Понятие культурного ландшафта в отечественной и зарубежной географии

Ландшафтная традиция – одна из самых древних и признанных в КГ. Первопроходцем в разработке теории культурного ландшафта принято считать Карла Зауэра – основоположника знаменитой Берклийской (Калифорнийской) школы в американской географии. В 1925 г. была опубликована его работа – «Морфология ландшафта», ставшая своего рода программным манифестом культурно-ландшафтного направления в географической науке. Однако на самом деле К. Зауэр при разработке своей концепции опирался на труды многих предшественников, в том числе представителей французской школы «географии человека» (П. Видаля де ла Блаш, Ж. Брюна и др.) и особенно немецких географов. Особо следует отметить О. Шлютера, чьи основополагающие труды по культурному ландшафту были написаны существенно раньше работы К. Зауэра. Сама зауэровская концепция культурного ландшафта имеет в значительной степени немецкие корни.В конструкции две составляющие:природный фон, наложенные результаты человеческой деятельности.

В отечественной географии термин «культурный ландшафт» использовал еще Л. С. Берг, в трудах русского ученого этот термин встречается с 1915 г., т.е. еще за десять лет до публикации классической работы К. Зауэра. Л.С. Берг не относил себя к числу антропогеографов, но считал деятельность человека неразрывно связанной с природными компонентами ландшафта, органично вписанной в него. По Бергу, КЛ – природный ландшафт, но измененный или частично созданный человеком.

Однако с конца 1920-х гг. советская географическая наука фактически порывает с антропогеографическими традициями; возобладала тенденция к размежеванию физической и экономической географии, обособлению их исследовательских объектах. Развитие физико-географического ландшафтоведения привело к формированию в СССР научных школ мирового значения; в рамках физической географии сложилось в советский период учение об антропогенных ландшафтах. Культурные ландшафты при этом идентифицировались с антропогенными либо рассматривались как одна из их специфических разновидностей. С середины XX в., особенно после публикации известной статьи Ю.Г. Саушкина, термин «культурный ландшафт» прочно вошел в научный обиход и отечественной экономической географии. Но и экономико-географы видели проявления человеческой деятельности в культурном ландшафте главным образом в материальных феноменах и совсем не случайно основное внимание традиционно обращали на проблемы рационального природопользования. По Саушкину, культурным ландшафтом обычно называют такие природные комплексы, в которых человек очень сильно изменил естественную – природную – среду и создал в значительной степени новую среду.

Возрождение отечественной КГ, начавшееся с 1980-х гг., имело одним из своих ярчайших проявлений именно переосмысление сущности культурного ландшафта. Наряду с традиционной школой, трактующей культурный ландшафт как модификацию под влиянием антропогенных факторов ландшафта природного, с этого времени формируются и принципиально иные направления культурно-ландшафтных исследований. Первой в ряду новых направлений оформилась «ноосферная» концепция культурного ландшафта, важнейший вклад в разработку которой ввел Ю.А. Веденин. По Ю.А. Веденину, культурный ландшафт – «целостная и территориально локализованная совокупность вещества, энергии и информации, сформировавшаяся в результате спонтанных природных процессов, преобразовательной и интеллектуально-созидательной деятельности людей». В этой трактовке культурного ландшафта особое значение придается не только материально осязаемым проявлениям человеческой деятельности, но и духовной компоненте. Культурные ландшафты – не просто рукотворные, но и наполненные духовным содержанием, одухотворенные человеком. Большое внимание Ю.А. Веденин уделяет поляризации культурного ландшафта, выделяя в нем ведущие центры новационной культуры и очаги традиционной культуры.

Другой подход к исследованию культурных ландшафтов в отечественной географии может быть назван эколого-культурным или средовым. В его рамках в последние годы В.Н. Калуцуовым развивается концепция этнокультурного ландшафтоведения – нового междисциплинарного направления исследований, ядром которого выступает интерпретируемое с позиций средового подхода представление о культурном ландшафте. При этом «в принципиальном плане под культурным ландшафтом понимается природно-культурная среда развития определенного этноса, в конкретном – природно-культурная среда развития определенного местного сообщества». Место и местное сообщество (наряду с самим культурным ландшафтом) – базовые понятия этнокультурного ландшафтоведения. Концепция и свойства традиционного культурного ландшафта в работах В.Н. Калуцкого и его коллег раскрываются большей частью на материалах Русского Севера, где они в 1990-2000-е гг. неоднократно проводили комплексные экспедиции. Ценные результаты конкретных исследований, полученные авторами в этом регионе, свидетельствуют о несомненной перспективности данного исследовательского направления; некоторые теоретические положения, выдвигаемые ими, носят дискуссионный характер. Так излишне радикальным представляется тезис, что культурный ландшафт – это обязательно «этноприродное образование, продукт взаимодействия этноса с природой, с природным ландшафтом». Конечно, любой культурный ландшафт, в отличие от ландшафта природного или даже техногенного (антропогенного), неразрывно связан с той или иной общностью людей. Но это не обязательно этническая общность; в качестве таковой могут выступать самые разные социокультурные и территориальные группы людей, обладающих местным самосознанием.

Еще одна ветвь культурно-ландшафтных исследований в отечественной науке, занимающая несколько обособленное положение – ландшафтная феноменология и герменевтика В.Л. Каганского. Различение «природных» и «культурных» ландшафтов, по В.Л. Каганскому, малопродуктивно: «всякое живое пространство, жизненная среда достаточно большой (самосохраняющейся) группы людей – культурный ландшафт, если это пространство одновременно цельно и дифференцированно, а группа освоила это пространство утилитарно, семантически и символически». Феноменологическое «прочтение» ландшафта подразумевает признание самоценности и уникальности каждого освоенного человеком участка земной поверхности. Культурный ландшафт подобен тексту; в его смысловом поле сопряжены природные и социокультурные элементы, его «расшифровка» требует постижения смыслов.

В начале XXI в. в отечественной географии появилось еще несколько интересных разработок в области культурного ландшафта. Особо следует отметить работу В.А. Николаева, рассматривающего культурный ландшафт с эстетико-философских позиций и замечательную книгу сибирского географа М.В. Рагулиной, в которой предпринята попытка интегрировать в учение о культурном ландшафте предложенную ранее концепцию жизнеобеспечения локальных сообществ. Приоритетной при таком подходе становится категория жизнеобеспечения – поддержания жизни социума посредством духовного и материального освоения ресурсов своей среды. Подход М.В. Рагулиной плодотворен и эффективен при изучении традиционных, относительно слабо модернизированных этнокультурных ландшафтов.

Наконец, знаковым событием для российской географической науки стало издание трехтомника Б.Б. Родомана, в статьях которого, издававшихся на протяжении нескольких десятилетий, хорошо прослеживается значительная эволюция взглядов этого крупнейшего представителя отечественной теоретической географии на культурный ландшафт; в работах последнего времени культурный ландшафт осмысливается им фактически как ключевое понятие теоретической географии. В.Л. Каганский, развивающий многие научные идеи Б.Б. Родомана, называет представленную на страницах этого трехтомника исследовательскую программу «теоретической морфологией» культурного ландшафта.

Общество выросло из природы, и поэтому природная детерминанта оказывало и оказывает на развитие его экономики сильнейшее воздействие. При этом если на ранних стадиях это влияние проявлялось непосредственно (через климатические, геоморфологические, гляциологические, океанологические и другие факторы), то на этапе зрелости это воздействие стало опосредованным (через стоимостные показатели, через индексы качества жизни, комфортности проживания и т.п.), но не менее значимым.Факторы развития экономики: ЭГП, Природно-ресурсный потенциал, Агроклиматический потенциал, Водные ресурсы, Лесные ресурсы, Фактор человеческого капитала: фактор степени уровня образования, степень сосредоточенности трудовых ресурсов, уровень его квалификации, уровень развития науки, Фактор инфраструктурной освоенности, Институциональная среда.Важнейший показатель – ВВП.

Из всего множества географических факторов развития экономики наиболее существенными являются глобальные: пропорция между морем и сушей, горами и равнинами, крупными природными зонами. Именно зоны контакта между мега-геоморфологическими и физико-географическими структурами определяли и определяют сегодня основные пропорции в размещении населения (трудовых ресурсов) и зоны концентрации социально-экономического потенциала. Большинство крупнейших городов и агломераций расположено на морских побережьях или в пределах крупных контактных зон. Так, мегалополис БосВаш(Бостон, Вашингтон) расположен в пределах контактной зоны Северная Америка - Атлантический океан, усиленной Аппалачами. Тоже можно говорить и о Сан-Сан (Сан-Франциско, Сан-Диего). ЧиПитс (Чикаго, Питсбург) вытянут вдоль побережья Великих озер. В России все крупнейшие агломерации расположены либо на крупных реках (Нижегородская, Казанская, Самарская, Саратовская и Волгоградская на Волге, Пермская на Каме, Новосибирск, Омск, Красноярск, Иркутск, Хабаровск на крупнейших сибирских реках), либо вдоль крупных горных систем (Екатеринбург, Челябинск, Уфа), либо на морских побережьях (Санкт-Петербург и одновременно на Неве, Ростов-на-Дону и одновременно на Дону, Мурманск, Архангельск и одновременно на Северной Двине, Владивосток). Список можно продолжить. Единственное исключение Москва, но она, во-первых, расположена на стыке ряда физико-географических провинций, а во вторых, является ядром крупнейшего индустриального ареала России, сформировавшегося за несколько веков в Волжско-Окском междуречье. И здесь мы уже сталкиваемся с влиянием еще одного фактора – географического положения, которое в данном случае не приморское и не предгорное, а центральное, то, что обычно ассоциируется с исключительно выгодным ЭГП. Столь же центральным является и положение ряда европейских столиц-центров экономической мощи: Париж во Франции, Варшава в Польше, Прага в Чехии, Будапешт в Венгрии и т.д.

Для индустриальной эпохи важнейшим фактором пространственной концентрации экономики стало размещение минерально-сырьевых, а затем и прочих природных ресурсов. Законы рынка, развитие географического, затем территориального и, наконец, международного разделения труда привели к формированию крупных индустриальных ареалов в зонах концентрации природных ресурсов, как на суше, так и на море. Классическим примером этого на пространстве СНГ может служить Апшеронский полуостров с прилегающим шельфом Каспийского моря в Азербайджане, в пределах которого находится и столица Баку, на который сегодня приходится свыше 1/3 населения и ¾ экономического потенциала республики. Здесь более чем за сто лет сформировался крупный территориальный топливно-энергетический комплекс, с достаточно диверсифицированными верхними этажами ряда энерго-производственных циклов. Более крупными ареалами, возникшими на базе сочетания минерально-сырьевых ресурсов, в дальнейшем дополненные в своих специализациях отраслями верхних стадий технологических цепочек в России являются Уральский экономический Район, Западно-Сибирский ТПК, Кузнецкий горнопромышленный ареал. На транзите товарно-сырьевых потоков сформировались такие крупнейшие индустриальные районы как Бельгия и Нидерланды, Шанхай в Китае, Санкт-Петербург в России, многие другие приморские портовые центры.

Еще более велико влияние географических факторов на размещение сельскохозяйственного производства и его отраслевую специализации. Это влияние со стороны природной детерминанты опосредуется через агроклиматический потенциал и почвы, как рамочные условия, определяющие физические границы. Однако следует помнить, что при благоприятной конъюнктуре специализированные виды деятельности (и не только в сельском хозяйстве) выходят за границы оптимальных ареалов специализаций, а в периоды кризисов экономика напортив «схлопывается», пространственно сжимается подобно «шагреневой коже». Более того, это сжатие оказывается даже более значительным, чем границы оптимального пространственного распространения соответствующего вида хозяйственной деятельности. Это связано уже в большей степени с влиянием негативных ожиданий хозяйствующих субъектов.

Базовым условием, определяющим конкурентоспособность стран и регионов является энерго- и транспортоемкость ВВП (ВРП). Огромные размеры территории (такие как у России, Канады, Китая) повышают удельный вес транспортных издержек. Низкие температуры на огромных пространствах России требуют огромных дополнительных энергозатрат, просто для того чтобы перезимовать. Климатические условия Сахары и других пустынь мира для комфортной жизни также требуют дополнительных энергозатрат на кондиционирование, опреснение и транспортировку к потребителям воды.

В расселении и специализациях сельского хозяйства существенное влияние оказывают уже на мезоурвне различия в условиях проживания и ведения хозяйственной деятельности между долинными комплексами речных бассейнов и плакорами. Из работ Мечникова известно о том, что все крупнейшие древние цивилизации, базирующие свое процветание на поливном земледелии были сконцентрированы в долинах великих рек: Египет в нильской долине, Вавилон в Месопотамии, древние индийские цивилизации в долинах Инда и Ганга, Китай вырос в междуречье Янцзы и Хуанхе. На микроуровне мы знаем, что промышленное овощеводство в России сегодня сконцентрировано по долинам Волги, Оки и Дона, что в горах Северного Кавказа расселение имеет ярко выраженную долинную ориентацию, а за пределами долин - отгонно-пастбищное животноводство. Ледовая обстановка на реках и морях, штормовые условия повышают издержки судоходства, в целом снижают конкурентоспособность водного транспорта. Неблагоприятные и опасные природные условия наносят колоссальные ущербы всем секторам экономики и населению, измеряемые десятками млрд. долл. США.

Но не только на производственный сегмент экономики оказывает воздействие география. При всем значении уровня развития инфраструктуры в туризме, снижающего влияние географических факторов, мы наблюдаем концентрацию основных потоков в природно-детерминированных зонах. Пляжный отдых сконцентрирован в Азово-Черноморском бассейне и отчасти на побережье Калининградской области и в южных районах Приморья для Дальнего Востока. Однако все большее число отдыхающих уезжает за пределы России в регионы с лучшими условиями для пляжной рекреации. Бальнеологические курорты – Мацеста, Кавказские минеральные воды, Белокуриха приурочены к местам выхода на поверхность природных вод. Горнолыжный отдых - к склонам гор с устойчивым сезонным или круглогодичным снежным покровом (Красная Поляна, Домбай, Приэльбрусье и т.п.). Список может быть продолжен. Внутригодовая сезонность оказывает воздействие на спрос на потребительском рынке как на сезонные товары (весенне-летнего и осенне-зимнего ассортимента), так и на сакральные даты (национальные и религиозные праздники). Погода в день голосования в странах с демократическим устройством влияет на активность избирателей.

Одним словом, влияние географической специфики различных регионов Земли носит всеобъемлющий, извечный и не уменьшающий свою значимость во времени характер на все стороны жизни общества и прежде всего его экономику.