2. Эпоха дворцовых переворотов. Корректировка петровских реформ его преемниками.

Вместе с тем, Петр I оставил после себя не только сильную в военно-экономическом отношении державу, но и ряд сложных проблем в социально-политическом строе, мешавшим России стать вполне «цивилизованным» европейским государством. Главная из них заключалась в дальнейшем укреплении существующего политического режима, т.е. неограниченной самодержавной власти царя. Неограниченный произвол самодержавной власти, крайняя централизация государственного управления и отсутствие представительных учреждений на деле ослабляли политический режим, так как лишали власть и общество обратной связи и, тем самым, сужали социальную опору режима. В условиях почти полной самоизоляции власти от русского общества небольшой кучке заговорщиков не составляло особого труда свергнуть неугодного императора, несмотря на всю мощь репрессивного аппарата, ибо заговор часто созревал у самого подножья трона. Поэтому вся вторая четверть XVIII в. прошла под знаком дворцовых переворотов.

Такому пути решения проблемы взаимоотношения власти и общества в немалой степени способствовала большая роль армии в жизни страны и неупорядоченность Петровского закона о престолонаследии, значительно расширявшего круг претендентов на трон, включая в него самых отдаленных представителей правящей династии, что позволяло заговорщикам быстро найти замену неугодному императору (или императрице).

Правители России пытались решить эту очень важную для себя проблему, связанную с прочностью их власти. Один из простейших путей ее решения виделся в увеличении числа гвардейских полков, чтобы нелояльность одних воинских частей парализовать преданностью других. Так, царствующие особы немецкого происхождения, чувствуя неприязненное к себе отношение со стороны патриотически настроенных Семеновского и Преображенского гвардейских полков, в противовес им создали Измайловский и Кавалергардский лейб-гвардейские полки, где командные должности занимали офицеры-иностранцы.

Другой путь решения этой проблемы заключался в том, что император заранее назначал себе преемника, отсекая других кандидатов. Но как показывала российская политическая практика, все подобные меры по упрочению власти оказывались неэффективными. Гвардия по-прежнему оставалась главной ударной силой дворцовых переворотов, а высшие правительственные сановники мало считались с волей покойного императора (императрицы). Анна Иоанновна предельно ясно дала понять, что не желает видеть на троне Елизавету Петровну. Однако именно Эрнст Бирон и другие близкие ей ранее люди фактически расчистили дорогу дочери Петра Великого на императорский престол.

Следовательно, оставался более сложный, но зато более действенный,

способ укрепления существующего режима - скорректировать петровские реформы в удобном для власти духе, взяв из них лишь то, что способствует стабилизации власти в стране. В зависимости от конкретной политической ситуации можно было имитировать возвращение к суровым петровским временам «регулярного государства», требуя порядка и дисциплины во всех звеньях государственного управления, а на деле утверждать военно-казарменный режим и всевластие тайной полиции, чтобы зажать всех недовольных в железный кулак. Или можно было идти навстречу духу времени - эпохи разума и просвещения, изображая в деятельности правительства элементы «просвещенного абсолютизма», расширяя права и привилегии дворянства, чтобы сделать его верной опорой трона. Такая политика «просвещенного абсолютизма» проводилась в ряде других государств Европы и предусматривала осуществление под эгидой верховной власти некоторых прогрессивных реформ, не затрагивающих, однако, основ абсолютистского строя.

Эти два направления в правительственной политике: одна – к установлению военно-бюрократического режима и другая – к «просвещенному абсолютизму», определяли собой всю политическую жизнь России послепетровской эпохи, хотя иногда возникали вполне реальные перспективы законодательного ограничения самодержавной власти и создания представительного учреждения.

Первая и наиболее решительная попытка ограничения самодержавной власти относится к 1730 г., когда претендентке на российский престол вдовствующей курляндской герцогине, племяннице Петра Великого, Анне Иоанновне членами Верховного Тайного совета были предложены предварительные условия - «кондиции». По этому документу вся полнота власти в стране переходила в руки членов Верховного Тайного совета, а будущая императрица теряла реальную власть и превращалась в чисто декоративную фигуру.

Отказ Анны Иоанновны от уже подписанных соглашений и последующую расправу над авторами этого документа известный русский историк и политический деятель П.Н. Милюков расценил как роковой поворот, очередную трагедию в истории российского государства, когда окончательно утвердилось самовластие в России, и была предана поруганию первая официальная российская конституция - «кондиции». Тогда же, по его мнению, потерпела крушение самая реальная в XVIII в. попытка ограничить самодержавную власть царя.

Современные авторы В.Б. Кобрин и Н.Я. Эйдельман тоже считают, что в случае принятия Анной Иоанновной «кондиций» хотя бы узкий слой российской аристократии выводился из-под необузданного произвола самодержавной власти, что могло открыть путь к гражданскому освобождению других сословий российского общества¹. С этим трудно согласиться, поскольку освобожденные со второй половины XVIII в. от обязательной государственной службы дворяне усилили эксплуатацию своих крестьян, что еще дальше отодвинуло перспективу освобождения последних от крепостной зависимости. Кроме того, установление в таких странах, как Речь Посполитая и Швеция, полного господства феодальной аристократии отнюдь не привело эти государства к величию и процветанию.

В конкретных условиях России того времени установление полного господства над страной представителей 10-12 самых родовитых семей могло стать реакционным шагом, перечеркивающим все достижения петровской эпохи. Заговор «верховников» явился прямым отголоском звучавших во времена правления Екатерины I и Петра II предложений о восстановлении местничества, расширявшего права родовитых российских семей, и об отмене Петровского табеля о рангах, дающего возможность проникновения в дворянское сословие выходцев из простого народа. Все-таки для Россию в ту историческую эпоху, исходя из социально-политических и иных факторов, наиболее предпочтительной формой государственного устройства был «просвещенный абсолютизм». При непременном условии, чтобы императорский трон России занимали люди, искренне пекущиеся о благе отечества, как Петр I.

Анна Иоанновна к таковым вроде бы не относилась. Время её правления отмечено засильем иностранцев (прежде всего немцев) при императорском дворе и в органах государственного управления, а также установлением репрессивного режима в стране. Следует отметить, что такое явление, как занятие лицами иностранного происхождения руководящих государственных постов, встречается в истории других европейских государств. Кому не известно, что долгие годы политику Франции вершили королевские фавориты родом из Италии - маршал Кончини и кардинал Мазарини. Подобное становилось возможным тогда, когда мощь феодальной аристократии была основательно подорвана, но не сломлена окончательно, и абсолютизм нуждался в преданных слугах, не связанных родственными узами с местной знатью. Это и создавало почву для проникновения в высшие правительственные сферы лиц иностранного происхождения. Только в России по причине ее особых условий (большого наплыва иностранных специалистов на русскую службу) это явление приобрело слишком гипертрофированный характер. Но это не дает никаких оснований говорить о полном подчинении российской политики чуждым ей австрийским или прусским интересам, как считал писатель Валентин Пикуль.

Более беспристрастный взгляд на это явление российской истории позволяет судить, что эти выходцы из захудалых германских княжеств, заполонившие двор Анны Иоанновны, не питали особых ностальгических чувств по утраченному фатерланду, так как всем в своей жизни были обязаны России, где обрели чины и богатство. Действительно, Бирон, Остерман, Миних и другие были взяточниками и казнокрадами, как, впрочем, и их русские коллеги Черкасские, Салтыковы, Бестужевы и прочие, но врагам России они не служили. Более того, они участвовали в проведении политики, направленной на закрепление позиций России в Польше и Прибалтике, сделали попытку продвинуться к теплому Черному морю.

Точно также сама Анна Иоанновна в области внутренней политики приняла меры по некоторому облегчению положения дворян, постепенному освобождению их от тягот пожизненной службы государству. Им были сокращен срок обязательной военной и гражданской службы до 25 лет. Для дворянских недорослей был открыт Шляхетский корпус, окончив который они сразу становились офицерами, а не тянули, как в прежние времена, по нескольку лет солдатскую лямку. Был изменен петровский закон о наследовании помещичьих имений. Если раньше все доставалось одному из сыновей, а остальные должны были искать себе пропитание на военной или гражданской службе, то теперь хозяин имения получил право распределять свое имущество между всеми членами семьи.

Разные императоры и императрицы сменяли друг друга на российском

престоле, но неизменной оставалась их линия на расширение дворянских привилегий и постепенное освобождение их из-под опеки государства. Захватив власть с помощью дворянских гвардейских полков, Елизавета Петровна отблагодарила дворян специальным указом, предоставлявшим только лицам благородного дворянского сословия право «иметь над людьми и крестьянами полную власть без изъяна, кроме отнятия жизни и наказания кнутом и проведения над оными пыток». Прочие сословия (купцы и духовенство) таких прав были лишены. Еще резче, таким образом, стала черта, отделявшая дворян от остальной части российского общества.

Петр III недолго пробыл на троне по причине откровенно пренебрежительного отношения к национальным интересам страны, к русской вере и к русским обычаям. Однако за свое недолгое правление он успел издать ряд указов, представлявших собой попытку внесения более основательных элементов европейской политической культуры в страну, сохранявшую, несмотря на свой внешний европейский лоск, черты восточно-азиатской деспотии. Его Указ «О вольности дворянской » вообще освободил дворян от обязательной службы государству. Другой Указ ликвидировал Тайную канцелярию - орган политической полиции, державший во времена Анны Иоанновны в страхе все население страны, включая высших государственных сановников. Особенно примечательным был Указ, проводящий идею веротерпимости и прекращавший преследование старообрядцев. Все это позволило историку А.C. Мыльникову объявить Петра Ш великим реформатором, ставшего жертвой консервативного дворянского общества¹. Однако личные качества этого несчастного императора делали его достаточно одиозной фигурой на российском престоле, крайне непопулярной в среде столичного дворянства, которое предпочло ему его супругу, ставшую самой знаменитой правительницей России под именем Екатерины Великой.