Либертарно–юридические концепции права

Критика позитивистских, этатических по своей сущности, концепций права привела к появлению множества других теорий правопонимания, основу которых составляет принципиально иная методология научного познания правовой действительности. К числу таких концепций относится либертарно–юридическая, которая особенно популярна в постсоветском пространстве, как естественная реакция на авторитарный и догматический характер советского права.

В основу либертарно–юридического понимания права положены принципы формального равенства, свободы и справедливости.

Правовая норма как выражение справедливости

Справедливость обычно рассматривается как внутреннее свойство и качество права в целом. Из этого следует, что каждая отдельно взятая норма права должна отвечать требованиям справедливости. Понятие справедливости по возможности должно быть предельно формализовано, по крайней мере, для практической юриспруденции, чтобы его можно было использовать в процессе правотворчества. Однако в содержательном аспекте справедливость не может быть определена однозначно. Речь может идти лишь о формальной справедливости (установление равного масштаба к разным людям, равенство всех перед законом, законность и т.д.). Справедливость состоит в том, что наиболее важные общественные отношения регулируются законом и не зависят от усмотрения и тем более произвола отдельных должностных лиц государства. Справедливость выражается в формальном признании само–ценности правового регулирования и даже его приоритета по отношению к другим социальным регуляторам. Справедливости правовой нормы не может быть противопоставлена какая–либо иная, более «возвышенная» справедливость – социальная, политическая, экономическая, моральная, религиозная и др. Все эти справедливости могут служить эмпирическим или рациональным основанием для отмены или изменения правовой нормы. По поводу сентенции справедливости строжайшее право – это величайшая несправедливость достаточно точно высказался И.Кант: «На пути права этому злу ничем помочь нельзя, хотя оно и имеет отношение к правовому требованию, потому, что справедливость относится только к суду совести, а каждый правовой вопрос должен решаться на основании гражданского права»⁷.

Таким образом, идею справедливости применительно к правовой норме можно рассматривать как долговременную тенденцию развития законодательства, ее невозможно сформулировать или изложить в виде простых алгоритмов, правотворчества, а сложные философские конструкции справедливости нельзя, использовать в практической юриспруденции. Приблизительным ориентиром – справедливости правовых норм может служить лишь доминирующая идеология общества. Любой нормативный правовой акт должен находить нравственную поддержку, признание и сочувствие общества, и лишь в этом смысле он будет справедлив.

Правовая норма как частичное применение идеи свободы к человеческим отношениям

В современной общей теории права популярно определение права как меры свободы. Из такого правопонимания вытекает, что основанием всех правовых норм служит начало свободы, т.е. каждая правовая норма представляет лишь... ограниченное применение свободы к более частным случаям. Как отмечает В.С.Нерсесянц: «Своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет, «отмеряет» и оформляет именно свободу индивидов, свободу в человеческих взаимоотношениях – в действиях, поступках, словом, во внешнем поведении людей»⁸.

Само по себе определение права как меры свободы не вызвало бы особых возражений и воспринималось бы как более или менее удачный парафраз высказываний Канта или Гегеля о праве как бытии свободной воли. Однако интерпретация этого определения, которая содержится в учебной и научной литературе⁹, показывает, что данная дефиниция и вытекающие из нее рассуждения представляют собой явное искажение немецкой классической философии о праве как свободе. У Канта, Гегеля и других философов речь идет не о свободе в ее эмпирическом понимании, не о свободе личности в ее реальных действиях и поступках, а о метафизической свободе воли.

Свобода индивидов и свобода их воли – понятия далеко не тождественные, как – это утверждает В.С.Нерсесянц. В смешении этих понятий, в смешении метафизического и эмпирического подходов к праву кроется серьезная методологическая ошибка. Выражение «мера свободы» внутренне противоречиво и двусмысленно. Его можно понимать и как обеспечение свободы правовыми средствами, и как ограничение свободы. Определение права как меры свободы действий индивида сводится к банальному утверждению, что правом устанавливаются границы свободного поведения личности, т.е. не свобода индивида является определяющим началом (принципом) права, а право является тем пределом, в котором осуществляется свобода. Реально существующее право, «таким образом, может существенно ограничивать эти пределы. Так, в сталинских лагерях при этапировании заключенных существовала такая норма: «шаг влево, шаг вправо расценивается как попытка к бегству». Санкция этой нормы – расстрел на месте. В этом случае мера «свободы» измеряется одним шагом.

Свобода воли, а не свобода индивида является необходимым условием бытия права, как, между прочим, и нравственности. При этом надо иметь в виду, что речь идет о метафизических понятиях права и свободы воли. Метафизические представления о свободе воли основаны на том, что человек как разумное существо сам определяет свое поведение, несмотря на все влияния эмпирического мира, к которому относятся и правовые нормы¹⁰. Причем, никому еще не удалось доказать, что свобода воли вообще существует в реальной действительности. Как отмечает немецкий философ В.Виндельбанд, который посвятил этой теме специальную работу, вопрос о свободе воли относится к числу самых запутанных и самых сложных вопросов из всех тех, которые когда–либо интересовали человеческую мысль¹¹. Даже такому утонченному философу, как Кант, не удалось полностью разрешить явное противоречие: каким образом несвободный индивид обладает свободной волей. Для разрешения этого противоречия ему пришлось создать довольно сложную умозрительную конструкцию двойственной личности, которая мыслится (именно мыслится, а не существует в реальности) как личность, подчиненная законам естественной необходимости (и в этом смысле несвободной), и как личности, принадлежащей к умопостигаемому (интеллигибельному) миру, которая, определяется к действованию по законам разума. При этом Кант постоянно оговаривается, что невозможно не только доказать, но и объяснить, как возможна такая свобода. Свобода, по Канту, есть метафизическое понятие, которое разум необходимо должен присваивать самому себе, и это понятие свободы нельзя вывести из какого–либо опыта. Поэтому свобода есть лишь идея разума, объективная реальность которой сама по себе вызывает сомнение¹².

Теоретический постулат о свободе воли необходим в любых рациональных рассуждениях о праве и нравственности. Логика этого постулата очень проста: если нет свободы воли, если поведение человека жестко детерминировано внешними или внутренними обстоятельствами, то не может существовать ни правовая, ни моральная ответственность личности за свои действия. Кстати говоря, не только в теории, но и на практике человек освобождается от юридической ответственности, если будет установлено, что он не обладал свободой воли в той или иной ситуации (невменяемость, крайняя необходимость, необходимая оборона, форс–мажор и др.).

Таким образом, правовая норма не есть частичное применение идеи свободы к человеческим отношениям в ее эмпирическом понимании. В философском плане она предполагает лишь свободу воли в отношениях, урегулированных нормами права. Правовая норма, состоящая из дозволений и запретов, может устанавливать абсолютное ограничение свободы индивида в какой–либо сфере общественных отношений (например, нормы о запрете проведения референдумов по некоторым вопросам, о вещах, изъятых из гражданского оборота, и др.).