9.2. Типичные ошибки в межкультурном общении

Анализ многочисленных источников по теории и практике мкк, а также фактов из личного опыта межкультурного общения привел автора этого учебника к выводу, что все эти ошибки имеют общий механизм или причину, не зависимо от национальной принадлежности коммуникантов – перенос в чужую культуру ментальных схем поведения, действующих в родной культуре. Можно сказать и иначе: причины всех ошибок в межкультурном общении сводятся к нарушению «платинового» правила межкультурного общения: оказавшись в среде представителей другой культуры, действуй по ее правилам; его эквивалентом является пословица «Не ходи в чужой монастырь со своим уставом». В основе всех ошибок лежит один и тот же механизм: людям «очень трудно поверить, что поведение, которое они считали «общечеловеческим», на самом деле таковым не является, а представляет собой навыки, усвоенные в определенной культурной среде» [6: 256].

Человек совершает перенос ментальных схем родной культуры на чужую уже вследствие своей нерасторжимой связи с родной культурой, которая является для него той формой, благодаря которой он сложился и которая через множество каналов определяет его повседневную жизнь [6: 269]. Все случаи переноса ментальных схем являются следствием и проявлением этноцентрического сознания. Этноцентрическое сознание отождествляет поведение иностранцев со знакомыми явлениями в родной культуре.

Примеры переноса ментальных схем поведения родной культуры в другие культуры мы находим в книге Эдварда Холла «Как понять иностранца без слов» [6: 228 – 231]. Вот эти примеры:

1. «Хотя все, казалось бы, благоприятствовало работе группы американцев в Греции, они сталкивались с огромными трудностями при выработке соглашения с греческими представителями властей. Попытки начать переговоры наталкивались на сопротивление и подозрительность со стороны греков. Американцы никак не могли заключить соглашения, необходимые для начала работы над новыми проектами. Последующее изучение показало, что патовая ситуация была вызвана двумя непредвиденными причинами. Во-первых, американцы гордятся тем, что они «называют вещи своими именами» и «берут быка за рога». Оба эти качества в глазах греков являются не достоинствами, а серьезными недостатками. Их проявления воспринимаются как отсутствие утонченности, что, по мнению греков, лишь достойно сожаления. Американская прямота вызывала у греков неприязнь. Во-вторых, во время встреч с греками американцы пытались заранее определить их продолжительность и сразу же договориться об общих принципах, поручив подкомитетам согласовать отдельные детали соглашения. Грекам казалось, что таким образом американцы пытаются схитрить. Греки обычно согласовывают всё до малейшей детали при участии всех заинтересованных сторон и ведут переговоры столько, сколько это необходимо, не обговаривая заранее их продолжительность. Вследствие взаимного непонимания вместо продуктивного результата США и Греция получили лишь серию бесполезных встреч, в ходе которых каждая из сторон осуждала поведение своих партнеров по переговорам».

2. «На Ближнем Востоке у американцев часто возникают трудности в общении с арабами. Я помню, как один агроном приехал в Египет, чтобы обучить египетских фермеров передовым методам ведения сельского хозяйства. Однажды в ходе своей работы он попросил своего переводчика, чтобы тот спросил фермера, какой урожай тот собирается получить. Фермер ответил что-то зло и возбужденно. Явно стараясь смягчить ответ араба, переводчик сказал: «Он говорит, что он не знает». Американец понял, что произошло какое-то недоразумение, но он не мог понять в чем дело. Позже я узнал, что арабы считают безумной любую попытку заглянуть в будущее. Когда американец спросил его о будущем урожае, египтянин был глубоко оскорблен: он полагал, что американец относился к нему, как к ненормальному. Для араба лишь Бог знает будущее и говорить о будущем является проявлением высокомерия».

3. «В Японии я однажды взял интервью у американского ученого, который был направлен в эту страну, чтобы преподавать там американскую историю для университетских профессоров. Лекции успешно продолжались, пока американец не стал сомневаться в том, хорошо ли понимают его слушатели. Так как он не владел японским, то он попросил дать ему переводчика. После нескольких лекций, которые шли с переводом, американец попросил, чтобы слушатели сообщили ему, что они поняли из курса. Ответ, который он получил через переводчика, гласил, что участники занятий поняли лишь 50 процентов из содержания лекций. Американец был в смятении. Он не знал, что невольно оскорбил своих слушателей, обратившись к услугам переводчика. В Японии признаком образованности является умение человека говорить на английском языке. Японские ученые подумали, что американец специально унизил их, когда стал читать лекции с помощью переводчика».

4. Следующий пример Э. Холл взял из рассказа антрополога Джона Усима о происшествии на одном тихоокеанском острове:

«Туземцы одного острова никак не могли добиться того, чтобы американские строители взяли на работу людей в строгом соответствии с их традиционной системой социальных норм. Из-за непонимания руководителями строительной фирмы местных обычаев на работу было принято слишком много людей из одной социальной группы, и в результате равновесие в обществе оказалось нарушенным. Весь остров буквально ходил ходуном от возмущения. Так как американцы отказывались исправить свою ошибку и нанять людей в соответствии с местными порядками, то старейшины двух групп собрались однажды ночью на совещание, чтобы обсудить, каким образом перераспределить рабочие места. Когда они достигли соглашения, они двинулись толпой к управляющему строительством и разбудили его, чтобы сообщить ему о своем решении. Они не знали, что лишь вопрос жизни и смерти может послужить причиной для того, чтобы разбудить американца во время ночного сна. В результате американец, который не знал местного языка и местной культуры и не подозревал, из-за чего разгорелся сыр-бор, решил, что началось восстание, и срочно вызвал на остров отряд морской пехоты. Ему не пришло в голову, что отношение ко времени имеет другое значение для этих людей, чем для американцев».

Существуют также многочисленные ошибки интерпретации информации, полученной из иноязычной культуры. В данном случае под информацией понимаются любые сведения, причем как полученные с помощью вербальных средств их передачи, так и с помощью невербальных и паравербальных средств. В учебнике «Основы межкультурной коммуникации» Т. Г. Грушевицкой, В. Д. Попкова и А. П. Садохина называются ошибки атрибуции – приписывание людям иных, чем в действительности, причин и мотивов поведения, которое является результатом дефицита информации о другой культуре [13: 208–211]. К этому виду ошибок относится в том числе и фундаментальная ошибка атрибуции, связанная с разным значением, которое придают наблюдатель и деятель (действующий субъект) личностному и ситуационному факторам: действуя сами, мы недооцениваем роль личностного фактора и переоцениваем роль ситуационного, т. е. свои ошибки склонны «списывать» на счет ситуации, случайности; являясь же наблюдателями действий других людей, мы исходим из обратной логики – переоцениваем значение личностного фактора и недооцениваем роль ситуационного. Кроме того, исследователи называют «ошибку иллюзорных корреляций» и «ошибку ложного согласия». Первая из них объясняется использованием заранее известной (априорной) информации о причинных связях, которая не отражает реальную мотивировку (ребенок плачет потому, что он хочет есть – думают взрослые и начинают его кормить, но ребенок продолжает плакать, потому что его эмоциями руководят совершенно другие причины). Вторая ошибка является ошибкой этноцентрического сознания: использование в качестве критерия оценки своего личного поведения и переоценка его обычности и распространенности.

Оба типа названных выше ошибок преодолеваются через выработку межкультурной компетенции.

Следуя «платиновому» правилу межкультурной коммуникации, необходимо учитывать все указанные выше различия в национальных коммуникациях и уметь применять их в практике общения с представителями других культур. Только в этом случае можно рассчитывать на адекватное понимание, уважительное отношение к себе как партнеру по коммуникации и оправдание коммуникативных ожиданий (важнейший критерий оценки удачности, эффективности коммуникации).

Д.Б. Гудков предлагает свою классификацию (типологию) коммуникативных неудач, в которой вербальная и невербальная коммуникация не отделяются друг от друга, а внутри вербальной намеренно не делается различия между устной и письменной речью. При этом ученый отмечает сложность создания однозначной и непротиворечивой классификации, поскольку разные исследователи кладут в ее основу разные критерии (Б.Ю. Городецкий, О.Н. Ермакова и Е.А. Земская, О.В. Кукушкина, С.И. Виноградов, Н.И. Формановская, Г.Г. Почепцов и другие) [2: 55]. Д.Б. Гудков выделяет следующие разновидности коммуникативных неудач:

1) «внешняя интерференция»: инофон переносит знаки и значения своего лингво-культурного сообщества в другую культуру, в которой эти знаки или вообще отсутствуют или связаны с другими значениями [2: 63].

Пример: «Группа американских студентов, находясь на экскурсии в Ереване, зашла в ресторан. Их обслуживал молодой официант. Одна из американок несколько раз улыбнулась ему, так как, по ее словам, она сама работала официанткой и знала, какой это нелегкий труд, поэтому желала подбодрить молодого человека. Когда студенты выходили из ресторана, официант ждал их у входа и предложил улыбавшейся ему девушке следовать за ним, ее отказ вызвал у него гневную реакцию, которую поддержали его стоявшие рядом товарищи, американские студенты вступились за свою соотечественницу, в результате чего произошла крупная драка, закончившаяся коллективным приводом в милицию. Таким образом, улыбка, имевшая для американки значение “я понимаю ваши трудности”, для того, к кому эта улыбка была обращена, имела значение “я приглашаю тебя к ухаживанию и готова на это ухаживание ответить”. Последующее поведение девушки заставило молодого человека чувствовать себя обманутым и обусловило указанные действия. Неверная интерпретация знака одним из коммуникантов и неготовность к подобной интерпретации другого коммуниканта привели к серьезному конфликту» [2: 62 – 63].

2) «Внутренняя интерференция»: инофон пытается оперировать знаками другого лингвокультурного сообщества, но пользуется ими неадекватно (знак, характерный для весьма ограниченной зоны общения, универсализируется, начинает восприниматься как характерный для всех коммуникативных ситуаций данного лингвокультурного сообщества [2: 63 – 64]. В качестве примеров этой ошибки Д.Б. Гудков приводит случаи, когда студенты-иностранцы активно используют сленговую лексику не только в общении со своими сверстниками, но и с преподавателями, значительно старшими их по возрасту, или когда первые, здороваясь с профессором, употребляют слово «привет» [2: 64].

Расширю круг приведенных примеров, опираясь на личный опыт межкультурного общения. Все они взяты из общения с одним из моих самых талантливых учеников русской литературы как иностранной, уроженцем северо-восточной Франции.

А) Под Новый год, пожелав поздравить студентов и преподавателей с наступающим праздником и стремясь выглядеть при этом остроумным, мой ученик Николя поместил в факультетской стенгазете свое поздравление и подписался: Колян.

Б) В беседах с красивыми девушками, желая выглядеть смелым и остроумным, он говорил: «Хочешь большой и чистой любви? Приходи на сеновал!». Видя замешательство как ответную реакцию, он решил выяснить у меня, в чем дело. Я ответила на вопрос вопросом: «А ты знаешь, что такое сеновал и зачем туда приглашают девушек?» «Нет», – ответил он. Тогда я объяснила. Его лицо мгновенно вспыхнуло, и он растерянно проронил: «Да Вы что?! Не может быть!».

В) Я и Николя спускались по широкой лестнице профилактория. Мой партнер при этом галантно предложил мне взять его под руку. Неожиданно он споткнулся и в сердцах громко произнес русское нецензурное слово на букву «Б». Я осекла его, объяснив, что при женщинах, детях и т.д. это слово употреблять нельзя. «Можно!» – горячо возразил мой собеседник и аргументировал: «Все говорят!».

По Д.Б. Гудкову, существуют 3 класса причин, порождающих коммуникативные неудачи:

1) различия в устройстве родного и неродного языков коммуникантов;

2) индивидуальные различия говорящих;

3) прагматические факторы [2: 57], к которым относится, в том числе, невладение одним из коммуникантов системой значений той культуры, на языке которой ведется общение, и способов их актуализации. Эту причину можно обозначить и как различия в кодах участников коммуникации [2: 66]. Эти коды не только вербальные, но они фиксируются в языке. Все приведенные выше примеры КН обусловлены именно данной причиной. Она приводит к тому, что говорящий на иностранном языке «неверно оперирует телами знаков при порождении речи и неверно связывает означающее и означаемое при интерпретации высказываний» [2: 65].