2. Этно-культурные особенности средневековой Руси

Основу русской народности составляют славяне, принадлежащие также как немцы, англичане, французы, греки, иранцы индоевропейской группе народов. Первые письменные источники, в которых упомянуты славяне, относятся к середине I века нашей эры. В Риме славян знали под именем «венеды». Византийские памятники знают уже этноним «славяне». Античные писатели подчеркивали варварский облик славян. Со временем славяне разделились на три ветви: западную, южную и восточную. Восточные славяне стали непосредственными предками русских. Летописи упоминают до 15 их племенных союзов, расселившихся от Вислы и Дуная до Волхова и Волги. Из летописи понятно, что трудно говорить о межплеменной восточно-славянской общности. Даже если учесть тот факт, что автор «Повести временных лет» (XII в.) принадлежал Киевской общине, поэтому писал о более высоком культурном развитии полян, перечисленные в летописи племена древлян, дреговичей, словен, полочан, радимичей жили по «своим», как правило, варварским (т.е. не знакомым с брачными, государственными отношениями, поклонением многочисленным богам и т.д.) законам и обычаям.

В своих духовных представлениях славяне незначительно отличались от других индоевропейских народов. Однако, если германцы испытали влияние греко-римской цивилизации, то славяне многое заимствовали из восточной культурной традиции. Славянская мифология, например, перекликается с иранской. А.С.Ахиезер отмечает возможное влияние на славян зороастризма (религии древних иранцев). Также как иранцы, славяне страшились темных сил – дивов (у иранцев – дайвы), почитали очистительную силу огня. В языке древних хеттов, проживавших на территории современной Турции, много общих слов с русским языком, например, «небо» по-хеттски – «непис», «отец» -- «тати» (в русских деревнях еще и сегодня отца называют ласково «тятя»), «нога» – «пата» («тятя»), «два» -- «тва», «три» – «три», «ты» – «ти», «вино» – «виана», «серп» – «сарпа», «вода» – «вадар» и так далее.

Славяне были язычниками. Они обожествляли силы природы. Мифология славян знает около 400 языческих персонажей. Особенно почитались солнечные божества –Хорос – «Красное солнышко», Ярило – «Зрелое солнце», Дажбог – «дающий солнечный бог», Стрибог – «небо», Сварог – бог огня, Свентовит – божество света, Велес – бог скота. Славянским Зевсом был бог Грома и молнии Перун. Интересно, что у древних иранцев Бога грома называли Перуа. Дом, баня, лес, водоемы «населялись» добрыми и злыми духами – домовыми, банниками, лесавками, русалками и т.п. Особо почитались родоплеменные божества. Соплеменники поклонялись мифическому родоначальнику – Деду. Люди верили, что с помощью церемоний, заговоров, молитв, жертвоприношений можно воздействовать на силы природы. Широко были распространены гаданья. В деревнях стояли идолы, изображавшие божества, которым «всем миром» (общиной) приносились жертвы. Объектом особого почитания была земля, которую ласково называли «матерью». Для защиты от злых сил (упырей, леших, и т.п.) использовались амулеты, обериги и т.п. Предметы, принесшие когда-то удачу хранили в течение длительного периода.

Особой церемонией сопровождали обряд погребения. Трупы, как правило, сжигали и урны с пеплом выставляли на дорогах. Считалось, что в течение 30 дней души покойников могут посещать дом, поэтому для них на подоконниках выставлялась жертвенная пища. По истечении этого срока урну хоронили. Эта церемония называлась тризной.

Религия не могла не влиять на образ жизни славян. Язычество было демократической религией, которая не требовала особых священников. Славяне не знали понятия «греха». Многоженство, месть, «умыкание девиц» (воровство невест) воровство (особенно для того, чтобы накормить гостя), сквернословие считались обычной нормой и не осуждалось. В русском фольклоре, например в былинах, сплошь и рядом встречаются языческие ругательства, вошедшие в историю как «матерная брань».

Монотеистическая религия не сложилась у славян. Попытки князей упорядочить языческий пантеон не привели к успеху. Провалилась «языческая реформа» Владимира Святославовича (980 г.), когда он решил сделать культ Перуна общим для всех племен своего государства. Вместе с тем Киевская Русь, испытавшая в конце первого тысячелетия вызовы христианской, арабо-мусульманской (исламской) и других развитых цивилизаций не могла долго оставаться языческой. В 988 г. Киевский князь Владимир сделал государственной религией христианство. Русь была крещена по византийскому обряду. Важно отметить, что инициатива религиозного обновления исходила от правящей элиты. Крещение Руси было трудным и длительным процессом. Вятичи, например, были обращены в новую веру лишь в 14-15 веках. В Новгороде долго сохранялась поговорка «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем»¹³. Жители сел стали христианами лишь в период монгольского завоевания.

Христианство несло нравственный переворот в русскую жизнь. Наметилась гуманизация общечеловеческих и межличностных отношений. Люди отказывались от жестоких и позорящих наказаний. В первом русском судебнике практически отсутствует такое возмездие как смертная казнь. Христианство рассматривало семью как священный союз мужчины и женщины. Многоженство категорически запрещалось. Следует отметить, что гаремы с женами и наложницами были не таким уж редким явлением в языческой практике. Например, до крещения у Владимира Святославича, согласно преданию, было до 100 жен и наложниц. Княжеские уставы, вслед за церковными, закрепляли положение, по которому законным считался только первый брак, второй разрешался лишь при немощи природной, третий приравнивался к блуду и строго наказывался. Большие штафы вводились для сексуальных извращенцев, например, практиковавших скотоложество. Церковь опекала слабых: нищих, калек, убогих. Утверждалась традиция милосердия. Смотри Притчу о милостыне, искуплении грехов, Притчу о Витязе и смерти. Осуждались человеческие пороки: агрессивность, воровство, пьянство. Смотри Притчу о хмеле. Некоторые князья старались не воевать во время религиозных праздников, постов.

В XI веке на Руси появились монастыри. Одним из первых возник Киево-Печерский монастырь. Известно, что его основателем был Антоний, принявший монашество на Афонской горе. Сначала Антоний и его сподвижники оборудовали пещеры на одном из киевских холмов, затем построили деревянные кельи.

Так в 1062 г. начал действовать монастырь. Правилом иноков было ношение черной одежды, аскеза, обеды за общим столом, воздержание от собственности, трудовое подвижнечество. На особом дворе были приюты для нищих, калек. Монахами были первые русские летописцы, литераторы, врачи. Князь, «сидя на санях», (так обозначали в словесной форме «приготовление к смерти», ибо тело князей после смерти доставлялось в церковь на санях), как правило, принимал монашеский постриг и отдавал значительную часть своего имущества церкви. Монастыри превращались в крупных феодалов. Правители часто использовали монастыри как приграничные укрепленные пункты.

Христианство создавало условия формирования единой русской народности, ее духовных и нравственных принципов. Однако оно не вытеснило язычество до конца. До сих пор сохранилось немало языческих праздников ( Иван Купало, Масленица, Новый год и т.п.), ритуалов ( «выкуп невесты», поминки по усопшим, гаданье и т.п.). Характерной чертой русского православного общества являлось так называемое «двоеверие», то есть сохранение в мировоззрении людей, наряду с христианством, языческих представлений.

Некоторые историки церкви называют русское православие « обрядовым», имея в виду поверхностное знакомство верующих с догматикой, крен в сторону внешней ритуальности, например, иконопочитания, соблюдения постов и т.п. Нежелание заниматься религиозным учением приводило к нездоровому поклонению разного рода кликушам, юродивым , бесноватым, слова и действия которых рассматривались как пророчества. Некоторые кликуши наживали на своих «способностях» неплохой капитал, что ярко описал российский историк XIX века Иван Прыжов¹⁴ .

Нельзя не отметить и негативных последствий, вызванных принятием религии из рвавшей связи с Европой Византии, что привело Русь к длительной культурной и экономической изоляции от Запада. Эти процессы усилились в ходе монгольского завоевания Руси. Русское православное общество было, в основном, статичным. Были, конечно, религиозные искания, которые выразились в деятельности, например, Нила Сорского, заволжских старцев, С.Радонежского, Аввакума. Однако церковный раскол в России не быль похож на европейскую Реформацию. Староверы во главе с протопопом Аввакумом пытались сохранить лишь русскую церковную традицию, были против ее обновления даже в незначительных мелочах, отстаивали старые обряды, аскетизм.

Ценностные ориентации общества определялись не только религиозным культом, но и средой, в которой разворачивалось историческое действо. Важную роль в складывании русской традиции сыграл природно-географический, демографический, геополитический факторы, а также особенности социальной организации общества. Огромные просторы русской равнины, осваиваемые небольшим по численности населением, суровый климат, неблагоприятное внешнее окружение, слабость контактов с развитыми цивилизациями, ограниченность выходов к морским торговым путям, высокая степень зависимости людей друг от друга, -- все это не могло не повлиять на русский менталитет.

Представления о героях и героическом нашли отражение в русском фольклоре. Здесь и герои-воины, освобождавшие Русь от врагов (Илья Муромец, Добрыня Никитич) отстаивающие честь и достоинство семьи русского князя пахарь-крестьянин Микула Селянинович, который силой обошел всю княжескую дружину, богатый купец Садко и разбитной парень Васька Буслаев. Героя наделяли силой, отвагой, хитростью, честью. Интересно, что в былинах закрепилось традиционное отношение русских к договору. Договор заключался, как правило, с нечистой силой, врагом, обмануть которых не только можно, но и нужно. Достаточно вспомнить договор Ильи Муромца с Соловьем-Разбойником. Неслучайно в народном сознании закрепилось негативное отношение к договору.

На народной культуре не могло не сказаться длительное существование Руси в составе Золотой Орды. Упадок городской цивилизации с присущим ей вечевым строем, аграризация жизни и т.п. несли иные культурные ценности. В политическом сознании закреплялся авторитет князя, как организатора борьбы против внешней опасности. Христианство, в начальный период своей русской истории бывшее религией городских жителей и верхов общества, в 14-16 веках распространилось на селе. Меняются акценты в понятии «святости». Богатыри уходят в прошлое. Неслучайно после своего расцвета в 14-16 веках былинное творчество угасает. Появляются новые идеалы – «богатыри духа». Святыми считали тех, кто жил «по правде» (аскетический, скромный, строгий образ жизни). Развивался культ святых подвижников (С.Радонежский и другие), блаженных и юродивых. Нагота последних становилась символом правды, что закреплялось в поговорках «Гол да наг перед Богом прав», «Голенький ох, да за голеньким Бог», «Голая правда» и так далее. В церковных книгах 14-16 веков встречаются до 50 имен юродивых, большинство (14) приходится на 16 век. Известна притча, как псковский юродивый Никола спас Псков от опричного террора Ивана IV.

Контрасты между богатством и нищетою описаны в публицистике 16 века и осуждены ею. В народном сознании богатство сближалось с пышностью, великолепием, красотой, а бедность – с безобразием. В русском языке 14-17 веков слово «худой» раскрывалось как «бедный», «скудный», «незнатный», «слабый», «жалкий», «простак», «некрасивый». Народная мудрость учила: «Богатый ума купит, убогий и свой бы продал, да не купят». Появились народные утопии об острове блаженных, где труд справедливо вознаграждается плодами, население свободно, миролюбиво, наделено здоровьем.

Проблемы справедливости, святости не остались в стороне церковных дискуссий. В 15 веке определились два основных течения в российском христианском обществе. Согласно представлениям «нестяжателей» или «заволжских старцев», выдающимся представителем которых был монах Нил Сорский, христианская церковь призвана способствовать возрождению внутренних духовных сил человека. Главным в вере они считали молитвы, духовные размышления, аскезу. «Заволжские старцы» резко выступали против накопления церковного богатства (отсюда их название – «нестяжатели»), присвоения церковными иерархами права трактовать Евангелие, вмешательства государства в церковные дела. Иногда заволжское движение называют «евангелическим христианством»¹⁵.

Оппонентами «нестяжателей» выступали «иосифляне» – последователи игумена Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого, который отстаивал принципы богатой церкви, пользующейся покровительством государства. Приведенные в нашем пособии документы показывают, что Иосиф Волоцкий не чурался и, напротив, доказывал неизбежность обогащения монастырей. Кроме «заволжских старцев» реформаторское движение в русской православной церкви было представлено различными, правда, не многочисленными, ересями. Стригольники (вторая половина 14 в.) в Пскове и Новгороде, так называемая «ересть жидовствующих» (распространялась евреями в 15 в.) настаивали на демократизации церкви, праве каждого мирянина на проповедь, возражали против почитания икон, права церкви на землевладение и т.п. Особенностью церковных споров было их весьма слабое влияние на общество. Влияние «заволжских старцев» постепенно сошло на нет. Русский народ принимал в качестве идеала святости скорее «смерть за веру», чем «мученичество», «борьбу» за веру. Неслучайно излюбленными персонажами церковной литературы были светские мученики Борис и Глеб, которые, вместо того, чтобы сопротивляться злому умыслу своего брата Святополка Окаянного, приняли смерть. Непротивление злу насилием воспринималось как добродетельное качество.

Следует отметить, что реформационные движения в русской церкви появлялись и в последующие столетия. Так в середине 17 в. свои представления о церковных проблемах высказали протопоп Аввакум и патриарх Никон. Однако в трудах и делах Аввакума и раскольников дело не пошло дальше консервативной критики официальной церкви. В отличие от Западной Европы, реформационное движение в России не стало массовым, не привело к созданию новой христианской церкви. Христианская же церковь все более и более попадала под опеку государства. Именно из ее мира в 15 в. появился лозунг «Москва – третий Рим». Хотели того или нет церковные патриархи, но доктрина «Третьего Рима» стала оправданием экспансионизма московских правителей.

После воссоединения Украины с Россией в середине 17 в. в Московии усилилось западное влияние. К концу 17 века здесь сформировался очень незначительный пласт западной культуры, что не могло не повлиять на братскую культуру. Жизненные ценности и представления русского народа формировались не только под влиянием церкви, государственных доктрин. Жизнь русского человека протекала в конкретной деревне, городе, местечке. Средневековая Русь оставила обширную литературу примеров, схожую с европейской «examples». Разнообразные притчи, повести, «жития», «покаянные книги» и т.п. сообщают нам, например, что к числу «смертных» грехов относились неверие, уныние, отчаянье, а к числу личных грехов -- «работа чрева», половая распущенность, реже – воровство, убийство. Народная мудрость учила основам традиционной этики, нормам поведения в общине. («Миром – горы сдвинем», «С миру по нитке – голому рубашка», «На миру -- и смерть красна», «Шайка атаманом сильна», «Моя хата с краю – ничего не знаю и другие.

Средневековые памятники дают нам немало материала для более тесной коммуникации с людьми прошлого. Обратимся, скажем, к эпохе «Русской правды» (XI век). Воображение рисует мир русской деревни. Чем только не занимались наши предки! Это и хлебопашество, и звероловство, и добыча меда и воска, и изготовление лодок, и полеводство, торговля, ростовщичество, государственная служба. И, несмотря на то, что деревенское общество весьма показательно называлось «вервью», а изгнание из «верви» было смерти подобно, частные владения отмечались «знаками собственности» (бортные засечки, особые деревья, межа и т.п.). Люди, потерявшие в силу различных обстоятельств, свободу, становились объектом собственности.

Ничто человеческое не было чуждо этому обществу. Видимо весьма часто случались пиры, порой с трагическим исходом. Убийство в пьяной ссоре не считалось большим грехом. Борода, меч и конь – были неотъемлемой принадлежностью настоящего мужчины. Бесчестием для мужчины считалось драться необнаженным мечом или потерять «клок бороды». За одно и тоже преступление, например воровство, ночной тать (так называли вора) мог поплатиться жизнью, а дневной – штрафом. Это и понятно, ночной вор нарушал спокойствие хозяина.

Лучшим и надежным доказательством служила клятва, а клятвопреступление считалось величайшим грехом. Справедливым и прочно утвердившимся возмездием служила месть. Постепенно, и видимо, не просто входила в практику процедура княжеского суда. Деньги, правда пока не совершенные, меховые, серебряные, точно не определенные, видимо уже становились ценностью, о чем свидетельствует введение князем денежного эквивалента продуктовому набору, для княжеских судебных исполнителей. Интересно, что «коллективный» штраф, который платила община за убийство, совершенное на ее территории, назывался «дикою вирой». Наследство называлось точно и понятно «задни`цей». Женский вопрос, видимо, не стоял столь остро, ибо женщина и дети были в большинстве случаев приложением к мужчине.

Интересно, что традиционное общество не нуждалось в точных измерениях. Даже в более поздних документах, в купчих грамотах 14-15 веков при определении границ частных владений сплошь и рядом встречается словосочетание «где коса и топор ходили». Анализ документов IX- XVII веков, особенно XIV-XVII веков позволяет сделать вывод о том, что русские люди держались за традиционные структуры, институты и ценности. Странным покажется, что Петр I своим «честным зерцалом» (18 в.) борется с теми же самыми пороками, что и князь Ярослав в своем «Уставе» (12 в.). Как будто и не было этих шести столетий! Холопство в Киевской Руси, крепостное состояние крестьян в Московии отличались лишь количественными характеристиками. Община была «живым институтом» более тысячи лет. Кажется, что мы имеем дело с «застывшим», традиционным обществом. Доминирование государства над обществом и личностью не позволило традиционным структурам эволюционировать естественным путем. Сегодня трудно сказать, что случилось бы с Русской Православной церковью, не попади она под опеку государства, или с русской общиной, равно как и с любым другим элементом русского традиционализма. Ясно одно, что в подобных условиях путь к модернизации России не мог не оказаться тернистым.