7.2. Концепция «ментальных программ» г. Хофстеде. Базовые характеристики культур, по г. Хофстеде

Голландский психолог Гирт Хофстеде постулировал идею о том, что родная культура, которую человек осваивает с момента своего рождения, закладывает в его сознание определенный «культурный код», с учетом которого он воспринимает в той или иной форме, категоризирует и оценивает явления действительности, одним словом, что родные культура и язык как бы «вкладывают» в сознание индивидов определенную «ментальную программу». Все, что человек чувствует, думает и делает, обусловлено этой ментальной программой, зависимо от нее. В качестве основных элементов ментальной программы выступают следующие характеристики или базовые компоненты культуры:

• степень выраженности индивидуализма или коллективизма;

• «мужской» или «женский» характер культуры (маскулинность/феминность; p.s.: безусловно, в любой национальной культуре присутствуют как мужские, так и женские черты, но чаще всего одни из них доминируют над другими);

• иерархическая дистанция в отношениях между людьми;

• избегание неопределенности.

Опишем кратко эти характеристики.

Степень выраженности индивидуализма или коллективизма

В культурах с доминированием индивидуализма как социального ориентира в качестве значимой социальной ценности выступает личная Независимость индивида от общества. В таких культурах в качестве движущей силы социального прогресса выступает противоборство личности со сложившимися устоями – сословными, религиозными, морально-этическими. Это противоборство является ведущей характеристикой, основой духовного содержания личности «фаустовского типа», которая складывается в Европе примерно с начала ХVI в. Поэтому О. Шпенглер назвал культуры индивидуалистического типа «фаустовскими» [10: 486].

Многочисленные примеры, иллюстрирующие индивидуализм как базовую характеристику культур Запада, содержатся в произведениях художественной литературы. Так, протест Норы, главной героини пьесы Г. Ибсена «Кукольный дом», против диктатуры мужа и моральных устоев общества (последняя треть ХIХ в.), тема женской эмансипации, мотивы богоборчества и тираноборчества в многочисленных произведениях романтизма и неоромантизма рубежа ХIХ – ХХ веков можно считать проявлениями фаустовского типа личности в структуре индивидуалистических культур. Классическим примером фаустовского типа личности можно считать знаменитых титанов эпохи Ренессанса (Леонардо да Винчи и др.).

В культурах с доминированием коллективизма как социального ориентира в качестве значимой социальной ценности выступает приоритет интересов коллектива над интересами индивида. В коллективистских культурах индивид осознает свою идентичность, только ощущая себя членом той или иной социальной группы – рода, клана, касты, общественной прослойки или класса. Шангуань Цзыму, известный исследователь китайской национальной психологии и ментальности, приходит к заключению, что преобладание коллективного над индивидуальным привело к тому, что задачей образования в Китае стало воспитание члена общества, единодушного с окружающими, который путем сравнения себя с другими понимает свое место в социуме и корректирует свое поведение в соответствии с его требованиями. Приведем примеры фразеологизмов, иллюстрирующие такую ментальную черту китайской нации как коллективизм, взятые из дипломной работы выпускницы Института языковой коммуникации Людмилы Покатиловой: 众人划桨开大船zhongren hua jiang kai da chuan – «Много людей гребут веслами – трогается большой корабль» (пример предоставлен консультантами-носителями языка); 团结就是力量tuanjie jiushi liliang – «Единение – сила» (汉英中国文化辞典: 413).

«Мужской» или «женский» характер культуры (маскулинность/феминность)

Первый опыт осмысления национальной культуры как живого организма и попытка применить к ней понятие характера принадлежит немецкому ученому, представителю этнографической школы во Франкфурте-на-Майне Лео Фробениусу (1873 – 1938 гг.) в его концепции морфологии культуры, и относится к 20-м годам ХХ века. Фробениус полагал, что каждая культура «является своего рода особым организмом, самостоятельной сущностью, проходящей те же ступени развития, что и все живое на земле: растение, животное и человек», наделена «культурной душой», «переживающей стадии рождения, взросления, старения и смерти». С точки зрения Фробениуса, культуры обладают собственным характером и могут быть мужскими и женскими. Их различия ученый иллюстрировал на примере африканских культур: у хамитов – матриархальная культура, у эфиопов – патриархальная [10: 104].

В последствие ученые других стран (О. Шпенглер, Н.А. Бердяев) существенно развили такой подход к пониманию национальной культуры. Благодаря их наблюдениям стало очевидным, что оппозиция Женское – Мужское или Женственность – Мужественность является универсальной и имеет важное значение для характеристики национального своеобразия любой культуры.

Эдвард Холл, однако, показал, что за понятиями «женское» и «мужское» в национальных культурах закрепляется разное содержание. Так, содержание категории мужественности, прямо противоположное принятому в американской культуре, исследователь обнаруживает в иранской культуре. Здесь за мужчинами негласно закреплено право эмоционально свободно выражать свои чувства, а от женщин ожидают холодности, рациональности, расчета. В качестве примера Э. Холл приводит телевизионные выступления министра внутренних дел Ирана в 1951–1953 гг. Мохаммеда Моссадыка, во время которых министр позволял себе причитания, рыдания и даже истерики.

Для русской культуры характерен конфликт женственности и мужественности, значимость оппозиции Маскулинность – Феминность, что воспринимается как один из элементов в национальном образе России. Однако Женственность все же является доминирующим элементом этой оппозиции, что подтверждают многочисленные примеры:

1) представление образа России в поэзии как женщины-крестьянки – «плат узорный до бровей» (С. Есенин, А. Блок, В. Набоков и др.);

2) присутствие идеального образа женственности в многообразных аллегорических наименованиях России: Родина-Мать, Мать-Сыра Земля и т. п.;

3) наличие речевых конструкций со словом Мать в других наименованиях: см. пример из речи диалектоносителей: «Вот матушка-коровушка с молочком пришла: она же кормилица» («Словарь среднеобских говоров русского языка»); Мать-Заступница = Богородица.

В приведенной ниже таблице имеется в виду социальная «проекция» оппозиции Маскулинность – Феминность (ее проявление в сфере социальных отношений).

В культурах с мужским характером в системе социальных ценностей доминируют сила, работа, профессиональный успех, продвижение по социальной лестнице, конкуренция, материальное благополучие. В таких культурах преобладают деловые связи между людьми.

В культурах с женским характером в системе социальных ценностей доминируют забота о других членах общества, постоянная актуализация проблемы человека, его прав и социальных гарантий, степени его защищенности перед обществом и другими членами общества. Между людьми преобладают эмоциональные, личные связи, которые воспринимаются как имеющие большую социальную ценность, нежели деловые.

Иерархическая дистанция в отношениях между людьми

В разных странах общество по-разному иерархизировано, что накладывает неизгладимую печать на культуру и язык. Разная модель управления членами общества, структура властно-ролевых отношений приводит к тому, что между вышестоящими и подчиненными, старшими и младшими, родителями и детьми, мужчинами и женщинами, людьми, принадлежащими к разным классам и сословиям, существует разная дистанция в отношениях, в том числе и эмоциональная. В одних культурах эта дистанция больше и, как правило, она более тщательно соблюдается членами общества. В этих культурах существует так называемая «вертикальная структура власти», властно-ролевые отношения между членами сообщества являются более «жесткими», культивируется подчеркнутое уважение и демонстративное послушание нижестоящих вышестоящим, не допускаются возражения нижестоящих в решении профессиональных проблем и критика вышестоящих.

В других культурах иерархическая дистанция меньше, и это весьма ощутимо на эмоциональном уровне общения. В общении принципиально подчеркивается равенство собеседников. В профессиональных контактах критика вышестоящих воспринимается как норма, поощряется личная инициатива сотрудников, в том числе и младшего персонала в решении профессиональных проблем. Вышестоящие и нижестоящие свободно разговаривают между собой не только в процессе работы, но и в перерывах, могут вместе отдыхать и обедать. Руководитель даже очень высокого ранга может запросто общаться с подчиненными, позволяет называть себя просто по имени, без регалий, обозначающих его социальное положение, допускаются обращения к вышестоящим в форме единственного числа – «Ты». Демократизм внешней формы общения ярко проявляется в заигрывании властей с народом. Классическим примером такого поведения являются выступления сенаторов, мэров, президентов США, особенно в предвыборный период и в период выборочных кампаний, когда представители власти – уже существующей или потенциальной – пытаются своим поведением имитировать образ некоего «своего парня» – простого человека из народа, такого же, как все самые обычные люди.

Разная физическая дистанция между людьми в процессе их взаимодействия отражает социальную иерархию общества и непосредственно связана с формами вербальной коммуникации, в особенности, с формами обращений к собеседнику. Так, во многих восточных языках четко различаются формы обращения к младшему и старшему брату, младшей и старшей сестре, так как для их наименования в языке существуют специальные слова, и слово, обозначающее младшую сестру, не может быть использовано в речи по отношению к старшей сестре. В китайском, корейском языках, помимо слов-обращений, существуют и специальные частицы, выражающие уважение по отношению к собеседнику и используемые в нейтральных конструкциях, основной коммуникативной задачей которых не является выражение отношения к собеседнику.

Еще относительно недавно в русской народной культуре было принято обращаться к родителям на Вы. Переход на Ты, культивировавшийся с приходом Советской власти и отразивший более короткую эмоциональную дистанцию в отношениях между родителями и детьми, одновременно маркировал и смену культурных ориентиров в стране.

Таким образом, иерархическая дистанция проявляется не только в физическом расстоянии между людьми в процессе их взаимодействия. В подтверждение этого тезиса хочу привести свои наблюдения, сделанные во время интервью гостя нашего института, профессора США Джеральда Майкельсона, проведенного журналистами томского телевидения. Почувствовав, что американский профессор отличается от российских большей степенью внешнего проявления демократизма, диктор телевидения Виктор Мучник в процессе интервью трижды менял и форму обращения к своему собеседнику: господин Майкельсон – в начале телеинтервью; профессор – в середине беседы; и, наконец, Джерри – в конце интервью с профессором. Телезрители имели возможность со всей очевидностью увидеть, что изменение формы обращения к американскому собеседнику непосредственно отразило изменение дистанции в личном отношении диктора телевидения к профессору.

Избегание неопределенности

Степень избегания неопределенности является характеристикой или культурным измерением, которое проявляет склонность членов данного сообщества действовать, руководствуясь либо системой многочисленных формализованных правил, подробных предписаний и инструкций, либо руководствуясь своей интуицией, личными желаниями, негласными законами и правилами общественной морали. В первом случае мы имеем дело с культурами, для которых характерен высокий уровень избегания неопределенности членами данного сообщества, во втором случае – с культурами с низким уровнем избегания неопределенности членов культурного сообщества. И если представители первых культур испытывают чувство страха перед неопределенностью – в незнакомой ситуации они не знают, как себя вести, и чувствуют себя дезориентированными, то представители вторых культур легко находят выход из любой ситуации и склонны к риску.

Единой точки зрения на методику количественного измерения такого базового критерия оценки русской культуры, как степень избегания неопределенности, пока не выработано, несмотря на большое количество проводимых исследований. Это связано с тем, что «в западной и отечественной научных школах изучение (а, следовательно, и измерение) неопределенности (в дальнейшем ТН) включено в различные контексты. В западной школе изучение ТН непосредственно связано с проблематикой совладания с неопределенностью. В российской школе изучении ТН связано с проблемами воспитания толерантности». Отсутствие единого измерительного инструментария делает невозможным сопоставление результатов проведенных исследований [26].

В 1984 году голландский социолог и психолог Г. Хофстеде (G. H. Hofstede) разработал индекс избегания неопределенности “Uncertainty Avoidance Index” (UAI), состоящий из трех индикаторов – ориентация на правила, стабильность занятости и стресс. Он считал, что социальные правила, ритуалы, образовательные стандарты, религиозная ориентация и технологии культурально обусловливают формы реагирования индивида на неопределенность и, как следствие, что различные культуры вырабатывают у своих представителей различную степень избегания неопределенности. Согласно Hofstede, высокий показатель UAI свидетельствует о низком уровне ТН, а низкий, соответственно, о высоком уровне ТН, присущем данной стране/обществу/ культуре. Под неопределенностью Hofstede понимает пребывание в неструктурированных ситуациях (unstructured situations). Исследования проводились в 40 странах, по их результатам все страны были расположены в соответствии с показателями UAI. Греция, Португалия и Япония показали высокие значения UAI, в то время как Сингапур, Дания и Великобритания получили более низкие оценки. Следует отметить, что Хофстеде связывает данный показатель с широким кругом явлений, от частоты несчастных случаев на дорогах, до предпочтительного стиля руководства [27: 23].

В русской культуре степень избегания неопределенности колеблется в разных коммуникативных ситуациях от самой низкой (повышенный травматизм на дорогах) до достаточно высокой (тотальный контроль и «перестраховка» как черты авторитарного стиля руководства, нежелание русских бизнесменов рисковать и т.п.). Эти колебания обусловлены антиномичностью русской культуры как ее онтологическим свойством. Поэтому попытки однозначной характеристики русской культуры как культуры с низкой или высокой степенью выражения неопределенности не состоятельны. Исследователей, в особенности, зарубежных, эти колебания приводят в тупик, прежде всего, потому, что они хотят однозначно охарактеризовать степень выражения неопределенности в русской культуре как низкую или, чаще, как высокую, что сделать невозможно, уже в силу антиномичности русской культуры как ее онтологического свойства. Скорее всего, колебания в степени выраженности неопределенности в русской культуре непосредственно отражают «закон коммуникативного равновесия», открытый российским исследователем С.Н. Глазковой (Глазкова С.Н. Культурологический закон коммуникативновного равновесия // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, 2011. – № 4 (10). Часть 2. – С. 47 – 50).

В своей монографии «Коммуникация как форма существования и развития национальных литератур и культур» [34] я показала, как низкая степени избегания неопределенности отразилась в текстах русской художественной классической литературы. В романе Ф.М. Достоевского «Бесы» это качество представителей русской культуры проявляется как внутренняя готовность персонажей к неожиданным поступкам, непредсказуемому поведению, склонность к экстремальности и отражается на уровне словарного состава языка произведения. Семантические поля лексических единиц словаря – вдруг, неожиданно, нечаянно, мгновенно, всякое, несомненно, быстро, нетерпеливо, не в меру, непременно, совершенно, с вызовом, уж ничего более, тотчас же, совсем, окончательно, непомерная (гадливость), чрезвычайное, неоспоримое, невозможное – содержат спектр значений быстроты действия, широты его распространения, неожиданности или максимальной степени проявления. Только в одной главе романа «У Тихона», объем которой составляет неполных 30 страниц, насчитывается 26 (!) случаев употребления слова вдруг, то есть это слово встречается почти на каждой странице, коэффициент его частотности в среднем составляет несколько больше, чем 0,8. Этот частный случай показателен тем, что отдельно взятое слово выступает маркером определенного типа культурного сознания (его представляет писатель), которое воспринимает неожиданность как обязательный элемент картины мира.

Частотность употребления этих слов – не произвол или прихоть писателя: словоупотребление всякий раз мотивировано внутренними движениями или порывами души персонажей, эксплицитно выраженными с разной степенью очевидности.

Тот факт, что неопределенность и отсутствие четких формализованных правил в разных видах социальной деятельности не вызывает у русских людей дискомфорта, находит любопытные многочисленные подтверждения в фактах словесного художественного творчества. В этом смысле показательна литературная пародия, написанная Львом Толстым на поэтику Афанасия Фета и состоящая всего из одной строки: «Что-то где-то веет, млеет». Имея непосредственное отношение прежде всего к эстетической полемике своего времени и отражая в сниженно-пародийной форме представления о психологизме как методе изображения действительности, эта пародия, тем не менее, выступает маркером того типа культурного сознания, который не пугается неопределенности, но притягивается к ней и увлекается ею.

В силу предельной степени обобщения, содержащейся в символах, классическим выражением низкой степени выражения неопределенности в русской культуре художественного слова мы можем считать произведения поэзии русского символизма, одной из вершин которого стало поэтическое творчество Иннокентия Анненского. Лирико-философское стихотворение поэта «То и это» можно считать одним из наиболее показательных репрезентантов низкой степени выражения неопределенности в русской ментальности:

Ночь не тает. Ночь как камень.

Плача тает только лед,

И струит по телу пламень

Свой причудливый полет.

Но лопочут даром, тая,

Ледышки на голове:

Не запомнить им, считая,

Что подушек только две.

И что надо лечь в угарный,

В голубой туман костра,

Если тошен луч фонарный

На скользоте топора.

Но отрадной до рассвета

Сердце дремой залито,

Все простит им... если это

Только Это, а не То.

Если мы, прочтя этот поэтический шедевр, можем хотя бы приблизительно описать, что имеет в виду поэт под понятием Это, то совсем не ясно, что включает в свое содержание категория То. Однако такая неопределенность не мешает данному тексту быть произведением поэзии, при том художественно совершенным.

Как и другие базовые характеристики национальной культуры, степень избегания неопределенности оказывает непосредственное влияние на описанную ниже метахарактеристику – тип национальной духовности, формируя его. Своего рода констатацию низкого уровня избегания неопределенности мы обнаруживаем уже в суждении Н.А. Бердяева о русском народе как о менее детерминированном, более обращенном к бесконечности и не желающем знать распределения по категориям [38: 544].

Можно предположить, что степень избегания неопределенности в определенной мере определяет проблематику художественной литературы, ее нравственно-философскую ориентацию. В качестве аргумента этого тезиса уместно использовать наблюдение Н.А. Бердяева: «Русские писатели не закованы в условных нормах цивилизации и потому прикасаются к тайне жизни и смерти» [39: 64]. Таким образом, сакральность как характерную черту русской литературы и культуры можно объяснять более низкой, по сравнению с западной, нормативностью русской культуры.

Теперь попытаемся суммировать сказанное выше. Если попытаться объединить наработки Э. Холла с результатами размышлений о своеобразии национальных культур Г. Хофстеде и вписать в эту суммарную характеристику культуру России, то итог размышлений можно представить в виде табл. 6.

Таблица 6

Базовые характеристики культуры, по Э. Холлу и Г. Хофстеде, и их представленность в культурах стран мира

I. Восприятие категории времени и использование времени в социальной деятельности
I.1. Отношение к пунктуальности
Строгое: опоздание воспринимается как провинность, как демонстрация неуважительного отношения к партнеру по коммуникации или несерьезного отношения к делу и вызывает потерю доверия. Эта характеристика представлена в культурах следующих стран: США, Германия, Швейцария, культуры стран Европы	Нестрогое: время не воспринимается как социальная ценность; опоздания вполне допустимы; 45 минут латиноамериканского времени приравниваются к 3–5 минутам европейского времени. Культуры стран Латинской Америки, арабского мира
Культура России по этому критерию занимает промежуточное положение среди других стран, но в настоящий момент тяготеет к строгому отношению ко времени (в связи с развитием рыночной экономики)
I.2. Ритм деятельности
Полихронные культуры (полиактивные представители этих культур): несколько дел выполняются одновременно; преобладают межличностные отношения между людьми. Культуры стран: Россия, Страны Латинской Америки, Страны Ближнего Востока, Государства Средиземноморья	Монохронные культуры (моноактивные представители этих культур): в один отрезок времени возможно выполнение только одного рода деятельности; между людьми преобладают деловые отношения. Культуры стран: США, Германия, Страны северной Европы
I.3. Предпочтения в выборе временных ориентаций
Ориентация на прошлое: представители культур стран Дальнего Востока, Ирана, Турции	Ориентация на будущее: представители культуры США ориентированы на настоящее и недалекое будущее – во временном интервале в 5–10 лет
В выборе временных ориентаций носители русской культуры отдают предпочтение либо прошлому, либо будущему. Компонент настоящего менее актуализирован, хотя в настоящее время происходит ментальный сдвиг в сторону актуализации приоритета настоящего в восприятии категории времени
II. Контекстуальность
Высокая: Больше внимания уделяется контексту сообщения, чем его содержанию – тому, с кем и в какой ситуации происходит общение; особая значимость придается форме сообщения. «Предметы и явления обретают свои очертания, лишь будучи обозначенными словом»; существует необходимость в получении дополнительной информации с целью понять смысл вербальных высказываний; велико значение контекста, пресуппозиций, намеков; использование сокращенного языка; более богатая «затекстовая нагруженность» (объем подразумеваемого при общении гораздо больше, чем объем сказанного); широкое использование невербальных средств коммуникации – мимики, жестов, прикосновений, контакта глаз, пространственно-временной организации общения; сам строй языка помогает представителям высококонтекстуальных культур соблюдать вежливость и сохранять гармонию межличностных отношений; уклончивость, коммуникативная двусмысленность, более широкое поле неопределенности; большая дифференциация эмоциональных категорий (богатство языковых средств для выражения эмоций: отражаются все оттенки чувств и все колебания в отношениях между людьми, что сказывается на стиле межличностных отношений); лексический состав языка отражает большую степень иерархизации общества. Чаще проявляется в культурах стран: Китай, Корея, Япония, страны Ближнего и Дальнего Востока	Низкая: Когнитивный стиль обмена информацией: для понимания смысла вербальных высказываний нет необходимости получения дополнительной информации, все выражено в словах; многословие или использование расширенного языка общения; значительные требования предъявляются к беглости речи, ее полноте, прямоте, точности использования понятий, ясности или логической недвусмысленности словесных высказываний; представители низкоконтекстуальных культур стремятся развивать свои речевые навыки; знание контекста менее существенно для понимания содержания высказывания. Чаще проявляется в культурах стран: США, Канада, Великобритания, Франция, Германия, другие страны Европы
III. Восприятие физического пространства и использование пространства в межличностных отношениях
Интимная зона меньше: физическое соприкосновение незнакомых людей воспринимается как нормальное, естественное явление и не вызывает ощущения дискомфорта. культура России, стран Средней Азии, Латинской Америки, арабских стран	Интимная зона больше: люди стараются не вторгаться в чужую интимную зону и не допускают в свою; если это случается, испытывают ощутимый физический и психический дискомфорт. культура США, Германии, стран северной Европы
Культуры Франции и Великобритании занимают промежуточное положение в рейтинге по этой характеристике
IV. Распространение информационных потоков
Медленное: информация распространяется по специальным каналам и носит ограниченный и целенаправленный характер. культура Германии, стран северной Европы	Быстрое: наличие эффективной неформальной информационной сети, информация проходит беспрепятственно. культура России, Франции, южной Европы
В культуре США – низкий и средний уровень распространения информации
V. Иерархическая дистанция власти
Большая: вертикальная структура власти, подчеркнутое уважение к вышестоящим, не допускаются резкие возражения и критика вышестоящих. культуры Японии, Китая, Кореи	Маленькая: подчеркивается равенство собеседников, в отношениях руководителей и подчиненных незначительная эмоциональная дистанция. культуры США, Великобритании
Культура России занимает промежуточное положение в рейтинге по этой характеристике
VI. Индивидуализм: больше всего ценится независимость индивида от группы; действует этика успеха. культуры США, Великобритании, Франции, Канады, Германии, Нидерландов, Австралии, Новой Зеландии	Коллективизм: интересы общества превалируют над интересами индивида; действует принцип «Нельзя добиваться успеха за счет других». культуры Китая, Кореи, Пакистана, Гватемалы, Индии
Для культуры России характерна значимость оппозиции Индивидуализм – Коллективизм с превалированием коллективистского начала (особенно в историческом прошлом культуры)
VII. Маскулинность: центральное место в системе социальных ценностей занимают работа, сила, независимость индивида от группы, материальное благополучие, успех, конкуренция. Культуры США, Великобритании, Германии, Швейцарии, Австрии, Италии, Японии, Мексики, Венесуэлы	Феминность: В качестве социально значимых и доминирующих воспринимаются следующие ценности: забота о других членах общества, постоянная актуализация проблемы смысла человеческого существования, предпочтение эмоциональных связей между людьми вместо деловых. Культуры Швеции, Норвегии, Нидерландов, Дании, Финляндии, Португалии, Чили
Культура России по этому признаку занимает промежуточное положение: Женственность – Мужественность – значимая антиномия для ее характеристики; конфликт Женственности и Мужественности – один из основных элементов в национальном образе России
VIII. Избегание неопределенности
Высокий уровень: существование многочисленных формализованных правил, подробных предписаний и инструкций, люди испытывают чувство страха перед неопределенностью культуры Франции, Бельгии, Испании, Португалии, Греции, Японии, Уругвая, Гватемалы, Чили	Низкий уровень: в жизни общества большую роль играют неформальные правила, «неписанные законы», люди в большой степени склонны к риску в нестандартных, незнакомых ситуациях культуры России, Великобритании, Ирландии, Швеции, Дании, Индии, Сингапура, Ямайки
Культура США, скорее всего, по этому признаку занимает промежуточное положение

P.S.: Примечания к схеме-таблице:

1. Картина реального восприятия категории времени на самом деле гораздо более сложная, потому что трудно говорить о восприятии времени в целом представителями отдельных национальных культур в разных видах социальной деятельности человека – в бизнесе, науке, искусстве, религии отношение ко времени внутри одной и той же национальной культуры является разным. Можно считать, что в каждой культуре существуют разные виды времени.

Виды времени представил Э. Холл в книге «The Dance of Life» [25]:

• Биологическое время.

• Персональное время.

• Физическое время.

• Метафизическое время.

• Микровремя.

• Синхронное время.

• Мирское время.

• Божественное (священное время).

• Метавремя.

2. Сравнение национальных культур по перечисленным выше базовым характеристикам (признакам) позволяет заключить, что сопоставляемые культуры по одним характеристикам могут относиться к одному культурному типу, тогда как по другим характеристикам – к разным культурным типам. Во взаимоотношениях представителей данных культур этот факт, с одной стороны, создает условия для их конфликтного столкновения, а, с другой стороны, – для взаимопонимания.

Наличие оппозиций в структуре русской культуры (индивидуализм – коллективизм, маскулинность – феминность), а также ее срединное положение в рейтинговой шкале по степени проявления других базовых характеристик культуры (например, самая высокая степень проявления контекстаульности среди низкоконтекстуальных культур) свидетельствуют о том, что типологически культура России является культурой «промежуточного типа». Скорее всего, именно этот факт стал причиной того, что Сэмюэл Хантингтон в книге «Столкновение цивилизаций» (1996 г.; ранее, в 1993 г. – статья с одноименным названием), выделяя 8 типов цивилизаций, не нашел среди них места не только для русской, но и для славянской цивилизации (Фатющенко В.И. Место русской классики в диалоге цивилизаций // Россия и Запад: диалог культур. Сборник статей 11-й международной конференции 28 – 30 ноября 2005 г. Вып. 13. Ч. I. – М.: Изд-во МГУ, 2006). По всей видимости, ученый исходил не из отрицания значимости и своеобразия славянского культурного типа (и – внутри него – российского), но имел в виду «промежуточность» положения российского типа цивилизации в шкале типологии культур.

3. Практическое значение изучения базовых характеристик культур мы видим в следующем: конкретные воплощения базовых характеристик культур определяют различия в картине мира народов и позволяют вычленить эти различия. Изучая данный аспект, можно выделить те общие черты в понимании народами мира и своей роли в нем, которые могут быть положены в основу взаимопонимания представителей разных народов и культур. Так, Ричард Льюис в книге «Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию» выделяет общие качества в мировоззрении и позиции русских и американцев:

• универсализм и широта мировидения (эта особенность связана с полиэтничностью государств России и США);

• способность (и потребность; дополнение мое – С.П.) к освоению новых территорий (Сибирь в России);

• понимание своей исторической миссии среди других народов;

• общие симпатии;

• общие антипатии.

Исследователь считает эти качества основой для взаимопонимания русского и американского народов [28: 320]. Таким образом, осмысление базовых категорий культуры способствует достижению эффективности межкультурной коммуникации.