8 С. Л. Рубинштейн. Бытие и сознание, стр. 11;

⁹ Там же, стр. 10.

10 О. В. Л а п ш и н. Теория отражения и учение о развитии материи, «Вопросы философии», 1958, № 4, стр. 82.

Б. Г. Ананьев

Подобное расширенное толкование отражения осуществляется путем подстановки на место процесса жизнедеятельности и основной формы существования органической материи явления отражения. Но если продолжать далее такую тенденцию, то все жизненные функции (пищеварение, дыхание, кровообращение и т. д.) можно объявить видами биологического отражения, не говоря уже о любом акте приспособления организма к условиям внешней среды. Тогда по этому примеру любая химическая реакция или связь физических явлений есть частные случаи отражения. Но подобный подход подменяет реальное исследование явлений отражения, происходящих в процессах взаимодействия, дедуктивным подведением всех бесчисленных случаев взаимодействия к различным типам отражения. Но тогда «конечной» задачей естествознания является познание отражения, которое все же есть лишь свойство движущейся материи, как это подчеркивал Энгельс. Он писал, что «мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади него нечего больше познавать. Раз мы познали формы движения материи (для чего, правда, нам не хватает еще очень многого ввиду кратковременности существования естествознания), то мы познали самое материю, и этим исчерпывается познание».¹¹

Лишь путем изучения различных форм движения материи в их взаимосвязи и взаимодействии возможно выделить реальные явления отражения как свойства материи, в том числе и особенно органической. Несомненно, прав Лапшин, когда он связывает «биологическое отражение» прежде всего с обменом веществ.

Однако надо еще исследовать условия, при которых обмен веществ производит явление отражения, сопровождается и подкрепляется этими явлениями.

Надо отметить, что в современной марксистской философской литературе наиболее обстоятельно и глубоко развита теория отражения болгарским ученым Тодором Павловым,¹² который впервые систематически исследовал связь между отражением и взаимодействием в природе. Хотя в его труде име­ются положения спорные или просто уже не соответствующие современному состоянию естествознания, однако осуществленный им опыт теоретического исследования изменения видов отражения в физической, химической, биологической, социальной формах движения материи имеет важное значение для развития теории отражения в современных условиях. В частности, представляют интерес те переходы от раздражимости

^{---------------}

11Ф. Энгельс. Диалектика природы, стр. 184.

12 T. Павлов. Теория отражения. М., ил, 1949

к возбудимости и чувствительности, которые рассматриваются Т Павловым в виде качественных изменений единого процесса развития отражения как общего свойства материи.

Однако несомненно, что поставленная Лениным проблема требует для своего решения именно того пути, на который указывал Ленин: конкретных экспериментальных исследований разных явлений отражения как общего свойства материи в целом. Эта задача решается ныне всеми науками на основе диа­лектического материализма.

Развитие отражения как свойства материи может и должно изучаться в разных связях и отношениях.

Диалектический метод марксистского философского материализма является верным средством познания многообразия явлений отражения и их различных опосредовании. Благодаря этому подходу уясняется не только связь, но и различие между двумя аспектами теории отражения, о которых говорилось выше.

Говоря старыми философскими терминами, один аспект лежит в плоскости онтологии, а другой — собственно гносеологии. Марксистско-ленинская теория познания, конечно. является теорией отражения, но эта теория не исчерпывается теорией познания.

Теория отражения в целом есть важное звено всей материалистической диалектики, всего учения о законах самодвижения материи. Теория познания есть учение о высших, специфически человеческих формах отражения (чувственном и логическом), являющихся свойствами особо организованной материи и общественно-исторического развития людей, их практики, являющейся критерием истины и теории познания. Но, как указывалось выше, в эти специфически человеческие высшие формы отражения входят общие, «низшие» формы отражения; взаимопроникновение общих и специфических форм отражения является проблемой как онтологической, так и гносеологической. Вместе с тем существуют специальные проблемы гносеологии, в том числе и проблема сущности ощущения, которые нельзя абсолютировать, отрывая их от онтологической природы отражения (как свойства бытия, материальной организации тел и их взаимодействия), но вместе с тем опасно растворять в онтологической плоскости.

Известно, что явления отражения имеются на всех этапах развития материи, они являются свойством всех форм движения материи. Однако отражение становится познанием только а высшей ступени развития материи. По отношению к позна­нию вся история развития отражения есть лишь предыстория, составляющая своего рода генетическую онтологию как основу теории познания. Как бы ни был решен наукой кон-

кретный вопрос о том, существуют ли у растений явления, сходные с ощущением или нет, от этого не изменится принципиальное решение вопроса о том, что познание есть специфически человеческое явление, интимно связанное с развитием общественно-трудовой практики. Но такие биологические исследования будут весьма обогащать философию в целом, способствовать углублению «онтологического» подхода к явлениям отражения.

Опасность отождествления онтологического и гносеологических аспектов в трактовке явлений возникает в связи с тенденцией ряда представителей американской кибернетики отождествить электронные процессы, происходящие в сложнейших автоматах с мозговой деятельностью человека, принципы которой моделируются в кибернетических машинах. Заметим, кстати, что создание таких машин имеет огромное теоретическое и практическое значение не только для техники и естествознания, но и для материалистической философии.

В этих машинах, как и во многих биологических исследованиях, доказывается единство всех форм отражения, практически воспроизводится физико-техническими средствами известная совокупность черт мозгового, рефлекторного отражения. В этом смысле кибернетика служит еще одним доказательством правильности теории отражения, ее верности для всех возможных случаев отражения, тем более в сложных материальных системах.

Однако не только основоположники кибернетики в США, но и некоторые советские теоретики в этой области не видят границ, хотя и относительных, как подчеркивал Ленин, между онтологическим и гносеологическим подходом к явлениям отражения. Нередко они рассуждают так: если кибернетиче­ская машина решает сложнейшие задачи, причем с такими скоростями, которые невозможны для самого гениального человеческого ума, если они могут сами составлять задачи и решать их в бесконечном ряду вариаций, то почему эти машины не являются «думающими» и «ощущающими», причем без кавычек.

Маккей серьезно ставит «проблему образования понятий автоматами», а Медведев допускает «представление в конеч­ном автомате».

Любопытно, что статья Медведева на эту тему помещена рядом со статьей Маккаллока и Питтса «Логическое исчисле­ние идей, относящихся к нервной активности»,¹³ в которой авторы приходят к выводу, что кибернетика обеспечивает

^{---------------}