Gruzia_v_puti_Teni_stalinizma_-_2017

зии). Поэтому правы те грузинские историки, которые утверждают, что Абхазия с самого начала фактически владела статусом автономной республики, что формально было закреплено в 1931 году.

Что было проблемой в Абхазии? Наши коллеги не знакомились глубоко с историей Абхазии 20–30-х годов, архивными документами, стенограммами партийных съездов и конференций. В те годы главной проблемой в Абхазии было равноправие. На партийных собраниях, съездах постоянно рассуждали о том, что абхазы всегда старались установить национальное правление и мешали представителям других народов, живущим в регионе, занять руководящие должности. Весь указанный период характеризуется интенсивными внутрипартийными прениями между «компромиссным» и «справедливым» направлениями. Первые требовали компромиссов, уступок для абхазов, вторые – равенства и справедливости32.

Авторы: В условиях терпимого отношения или даже при поддержке царских властей, а начиная с 1937 г. – органов советской власти, осуществлялось массовое переселение грузин в Абхазию, которые в результате этого, а также благодаря ассимиляционным процессам стали, уже начиная с 1920-х годов, самой многочисленной группой в республике, гораздо более многочисленной, чем сами абхазы. Похожие переселенческие колонизационные процессы наблюдались во многих регионах Советского Союза, прежде всего в РСФСР, где русские в 1920-е годы стали составлять большинство, или даже подавляющее большинство. Речь в первую очередь идёт об областях, в которых ранее доминировали финны или другие этнические группы (угорские народы, тюрки, народы Крайнего Севера, а также палеоазиаты). Тем не менее все эти группы были признаны советской властью автохтонным «коренным» населением и пользовались определёнными привилегиями. Канадский историк Терри Мартин по причине такого предоставления квотированных привилегий характеризовал Советский Союз этого времени как affirmative action empire, что можно перевести как «империя позитивной дискриминации» национальных меньшинств. Таким образом, эта политика «позитивной дискриминации» не ограничивалась только абхазами.

Если бы в Латвии и Эстонии после 1991 г. в течение ещё 20 или 30 лет сохранялась имевшая место демографическая динамика и Советский Союз распался бы только в 2021 г., то, без сомнения, русские составляли бы тогда большинство населения Латвии и Эстонии. Тогда бы русская историография смогла бы,

как и наш рецензент, потребовать «равноправия». Этносы, которые стали доминирующими на «чужой» территории в результате миграционной колонизационной политики, управляемой государством, обладают, с нашей точки зрения, лишь ограниченной легитимностью. США, Канада, Австралия и Новая Зеландия отдают должное этому ограничению легитимности, предоставляя коренным жителям серьёзные привилегии во многих сферах, в том числе территориальные.

А. Даушвили: Откуда шло чувство недостатка справедливости? Это ясно видно из некоторых статистических данных. В 1923 году в абхазской коммунистической организации было только 39 коммунистов-абхазов,грузинбыло157,русских–136,армян–1833.

В составе рабочего класса Абхазии было всего 165 абхазов (2,6 %), 1382 грузин (21,5 %) и представителей всех остальных национальностей. В кустарно-ремесленном производстве абхазское представительство составили 2 человека (0,03 %), на железнодорожном транспорте не работал ни один абхаз и т. д.34 Таким образом, материальные блага в этих сферах абхазы не создавали, здесь работали только представители других народов.

Зато в органах управления они занимали все руководящие должности: они были в руководстве областных и районных учреждений, руководили складами и крупными магазинами, управляли финансовыми организациями, курортной инфраструктурой и т. д. А «кому многое дано, с того и спрос большой!» Именно поэтому сравнительно высокий процент абхазов среди репрессированных. Разобраться в этом можно лишь при скрупулезном изучении дел репрессированных, а процентно-арифмети- ческие упражнения авторов труда не проясняют этого вопроса.

Авторы: Если мы правильно поняли, аргументация рецензента сводится к тому, что абхазы (по причине своего привилегированного положения) были в большом числе представлены в составе элиты и соответствующим образом оказались подверждены сверхпропорциональным репрессиям. Однако, согласно нашим данным, массовые репрессии затронули не столько абхазские элиты, сколько простое абхазское население, в первую очередь крестьян.

А. Даушвили: Ситуация, сложившаяся в Абхазии, раздражала как грузин, так и русских, армян. Они требовали равноправия. Об этом много раз спорили на партийных съездах и пленумах35. Но положение не менялось. При попустительстве центральной власти Грузии в Абхазии постепенно усиливалась этнократия, что

имело отрицательные последствия – местное неабхазское население, стремясь получить привилегии, льготы, кредиты, должности, записывались абхазами. Об этом тоже неоднократно шёл разговор на партийных форумах.

Поэтому авторы, говоря об «особом прогрессе абхазов» в деле «формирования нации», что якобы вызвало раздражение грузин, должны знать, что в социально-культурное развитие Абхазии грузины, русские и армяне вносили больший вклад, чем этнические абхазы. А что касается культурной жизни, то тут была значительной и решающей помощь центральной власти Грузии – Абхазия финансировалась из бюджета Грузии.

Авторам неизвестно и то, что в соответствии с советскими идеологическими догмами абхазы, осетины и этносы этой категории были не «нациями», а «национальностями», т. е. по советской табели о рангах стояли на ступеньку ниже и, исходя из этого, должны были иметь меньше претензий. Их необоснованные претензии не понравились бы центральной власти Москвы, которая в своей федерации объединила под статусом «национальность» гораздо более крупные и сильные, чем абхазы, этносы – удмуртов, башкир, татар.

Авторы: И здесь ситуация с абхазами совершенно не отличается от ситуации с национальными меньшинствами Ленинградской области, Карелии, Волги, Урала, Сибири и Крайнего Севера, равно как и Северного Кавказа. Эти крайне отсталые национальные меньшинства, вдвойне угнетаемые в Российской империи, обладали слабыми элитами, которые после 1917 г. в качестве компенсации особенно поддерживались Москвой.

А. Даушвили: Именно о будущем Российской Федерации думала Москва, когда в 1931 году статус Абхазии сделала реальным и определила на уровне других аналогичных автономных республик в составе РСФСР. Историки-сепаратисты не смогут привести ни одного аргумента, объяснявшего бы то, почему малочисленный, не очень трудолюбивый, ничего не сделавший на протяжении целого позднего Средневековья малоцивилизованный народ (который не вёл городского образа жизни, у которого уже почти отсутствовала религиозная жизнь, без образования, художественной литературы – имелся лишь фольклор), получил такую особую привилегию.

Авторы: Стереотипы такого рода являются расхожим местом расистской литературы. Так, в южных штатах США многочисленные авторы охотно рассуждали на тему того, что

афроамериканцы малообразованны, однако одновременно умалчивалось о том, что власти выделяли на образование отдельно взятого черного школьника мизерную долю от тех средств, что шли на воспитание белого ребенка. В целом же указание на мнимое бескультурье и само собой разумеющуюся отсталость этнических групп является весьма проблематичным. Равные права в смысле предоставления равных шансов сегодня во всех западных государствах заключаются в том, чтобы предоставить все возможности участия в жизни общества исторически дискриминируемым группам, в том числе даже путём выделения квот.

А. Даушвили: Изменение статуса, конечно, с подачи националистически настроенной бюрократии, вызвало выступление крестьян в Гудауте в 1931 году. Во время этих выступлений прозвучала проблема переселения в Турцию и налаживания связей с Турцией, что не осталось без внимания советских спецслужб. Они вспомнили действия абхазов во время российско-турецких войн в XIX веке и решили поселить в этой части черноморского побережья представителей более лояльных этносов (что было осуществлено с учётом интересов Москвы).

Авторы: Здесь, как и ранее, демонстрируется амбивалентность российско-абхазских отношений. Если абхазы якобы играли в Грузии роль «пятой колонны» Москвы, то почему они вдруг стали менее лояльными в отношении Москвы, чем, например, сами грузины? Как и выше, в отношении «поздней» Российской империи, наблюдение рецензента является правильным, но его выводы представляются весьма спорными.

А. Даушвили: Что касается вопроса предложения абхазам грузинского алфавита, об этом в Грузии имеется много работ, и авторы не знакомы ни с одной из них (см. исследования проф. Т. Гванцеладзе).

Если абхазы являются потомками тех старых абхазов (что так рьяно утверждают историки-сепаратисты), которые в Средневековья использовали грузинский алфавит, почему не должны использовать тот же алфавит в XIX веке, ведь грузинский алфавит лучше отражает абхазский языковой феномен, чем славянская кириллица?

Авторы: Грузинский шрифт действительно гораздо лучше подходит для абхазской письменности, чем кириллица. Если абхазское население отклонило его, то из оправданной боязни перед связанной с этим тенденцией грузинизации, которая позднее нашла своё явное выражение в закрытии абхазских школ. В общем

и целом здесь, как и в вопросах о расселении и о «равноправии», рецензентом игнорируется колониальный аспект грузино-абхаз- ских отношений. Объективные лингвистические критерии играли в вопросе о выборе письменности второстепенную роль.

А. Даушвили: К сожалению, такими же ошибочными являются выводы авторов о проживающих в Грузии осетинах и о гру- зино-осетинских взаимоотношениях. Разговор об осетинах и других этносах заводит очень далеко. Мы можем предложить вполне убедительные контраргументы в отношении выводов обо всех этносах, отдельно рассмотренных авторами рецензируемой книги, но формат рецензии не даёт такой возможности. Авторам советуем внимательно ознакомиться с совместным коллективным трудом грузинских историков, антропологов, социологов и демографов «Некоторые вопросы истории осетин Шида Картли» (Тбилиси, 2010); «Некоторые вопросы истории Грузии в армянской историографии», «Некоторые вопросы грузино-русских взаимоотношений в современной историографии».

Авторы: Несмотря на все различия – осетины, в отличие от абхазов, действительно являются переселенцами с Северного Кавказа – ситуация с осетинами была примерно такой же, как и в случае с абхазами. Рецензент прав в том отношении, что авторам действительно в недостаточной степени известна литература грузинских авторов по данному вопросу. Но хотелось бы также отметить, что «произведённая» в Грузии литература – например A. Totadze – носит зачастую отчетливо выраженный апологетический характер36. Речь в ней идёт о том, чтобы поставить под вопрос легитимность осетин в Грузии, и в этом смысле подбираются и интерпретируются все документальные источники. Соответственно, международная историография в малой степени уделяет внимание этой литературе. Конечно же, упоминая об этом, мы не оспариваем огульно качество и значение всей грузинской историографии. Так, например, в Грузии на очень высоком уровне находится социальная история. Однако у нас сложилось впечатление, что именно некоторые грузинские учёные, занимающиеся национальными меньшинствами, никак не могут выбраться из политического русла.

А. Даушвили: Авторы рецензируемой книги при рассмотрении межнациональных отношений в Грузии впадают в недопустимый субъективизм. Мы уже выше отмечали, что авторов не интересуют межнациональные отношения. Из их труда следует, что один этнос в Грузии охотился за другим, они ненавидели друг друга, ставили ловушки.

У авторов не возникает вопроса: почему в Грузии жили представители 119 этносов? Их приход, поселение, адаптация происходили по желанию грузин, исходя из интересов грузин? Есть ещё страна, где жили бы представители стольких этносов на такой малой территории?

Авторы: Здесь надо ответить двояким образом. Во-первых, дать следующий ответ на последний вопрос рецензента, который тот задал риторически: «Да, конечно же, таких стран много». Так, например, все бывшие советские республики имеют в составе своего народонаселения похожее число национальных меньшинств. Кстати, каково происхождение числа «119»? Насколько многочисленной была/является последняя по счету, 119-я этническая группа? Очевидно, что группы такого размера имеются также и в других постсоветских республиках, в том числе очень маленьких – например, в Эстонии, Латвии, Киргизии и Туркмении, как свидетельствуют материалы Всесоюзной переписи 1989 г. Даже отдельные области России имеют схожее этническое многообразие, не говоря уже обо всех современных мегаполисах – Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Берлине, – которые демонстрируют ещё большую этническую пестроту, чем было здесь указано.

Во-вторых, следует поставить вопрос, насколько важен такой чисто статистический ракурс рассмотрения этнического многообразия для фактического обустройства жизнедеятельности национальных меньшинств. Критерием мультинационального государства является не столько количество национальных меньшинств, и даже не общая численность их представителей, сколько обращение государства с этими меньшинствами, их адаптация к структурам общества и государства.

А. Даушвили: Здесь проявляется поверхностное знание авторами истории Грузии. С позднего Средневековья Грузия боролась за сохранение своей территории и своего народа, что оказалась весьма трудной задачей в условиях феодальной разобщенности. Были потеряны территории, была физически уничтожена значительная часть населения, многие сменили религию.

Грузия входила в состав империи. И правительство империи, исходя из своих желаний и интересов, в Квемо-Картли поселило немцев, в Абхазию – эстонцев, в Ахалкалаки – армян, в Цалку – греков, по всей стране – русских. Например, в 1801 году в Тбилиси проживала лишь одна русская семья, а к концу века количество русских составило 31 процент населения (приблизительно до 45 тысяч)37. Ведь это явная демографическая диверсия.

Здесь же замечу, что авторы Тбилиси называют армянским городом и уверяют, что в нем армяне составляли 70 % населения.

Это неверно, это обман читателя; к концу XIX века доля армян в населении Тбилиси составила 31,1 %, а грузин – 26 %38. Низкая доля грузин объясняется двумя обстоятельствами: в 1795 году после сокрушительного вторжения Ага Махмад Хана грузинское население Тбилиси было либо физически уничтожено, либо ушло из города. После этого имперская власть России сделала Тбилиси столицей Кавказского наместника и способствовала поселению в Тбилиси представителей преданной ей армянской буржуазии.

Авторы: Здесь действительно авторы допустили в подсчетах досадную ошибку, которая была устранена. Доля армян в составе населения Тифлиса (Тбилиси) составляла 74,3 % в 1801 г., в 1865 г. она снизилась до 40,1 % (для сравнения – доля грузин составляла 20,9 %), в 1876 возросла до 36,2 %. В 1897 г. доля армян все ещё составляла высокие 29,5 % (для сравнения: доля грузин, то есть всех картвелов, составляла 25,8 %). Здесь также стоит отметить, что в ходе переписи 1897 г. учитывался язык, а не национальность. В результате 3798 человек «армяно-григориан» и 44 человека «армяно-католиков», у которых родным языком был грузинский, необходимо однозначно отнести к армянам. Таким образом, цифры следовало бы корректировать: армяне –

50 975 человек (31,9 %) и грузины – 37 309 человек (23,4 %).

Этот пример ещё раз наглядно показывает, что неправомерно выдвигать претензии, обусловленные только историческими прецедентами. Конечно же, исторически Тбилиси был городом, населенным грузинами, и не может быть и речи о территориальных притязаниях армян на Тбилиси. Тем не менее весь 19-й век армяне доминировали в демографической сфере мультинационального Тбилиси, не говоря уже о социально-экономической области, и это доминирование, хотя и в сокращающихся масштабах, продолжалось также в XX веке. Как в своё время присутствие армянских купцов пошло на пользу царям Картли-Кахетии, так и для Тбилиси армянская «буржуазия» стала продуктивным фактором.

А. Даушвили: Нельзя без возмущения отметить, что авторы проявляют полное незнание грузино-еврейских отношений, видят какой-то след антисемитизма в репрессиях против евреев. Объявление грузин антисемитами – это самое несправедливое обвинение в упомянутой книге. 2600-летняя история грузино-еврейских

отношений не знает ни одного факта погрома евреев. Об этом было особо сказано на Первом мировом конгрессе евреев в XIX веке. Это великое завоевание грузинского народа.

Авторы: Речь здесь идёт не о погроме, а о репрессиях, превосходящих средний уровень. При всей высокой оценке многолетней совместной жизни грузин и евреев необходимо остерегаться её идеализации. Так, в Грузии имелись и серьёзные проблемы, которые нельзя свести только к директивам Москвы или антисемитизму мигрантов из числа восточных славян39. Речь здесь идёт не о том, чтобы обвинять грузинскую сторону в антисемитизме, а о том, чтобы охарактеризовать как вредное огульное исключение самой возможности антисемитизма в Грузии в качестве научной истины.

А. Даушвили: Авторы должны знать, что власти России искусственно «запестрили» Грузию. Грузинские историки это назвали «демографической экспансией». Новые поселенцы считали себя в долгу не перед грузинами, на земле которых поселились, а перед русскими. Отсюда шло полное игнорирование грузинской культуры, письменности. Известно, что приехавшие в Грузию русские, которые поколениями жили рядом с грузинами, не владели грузинским языком даже на элементарном бытовом уровне.

Авторы употребляют выражение «обделенные нации». Эта фраза ещё раз указывает, что авторы глубоко не знают эпоху. Если бы они изучили протоколы заседания и постановления бюро ЦК КП Грузии, удивились бы количеству рассмотренных в течение года проблем осетин, абхазов, ахалцихских татар, греков, евреев, лазов и других40.

В 20-х годах XX века были открыты школы: армянские – 189, турецкие – 90, русские – 89, осетинские – 116 (во времена Российской империи в Грузии не было ни одной осетинской школы), греческие – 166, абхазские – 57, еврейские – 5, ассирийские – 2, немецкие – 13, курдская – 1.

Представители разных этносов были активно вовлечены в народное хозяйство республики, на фабриках и заводах создавали интернациональные бригады, формировались интернациональные семьи, крепла дружба между народами как до 1937 года, так и после.

Должен подчеркнуть: по конституции советской Грузии грузинский язык провозглашался государственным языком, его пытались внедрить повсеместно, но тщетно. Существование Советского Союза, господствующее положение русского языка не позволяли осуществлять одно из основных требований конституции.

В мире нет ни одного уважающего себя государства, в котором жили бы представители другого этноса, не владеющие государственным языком, не знающие его истории – основного культурного достижения страны-хозяина. Это необходимо не только государству, но и самим представителям этноса, чтобы активно включиться в политические, социальные, экономические и культурные процессы. Идеалом межнациональных отношений для социал-демократии всегда была Америка, где законы экономического развития крепко сплотили общество, сделали его монолитным. В Америке итальянец, поляк, немец, француз, мексиканец, грек и африканский негр может достичь социального успеха лишь на основе американской школы. Без этого успех невозможен. Несмотря на это до 60-х годов XX века у них были серьёзные проблемы с неграми (деятельность Мартина Лютера Кинга).

Мы далеки от мысли, что в 30-е годы XX века в Грузии всё было замечательно в сфере межнациональных отношений. Но разве всё было хорошо для самих грузин? Кто считался с их пожеланиями и интересами? Ведь всё делалось в соответствии с принципами международного пролетарского интернационализма, и попытки воспротивиться этому карались сурово.

Таким образом, межнациональные отношения относятся к сложнейшей сфере, а авторы этот процесс представляют весьма односторонне и просто.

Авторы: Авторы согласны с рецензентом в том, что желания и интересы грузинского населения также не учитывались в политике 1930-х годов. Мы поддерживаем и его утверждение о том, что межнациональные отношения являются сложной комплексной темой. И всё же авторы и здесь видят двоякую тенденцию: во-первых, управлявшаяся «русскими» (читай – «центром») миграционная политика, нацеленная на переселение русских в Грузию, была слабой и непоследовательной как в царское, так и в советское время. Помимо этого, миграции преимущественно затрагивали пограничные области Грузии, такие как Абхазия, и переселялись непривилегированные группы населения, причём переселение служило мерой наказания, как показывает история переселения т. н. «сектантов» при Николае I. В советское же время миграция сводилась к переселению русских, украинцев и т. д. в Тбилиси и другие большие города, где они были лишены возможности выступать с какими-либо территориальными претензиями или служить в качестве «пятой колонны» для такого рода притязаний.

Во-вторых, рецензент сам указал на то, что межнациональные отношения в Грузии в 1930-е годы ни в коем случае не были безоблачными. Его перечисление школ, открытых для национальных меньшинств, тенденциозно скрывает тот факт, что эти школы появились в результате политики московского центра, которая саботировалась Тбилиси, если предоставлялась такая возможность.

А. Даушвили: Не считаю методически оправданным изучение репрессий 1937–1938 годов по республикам. Этим процессом полностью управляли московские спецслужбы, руководили московские бюрократы, циркуляры направлялись из Москвы. «сталинские списки» посылали из Москвы, итогов ждали в Москве, большая часть репрессированных (спецконтингент – дешевая рабочая сила) направлялась в российскую тайгу, на Дальний Восток и Колыму – для создания новых индустриальных центров. Республиканские организации были слепыми исполнителями московской воли.

Авторы: В масштабах всего Советского Союза нельзя огульно отождествлять массовые репрессии с репрессиями согласно «сталинским спискам». Репрессии по «сталинским спискам» были направлены против партийно-советских элит, которые осуждались, как правило, на выездных сессиях Военной коллегии Верховного Суда СССР, то есть органа центральной союзной власти. В свою очередь массовые репрессии, когда жертвы осуждались тройками и двойками, осуществлялись в условиях передачи значительной части карательных полномочий от центра периферии (республикам, краям, областям). Такой трансфер власти был необходим, учитывая систематический способ функционирования внесудебных органов и большие количества репрессируемых. Однако именно в этом отношении Грузия представляла собой абсолютное исключение, поскольку начиная с октября 1937 г. даже жертвы «сталинских списков» осуждались здесь «кулацкой» тройкой, классическим внесудебным карательным органом реализации массовых репрессий (см. главу «Регионализация карательных полномочий» в настоящей книге).

А. Даушвили: Не можем согласиться с мнением авторов, изложенным в заключительных частях. В конце 30-х годов в Грузии не было «гробовой тишины». Страна, несмотря на трагические явления, жила творческой жизнью: были написаны прекрасные книги, развивалась профессиональная музыка, работали театры (функционировало 48 профессиональных театров, а сегодня их