горах, отделяющих конти­нентальную Сирию от побережья⁴⁹. В коллективном сознании маронитов это событие сохранилось как настоящий исход. В действительности понадобилось несколько веков, чтобы этот исход совершился. Ужесто­чение мусульманской власти усугубляло ситуацию, а временное воз­вращение византийцев в Сирию в X веке ускорило завершение исхода. Накануне Крестовых походов большинство маронитов обосновалось в Ливане, в основном, в горных районах севера, откуда позже перебра­лись на юг. Некоторые нашли убежище на Кипре. Ряд общин остался в непосредственной близости от Сирии и осел в горах Анти-Ливана, в долинах Оронта⁵⁰.

В эпоху династии Омейядов (661-750) мусульманская власть, вос­седавшая в Дамаске, была скорее терпима по отношению к христиа­нам; основные проблемы исходили от конфликтов с яковитами и пы­тавшимися восстановить свое влияние византийцами. Поселившись в Ливане, марониты оказались защищены не только от преследования Константинополя, но и от слежки и контроля со стороны арабских властей. Но когда Омейядов сменила династия Аббасидов (750—878), времена изменились к худшему. Багдадские халифы оказались гораздо жестче к местным иноверцам. Мусульмане заняли всю страну; нача­лись регулярные исламо-христианские столкновения, продолжавшиеся вплоть до Крестовых походов, ставших поворотной точкой в истории маронитов и Маронитского Патриархата.

Об этом периоде истории Маронитской Церкви почти не сохрани­лось исторических свидетельств. Это признают и сами марониты, гово­ря, что четыре века — с VIII по XI — они были отрезаны от внешнего мира в неприступных горах и в основном были заняты проблемами выживания⁵¹. Скорее всего в X веке был построен новый монастырь святого Марона недалеко от города Батрун, ставший резиденцией пер­вых маронитских патриархов. После Иоанна Марона патриархами предположительно были его племянник полководец Курош (Кир) и Гавриил I. Следующие патриархи до 1120 года проживали в районе Библоса — в монастыре Божией Матери в Янухе и были единственны­ми носителями высшей церковной власти Маронитской Церкви того времени. Другие епископы, даже находившиеся далеко от Патриархии, являлись лишь помощниками или викариями Предстоятеля, не имели права самостоятельного управления приходами в областях своего про­живания. Эти факты обсуждались в XVIII веке на Ливанском Соборе⁵².

Период после организации самостоятельной Маронитской Церкви и до Крестовых походов стал решающим в формировании принципи­альных качеств общины, сохранившихся до настоящего времени. Произошла окончательная арабизация как духовенства, так и верующих. Еще в конце VIII века маронит Феофил Эдесский мог переводить и комментировать поэмы Гомера⁵³, а в начале XII века арабизированный сириакский язык был единственным в быту и богослужении. В этот же период окончательно сформировалась психология исключительности и самодостаточности (в рамках Востока, конечно). Маронитский Патри­архат приобрел характер общины, постоянно находящейся во враждебном окружении — этим объясняется как крайняя замкнутость и гордость, так и поиск сильного и авторитетного покровителя. Последнего они отыскали в лице Римско-Католической Церкви во время Крестовых походов.

Источник: Диакон Александр Булетов. О Маронитской Церкви// Альфа и Омега. Ученые записки Общества для распространения Священного Писания в России. – 1999 г. - № 3. – С. 346-372.

Приложение 18