Best_D_Voyna_i_pravo_posle_1945_g_2010

Глава 8. Методы и средства

жить соответствующим партийным идеям иногда приводило

кубийствам, мятежам и, на более поздних стадиях, к массовым отказам посещать «разъяснительные» мероприятия.

При таких странных и позорных обстоятельствах участникам мирных переговоров в Панмунджоме было труднее обычного найти такого нейтрального посредника, который смог бы загнать джинна репатриации назад в бутылку. Профессионально нейтральный МККК, обычно первый претендент на выполнение такого рода работы, на этот раз не рассматривался в качестве возможного кандидата из-за недоверия

кнему коммунистов. ООН, которая в определенных обстоятельствах может выступать как беспристрастный медиатор, никогда не выглядела менее беспристрастной, чем на этот раз. В конце концов услуги нейтрального посредника предоставила (и выполнила) Индия. Недавно обретший независимость южноазиатский гигант, не желавший принимать никакого участия в «холодной войне», имел опыт поддержания контактов с Пекином как в собственных интересах, так и в интересах

«третьих стран». Теперь она была готова вместе со Швецией, Швейцарией, Польшей и Чехословакией принимать участие в работе так называемой Комиссии нейтральных стран по репатриации и выполнять тяжелые и неблагодарные военные функции содержания остающихся 22 600 военнопленных под своей охраной до тех пор, пока не будут урегулированы последние формальности. Наконец 27 июля 1953 г. было подписано Соглашение о перемирии. Попытки Комиссии по репатриации сделать то, что она должна была сделать, — предоставить пленным возможность хорошо информированного и свободного выбора в вопросе о том, возвращаться ли на родину или же предпочесть Южную Корею или Формозу — были оставлены из-за решимости США и их сателлитов продемонстрировать всему миру, что подданные коммунистических режимов, получив возможность вырваться из-под их власти, не преминут воспользоваться ею. Только приблизительно трем тысячам пленных должным образом была объяснена суть стоящего перед ними выбора, и лишь 440 китайцев и 188 северных корейцев выбрали репатриацию119.

119 Данные см в: ibid, 252. Проблема Комиссии по репатриации заключалась в том, что на раннем этапе «холодной войны» нейтральным странам было трудно быть нейтральными в отношении

551

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

Корейский эпизод был трудным испытанием для усовершенствованной в 1949 г. версии той части МГП, которая относится к военнопленным. Те, кто предпочитал оптимистически смотреть на вещи, могли сказать, что недостатки, порой очень серьезные, в обращении с военнопленными со стороны Северной Кореи и скандалы, сопровождавшие процесс освобождения пленных из лагерей в Южной Корее, объясняются отсутствием опыта у воюющих сторон, нечеткостью их обязательств и сложностью политической ситуации в целом. Но трудности такого рода и даже еще худшие не могли не возникнуть снова. Последующий опыт показал, что, несмотря на постоянные напоминания МККК о необходимости «освободить и репатриировать [военнопленных] тотчас же по прекращении военных действий» и его неустанные попытки этого добиться, все это редко осуществлялось на практике. Тяжелораненые и больные военнопленные действительно часто репатриировались в то время, когда военные действия еще продолжались. МККК хорошо научился организовывать обмен пленными, которые находятся в таком плохом состоянии, что их возвращение к активной военной службе попросту невозможно, не говоря уже о соображениях гуманитарного характера. Но другие пленные, относительно мало пострадавшие, рассматриваются воюющими сторонами совершенно иначе120.

Для тех случаев, когда страны, удерживающие военнопленных, находят удобным или выгодным отправить их прямо на родину, Конвенция предусматривает быстрый способ сделать это. По крайней мере, в одном случае после 1950 г. — во время маленькой войны в Южной Атлантике в апреле—июне

одной либо другой стороны. О бурной истории Комиссии см.: Shiv Dayal, India’s Role in the Korean Question. A Study in the Settlement of International Dispute under the UN (Delhi, 1959).

120Ст. 109—117 ЖК4 обеспечивают детально разработанную правовую основу не только в отношении репатриации серьезно ослабленных и выведенных из строя, но и в отношении интернирования в нейтральных странах особых категорий пленных, находящихся в нормальном физическом состоянии, например тех, кто содержался в лагерях для военнопленных в течение чрезвычайно долгого времени. Конечно, МККК вправе заключать всевозможные более простые соглашения, в необходимости которых ему удается убедить воюющие стороны, что он и так обязательно делает в тех случаях, когда ЖК явно не могут быть применены.

552

Глава 8. Методы и средства

1982 г. — сложились такие исключительные обстоятельства, что Конвенция смогла действовать почти безупречно. Политические и дипломатические соображения диктовали Аргентине поскорее избавиться от нескольких британцев, захваченных в плен в самом начале конфликта; их быстро переправили в Монтевидео и передали властям нейтрального Уругвая для репатриации еще до того, как вмешался МККК. А затем последний через Монтевидео все же помог организовать репатриацию в три приема около 1200 человек в то время, когда военные действия все еще продолжались, что было весьма необычно. (Интересный вопрос: была бы Великобритания так же готова к немедленному освобождению своих пленных, если бы ей было где содержать их, кроме пустынных болот или переполненных кораблей.) Зимняя погода и трудности с логистикой диктовали Великобритании как можно скорее репатриировать более 10 000 пленных, ответственность за которых свалилась на нее, когда 14 июня 1982 г. командующий аргентинскими вооруженными силами на Фолклендских островах объявил о капитуляции. В своей оптимистичной брошюре, посвященной этой войне, МККК совсем не упоминает о тех трудностях политического характера, которые в течение некоторого времени угрожали сорвать этот процесс121. Прекращены военные действия ли нет? Лондон считал, что да. Однако Буэнос-Айресу ущемленная гордость вместе с остающейся надеждой на получение дипломатических преимуществ мешала публично признать это. «Сначала Аргентина не отвечала на запросы о состоянии военнопленных. Кроме того, был случай, когда Аргентина отказалась дать гарантии безопасного прохода британцев через аргентинские воды при их возвращении на родину»122. Тем не менее процесс репатриации продолжал-

121S.-S. Junod, Protection of Victims of Armed Conflict: FalklandMalvinas Islands, 1982 (Geneva, IRCC, 1984), p. 31. Эта прекрасно изданная брошюра госпожи Жюно излагает материал предельно четко и понятно, а поскольку она не претендует на то, чтобы осветить все аспекты данного конфликта (см. примечание автора на с. 7), ее нельзя за это подвергать критике. Однако на более беспристрастного читателя она неизбежно производит впечатление рассказа о войне, в котором опущена бóльшая часть ее самых жестоких реалий.

122Эти важные детали я узнал из работы, сделанной аспиранткой Американского университета Джейн Берджес [Jane Burgess] в

553

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

ся посредством заключения Соглашения между компетентными органами власти при участии МККК и был завершен к 14 июня, когда британское Министерство иностранных дел заявило об «окончании активных военных действий», хотя Аргентина все еще не признала этого123.

Таким образом, даже в уникальных обстоятельствах войны 1982 г. в Южной Атлантике исполнение норм МГП не проходило совершенно гладко. И тем не менее оно было наиболее беспроблемным из всех случаев, с которыми МККК доводилось когда-либо иметь дело. Несколько примеров покажут, каков на самом деле гораздо более распространенный опыт даже в более или менее простых международных вооруженных конфликтах. Девятилетняя война между Ираком и Ираном продемонстрировала мрачный список нарушений почти всех гуманитарных правил, включая самые упорные попытки осуществления «промывки мозгов» со времен Корейской войны — на сей раз этим занимался Иран, но не ради светской политики, а в целях распространения исламского фундаментализма. Эти нарушения не прекратились даже после прекращения огня 20 августа 1988 г. Активные военные действия закончились, но ни одна сторона не проявляла готовности освободить удерживаемых военнопленных до подписания мирного договора. (МККК с большим трудом удалось зарегистрировать более 50 000 иракцев в Иране и 19 000 иранцев в Ираке, но ему было неизвестно, какое количество пленных было скрыто от него каждой стороной.) Казалось, что стороны будут торговаться по этому вопросу до бес-

1982—1983 гг., которую она любезно предоставила мне для ознакомления во время своего приезда в Сассекс в апреле 1983 г. Приведенные ею данные, тщательно документированные, были взяты в основном из статей военных корреспондентов, опубликованных в газетах New York Times и Washington Post. Заявление британской стороны, цитируемое мною ниже, было опубликовано в последней 13 июля 1982 г.

123Кроме вышеупомянутых работ Жюно и Берджес, я в значительной степени (хотя и не то чтобы некритически) опирался книгу Фридмана и Гамба-Стоунхауса — Freedman and Gamba Stonehouse, Signals of War (London, 1990), а также на обзор британского Министерства иностранных дел и по делам Содружества наций “The Falkland Islands Conflict: Some Humanitarian Aspects”, Background Brief, Sept. 1982.

554

Глава 8. Методы и средства

конечности. Даже репатриация больных и раненых пленных, которую как можно скорее хотел провести Комитет Красного Креста, шла мучительно медленно124. Эта в высшей степени неудовлетворительная ситуация неожиданно закончилась вторжением Ирака в Кувейт в начале августа 1990 г. При таких обстоятельствах Ирак, несомненно, был крайне заинтересован в том, чтобы любой ценой удержать Иран от вмешательства в этот конфликт. И теперь МККК просто не успевал действовать достаточно быстро, чтобы удовлетворить Багдад. Препятствия чудесным образом исчезли, и 21 августа МККК сообщил о беспрецедентном прогрессе: «Правительства обеих стран желают ускорить репатриацию, доведя количество репатриируемых наземным транспортом военнопленных до 5000 и воздушным транспортом — до 3000 человек в день», и т.п.125

За двухнедельной войной между Индией и Пакистаном в декабре 1971 г. последовали такие же грубые нарушения норм Конвенции, касающиеся освобождения и репатриации военнопленных. Правовые и политические аспекты этого конфликта были значительно более сложными. В то время как Пакистан был решительно настроен представить его просто как международную войну, Индия была полна решимости представить его вдобавок как войну Бангладеш за свою независимость. Восточный Пакистан мог бы вообще не иметь никаких шансов на то, чтобы стать независимым Бангладеш, если бы Индия не выступила в борьбу с пакистанскими вооруженными силами, боровшимися (с пакистанской точки зрения) с сепаратистским мятежом, вспыхнувшим на этой территории. Рассматривать ли это как международный вооруженный конфликт, или как конфликт, подпадающий под действие общей статьи 3 ЖК, или как конфликт, соединяющий в себе

124См. издания МККК: Bulletin, Sept. 1988, и Annual Report, 1988, 77—79.

125Из циркуляра ТВ 5516, переданного по телетайпу в этот день и полученного Британским Обществом Красного Креста. Никаких

препятствий не возникло и год спустя, когда «приблизительно 13 000 иракских военнопленных» отказались вернуться домой, предпочтя остаться в Саудовской Аравии в качестве беженцев после того, как коалиция Вооруженных сил ООН изгнала иракские войска из Кувейта (сообщение Красного Креста из Бахрейна, опубликованное в Independent, 13 Sept. 1991).

555

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

признаки обоих, — вопрос, ответ на который столь же тесно связан с теорией и практикой политики, как и с гуманитарными принципами. В то время как Пакистан (или то, что от него осталось в западной части) хотел вернуть десятки тысяч своих солдат, которые были взяты в плен на территории, теперь (по мнению Индии) ставшей Бангладеш, но затем перемещены в Индию, Бангладеш желал вернуть десятки тысяч бенгальских гражданских лиц и бывших солдат, которые застряли в Пакистане. Дополнительные серьезные трудности возникли из-за желания Бангладеш (полностью поддержанного Индией и международным гуманитарным сообществом) предать суду около 200 пакистанских военнослужащих, обвиняемых в военных преступлениях, и стремления Индии ввести Бангладеш в члены ООН. Пакистан, усиленный поддержкой Вашингтона и Пекина (наконец-то ставшего членом ООН и с начала 1972 г. заполучившего себе в друзья президента Никсона), был, конечно, полон решимости не допустить этого. В этом водовороте конфликтующих интересов простое предложение МККК, чтобы Индия всего лишь выполнила то, что ее явно обязывала сделать ст. 118 Конвенции об обращении с военнопленными, не нашло никакого отклика. Дело разрешилось лишь к 1974 г. Не было проведено никаких процессов над военными преступниками, Пакистан получил назад своих солдат, а Республика Бангладеш была принята в члены ООН126.

126В источниках, которыми я располагаю, не содержится никаких указаний на то, оказывал ли МККК какое-либо моральное давление на Пакистан в то время, как он делал это в отношении Индии. Даже Форсайт, единственный авторитетный автор, проявляющий интерес к подобным темам, упоминает только факты, касающиеся индийской стороны (Forsythe, Humanitarian Politics, 2—3). Мой анализ основывается в основном на работах: Paust and Blaustein, “War Crimes Jurisdiction and Due Process: The Bangladesh Experience” in Vanderbilt Journal of Transnational Law, 11 (1978), 1—38; T.W. Oliver, The UN in Bangladesh (Princeton, NJ, 1978); K.P. Misra, The Role of the UN in the IndoPakistan Conflict (Delhi, 1973); Official Records of the Security Council, 1972; International Legal Materials, Sept. 1973 and May 1974; Yearbooks of the International Commission of Jurists, 1972—1973 and 1973—1974; ICRC’s Annual Report for 1972.

556

Глава 8. Методы и средства

Что еще можно сказать о проблеме освобождения и репатриации военнопленных? Здесь почти всегда неизбежно возникают трудности. «Прекращение военных действий» оказалось событием, не столь легко поддающимся определению, каким его, по всей видимости, считали разработчики ст. 118. Перемирие, приостановление военных действий, прекращение огня и т.п. — это совсем не то же самое, что подписание мирного договора. Правительства и вооруженные силы будут использовать их, если смогут, для восстановления своих позиций и подготовки к более успешным действиям в будущем. Жернова дипломатии и политики, пропаганды и PR не останавливаются ни на миг. Более того, до тех пор, пока остается ненулевая вероятность возобновления военных действий, страну, удерживающую военнопленных, можно оправдать, когда она учитывает риск, связанный с возвращением неприятелю солдат, которые снова могут быть использованы в борьбе против нее, когда она требует соответствующих действий на основе взаимности или, по крайней мере, какихто гарантий. Вместо того чтобы просто действовать открыто и публично в качестве технического помощника и организатора возвращения военнопленных и их обмена, МККК очень трудно избежать такой ситуации, когда на него частным порядком оказывается давление с целью заставить его принять участие в переговорах и в торге, который обычно является их неотъемлемой частью. В любом случае переговоры подобного рода будут основой операции, если вооруженный конфликт носит неопределимый характер, выходящий за рамки конвенций 1949 г.127

127Непосвященному практически невозможно выяснить, что именно делает МККК в отношении тех или иных конкретных переговоров. Дипломатия — дело конфиденциальное, существует множество ее форм, и стремление МККК поддерживать свою нейтральность и беспристрастность заслуживает уважения. И все же лица, непосредственно не связанные с его деятельностью, могут обоснованно прийти к выводу, что его вклад в подобные переговоры порой может быть весьма значительным и даже решающим. Часто он поневоле попадает в ситуацию, когда вынужден делать такие заявления, как, например, в Сальвадоре, в связи с двумя каверзными случаями: «Необходимо иметь в виду, что МККК не принимал участия в самих переговорах»; «Это было сделано… по просьбе конфликтующих сторон и в качестве сугубо нейтрального

557

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

Вряд ли переговоры могут быть более сложными, чем те, которые имели место между Израилем и его соседями в связи

сдлительным конфликтом между ними, особенно после победы Израиля в Шестидневной войне 1967 г. и последующей военной оккупации Западного берега реки Иордан и Сектора Газа. Применение норм МГП в этой ситуации представляет собой вечную головоломку. Каждая нормальная дефиниция вызывает споры. Можно сказать, что «война» между Израилем и соседними государствами не «начиналась» и «заканчивалась», а лишь разгоралась и затухала. Ливан, который первоначально был самым стабильным соседом Израиля, почти распался из-за гражданских распрей в конце 1970-х годов и стал чем-то вроде площадки для игры в «царя горы», в которую превратились военные действия между суррогатными субгосударствами. Самым упорным противником Израиля

сначала 1970-х годов была ООП, которая с 1988 г. выступала на мировой арене как правительство Государства Палестина, которое Израиль совершенно отказывается признавать. Методы, которыми ООП боролась с Израилем, были в основном террористическими, а по мнению Израиля, только такими и были. В единственном случае, когда имели место военные действия между палестинскими и израильскими вооруженными силами (что характерно, в Ливане!), близкие к определению «вооруженного конфликта», принятому в МГП, Израиль не соглашался признать, что взятые в плен или задержанные палестинцы имеют право на обращение с ними как

своеннопленными. Тем не менее то, как Израиль обращался

сними, компетентный эксперт охарактеризовал как «обращение, эквивалентное обращению с военнопленными»128.

Как уже упоминалось, Израиль отказался признать, что осуществляемая им после войны 1967 г. оккупация подпадает под действие ЖК4, что было гораздо менее обоснованно. Список юридических аномалий и политических особенностей можно продолжать до бесконечности, но в данном разделе нас

посредника» (resp. ICRC’s Annual Report for 1985, p. 37, and 1988, p. 45).

128См. W.V. O’Brien, “The PLO in International Law” in Boston University International Law Journal, 2 (1984), 349—413 at

405.Следует отметить, что О’Брайен в значительной степени разделяет точку зрения Израиля на ситуацию в целом.

558

Глава 8. Методы и средства

интересует один вопрос: что именно в этих обстоятельствах было сделано для освобождения и репатриации военнопленных и (как Израиль чаще называет лиц, которых он содержит под стражей) задержанных? Некоторые указания на то, что должно произойти в менее масштабных случаях, можно извлечь из истории с впечатляющим освобождением 24 ноября 1983 г. нескольких тысяч палестинцев и ливанцев в обмен на 6 израильских солдат, удерживавшихся ООП. В ней важную роль сыграл МККК, участвовавший в «переговорах, которые он вел с Израилем, с одной стороны, и с ООП — с другой,

втечение нескольких месяцев», и в самой операции, «выполнявшейся поэтапно при полной поддержке сторон, а также правительств Алжира, Египта и Франции»129.

Слово «заложники» до сих пор не употреблялось, но каждый читатель, который знает, чтó происходило в мире на протяжении последних примерно 25 лет, поймет, что мы уже вступили в ту сферу, где оно (как и слово «похитители») является ключевым. Термин «заложник», который часто встречается

внациональных руководствах по военному праву, когда речь идет о контроле над оккупированной вражеской территорией, не появлялся в ранних текстах по международному праву войны. В этом не было необходимости до тех пор, пока опыт Второй мировой войны не показал, насколько жестоко можно злоупотреблять этой практикой. Послевоенные суды признали преступлением убийство заложников; ст. 34 и 147 Конвенции

озащите гражданского населения объявили таковым и само их

129О’Брайен в своей работе на с. 407 так стремится подчеркнуть дипломатическую безукоризненность Израиля, что искажает картину этой сложной операции, когда описывает ее как «результат Соглашения между Израилем и ООП, заключенного непосредственно обеими сторонами, причем без какого-либо официального признания Израилем ООП». Он продолжает далее (не вполне принимая логику израильской позиции): «Израильтяне считают, что соглашения такого рода вполне сравнимы с соглашениями, которые правительства заключают с преступниками, удерживающими заложников». Этим, возможно, объясняется проявленная в том эпизоде нечестность, узнать о которой можно лишь из Доклада МККК: в конечном итоге Израиль отказался освободить более 200 пленных из числа обещанных, а впоследствии не дал разрешение на их посещение представителями МККК. См. ICRC’s AnnualReport for 1983, pp. 62—63.

559

Часть III. Право и вооруженные конфликты после 1950 г.

взятие. Конвенция об обращении с военнопленными ничего не говорит о заложниках в связи со своей основной целью — регулированием международных конфликтов. Неприятная возможность того, что военнопленные могут стать заложниками, была обойдена с помощью требования их быстрого освобождения и репатриации. И лишь общая статья конвенций, целью которой является регулирование конфликтов немеждународного характера, содержит явный запрет удержания военнопленных (и других лиц) в качестве заложников, поскольку законодателям представлялось, что этот запрет должен появиться лишь в контексте конфликтов, стандарты ведения которых, как считалось, были ниже обычно принятых.

Неоспоримым является то, что похищение людей и удержание заложников по-прежнему чаще имеет место во внутренних конфликтах и «ситуациях», чем в международных. В конфликтах первого типа для этого представляется гораздо больше возможностей, а доводы в пользу потенциальной выгоды таких действий более существенны. Сразу же на ум приходят Ливан и Колумбия — страны, раздираемые гражданскими распрями и беззаконием, где обе эти практики стали до боли знакомыми их жителям130. Если имеет место присутствие иностранцев и если их захват может обеспечить определенные преимущества (как это впечатляющим образом продемонстрировали события в Ливане), то они, разумеется, оказываются вовлечены. Но похищения людей и захват заложников стали бичом международного сообщества не только как следствие внутренних беспорядков. Бóльшая часть политически мотивированных угонов самолетов, ставших особо заметным явлением с 1968 по 1973 г., — в худший год их количество достигло 90, — была обусловлена арабско-израильским антагонизмом. Как пишет Форсайт, МККК оказался вовлечен (или увяз — это слово лучше отражает то, что порой происходило) в некоторые самые худшие инциденты, потому что уже тогда «был хорошо известен большинству участников кон-

130В газете Independent, 7 Oct. 1991, Роберт Фиск [Robert Fisk] сообщает о том, что лидер «Хезболлы» шейх Аббас Муссави хладнокровно характеризует нынешнюю практику захвата заложников в Ливане как «своего рода рутину». Фиск относит начало текущей фазы этого явления ко времени развязывания гражданской войны

в1975 г.

560