Gruzia_v_puti_Teni_stalinizma_-_2017

Авторы: Мы писали о том, что все языки народов СССР, письменность которых в советское время была переведена на латинский шрифт, около 1938 г. пережили очередную реформу, в результате которой латинский шрифт был заменен кириллицей. В Закавказье все латинизированные языки национальных меньшинств также получили алфавиты на основе кириллицы. Единственное исключение во всём СССР составляли абхазы и осетины, проживавшие в Грузии: их письменность была переведена на грузинский алфавит. Автономный статус, как пишет рецензент, не играл никакой роли в такой парадоксальной реформе письменности абхазов и осетин. Следуя этой логике, армянский язык в Нагорно-Карабахской автономной области должны были бы перевести на кириллицу, как и азербайджанский, государственный язык Азербайджанской ССР. Введение грузинского алфавита для абхазов и осетин в Грузии являлось, несомненно, частью политического плана, отделить эти группы от абазин и осетин, проживавших в РСФСР, письменность которых была переведена на кириллицу, а также подготовить их систематическую языковую ассимиляцию5.

Д. Гамахария: Переходя к «советским национальностям» – армянам и азербайджанцам, авторы рассматривают политические репрессии как орудие национальной или межнациональной мести, причём главными «мстителями» являются грузины. Особое внимание они уделяют армянам.

Сразу же бросается в глаза тенденциозность авторов, когда они говорят о войне между Арменией и Грузией в декабре 1918 года. Нигде не указывается, что в декабре 1918 года войну развязала Армения, что она потерпела поражение, и только англичане спасли её от полной катастрофы. Наши уважаемые авторы пытаются создать у читателя впечатление, что в этой войне победили армяне. Они пишут, что «ряд областей на юге бывшей Тифлисской губернии был завоёван армянскими войсками в 1918 году и присоединён к Армении» (параграф 6). С чем мы в данном случае имеем дело: с незнанием или фальсификацией истории? И то и другое, мягко говоря, недопустимо.

Авторы: Ответ на эту критику мы бы хотели начать со взгляда на географическую карту. Северная часть сегодняшней Армении (Лори, Степанаван) входила до 1918 г. в Тифлисскую, а не в Эриванскую губернию. Эти области были завоеваны армянами в декабре 1918 г., грузинские войска, которые понесли большие потери, вынуждены были отступить. Британцы дей-

ствительно вмешались в эти события, поскольку стремились к ликвидации вооружённого конфликта. Была создана нейтральная зона, позднее поделенная между Арменией и Грузией. Остается фактом, что эти области были завоеваны армянами. Таким образом, армяне сумели изменить в свою пользу положение, существовавшее перед началом вооружённого конфликта, а грузины потерпели военное поражение, даже с учётом того, что армянское наступление было остановлено в результате вмешательства британцев. Следовательно, как нам кажется, совершенно безосновательно говорить здесь о «полной катастрофе», якобы постигшей армян. Однако наш рецензент прав в том, что армяне фактически выступили в этом конфликте в роли агрессора. Соответствующую ссылку мы внесли в текст главы. Однако здесь также следует учитывать существовавшие на то время проблемы, связанные с неурегулированным вопросом о границе между обеими республиками. Грузия и Армения (как и Азербайджан с Турцией) не имели на тот момент общепризнанной линии границы. Согласно праву народов на самоопределение, которое главенствовало в тогдашней политике с момента обнародования «14 пунктов» президента США Вильсона (1917), эта зона на юге Тифлисской губернии, в которой компактно проживали преимущественно армяне, должна была без каких-либо сомнений отойти Армении. Тем не менее Армения выступила в данном случае в качестве оккупанта, и значение этого факта преуменьшать не стоит. Речь здесь не идёт о том, чтобы делить нации на «плохие» и «хорошие».

Д. Гамахария: Репрессии против армян в разных городах

идеревнях рассматриваются «как пример нацеленных тенденций национальной гомогенизации на периферии» (параграф 6). Репрессии против армян в Абхазии «для карательной бюрократии, управлявшейся из Тифлиса», как говорят авторы, являлись карательной мерой против «потенциальных союзников абхазов против доминирования грузин и мегрелов» (параграф 6). На эту мысль их наводят события 1992–1993 гг. Однако авторы не знают, что в 1918–1921 гг. армянское население Абхазии занимало прогрузинскую, следовательно – антисепаратистскую позицию, а как оно поведет себя через полвека, вряд ли могла предположить карательная администрация.

Авторы: Наша аргументация в отношении армян в Абхазии опирается на документы и статистические материалы. Без всякого сомнения, было бы ошибкой выводить позицию армян

времен Большого террора, апеллируя к роли, которую армяне сыграли в абхазо-грузинской войне 1992–1993 гг. В этом отношении критика справедлива, соответствующее упоминание в тексте было нами переработано. Однако мы не можем согласиться с утверждением рецензента, согласно которому армяне

вАбхазии в 1918–1921 гг. якобы занимали «прогрузинскую» позицию. Здесь стоит вспомнить хотя бы об упомянутом выше вооружённом конфликте между Арменией и Грузией в 1918 г. Как и

вслучае с абхазами и самурзаканцами, здесь очень трудно найти какие-либо достоверные документальные источники. В качестве примера мы вновь указываем на результаты плебисцита, проведённого турками в Батуми, достоверность которых крайне сомнительна. Факт остается фактом: хотя в 1937–1938 гг. абхазы составляли только около 20–25 % населения Абхазии, однако с учётом армян, греков и т. д. около половины населения Абхазской АССР составляли не картвелы. Таким образом, присутствие армян в Абхазии «по умолчанию» являлось препятствием на пути доминирования мегрелов/грузин. Именно об этом шла речь, когда мы писали об армянах как о «потенциальных союзниках» абхазов.

Д. Гамахария: Знакомство с окончательным выводом авторов может вызвать лишь горькую улыбку. Они пишут: «Итак, главной целью репрессий в отношении армян было нанесение удара по их укоренённой позиции в грузинском обществе» (параграф 6).

Авторы: Мы полагаем, что уже обосновали это утверждение в достаточной мере. Повторимся ещё раз – структурно сильная позиция, которую армяне занимали в грузинской провинции (Ахалцихе, Ахалкалаки, Абхазия) и которая зачастую недооценивается, сыграла весомую роль в репрессиях периода Большого террора.

Д. Гамахария: Установив, что азербайджанцев репрессировали ещё более сурово, чем армян, авторы делают вывод, что «в случае с азербайджанцами (так же, как и в случае с армянами) имел место скрытно тлеющий территориальный конфликт между ними и грузинами» (параграф 6). Всё это, конечно, весьма и весьма далеко от истины.

Авторы: Взаимные территориальные претензии Грузии и Азербайджана хорошо документированы (к примеру, материалами Парижской мирной конференции в виде географических карт). На чем, в свою очередь, основывается рецензент, когда подвергает эти территориальные претензии сомнению? Мы бы хотели здесь увидеть контраргументы в отношении приведённо-

го нами мотива репрессий азербайджанцев, которые, несмотря на свой низкий социальный статус в грузинском обществе, преследовались сверхпропорционально. В качестве объяснения, как мы считаем, в том числе могут послужить имевшие место территориальные споры между Грузией и Азербайджаном. Поскольку в документах, имеющихся в нашем распоряжении, нет прямых доказательств этого, то речь здесь, как и в ряде других случаев, идёт об убедительной научной гипотезе.

Д. Гамахария: Седьмой параграф посвящается т. н. «высокостатусным советским» национальностям – русским, украинцам и евреям. Обнаружив, что интенсивность применения высшей меры наказания в отношении русских и украинцев была выше, чем в отношении грузин, авторы делают «оригинальный» вывод, что эти «высокостатусные» нации «не имели в Грузии какого-либо особого статуса» (параграф 7). Вот так легко вывернулись: русские и украинцы – «высокостатусные» нации, а в Грузии, видите ли, они никакого статуса не имели?!

Авторы: Здесь необходимо подчеркнуть, что интенсивность преследований в отношении русских и украинцев практически не отличалась от соответствующих репрессивных показателей в отношении грузин. Это, в свою очередь, могло означать, что, с одной стороны, у грузинских властей не было особенных, этнически мотивированных, причин репрессий в отношении русских и украинцев. С другой стороны, высокий общесоюзный статус «привилегированного» этноса не являлся дополнительной защитой от преследований. Однако здесь мы также указываем на значительную долю т. н. сектантов (духоборцев, молокан) среди восточнославянского населения Грузии. Возможно, в данном случае имела место взаимная компенсация различных аспектов (высокостатусные русские элиты, проживавшие в городах, – низкий уровень репрессий и «сектанты», преимущественно проживавшие в сельской местности, – высокий уровень репрессий). Мы внесли в текст соответствующее дополнение.

Д. Гамахария: В случае евреев авторы утверждают, что репрессии против них, особенно евреев-иммигрантов (ашкенази), связаны – к тому же «без всякого сомнения» – с чисткой «партийных и государственных органов от евреев-ашкенази в духе формирования гомогенных политических и административных структур власти из представителей титульной нации» (параграф 7).

Авторы: Также и здесь мы привели достаточные доказательства нашей точки зрения.

Д. Гамахария: Таким образом, если верить авторам, армян, азербайджанцев, евреев в Грузии убивали в 1937–1938 гг. в интересах Грузии и грузин. Зная, что это абсурд, авторы решили этот «вывод» не распространять на русских и украинцев, поскольку никто этому не поверил бы.

Авторы: Мы полагаем, что полемика такого рода не является продуктивной, поскольку не содержит аргументов, достойных обсуждения.

Д. Гамахария: 8-й параграф посвящается «иностранным» национальностям – курдам, езидам, грекам и иранцам. И здесь авторы стремятся «не упустить из виду потенциальные внутренние “грузинские” мотивы репрессий» (параграф 8). Абсолютно неприемлемо утверждение, что «район происхождения и основного расселения» курдов, «так же как и у лазов, находился за пределами Грузии (и советских границ в целом)» (параграф 8). Авторы не знают или умалчивают о том, что Лазикой византийских источников является исторический Эгриси – Западная Грузия. Поэтому сравнение лазов с курдами, мягко говоря, глубоко ошибочно.

Авторы: Основной район поселения лазов находится в Турции. Здесь в 1937–1938 гг. проживало более чем 90 % лазов, для которых лазский язык был родным. Что же касается СССР, то единственным компактным поселением лазов на его территории в 1937–1938 гг. (как и в 1918 г.) была деревня Сарпи (фактически половина деревни), располагавшаяся в Аджарии. Прочие лазы проживали дисперсно на территории Аджарии, а также – в качестве беженцев из Османской империи – в Абхазии. Что же касается такого древнего государственного образования, как Лазика (Эгриси), история которого имеет весьма и весьма опосредованное отношение к Большому террору, то Лазика (Эгриси) очевидно не была заселена преимущественно лазами, в противном случае вся Западная Грузия, все области, ставшие позднее местом проживания не только лазов, но и сванов, мегрелов, имеретинцев и т. д., должны расцениваться как исключительно лазские. Правильно ли мы поняли, что рецензент допускает такое расширение района расселения лазов во времена Византии? В общем и целом рецензент, как мы считаем, снова и снова совершает ошибку, когда расценивает государственные образования античности, средневековья и Нового времени как национальные государства в современном смысле (например, как это было в случае со средневековым Абхазским княжеством). Скорее всего, это государство – Лазика – было обязано своим

именем только одной (западной) части его населения. Но и после 1918 г. эта западная часть населения почти полностью проживает в Турции. Этимологические идентификации такого рода (Лазика (Эгриси) = лазы) редко бывают уместными. Таким образом, мы продолжаем настаивать: исконные области расселения как курдов, так и лазов (за исключением Сарпи) располагались в 1937–1938 гг. за пределами Грузии и СССР в целом.

Д. Гамахария: Уважаемые авторы, имея на руках приказ комиссара внутренних дел СССР Николая Ежова от 11 августа 1937 года № 50215 о преследовании греков, пишут о «преимущественно местных внутриполитических мотивах их преследований». Без приведения каких-либо аргументов авторы утверждают: «кажется вполне возможным, что грузинская карательная бюрократия» приказ Н. Ежова использовала в своих целях и интересах. Авторы имеют в виду существование многочисленной греческой диаспоры в Абхазии и Аджарии, которая в случае интервенции британцев через Чёрное море могла исполнять роль «пятой колонны» (параграф 8). Такие предположения властей, по мнению авторов, «вытекали из событий Крымской войны и других попыток иностранного вторжения через Чёрное море в 1877–1878 гг., 1914– 1915 гг. и, в первую очередь, в 1918–1921 гг.» (параграф 8-й). Здесь имеем дело если не с сознательной провокацией, то с большим недоразумением. Приведённые исторические примеры свидетельствуют лишь о том, что в ходе репрессий против греков имелись не какие-то особые грузинские, а только имперские интересы России. Греки, живущие в Грузии, в том числе в Абхазии, Аджарии, никогда против Грузии не выступали. Более того, в 1918–1921 гг., когда существовала независимая Грузинская Демократическая Республика, греки Абхазии являлись твёрдой опорой грузинского государства в борьбе против Турции, а также с большевиками и белогвардейцами, перекликавшейся с борьбой против сепаратизма. Так что в данном случае исключительно имперские интересы преследования греков выдаются за «внутриполитические», т. е. за грузинские интересы. Достаточно поставить вопрос: в 30-х годах XX века греки Абхазии считались потенциальной «пятой колонной» в отношении Грузии или поработившей её советской империи? Ответ однозначен, но не для авторов «Этноса и террора».

Авторы: Оперативные приказы НКВД СССР о проведении Большого террора хорошо известны. Однако специфика массовых операций Большого террора как раз и заключалась в том,

что карательные полномочия и фактическое проведение репрессий были в значительной мере отданы на откуп местным (республиканским, краевым и областным) карательным органам. Именно поэтому мы придаем такое особое значение именно региональным интересам, которые так часто игнорируются в историографии.

Д. Гамахария: Ту же линию, если так можно выразиться, продолжают авторы и в отношении иранцев. Они знают о директиве НКВД № 202 от 29 января 1938 г. о проведении «иранской» операции (параграф 8), тем не менее без всяких аргументов и фактических данных делают вывод, что «репрессии в отношении иранцев означали реализацию региональных грузинских интересов, заключавшихся в проведении ряда мероприятий демографического и политического свойства, нацеленных на дисциплинирование групп населения» (параграф 8) и т. д.

Авторы: См. наш предыдущий ответ.

Д. Гамахария: 9-й параграф посвящается туркам. Опять-таки без всяких оснований авторы пишут, что «желательным побочным эффектом репрессий было вытеснение турок (и “тюрок””) с политической и общественной арены Грузии. Выиграть от этого могли, хотя и не по своей воле, этнические грузины» (параграф 9). Но авторы на этом не останавливаются. Как известно, московский центр репрессировал турок под предлогом обеспечения безопасности границ. Оказывается, Грузия всё это использовала в своих интересах: «Грузия с избыточным рвением отстаивала свои интересы, турецкое меньшинство было ослаблено. Преследование турок сводилось в 1937–1938 годах к ослаблению возможностей этой национальной группы выражать свои интересы и принимать участие в общественной жизни Грузии» (параграф 9) .

Авторы: См. наш ответ на критику выше. В целом мы сформулировали здесь наш вывод гораздо более чётко – не как фактическое утверждение, а как гипотезу: «турецкое меньшинство было ослаблено, а граница запечатана с чрезмерным усердием – признак того, что многовековое военное противостояние с Османской империей, включая русско-турецкие войны, также могло определять действия карательных органов».

Д. Гамахария: Следующий 10-й параграф – о «враждебной» нации, т.е. о немцах. Известно, что в отношении немцев существовал приказ НКВД СССР от 25 июля 1937 г. Он касался граждан Германии, но репрессии подвергались и советские немцы. Проанализировав статистические материалы о репрессиях немцев,

авторы высказывают предположение (не вывод), что в отношении немцев в Грузии сочетались интересы «периферии и центра» (первое – периферия?!). По мнению авторов, немцы со своим высоким уровнем образования, участием в местных органах власти, представительством в партийном и государственном аппарате, промышленности и кустарном производстве «составляли самую настоящую конкуренцию титульной нации Грузии». Поэтому, используя ярлык «вражеской национальности», немцев подвергли дискриминации в Грузии. Авторы сами вынуждены сквозь зубы процедить, что существовало «традиционное расположение, которым немцы пользовались в Грузии», которое потом, якобы, «сменилось дискриминацией и изоляцией». И всё это в интересах периферии?! Всё это ложно, а со стороны немца – ещё и нечестно рассказывать подобные сказки.

Авторы: С нашей точки зрения, в случае с немцами имело место сочетание интересов центра и периферии, что привело к особенно интенсивным и жестоким репрессиям.

Д. Гамахария: Верхом, в лучшем случае, некомпетентности, а в худшем – преднамеренной фальсификации истории Грузии и грузинского народа являются заключительные параграфы, преследующие далеко идущие политические цели. В любом демократическом государстве подобные «труды» стали бы предметом обсуждения более компетентных в этих вопросах органов, чем научные организации. Авторы перешагнули все грани дозволенного, утверждая: «Репрессивная статистика, упорядоченная по национальному признаку, отображает не только административные аспекты политики “грузинской” периферии, но и её неприглядную кровавую сторону, особенно в отношении этносов, которые сопротивляясь унификации, выступали против своего «включения” в грузинскую нацию» (параграф 11). Кто эти этносы, сопротивлявшиеся включению в грузинскую нацию? Это – мегрелы, лазы, сваны, аджарцы, тушинцы и так далее. До такого абсурда не договаривались даже самые отъявленные враги Грузии.

Авторы: Эта критика основывается на очевидном недоразумении. Там, где в рукописи книги речь идёт о «кровавой стороне» политики местных властей Грузии в контексте Большого террора, мы действительно пишем о группах, чьё сопротивление включению в состав грузинской нации власти пытались сломить с помощью насилия. Однако непосредственно в тексте в качестве важнейшего примера мы приводим лишь абхазов. Группы, перечисленные рецензентом, мы не упоминали в этом контексте.

Но факт остается фактом: имели место насильственные действия в отношении мегрелов, лазов (пример Циташи), аджарцев, а также месхетинцев, если они сопротивлялись этой политике «включения», что, в свою очередь, было вполне закономерно, поскольку мегрелы, лазы, аджарцы и месхетинцы далеко не полностью соответствовали идеалу грузинской нации (особенно лазы, аджарцы и месхетинцы в качестве правоверных мусульман). Перечисление в одном ряду с ними тушинцев (рецензент выше пишет: «Кто [же] эти этносы, сопротивлявшиеся включению в грузинскую нацию? Это – мегрелы, лазы, сваны, аджарцы, тушинцы и так далее»), о которых у нас нигде не идёт речь в контексте оказания сопротивления «включению», наглядно показывает, что рецензент не видит качественной разницы между православными грузиноязычными группами (тушинцы, пшавы, хевсуры, картлийцы, кахетинцы, имеретинцы, гурийцы и т. д. и т. п.), с одной стороны, и неправославными (лазы, аджарцы, месхетинцы, ингилойцы), а также негрузиноязычными группами (мегрелы, сваны и снова лазы) – с другой стороны.

Необходимо коротко также высказать отношение по поводу заявления рецензента о том, что в «любом демократическом государстве подобные “труды” стали бы предметом обсуждения более компетентных в этих вопросах органов, чем научные организации”. Широко известно, что в своё время в Российской Федерации была учреждена соответствующая «Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» при Президенте Российской Федерации. Задача этой комиссии заключалась в том, чтобы осуществлять государственный контроль за историографией (в начале 2012 г. эта комиссия была ликвидирована). Однако в демократических государствах, в противоположность такого рода попыткам, существует традиция научного, а также широкого общественного обсуждения, в ходе которых публика может беспрепятственно ознакомиться со спорными точками зрения. При этом все участники дискуссии исходят из того, что не может существовать раз и навсегда установленной истины. Мы приветствуем очевидные усилия грузинских научных учреждений, гражданского общества Грузии и отдельных граждан, которые стремятся освободиться от доминирования авторитарно-советской модели истории. Однако в то же время мы констатируем, что эта модель продолжает оказывать своё действие в Грузии так же, как и в России.

Д. Гамахария: В параграфах 11–12 авторы пишут «о попытке подчинения себе территории Абхазии (и Аджарии) в интересах формирования грузинской нации». В этих целях, оказывается, репрессировали даже греков в Абхазии (параграф 11). По мнению авторов, репрессии против представителей и других национальностей происходили в интересах Грузии и грузинского этноса; ради грузинской нации убивали абхазов, осетин, греков, турок, немцев, евреев, армян, азербайджанцев, даже объявленных негрузинами мегрелов, сванов, аджарцев и т. д.

Авторы: Рецензент вновь не привёл здесь серьёзные аргументы, которые можно было бы обсуждать.

Что же касается мегрелов, сванов, аджарцев и т. п., по-види- мому, имеет смысл снова указать на амбивалентный характер их групповой идентичности. Наша задача не заключалась в том, чтобы доказать «негрузинский» характер этих групп и на этом основании потребовать их государственной независимости или чего-то подобного. Для нас речь шла о том, чтобы продемонстрировать, что эти субэтносы/группы, в отличие от других (имеретинцы, тушинцы, кахетинцы и т. д.), отделяла от ядра грузинской нации более длинная этнографическая и культурная дистанция, поэтому их включение в состав грузинской нации было более проблематичным. Но мы ни в коем случае никогда не оспаривали тот факт, что эти группы в то же время имели много общего с грузинами; в случае с мегрелами, например, общий язык церковного обряда и грузинскую высокоразвитую культуру в целом, в случае с аджарцами – разговорный грузинский язык и т. д. Результат снова амбивалентен: эти группы имели много общего с остальными грузинами (что давало основания для их успешного включения), но в то же время демонстрировали и серьёзные отличия (что осложняло их включение). Приравнивание, например, аджарцев к тушинцам игнорирует эту амбивалентность. Обработка протоколов заседания троек под соответствующим ракурсом была связана с большими трудностями, поскольку этническая принадлежность к вышеназванным группам в них не указывалась, и установить её было возможно только на основании данных о месте рождения и проживания, а также имен и профессии осужденных.

Д. Гамахария: Всё же одно «одолжение» авторы делают Грузии, исключив во всех этих репрессиях признаки политики расизма и ксенофобии (параграф 13). Кроме того, они «освободили» Грузию и от другой ответственности – за депортации