Best_D_Voyna_i_pravo_posle_1945_g_2010

Глава 8. Методы и средства

фликта на Ближнем Востоке благодаря своим функциям предоставления покровительства и помощи... В некоторых случаях удавалось добиться освобождения заложников»131.

Возможно, не будет совсем фантастичным увидеть в этих событиях и в по большей части менее эффектных похищениях и захватах заложников, практика которых продолжается до сих пор (и которые, если на них распространяется действие ДПI и ДПII, подпадают под запрет соответственно ст. 75 (2 с)

и4 (2 с)), определенное расширение понятия «заложник» по аналогии с более пафосным словоупотреблением в популярных изложениях ядерной стратегии. В последнем случае оно подразумевает ситуацию, в которой находится гражданское население городов, в государствах, обладающих ядерным оружием: по сути дела население удерживается в заложниках для обеспечения взаимного отказа от применения этого вида оружия и рискует оказаться полностью истребленным в случае, если система взаимного ядерного сдерживания, действующая между их государствами, даст сбой. Принцип взаимности в данном случае, как и во многих других, может определенным образом подкрепить принцип гуманитарности, независимо от желания принципиальных сторонников гуманитарного подхода132.

Одругих областях МГП, относящихся к военнопленным

изадержанным, можно сказать то же самое, что и о его положениях, призванных обеспечить их быстрое освобождение

ирепатриацию: ни одно из них не работает так, как должно работать. И происходит это вовсе не из-за их неточности или неполноты. Совсем наоборот! Конвенция об обращении

своеннопленными, как уже с восхищением было отмечено раньше, является беспрецедентно всеобъемлющей и тщательно проработанной, и разделы Конвенции о защите гражданского населения, регулирующие обращение с интернированными, едва ли уступают ей, что совсем не удивительно, по-

131См. Forsythe, Humanitarian Politics, 88—97; последующие страницы посвящены похищениям людей как таковым и предоставляют наилучшую существующую «томограмму» этих «опухолей» на теле МГП.

132В ICRC’s Commentary, p. 874, отмечается, что «за последние годы термин „заложники“ приобрел иной смысл», но по понятным причинам не упоминается в приведенном выше значении, связанном с ядерной войной.

561

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

скольку при ее создании образцом в этом отношении как раз и служила Конвенция об обращении с военнопленными. Ни та, ни другая Конвенция не оставляет никакого сомнения в отношении обязанностей Держав, удерживающих в плену, прав Держав-покровительниц (ДП) и МККК, который может во многих случаях действовать вместо них. Но МККК, несмотря на свои неустанные и упорные усилия, каждый год вынужден отмечать лишь частичный успех в решении своих официально установленных задач по защите интересов и поддержанию приемлемых бытовых условий пленных и задержанных с того момента, как они попадают в плен, и до того времени, когда они возвращаются домой.

Подобно тому как главную вину за этот частичный неуспех невозможно возложить ни на МККК, ни на недостаточную детализацию тех положений МГП, за которые он ратует, нельзя его объяснить и той особенностью, которая то и дело упоминается на этих страницах, а именно скользящей шкалой применимости принципов МГП. От максимальной степени соблюдения, предусмотренной в вооруженных конфликтах, которые явно идентифицируются как международные, эта шкала проходит через среднюю степень применимости общей статьи 3 ЖК в случаях, которые предположительно идентифицируются как вооруженные конфликты немеждународного характера, и спускается вниз, в сумеречную зону «внутренних беспорядков», где может оказаться трудным идентифицировать, что происходит на самом деле, но возможно согласиться с тем, что то, что происходит, само по себе плохо в достаточной степени, чтобы требовалось соблюдение фундаментальных гуманитарных принципов. Следует повторить еще раз, что, как показывает опыт, на практике не существует корреляции между степенью юридической применимости норм и их фактического соблюдения. Правила, относящиеся к военнопленным, могут плохо выполняться в тех случаях, когда не существует никаких оправданий для их несоблюдения, и вполне достойно соблюдаться, когда существует масса оправданий для того, чтобы этого не делать. МККК, чей авторитет и практический опыт побуждают его пытаться защитить людей во всех случаях, когда они попали в плен или были задержаны вследствие публичного насилия, в равной степени может столкнуться с тем, что его помощь будут приветствовать в ситуациях, выходящих за рамки предусмотренных

562

Глава 8. Методы и средства

конвенциями, и не пожелают принимать в ситуациях, предусмотренных ими.

Нескольких примеров будет достаточно для того, чтобы показать, как могут развиваться события. Война между Ираком и Ираном носила явно международный характер. Она началась 22 сентября 1980 г., когда иракские войска вторглись на иранскую территорию, и окончилась 18 июля 1988 г., когда Иран согласился выполнить требование Совета Безопасности ООН о прекращении огня через 12 месяцев после того, как оно было впервые выдвинуто в Резолюции № 598 от 20 июля 1987 г. Обе воюющие стороны были участницами ЖК, и обе постоянно ссылались на МГП в своей PR-войне друг против друга, но их обращение с военнопленными — теми, кто добровольно сдался и/или попал в плен из-за ранения, т.е. пережившими начальную фазу нахождения в плену, — шло против большинства правил. Составление списков и регистрация пленных — важная первоначальная мера, предшествующая любым благим делам, которыми МККК уполномочен заниматься или которые он имеет право делегировать своим национальным агентствам ради защиты и оказания помощи военнопленным, — зачастую надолго затягивались (что часто давало держащим в плену массу времени для того, чтобы пытать своих пленных, что, по-видимому, случалось очень часто), а сами списки были далеко не полными. Если пленные, должным образом зарегистрированные, оказывались в лагерях, то материальные условия их содержания вроде бы становились приемлемыми, но на них оказывалось необычайно сильное идеологическое давление. Занимаясь написанием этой книги в благодатных условиях политической и религиозной свободы, я задаюсь вопросом о том, что легче выдержать: обязательное прослушивание политических передач Радио Багдада или настоятельные попытки обратить в шиитский ислам в его иранской революционной версии? Последующие распри между этническими и религиозными группами среди иракских пленных привели к мятежам и убийствам, самые худшие из которых в октябре 1983 г. начались во время посещения представителями МККК лагеря военнопленных в Горгане, а окончились обвинениями в их адрес и их выдворением из Ирана, что уже не раз бывало прежде. Именно эта регулярная невозможность выполнять свою уставную

563

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

деятельность по посещению пленных в первую очередь заставила МККК дважды в течение 1984 г. предпринять необычный шаг — обратиться ко всем государствам — участникам ЖК с просьбой использовать все свое влияние для того, чтобы убедить обе воюющие в Персидском заливе стороны со всей серьезностью относиться к нормам и принципам МГП133.

Создавшееся в результате ирано-иракской войны впечатление, что Ирак под руководством Саддама Хусейна так же мало уважает МГП, как и другие области международного права, получило серьезное подтверждение в ходе событий, которые последовали вскоре после этой войны: захват Кувейта в августе 1990 г., поражение от войск коалиции под эгидой ООН

вначале 1991 г. и, вскоре после этого, жестокое подавление курдских повстанцев и шиитского сопротивления. И если

впериод между 1980—1988 гг. Ирак игнорировал бóльшую часть норм и принципов МГП, то в 1990—1991 гг. он уже игнорировал их все. Я заканчиваю рассказ об этом ужасном эпизоде современной истории воспоминанием о незабываемой передаче, которую видел по британскому телевидению

вначале или середине 1992 г. Это был снятый скрытой камерой фильм «Саддам Хусейн и его генералы» (причем невозможно было сказать, присутствовал ли он среди них на самом деле, — настолько все они были похожи), в котором они общались с несколькими военнопленными, захваченными во время кампании по возвращению контроля над заболоченной территории Южного Ирака; один из высокопоставленных офицеров ударил беззащитного пленного, другие тут же поспешили последовать его примеру.

Индокитай в 1960—1973 гг. (далее, следуя общепринятой терминологии, мы будем говорить о «Вьетнаме»), Сальвадор в 1980—1991 гг. и Израиль с 1967 г. дают нам картину того, что может происходить с военнопленными и задержанными во время вооруженных конфликтов, имеющих не столь явно выраженный международный характер. Идентификация

133Информация для этого краткого обзора почерпнута из широкого спектра различных источников: документов Красного Креста (пресс-релизы МККК, его ежемесячные бюллетени и годовые доклады), докладов ООН, статей, опубликованных в газетах и периодических изданиях, а также из периодических посещений, встреч и конференций по МГП на протяжении 10 лет.

564

Глава 8. Методы и средства

характера конфликта иногда имеет разное значение для каждой из сторон, участвующих в переговорах о военнопленных. Конечно, МККК — несмотря на то что строго по закону он может и не быть единственной нейтральной стороной, представляющей интересы военнопленных, но на практике почти всегда таковой и бывает, — стремится прояснить правовые основания для своих требований, выдвигаемых от их имени: может ли он требовать полного признания ЖК3, подпадает ли данный случай под общую статью 3 ЖК, или же МККК должен, как это часто случается, сделать все, что в его силах, просто на основании своего морального авторитета («гуманитарного мандата, делегированного ему международным сообществом», и т.п.) посредством конфиденциальной дипломатии.

ВоВьетнамевооруженныйконфликтк середине1960-х годов достиг таких масштабов, что МККК заявил четырем сторонам, непосредственно участвующим в конфликте, — Республике Вьетнам (= Южный Вьетнам), Демократической Республике Вьетнам (= Северный Вьетнам), протеже последней в Южном Вьетнаме — Национальному фронту освобождения Южного Вьетнама (= Вьетконг) и иностранному покровителю и союзнику Южного Вьетнама — США, что ЖК должны теперь применятся к нему во всей своей полноте. США и Южный Вьетнам согласились с этим, причем не только в отношении солдат армии Северного Вьетнама, попавших в плен на юге, чего и следовало ожидать, но и в отношении бойцов Вьетконга, что было более существенным, учитывая наличие множества возможностей не распространять на них статус подлежащего защите комбатанта в соответствии с Конвенцией об обращении с военнопленными. Таким образом, МККК получил возможность посещать лагеря, где содержались эти категории комбатантов общей численностью приблизительно 40 000 человек, если считать от начала до окончания конфликта134. Однако в том, что касалось задержанных из числа гражданских лиц, то здесь ситуация складывалась не столь удовлетворительно. Южный Вьетнам здесь разошелся во взглядах с США, настаивая на том, что значительное количество гражданских лиц, которых он задержал по полити-

134Цифра взята из написанного Форсайтом образцового обзора, посвященного этому трудному периоду истории Красного Креста;

Humanitarian Politics, 152—167.

565

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

ческим причинам и из соображений безопасности, не подпадают под действие ЖК. Он отказался признать утверждение МККК, что если эти лица не подлежат защите согласно ЖК3, то они должны быть защищены ст. 5 ЖК4. Самое лучшее, что смог сделать МККК для этих людей, часть которых, как он предполагал, была ошибочно признана военнопленными, а бóльшая часть, как он подозревал, просто не нравилась правительству, — это настаивать на своем требовании в качестве покровительствующей им стороны, согласно общей статье 3 и/или в силу своего закрепленного обычаем права, на то, чтобы предпринимать попытки покровительствовать политическим заключенным. Но эти усилия МККК сопровождались столь многочисленными трудностями, унижениями и препирательствами, что в конце концов МККК прекратил их как бесполезные135.

Отношения МККК с Вьетконгом и Северным Вьетнамом были значительно более простыми. В том, что касалось военнопленных, они просто отказались иметь с ним дело. Манера их отказа была замечательна тем, что они отвергали не только то, что они считали «буржуазным» и «западным» правом, но еще и то, как все прочие стороны мыслили себе это право. Вьетконг утверждал, что Женевские конвенции его не касаются, поскольку он не участвовал в их разработке и не подписывал их; здесь уместно вспомнить, что алжирский ФНО — похожая структура, находившаяся в сходной ситуации, — также не участвовал в ЖК, но тем не менее признал их применимость и согласился (пусть в основном из-за соображений PR) с ортодоксальной доктриной о правах и обязанностях сторон вооруженного конфликта, не являющихся госу-

135МККК с самого начала с недоверием относился к упомянутой ст. 5 Конвенции о защите гражданского населения во время войны, о чем речь шла выше в части II. Pictet’s Commentary (1958, p. 52—58) определяет ее как «важную и прискорбную уступку государственной целесообразности». Он делает следующий вывод, свидетельствующий о его способности к предвидению: «Чего следует опасаться больше всего, так это того, что широкое применение данной статьи может со временем привести к появлению категории интернированных гражданских лиц, которые не пользуются нормальным обращением, которого требует Конвенция, но которые содержатся в условиях, которые почти невозможно контролировать». См. выше, с. 201.

566

Глава 8. Методы и средства

дарствами136. Готовность Северного Вьетнама жаловаться на то, что его противник пренебрегает нормами МГП, выглядело странно на фоне его упорства в такой трактовке ст. 85 Конвенции об обращении с военнопленными, которая отличалась даже от той, которой придерживались другие страны советского блока, значительно отличавшейся, в свою очередь, от того, как эту статью воспринимали страны НАТО137. В результате этих идеологически мотивированных возражений МККК так никогда и не получил возможности увидеть, как Северный Вьетнам обращается со своими военнопленными, и выполнить свою обычную работу по установлению связи с ними и оказанию им помощи; a fortiori у него не было никаких шансов увидеть, что делает Вьетконг с тем небольшим числом пленных, которые к нему попадали.

В вооруженных конфликтах, имеющих менее выраженный международный характер, чем война во Вьетнаме, государства могут игнорировать МККК с меньшим риском стать объектом осуждения. Вопрос о том, в какой степени МККК будет позволено увидеть мрачное царство центров предварительного заключения, тюрем и лагерей, да и будет ли ему разрешено вообще что-либо увидеть, на практике увязает (хотя и не должен) в спорах о правовом статусе конфликта. То, что должно было стать прямой дорогой для деятельности МККК, часто превращается в полосу препятствий или сильно пересеченную местность.

Израильский конфликт, несомненно, является той сферой, где подобные аргументы выдвигаются без конца и со все большей изобретательностью. Но если взглянуть на последние ежегодные доклады МККК (я тщательно изучил выпуск за 1985 г.), становится ясно, что, несмотря на все это, все еще остается немало возможностей для защиты и оказания дру-

136Ясное изложение этой доктрины можно найти на с. 169—173 работы Анри Мейровица: Henry Meyrowitz, “Le droit de la guerre dans le conflit Vietnamien” in Annuaire français du droit international

(1967), 153—201.

137См. краткий обзор этих странностей в: Forsythe, Humanitarian Politics, 155—157. Вопрос заключался не в том, как понимать текст ст. 85, а как понимать смысл тех оговорок, которыми страны советского блока и их сторонники ее сопроводили. Введение к этому вопросу можно найти в: Pictet’s Commentary (1960), iii, 413—416, 423—425.

567

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

гой помощи военнопленным. В разделе, посвященном Ливану, под заголовком «Арестованные лица» читаем: «В течение всего года МККК посетил или пытался посетить лиц, арестованных в связи с конфликтом в Ливане и оккупацией Израилем территории на юге страны»: тринадцать посещений лагеря Ансар, встречи с 2192 интернированными гражданскими лицами и их регистрация; тридцать посещений лиц, задержанных для допроса, по «соглашению (достигнутому после многочисленных переговоров с начала израильской оккупации в июне 1982 г.)», которое в своей последней версии предусматривает уведомление в течение 15 дней с момента ареста, первое посещение в течение 20 дней и последующие посещения каждые 14 дней; отказ в посещении тюрьмы Кхиям, «несмотря на неоднократные обращения к израильским властям и армии Южного Ливана»; «47 посещений 481 человека, задержанных различными отрядами ополченцев»; постоянные расследования по поводу «пропавших без вести»; и те действия в отношении «заложников», которые продиктованы «интересами жертв и желанием помочь им». Об Израиле и оккупированных им территориях в подразделах сообщается: опрошены без свидетелей 1405 «задержанных для допроса» в 9 пунктах Западного берега реки Иордан и Сектора Газа; организованы посещения и встречи с 4000 «осужденных или ожидающих суда лицами» в 30 различных пунктах; проведены встречи с 133 «задержанными в административном порядке», т.е. с лицами, «подвергшимися превентивному аресту» в нарушение ЖК4; кроме того, сообщается о 1000 палестинцах и ливанцах, «арестованных в Южном Ливане» и отправленных в Израиль в лагеря в Атлите, опять-таки в нарушение ЖК4. Этот перечень красноречиво свидетельствует о сложности задачи МККК, когда он пытается выполнить то, что требует от него МГП в отношении военнопленных и печально разросшегося семейства подобных им узников.

В отличие от этого Сальвадор представляет собой пример правовой ситуации, настолько простой и ясной, насколько это вообще может быть на практике. Вооруженный конфликт, который раздирал эту несчастную страну с 1979 г. и привел к гибели 80 000 ее жителей, четко соответствует определению «вооруженного конфликта немеждународного характера» общей статьи 3 ЖК и, кажется, повсеместно был признан в качестве такового и даже, насколько это вообще можно

568

Глава 8. Методы и средства

было реалистично ожидать, самим правительством Сальвадора. Пример Сальвадора необычен, поскольку, несмотря на то, что с 1950-х годов в мире происходило множество конфликтов подобного рода, большинство правительств тех стран, где они имели место, отрицали их существование. Такие затяжные и жестокие вооруженные конфликты, как, например, в Сальвадоре, Шри-Ланке, Эфиопии, Мозамбике, Анголе и Уганде, несомненно, подпадали под действие общей статьи 3, так же как, вероятно, и меньшие по масштабу — в Северной Ирландии (с Временной ИРА), Турции (с курдами) и Индии (с сикхами). Но, независимо от того, была ли позиция правительств этих стран в той или иной степени спорной или совершенно неоспоримой, они почти никогда не признавали, что эти конфликты подпадают под действие ст. 3. Болезненно чувствительные в том, что касается суверенитета и безопасности, они чувствовали, что такое признание будет infra dig.*, и, более того, они знали, что на практике (несмотря на то что заключительное предложение статьи заверяет в противоположном) оно поднимает статус и репутацию их неприятеля138.

Ситуация с Сальвадором необычна в двух отношениях. В первую очередь тем, что его правительство фактически признало применимость ст. 3 и ДПII, когда не стало отрицать публичное заявление МККК о том, что она не подлежит никакому сомнению. Поскольку в этой сфере столь многое приходится прочитывать между строк, а максимальным приближением к получению положительного ответа является отсутствие отрицательного, есть большая разница между первыми предложениями посвященных Сальвадору разделов годовых докладов МККК за 1982—1983 гг. В первом случае говорится: «Третий год подряд МККК продолжает свою деятельность по защите и оказанию помощи в интересах жертв внутреннего вооруженного конфликта, раздирающего страну», тогда как во втором: «В соответствии с положениями Женевских конвенций, действующих в отношении конфликтов такого рода (ст. 3... и ДПII...), МККК четвертый год подряд...» — и далее

*Сокр. от infra dignitatem — ниже достоинства (лат.). — Ред.

138Заключительное предложение звучит следующим образом: «Применение предшествующих положений не будет затрагивать юридического статуса находящихся в конфликте сторон».

569

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

в точности как в предыдущем139. Конфликт в Сальвадоре необычен и потому, что ближе, чем любой другой в современной истории, подошел к тому определению вооруженного конфликта, которое содержится в ДПII. Как и следовало предположить на основании вышеприведенной формулировки МККК, Сальвадор ратифицировал ДПII (в ноябре 1978 г.), а «антиправительственные вооруженные силы или другие организованные вооруженные группы», т.е. ФНОФМ, в 1983 г. или около того, по-видимому, стали удовлетворять требованию протокола, предъявляемому к таким силам или группам, чтобы они, «находясь под ответственным командованием, осуществляли такой контроль над частью [территории страны], который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять настоящий Протокол». На возражение, что ФНОФМ фактически не выполнял ДПII, поскольку некоторые методы ведения им военных действий нарушали МГП, можно было бы вполне резонно ответить, что и некоторые способы, применявшиеся вооруженными силами государства в этом конфликте, также часто его нарушали.

Известный эксперт в области прав человека и МГП дал следующую итоговую оценку этой необычной ситуации: «Хотя ст. 3 автоматически применяется, когда ситуация внутреннего вооруженного конфликта объективно имеет место, — пишет Роберт К. Голдман, — МККК не наделен юридическими полномочиями заставлять конфликтующие стороны признавать действие этой статьи. Таким образом, несмотря на тот факт, что правительства и Сальвадора, и Никарагуа позволили МККК учредить постоянные представительства на своей территории, ни то, ни другое все же не признало наличия внутреннего вооруженного конфликта в том смысле, как он определяется в ст. 3. Однако тот факт, что оба правительства разрешили МККК посещать содержащихся в заключении диссидентов и оказывать помощь гражданскому населению в зонах военных действий, где представители МККК вступают в контакт с антиправительственными силами, указывает на то, что оба правительства молчаливо признают существование другой внутренней стороны в этих конфликтах».

139 Подобная формулировка повторялась по крайней мере до

1988 г.

570